Главный тренер академии «Краснодара» серб Александр Марьянович говорит о:
- причинах отказа от возрастных тренеров
- отличии «Краснодара» от «Барсы»
- попытках Ивана Игнатьева бросить футбол
- любопытстве Мурада Мусаева
- футболисте академии, занявшемся наукой
- работе с Иваном Саввиди
— Шестнадцатого января будет десять лет, как я официально работаю в «Краснодаре». До этого трудился в Ростове, где Иван Саввиди хотел строить академию. Как сейчас помню 21 июня 2008: я вышел на балкон, а ведь город ликовал после победы над Голландией — кто-то сказал, что это была самая спонтанная радость после Октябрьской революции. Саввиди возил на четвертьфинал Евро всю академию.
В Ростове я имел пятилетний контракт, переехал туда с семьей, но через два с половиной года вернулся в Сербию — младший сын заболел, и я испугался: было похоже на астму. К тому же в Ростове не было перспективы: никакой стройки не намечалось, а тренировались мы на арендованном поле.
— Вы и в «Сибири» работали?
— В течение года приезжал в Новосибирск три-четыре раза. Один из руководителей «Сибири» контактировал с Сергеем Галицким, и предложил мою помощь, когда тот решил отправить в Сербию команду 1996 года рождения (в ней было четыре-пять мальчиков из Краснодара, остальные — из других регионов). Весной 2009 года я организовал им матчи с «Црвеной Звездой» и «Партизаном».
В том поколении-96 были, например, Илья Жигулев и Олег Ланин, сыгравшие потом за основу нашего клуба. Тогда им было по двенадцать-тринадцать лет. Мы обменялись опытом с коллегами из «Краснодара», и через полгода меня позвали сюда на семинар.
— Тогда и предложили стать главным тренером академии?
— Да, но сначала тут еще и не было такой академии, какой мы привыкли её видеть. Только четыре-пять коттеджей в городе, из которых игроки и тренеры по сорок минут ездили на базу в Четук. Команды 1996 и 1997 годов тренировались один раз в день. Ничего больше не было.
Я все же согласился — с условием, что в первое время буду часто ездить к семье. На месте нынешней академии тогда был строительный хаос, и мы начали прикидывать, где какие поля будут располагаться.
— Первая проблема, с которой здесь столкнулись?
— Как-то майским вечером президент Галицкий спросил меня: «В чем разница между Белградом и Краснодаром? Почему там больше сильных игроков?» — «В Сербии мы бы сейчас на каждом пространстве перед школой увидели мальчиков, гоняющих мяч. А тут их нет. В Сербии триста пятьдесят частных школ на семь миллионов жителей. В Белграде сорок закрытых манежей, хотя климат не хуже, чем в Краснодаре. До одиннадцати вечера все играют в футбол. Здесь нам тоже нужна широкая база футболистов».
Вскоре открылись пять-шесть филиалов школы «Краснодара» (сейчас их тридцать). Например, в Лазаревском, на родине нашего президента. Оттуда мы получили центрального защитника Сергея Бородина. Любой анализ показывает, что в деревне и пригородах больше талантливых футболистов, чем в городе, и логично было бы открывать филиалы в отдаленных районах, но большинство, шестнадцать из тридцати, мы открыли именно в Краснодаре.
— Почему?
— Клуб молодой, и мы, в том числе, хотели сформировать в городе нашу болельщицкую базу. Сейчас в наших школах занимается одиннадцать тысяч мальчиков — думаю, это мировой рекорд.
— Почему в академии «Краснодара» нет иностранных игроков?
— Ведущие зарубежные академии привлекают игроков со всего мира, но это не наш принцип работы. Я знаком с подходом «Ред Булла», где один из селекционеров — мой приятель. Два-три раза в год они летают в Африку и скупают лучших мальчиков. Устраивают маму на работу, и парень с пятнадцати лет занимается в клубе.
Мы же хотим развивать талантливых ребят Краснодарского края: здесь пять миллионов человек — больше, чем в Хорватии и Уругвае. Тут прекрасная погода — оставалось только обеспечить хорошие условия, организовать ребят и дать им современных тренеров.
Наша команда 2004 года выиграла чемпионат России — семьдесят процентов ее игроков вышли из нашей базовой школы, то есть из Краснодарского края. Считаю это хорошим результатом нашей работы. В феврале прошлого года наша молодежка играла с «Реалом». У них — три-четыре мальчика, которые были в клубе до тринадцати лет. Остальных взяли в пятнадцать-шестнадцать, плюс три иностранца. У нас — девять-десять ребят из Краснодарского края. И они собрали на юношеском футболе тридцать три тысячи зрителей! Россия должна этим гордиться.
— Почему вас не устраивали детские тренеры «Краснодара», работавшие до вашего прихода?
— Им было от сорока до шестидесяти лет. Они работали по двадцать лет без особого результата. Были проблемы с педагогическими качествами, отношениями с родителями. Я решил, что лучше взять молодых ребят, недавно закончивших институт, или энергичных бывших футболистов. Которые хотят развивать детей и расти сами.
Например, Лешу Малахова я впервые увидел в нашем белореченском филиале в мае 2010-го. Понравились его уверенная речь и демонстрация технических приемов. Через три месяца мы взяли его в академию. Отправляли его на семинары, стажировки, спорили, развивались, и он стал сильным тренером по физподготовке. Сейчас работает с основным составом.
Сашу Нагорного я позвал из ростовской академии. Потом он трудился в штабе Кононова тренером по технике. Измайлов и Широков без проблем работали с ним дополнительно — хотя у них и так сумасшедшая техника. Сейчас тренер по технике игроков основы — Артем Поправкин, работающий у нас с двадцати двух лет.
С Мурадом Мусаевым я впервые познакомился еще в 2008 году, когда приезжал с семинаром в «Краснодар-2000», проект Александра Молдованова. Тогда Мурад поразил своим любопытством. После семинара я уже собрался на отдых, а он все задавал и задавал вопросы. Когда его поставили старшим тренером «Краснодара», я был очень рад — значит, мы организовали работу так, что люди прогрессируют.
— Что с бывшими футболистами, которые становятся детскими тренерами?
— Они разные. Есть такие — закончил карьеру, не открыл ресторан или банк и решил: пока побуду детским тренером, а потом сменю главного тренера основы. Он не заинтересован в том, чтобы бегать, писать, учить. А у нас же очень хорошие мальчики! В младших возрастах есть ребята сильнее Шапи, Игнатьева и Уткина — нельзя же доверять их немотивированному тренеру.
— Как вы реформировали тренерский состав академии?
— Было очень трудно. Приходилось отказываться от людей моего возраста или чуть старше. Но я считаю, что детский тренер должен быть энергичным и достойным человеком — не контактировать с родителями, отвергать коррупцию даже на минимальном уровне, не принимать никакие подарки на день рождения. Вообще, главные враги талантливого футболиста — амбициозные родители: это еще Алекс Фергюсон говорил.
На каждом собрании (а их за десять лет было около пятисот) я говорю тренерам: «Будьте внимательны. Главные проблемы детского футбола: родители и агенты».
Ушедшие тренеры, конечно, выражали недовольство, но я не видел другого выбора, кроме как заменять их на подвижных амбициозных ребят, которые хотят учиться и анализировать свою работу. Которые перед тренировкой составляют план, а не приходят и импровизируют.
Мне было странно, что раньше некоторые наши тренеры не конспектировали тренировки, что шестнадцатилетние мальчики не ходили в тренажерный зал, что не было физподготовки.
Нужно было изменить и подход к самой важной проблеме юных футболистов в России — технике. До двенадцати-тринадцати лет технику можно развить очень быстро. К этому возрасту ребенка уже надо научить приему мяча, ведению — потом будет куда труднее. В тренировочной работе мы сделали акцент на технику (хотя понимаем, что только за счет нее нельзя выиграть, поэтому много внимания уделяем физической подготовке — с помощью тренажеров, работы с собственным весом, акробатики и батута).
— В чем проявляется акцент на технике?
— Раньше детям давали четыре упражнения для развития игры головой. У нас — сто упражнений. И так с каждым элементом техники. Соответственно, сильно выросли требования к тренерам. Раньше им не нравилось, когда я просил передать конспект тренировки до ее начала. Они не умели рисовать упражнения, могли только показать. Некоторые бывшие футболисты не могли пользоваться компьютером. Первые два-три года это была огромная проблема, Ребята ворчали: «Мы тратим три часа, поздно приезжаем домой».
А недавно я сам предложил тренерам: «Если не хотите, не пишите больше конспекты». — «Нет-нет, нам это нужно». После турнира во Франции с командой 1999 года Мурад Мусаев и Саша Нагорный написали отчет на восемьдесят страниц: технико-тактический анализ каждого футболиста, прогнозы роста, анализ каждой игры и соперника.
— Почему в академии «Краснодара» тренируются два раза в день?
— В «Барсе» — один раз в день, но там самые талантливые мальчики мира. Чтобы принимать мяч на высоком уровне, им, возможно, достаточно тысячи повторений, но мы не берем лучших в мире, поэтому делаем три тысячи повторений. За два года мы тренируемся столько, сколько в других российских академиях — за три.
Но здесь тоже не все просто. Вчера мы критиковали тренера, который дал мальчикам одно упражнение, а они его за десять минут ни разу не выполнили точно. Значит, он плохой методист: если видишь, что для ребят упражнение невыполнимо — значит, ты их переоценил, делай коррекцию, упрощай задачу.
Такие ошибки свойственны тренерам, которые слепо копируют чужие тренировки — например, Гвардиолы. Бывший игрок «Арсенала» Владимир Петрович, тренировавший Деяна Станковича, говорил: «Когда я тренировал по спущенным сверху программам — результата не было. Когда я начал сам рисовать упражнения, исходя из возможностей своих игроков, я увидел прогресс».
Еще важно, чтобы тренер правильно демонстрировал технические элементы. Один наш тренер высоко поднимал руки при приеме мяча — и так же стали сделать все его игроки. Важно замечать и исправлять такие ошибки на ранней стадии.
В нашей академии техника чуть важнее тактики. Мы не спешим со специализацией ребят по позициям, ждем до четырнадцати-пятнадцати лет. Смотрим на антропометрию и потом уже отводим игроку конкретное место. А в двенадцать лет он играет в разных линиях. Например, Голубев приехал из Волгограда в тринадцать лет чуть медленным, но очень умным инсайдом. Потом в дубле пробовался в центре обороны, а стал в итоге хорошим опорником.
— Иван Игнатьев всегда играл в нападении?
— Он родился нападающим, у него талант забивать голы, сумасшедшая скорость, спортивная злость, хорошая координация (как у Кержакова) — его бессмысленно пробовать на других позициях. Огромный успех тренерского состава нашей академии, что Ваню сохранили в футболе. Он специфический парень. В тринадцать лет, после первого года в академии не вернулся в Краснодар с летних каникул и сказал: «Не могу больше. Хочу остаться дома». Было десять-пятнадцать случаев, когда он мог бросить футбол, если бы не усилия тренеров и руководства (в том числе и ночные разговоры).
Знаете, в чем еще проблема? Ребята уже в восемнадцать лет считают, что достигли успеха, у них появляется агент, предложения из разных клубов — и они останавливаются в прогрессе. Кроме тренера, появляется другой авторитет — агент.
— Как вы добиваетесь того, чтобы игроки не останавливались?
— Если игрок вернулся из юношеской сборной, задрав нос, говорим: «В следующий раз — не поедешь». Действует моментально. А сколько раз мы Шапи и Игнатьеву добавляли работы, чтобы они учились жертвовать свободным временем ради футбола. Были если не аскетами, то фанатами своей работы. Объясняли, что ничего на свете нельзя достичь без страсти. Если вы достигли какого-то результата, нужно не останавливаться, а работать еще больше. Это рецепт успеха.
Обучая мальчиков дисциплине и ответственности, мы готовим их к взрослой жизни. Дисциплине не только в учебе, но и в питании, отношениях, одежде. Один наш тренер говорил: «Мы одиннадцатый класс — нам уже можно не носить галстуки». — «Наоборот. Вы старшие, и должны подавать пример». Если мы не научим ребят дисциплине, их научит жизнь — но, возможно, будет уже поздно.
— В команде 1999 года, из которой вышли Игнатьев, Шапи и Сафонов, были таланты, которые не пробились в основу?
— Было отчислено несколько ребят из этого года. Но я считаю, что мы не совершили ошибки в селекции. А вот в 1998 году у нас было тридцать шесть человек, и мы разбили их на две команды. Одна пробилась на финальное первенство России, а вторая соперничала в отборочном матче с ЦСКА, за который играл Чалов, но уступила. В финальном первенстве наша первая команда проиграла в четвертьфинале. Под давлением плохого результата мы чуть поспешили и раздали многих мальчиков — например, хорошего полузащитника Камиля Закирова (он выигрывал у нас конкурсы по технике), который сейчас в «Рубине». Надо бережнее относиться к своим игрокам.
— Пример бережного отношения?
— Партнер Закирова — опорный полузащитник Слава Якимов. Одиннадцатый класс закончил лучшим учеником школы. Пришел ко мне: «Я хочу в институт — заниматься наукой». — «Хорошо, хотя мне жаль. Ты сильный игрок». Слава учился в институте, стал чемпионом Европы среди студентов, тренировался два-три раза в неделю. И так — два с половиной года.
Год назад снова пришел: «Мне скучно в институте. Могу снова попробоваться в «Краснодаре»?» — «Хорошо». После недельного просмотра взяли его в «Краснодар-3» в ПФЛ. Там я увидел, что благодаря характеру и интеллекту Слава не особо и растерял за время вне «Краснодара». Взяли его на сбор второй команды — он и там без проблем играл с «Уралом» и «Пюником». Сейчас он близок к основному составу нашей команды ФНЛ. Это доказывает, что характер — самое важное.
— Родители игроков часто вам звонят?
— Они знают, что это бессмысленно. Если настаивают, я могу и резко ответить. В Сербии я пять лет тренировал ребят 1976–1977 годов и еще тогда понял, что родители, контактируя с тренером, хотят только привилегий для своих детей. А завтра, когда у их детей другой тренер, он тебе и спасибо не скажут. В педагогической работе никакие привилегии немыслимы, потому что очень важна справедливость.
Если мальчик чувствует, что тренер кого-то больше любит — будут большие проблемы. Поэтому у наших тренеров есть правило: первое замечание делать самому сильному футболисту, капитану, игроку сборной.
— Еще в Сербии вы тренировали Деяна Петковича. Как ему удалось стать звездой в Бразилии?
— Чемпионат Бразилии — специфический. Не сказал бы, что сильнее российского. В Бразилии — техничный атакующий футбол без особой обязательности и борьбы. Петковичу подходит такой стиль, поэтому он и был там лучшим. В молодости же, когда он ошибался в играх за основу «Раднички», его в наказание отправляли в младшую команду, где работал я.
Вчера он забивал «Вардару» в чемпионате Югославии, а сегодня — тренируется с подростками. Его это угнетало, и он порывался даже бросить футбол.
Это очень опасная вещь: даешь молодому футболисту шанс в большом футболе, будто сажаешь его за руль «Мерседеса», а потом возвращаешь в «Ладу». Не все это выдерживают. Петкович тогда ничего не добился в клубе «Раднички». Его за маленькие деньги продали в «Црвену Звезду», а через три года он оказался в мадридском «Реале». Потом: «Севилья», «Венеция». Но по-настоящему он нашел себя в Бразилии.
— Директор академии Арам Фундукян говорил, что ваша главная научная работа основана на трудах советских тренеров 60-70-х годов.
— В годы, когда я учился в институте физкультуры, советская спортивная наука доминировала. Методику тренировок, физиологию спортсменов мы изучали по советской литературе. С другой стороны, приехав в Краснодар, я увидел огромное уважение Сергея Галицкого к югославскому спорту.
— Во многих наших школах тренеры ведут детские команды с набора до выпуска. Почему в «Краснодаре» тренеры ротируются?
— Мы хотим, чтобы тренеры были специалистами в работе с конкретным возрастом, хорошо изучили его психологию, а дети с ранних лет умели адаптироваться к разным тренерам.
— Раньше тренеры академии участвовали в разборах матчей основы.
— Мы и сейчас этим занимаемся, потому что есть вещи, которые Instat не анализирует — например, открывания, движения без мяча. Это очень важно, потому что без мяча игрок передвигается большую часть матча. Такую аналитику делают шесть-семь тренеров академии — это очень трудно, занимает шесть часов, они несколько раз пересматривают матчи. Так мы помогаем основе.
— Лет пять назад в академии «Краснодара» было много иностранных тренеров. Как сейчас?
— Только тренер по физподготовке. Иностранцы передали опыт нашим молодым тренерам и уехали. Например, сербский тренер вратарей привнес абсолютно новую методику подготовки. Сейчас наши мальчики 2003 года рождения играют ногами на уровне хороших немецких вратарей.
— Каким критериям должен соответствовать тренер академии «Краснодара»?
— Девяносто процентов наших тренеров проходят конкурс. На нем проверяются знания детской физиологии, психологии и биомеханики (Радомир Антич, возглавлявший «Реал», «Барсу» и «Атлетико», говорил: «Я стал тренером, когда изучил физиологию»). Дальше тренер должен показать физическую готовность и способность демонстрировать технические элементы. Ты не обязан иметь за спиной матчи на самом высоком уровне, но должен показать детям, как принимать и обрабатывать мяч.
Потом мы даем тренеру группу игроков на неделю и смотрим, как он проводит тренировку, разговаривает, готовит себя. Выясняем, насколько он талантлив. Дальше смотрим, способен ли он работать по восемь часов пять дней в неделю. Многие такой режим не выдерживают.
Один парень, игравший в школе «Зенит», проработал у нас год, получил опыт и вернулся в «Зенит» тренировать детей. Получается, мы потеряли время — обучали человека, научили, и он ушел.
Работать детским тренером — очень трудно. Нужно многим жертвовать. Поэтому я хочу поднять значимость этой профессии в России. И верю в то, что конкретно Краснодар в скором времени станет городом футбола.
Читайте также:
- Игнатьев жил нищенски и собирался в ЦСКА. Сафонова заметили на школьной перемене. Как «Краснодар» ищет таланты
- Интервью с детским тренером Семака
- Интервью с детским тренером Облякова и Аршавина
- Интервью с детским тренером Соболева
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
