- Магомед Оздоев проводит лучший сезон в карьере: в октябре отдал два голевых паса в игре с «Бенфикой», а потом забил в обоих матчах за сборную
- Подписав первый профессиональный контракт, Магомед попросил отца открыть детскую школу в Ингушетии и сейчас полностью ее финансирует
«Был скотский могильник, а теперь — поле, две раздевалки и столовая»
Оздоевы живут в Сунже, в пяти минутах езды от аэропорта Ингушетии. В пути отец Магомеда Мустафа говорит: «В нашем доме чувствуй себя свободно. Два дня ты гость. Потом свобода заканчивается.
Сейчас пообедаем и покажу тренировочную базу, где скоро разместится наша школа».
Школа Оздоева работает в Сунже почти четыре года. Магомед просил открыть ее с девятнадцати лет, с тех пор, как заключил первый контракт с «Локомотивом».
«Но для школы же нужны талантливые дети, а у нас маленькая республика — полмиллиона жителей, — говорит Мустафа, накладывая в мою тарелку осетрину. — Я ездил, смотрел тренировки и никого не находил. И так несколько лет.
Потом нашел одного, второго. Один мальчик — чеченец из Петербурга — был полноват, зато какая стопа! Мягкая, нежная. И быстрота есть. Оставалось только категорически ограничить сладкое — чтобы похудел и вылечил экзему. Постепенно он становится сильнее.
Со временем набралось восемь талантов — вот тогда открыли школу. Сейчас у нас двадцать восемь детей. Восемь живут в Сунже, остальных привозят из других городов Ингушетии. Большинство — на автобусе Volkswagen (один человек привез его для работы, но у него тут же заболел брат, понадобились деньги и он продал нам машину).
Четыре наших мальчика — из ингушского города Карабулак. Я перевел их в сунженский лицей. Забираю их с уроков и везу к себе домой — сноха или жена готовят им обед. Потом они поднимаются на второй этаж и перед тренировкой играют в приставку или смотрят телевизор. Ребята из Назрани, приехав ко мне на выходные, однажды резались в игровой комнате три дня подряд — только покушать спускались».
Школу своего имени сам Магомед и спонсирует.
«Все деньги его, — подтверждает Мустафа по пути на базу. — Не буду же я у государства просить. Сейчас тренируемся на стадионе имени Дьякова, но к весне достроим свой тренировочный центр. Там был скотский могильник, но мы все убрали, закопали, вычистили. Теперь тут поле, две раздевалки и столовая.
Мой старший сын Альберт полностью отвечает за поливную систему, которую заказали из Германии. Решили не звать специалистов, пусть он сам до всего дойдет. У нас канадский газон, его надо постоянно поливать.
Тут шикарный воздух. Рядом рядом горы, река, аэропорт. В жуткую жару тут приятненький ветерок. Идеальное место для базы. А вот наши собачки: той год и три месяца, а тому, что справа — восемь месяцев. Обычный алабай и азиатский.
Во дворе своего дома я вырыл специальный колодец — туда нам привозят воду из гор. Из самой высшей точки реки Асса. Я каждый день вожу ее детям на тренировки».
«Однажды на спор прошел на руках сто метров»
Шестьдесят лет назад Мустафа Оздоев родился в Казахстане, куда переселили его семью.
«В 1963-м меня специально привезли в Грозный — на суд отца, он к тому моменту почти шесть лет находился под следствием. После освобождения отец многому меня научил.
Каждый вечер он придумывал мне какой-нибудь вопрос: по географии, истории или литературе. Из-за этого я много читал и постоянно думал. В 1975-м наш дядя заболел, и родители уехали к нему в Казахстан. Я остался дома один. Выключил везде свет, оставил только одну лампу и читал: историка Евгения Тарле, книги о Древнем Египте, два тома «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха, «Повесть о пережитом» Бориса Дьякова.
Русский я еще не знал досконально, но во многих книгах бывали хорошие сноски — так я узнавал значения новых слов.
Потом я служил в Приморском крае (город Партизанск — бывший Сучан), мать присылала нам чеснок — он помогал от зубной боли. В армии я работал хлеборезом и фельдшером в санчасти — прекрасно делал уколы. Еще научился там ходить на руках. Однажды на спор прошел сто метров, выиграв ящик лимонада и ящик тульских пряников.
Парень по кличке Рыба, с которым я вырос, живет в Германии, занимается переселением специалистов. Говорил мне: «Можем оформить тебя с семьей в Австралию. Будешь выращивать баранов для Германии. Через два года получишь вид на жительство в Соединенном Королевстве. Через восемь лет — гражданство. Зарплата — пятьдесят тысяч австралийских долларов».
Я не поехал. Даже на курорте на шестой-седьмой день скучаю по внукам — у меня их девять. Другая причина, почему не уехал — мать. Даже когда мы в конце девяностых переехали в Уфу, она скисла, похудела вдали от родины. Тогда я вернул семью в Ингушетию.
Кстати, когда я получал регистрацию в Уфе, в паспортном столе меня принял один депутат, тоже переехавший потом в Германию. За регистрацию он потребовал тысячу долларов. Я вырвал у него паспорт и оттолкнул, когда он потянулся ко мне. Он перелетел через стол и упал, начались крики, шум. Потом того человека сняли с работы».
«10-летнему мальчику сделали операцию на сердце. Сейчас успешно тренируется»
Детей в Школу Магомеда Оздоева, возглавляемую его отцом, везут со всей Ингушетии.
«Многие люди очень настойчиво предлагают своих детей, но я не хочу их обманывать, — говорит Мустафа. — Сына одного моего близкого друга я на следующий день отправил домой. Когда кто-то сильно настаивает, даю координационное упражнение «лесенка».
Профессиональный игрок выполняет его пять раз. Если выполните два раза — будем вами заниматься. Один парень побледнел после первого раза и упал. Я полил его водой и говорю отцу: «Это вам не дворовый футбол».
Техника владения мячом есть у всех кавказцев, но для большого футбола нужна и выдающаяся выносливость. Ты должен прибавлять после шестидесятой минуты, не сбавлять обороты. Каждые полгода мы проверяем детей — делаем УЗИ сердца, брюшной полости.
У одного мальчика недавно обнаружился повышенный пульс. Благодаря Маге несколько дней назад связались с врачом сборной Эдуардом Безугловым. Он посоветовал, как быть. Если это проблема переходного возраста — вылечим. Если нет — лучше оставить футбол.
Другому мальчику сделали операцию на сердце. Ему было десять лет. Я мог просто отстранить его от тренировок, но мы поговорили с врачами и решили, что можно зашить сердечный клапан и не потерять талантливого футболиста: у него великолепная пластика и видение поля. Скоро парню двенадцать. Сейчас успешно тренируется. Раньше быстро уставал, а сейчас — нет. Хотя я, конечно, постоянно переживаю за него».
Родители многих учеников Школы Оздоева не могут купить бутсы.
«Они же стоят от шести тысяч. Мы берем это на себя. Только в этом месяце купили десять пар. Экипируем полностью.
Каждое утро вижу в телефоне просьбы о помощи: людям нужны деньги для поездки на соревнования, на лекарства. Некоторые негодяи взяли деньги якобы для турнира и пошли отдыхать в ресторан. Увидев их, я сказал: «Из-за вас закрываю помощь для всех». Кроме больных, конечно».
Пару месяцев назад разошлись с одним тренером. Он хотел создать качественную команду, а нам нужны качественные игроки. Наши задачи не совпали. Сейчас этот тренер работает в школе отца Зелимхана Бакаева. Ну и здорово — я очень рад: значит, у нас будет хорошая конкуренция. От нее дети только выиграют.
Мы растим правильных современных футболистов. Я, например, не вижу ничего страшного, что юные футболисты стремятся заработать. Я это только приветствую. Главное — именно заработать, а не украсть».
«У меня был один-два мяча и много детей беженцев»
Вечером пятницы едем в столицу Ингушетии Магас, где живут две дочери Мустафы. Была и третья: «31 декабря 1993 года она попала под машину в Карабулаке. В память о ней мы ежегодно покупаем до тысячи подарков местным школам и детским домам».
Недалеко от Аланских ворот Магаса, триумфального въездного сооружения, голосует женщина. Подвозим. Скоро выясняется: она, как и Мустафа, из Грозного — выходит на остановке у переулка Фирузы Оздоевой, составителя англо-ингушского словаря.
«Это моя родственница, — говорит Мустафа. — Преподавала здесь и в Грозном. Я спрашивал взрослых людей: «Когда-нибудь предлагали ей деньги на зачете или экзамене?» — «Ни разу, — отвечали. — Бесполезно».
Мустафа увез семью из Грозного больше двадцати пяти лет назад.
«Переехав из Чечни в Ингушетию, я построил жене кафе на пять столиков, куда приходило много беженцев. Рядом с заведением находился парк, где Мага в четыре года заиграл в футбол».
В 2000 году Мустафа запустил в Башкирии два предприятия по переработке кожевенно-мехового сырья.
«Вернулся домой, а младшего сына нет. «Где он?» — «На стадионе». Я пришел. Посмотрел из-за забора. У Маги вроде неплохо получалось. По пути домой спрашиваю: «Что хочешь на день рожденья?» — «Мне ничего не надо. Ты же играл в футбол. Потренируй нас».
Не прошло и двух недель, как я сказал супруге и старшим детям: «Сегодня я уволился с работы. Теперь занимаюсь футболом с младшим сыном. Никто не должен возмущаться и ныть». И так семь лет.
Тренируя детей, я вообще не зарабатывал. Сказал Маге: «Будешь делать то, что я тебе скажу. Ради тебя я оставляю все. Семья будет страдать, будет меньше денег, поэтому ради них ты должен думать только футболе».
Через пару лет нас позвали на республиканский турнир, и мы там всех разнесли: некоторые соперники даже уходили после первого тайма. Нам за это даже грамоты не дали. Назвали выскочками. Потом я на год отдал Магомеда и еще двух мальчиков в республиканскую футбольную школу — чтобы стали самостоятельнее. Они жили там в вагончике на четырех человек (нормальные условия для тех времен), но Магомед получил небольшую травму. В коленном суставе скопилась жидкость. Я забрал его домой.
Руслан, один из тех, кто тренировался с Магой, — мощнейший мальчик. Быстрый и наглый, как Роберто Карлос. Но отец не поверил, что в футболе у него что-то получится. Ещё один мальчик был техничнее Маги. Единственный сын в семье. То тренировался, то пропадал. В пятнадцать лет вернулся, но подготовить его функционально было уже трудно. Сейчас играет в команде третьей лиги из Шали. Получает 25-30 тысяч рублей.
Но таких условий, как теперь, у Маги и его ровесников и близко не было. У меня был один-два мяча и много детей беженцев — куда их денешь, жалко же. Работали над техникой владения, обработкой, видением поля, функциональными возможностями.
До пятнадцати лет Мага был очень быстрым — в моего отца. А потом резко вырос на двенадцать сантиметров, и скорость упала. Тогда я перевел его в опорную зону. Теперь понимаю: надо было ему ноги закачивать, а тогда переживал — стоит ли?
В 2004 году повез Магу в «Ротор» — к одному хорошему тренеру. В кабинете директора он сказал про моего сына: «Здесь таких талантов еще не было». Это была его ошибка. Директор школы ударил кулаком по столу: «Нет! Таланты рождаются здесь!» После этого я увёз Магу оттуда».
Не задался и другой выезд — в один московский клуб осенью 2006-го.
«Мага подошел тренерам, мы вернулись в Ингушетию — звонок: «Хотим еще раз его просмотреть», — вспоминает Мустафа. — Я понял: что-то у меня просят. Говорю тренеру: «Не дам ни копейки ни тебе, ни твоему директору. Я шесть лет готовил ребенка, привез вам бесплатного хорошего игрока, а вы еще что-то просите».
Через год Мага прошел просмотр в молодежной команде «Терека». Поиграл там, но начались кое-какие напряги, нужно было уезжать, и мы собрались в Гамбург. Но остановились в Ростове, и я позвонил в селекционные отделы «Шахтера» и киевского «Динамо». Все ответили: «Приезжайте — посмотрим».
Выбрали «Динамо». Магомед поспал в поезде, и утром в Конча-Заспе нас встретили Владимир Онищенко и Владимир Мунтян — выдающиеся в прошлом футболисты. Большое спасибо и им, и Игорю Суркису. Мага стал тренироваться в молодежной команде. Потом Мунтян мне рассказал: «Утром захожу на теоретическое занятие. Двадцать пять здоровенных мужиков сидят, растопырив ноги, и лишь один маленький ингушенок встал из-за стола и поздоровался со мной».
Через пару дней Мунтян познакомил Магу с Семиным: «Юра, это будущий большой футболист». Но Маге еще не было восемнадцати, и для перехода в зарубежный клуб требовалось разрешение РФС. Никита Симонян сказал: «Возвращайтесь — он здесь должен играть».
В «Динамо» я видел парня, которому изменили возраст на шесть лет. Он качественно отыграл в клубе, сборной, стал хорошо жить и своего тренера обеспечил. А однажды на просмотр в Киев привезли нигерийца, но через неделю он исчез. Я спросил Онищенко: «Куда он делся?» — «Отправили домой. Он деланный на семь лет, а за него семь миллионов просили».
Мы пробыли в Киеве около полугода. Перед отъездом я узнал от старшего сына, что тяжело заболел мой брат. Мы выехали ночью, и за восемнадцать часов примчались из Киева в Ингушетию. Приехали, а утром брат скончался».
«В прошлом году Магомед мог перейти в «Вердер», но отказался»
После Киева Оздоевы по приглашению агента Головаша поехали в «Шальке».
«Приехали туда ночью, — вспоминает Мустафа. — Не знаем немецкого, жить негде, но услышали русскую речь и попросили: «Поселите нас в гостиницу!» — «Без проблем». — «Спасибо, отблагодарим. Будете по колено в раю». — «Я уже восемь лет в раю». — «Почему?» — «Восемь лет назад получил немецкое гражданство. Перегоняю машины из Эссена в Украину».
Мы остановились в гостинице, принадлежавшей 69-летнему рокеру, болельщику «Шальке». Там же жил полузащитник Джеральд Асамоа. На второе утро владелец отеля по просьбе «Шальке» стал с помощью картинок учить Магу немецкому.
Но сначала, в первое утро, нас должны были забрать с правой стороны вокзала. Когда время подошло, я заволновался — может, правая сторона в другом направлении? Послал Магу: «Сбегай в другой конец». И правда — там ждал турок с серьгой в ухе. Видно, что из «Шальке».
В двадцати метрах от нас англоязычная семья уронила пачку денег. И не заметили! Мага подбежал к ним: «Money! Money!» Те хотели отблагодарить его деньгами, а он: «No, no, no». А вот от объятий не ушел. Обнимали его долго.
Так мы попали в «Шальке». Даже на тренировках юношей собиралось несколько тысяч болельщиков! Вскоре Головаш сказал: «В «Шальке» есть юношеский тренер, близко знакомый с президентом. Он хочет лично посмотреть Магу». Я увидел этого тренера и спросил Головаша: «А почему именно он?» — «Он в очень хороших отношениях с боссом».
После этого мы уехали. Там давали хороший дом, предлагали перевезти семью, но нам не хотелось там оставаться. В прошлом году Магомед мог перейти в «Вердер», но отказался. Лучше родной страны ничего нет».
В 2010 году Оздоев попал в «Локомотив» и услышал от тренера по физподготовке Винченцо Пинколини: «У тебя сантиметр лишнего жира. В отпуске убери».
«Он приехал ко мне: «Пап, мне надо в тренажерку». — «Не надо. Я тебе все устрою», — вспоминает Мустафа. — Делал приседания то на одной ноге, то на другой. Забрасывал ноги вверх и делал отжимания. Потом снова приседания. Дальше — шесть рывков по тридцать метров. Поначалу дышать не мог, но через четыре дня показался Пинколини и услышал: «Белиссимо!»
Сейчас у Маги, вижу, появляется дистанционная скорость. Шотландца Райана Фрэзера, играющего в «Борнмуте», он в двух играх ни разу не упустил. В сборной Маге играть полегче: там три игрока в центре поля, в «Зените» два, они и Барриос. Значит, нужна отличная функциональная готовность.
Сейчас Мага напоминает мне Каземиро из «Реала». У того нет скорости, но он всегда оказывается там, где мяч. Семьдесят процентов эпизодов Мага прочитывает заранее. Не зря стал первым ингушом в сборной России.
Я всегда ему говорил: «Следи за собой. Глядя на тебя, будут судить об ингушах». Бывший президент «Локомотива» Наумов, заключавший с Магой контракт, как-то сказал мне: «Однажды ко мне пришел начальник охраны: «Магомед никого не пускает в свой двухместный номер». Я решил выяснить, в чем дело, у уборщицы. Она предложила пройтись по другим номерам: вонь сигарет, бутылки пива. Бардак. Только у Оздоева — как в гостиничном номере: духами пахнет».
Еще интересно, что, играя с Лоськовым, Мага называл его по имени-отчеству. А один раз на базу «Локомотива» запустили четырех болельщиков. Они подошли к Биличу. Мага услышал, какой мат там стоит, подошел и схватил одного из болельщиков: «Ты кто такой? Он тебе в отцы годится». И толкнул его в сторону».
«Раньше я отгонял от стадиона наркоторговцев»
Субботним утром едем в горы. В пути выясняю: «Как Магомед проводит здесь время в отпуске?» — «Должен проехать по всем родственникам: по моей линии и материнской, — говорит Мустафа. — У нас принято, что к родным по материнской линии более уважительное отношение. Сам-то я никогда не видел ни тещу, ни тестя.
Они живут рядом, но в Ингушетии не принято видеться с родителями жены. С другой стороны, если со стороны тещи или тестя какая-то просьба — помогу обязательно».
Проезжаем блокпост — отголосок беспокойного прошлого. Не такого уж и далекого.
«В Ингушетии тоже была стрельба. Пришлось даже расширять кладбище. Тяжелый период выпал с 2003 по 2008 год. Была проблема и с наркотиками. Раньше я отгонял от стадиона наркоторговцев, сейчас поставил там видеосистему — это эффективнее. Моих детей тоже хотели втянуть в нехорошие дела. Не получилось. И им, и другим детям помог спорт».
Приближаемся к Джейрахскому району.
«Эти башни стоят здесь пятьсот-шестьсот лет. Их строили в течение года, поэтому лучшим подарком считался камень. А эта дорога была одним из ответвлений Шелкового пути. Вот Столовая гора — ее так назвали, потому что она достаточно ровная. Неделю назад тут лежал снег, а сегодня — шикарная погода.
А на этом поле — среди гор — пограничники иногда играют в футбол. Мы их видели, когда приезжали сюда с документалистом Софией Гевейлер.
Поднявшись на одну из башен, она увидела за ней селение, прямо в чащобе. Я сказал: «Да, там мои предки и росли».
Вернувшись домой, обедаем галушками с индейкой и едем на тренировку, которая проходит на стадионе имени Дьякова. Эмоционально выступив перед игроками на поле, Мустафа садится на трибуну и говорит: «Видишь высокого мальчика? Я позвал его два года назад. Сначала под нагрузками у него кружилась голова, но мы давали ему монотонный бег, чтобы набрал форму, и получился хороший защитник. В недавней игре я попросил поставить против него быстрого двадцатилетнего игрока — и он ни разу не дал ему уйти.
Сейчас мы тренируемся очень интенсивно и плотно: иногда играем девять на девять на тридцати метрах. Чтобы мяч быстрее ходил и никто не останавливался, чтобы все максимально быстро думали на поле и как можно чаще касались мяча.
В играх говорим ребятам: не бойтесь ошибиться, играйте в пас, вратарей специально учим играть ногами. Быстрее устаёт тот, кто отбирает мяч, а не тот, кто контролирует его».
Тренировка длится больше ста минут и заканчивается под вой мигалок — мимо стадиона проносится кортеж нового президента Ингушетии. Через десять-пятнадцать минут игроки, хрустя яблоками, выбегают из раздевалки, уважительно прощаются со старшими и усаживаются в автобус, который развезет их по домам. «Мурад, успокойся, без ошибок в жизни не бывает. Не загоняй себя. Не ошибаются только мертвые», — говорит Мустафа.
Я сажусь в машину Ислама Цуроева, тренера младшей группы Школы Оздоева. На излете нулевых он сыграл десять матчей за «Терек». Сейчас ему тридцать, и завтра у него свадьба.
«Там сейчас корову режут. Заедем — мясо возьмем. До игры «Зенита» еще есть время.
Ты из Волгограда? Я там делал первые шаги после того, как уехал отсюда. Мне было шестнадцать лет, я считался перспективным, но «Ротор» вылетел, и пришлось вернуться домой. Представь, я сразу попал в первую лигу, в «Ангушт». Сыграл на Кубок с «Амкаром», попал в «Терек» и стал первым ингушом, сыгравшим в премьер-лиге.
В 2009 году мы сдавали нормативы на сборе в Турции. «Спорт-Экспресс» изучил показатели всех команд. На втором месте по скорости — Владимир Быстров. На первом — я. Меня звали на просмотр в «Фенербахче», киевское «Динамо», но «Терек» никуда не отпускал. Уехал только в аренду в «Дачию» и стал с ней чемпионом Молдавии.
После того сезона вернулся в отпуск домой. Поиграл за «Ангушт», упал и полностью порвал связку в руке. В «Тереке» сказали: «Где сломался — там и лечись». А в «Ангуште»-то денег на лечение нет. За год еле-еле выздоровел, вышел и порвал заднюю связку — выбыл еще на сезон. Набрал вес, загубил карьеру. Обидно, брат».
«Бускетсу и не снилась твоя мобильность»
Матч «Зенит» — «Ростов» смотрим в вагончике на достраиваемой базе Школы Оздоева с его старшим братом Альбертом и Исламом Цуроевым. Закусываем сушеными кальмарами и копчеными сырными палочками. У двух котов полные миски корма, но они тянутся к нашей еде. Охотно делимся.
«Местный «Ангушт» лет семь назад вышел в ФНЛ, — вспоминает Альберт. — Им советовали: не спешите. Подзаработайте денег, а потом выйдете. Но они поторопились, устроили праздник и сразу вылетели. Жаль. Ингушетия — по-моему, единственная республика, никогда не игравшая в премьер-лиге».
Из телевизора несется: «Прекрасно играет в этом календарном году Магомед Оздоев! Как начал по весне, так и продолжил летом и осенью. Правильно отметил прогресс Оздоева бывший зенитовец Нобоа. Он сказал, что, если бы не его травма и не продажа Паредеса, Оздоев, возможно, и не получил бы этот шанс. Но он его получил и очень умело им воспользовался. Сейчас трудно представить без Оздоева и сборную, и «Зенит».
Матч уже в середине первого тайма лишается интриги, Дзюба забивает и забивает, так что переключаемся на обсуждение свадьбы: «Представляешь, Денис, какая у нас традиция. Девочке, которая наряжала невесту, — пять тысяч. Тому, кто мясо варил, — тысячи три, — говорит Альберт. — Когда невесту взяли и выезжаем, опять нужно пачку денег выкидывать».
Комментатор Генич снова хвалит Оздоева: «Успевает и слева, и в центре. И мяч разводит по флангам — то, что должен делать опорный полузащитник».
Ислам Цуроев добавляет: «Мага везде подбирает! Кто футбол не понимает, не видит черновую работу игроков». — «Всем голы подавай», — соглашается Альберт Оздоев. Магомед тут же получает шанс забить, но удар блокирует Матиас Норманн.
Во втором тайме снова забивает Дзюба, и Ислам вспоминает, как играл против него за дубль «Терека». Они ровесники.
Увидев все семь мячей, едем домой. У ворот встречает Мустафа. Говорит, что отключенной утром воды до сих пор нет — ее ошибочно перекрыли, ремонтируя протечку на другой улице. Нужно спуститься в канализацию и крутануть вентиль. Это берет на себя Альберт.
Магомед Оздоев еще, вероятно, принимает душ на «Газпром-Арене», а его старший брат открывает люк, лезет вниз и возвращает сунженской улице водоснабжение.
Садимся за стол. Жена Альберта подает чай с варениками. От обсуждения игры младшего сына Мустафа переходит к своему идеалу: «Больше всего мне нравился Габи из «Атлетико». Не техничный, но столько атак останавливал, столько выигрывал единоборств. В каждом матче пробегал около тринадцати километров. Восемь лет я за ним с удовольствием наблюдал и считаю, что он был сильнее Бускетса.
Кстати, тренируя «Локомотив», Жозе Коусейру говорил Маге: «Когда прибавишь тактически, превзойдешь Бускетса. Ему и не снилась твоя мобильность».
Открыть видеоПрямую трансляцию встречи «Лейпциг» — «Зенит» смотрите 23 октября с 19:45 (мск) на телеканале «Матч ТВ», сайтах matchtv.ru и sportbox.ru
Лига чемпионов. Лейпциг — Зенит
Читайте также:
- «В 9 лет Дима стоял за прилавком». Почему Баринов отказал «Зениту» и не попал в «Спартак»
- Руслан Аджинджал: «В Чечне набирали добровольцев, чтобы защищать Абхазию. Я тоже поехал»
- «Пел частушки, таскал плуг, любит крабовые палочки». Репортаж из родной деревни Ивана Облякова
- «В Советском Союзе чувствовал себя свободным человеком». Интервью испанца, забивавшего за «Спартак»
- «Надо не болтать, а восставать, протестовать!» Что творится на родине Черчесова
- «В первом классе клеил на подъезды листовки: «Сталин — сволочь». Самый необычный топ-менеджер нашего футбола
- «Наш футбол надо тряхануть по полной». Как актер из фильма «Брат» стал президентом футбольного клуба
- «Посмотрев на моего сына, Венгер сказал: «Будем подписывать». Интервью первого нашего футболиста в Англии
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
