«Еще раз заговоришь с Галицким, выгоним». Талант, который мог стать круче Аленичева

«Еще раз заговоришь с Галицким, выгоним». Талант, который мог стать круче Аленичева

В середине 90-х - начале нулевых Константин Коваленко считался одним из самых талантливых футболистов России. Мог добиться гораздо большего, чем яркая вспышка в «Спартаке» и мощнейшие полсезона в «Черноморце», который тогда выносил всю Москву. Но вышло так, как вышло. «Матч ТВ» поговорил с бывшей звездой.

В середине 90-х - начале нулевых Константин Коваленко считался одним из самых талантливых футболистов России. Мог добиться гораздо большего, чем яркая вспышка в «Спартаке» и мощнейшие полсезона в «Черноморце», который тогда выносил всю Москву. Но вышло так, как вышло. «Матч ТВ» поговорил с бывшей звездой.

Чернобыль и «Спартак»

Детство Коваленко прошло в маленьком белорусском поселке Костюковка. Это рядом с Гомелем. Там его заметил Владимир Агеев, который три года приезжал в поселок тренировать местных ребятишек. А потом пригласил лучших в Гомель. В их числе, конечно, был и Коваленко.

26 апреля 1986 года в соседней Украине случилась та самая катастрофа на Чернобыльской АЭС. До очага аварии из Костюковки было около 200 км, но последствия ветром разносило по округе.

– Белоруссия тогда очень сильно пострадала от радиации. В том числе и поэтому решили переехать в Краснодар. Брата пригласили играть в команду хутора Бараниковский. Я в 15 лет поехал вместе с ним, – рассказывает Коваленко «Матч ТВ».

Спустя год брат перебрался в главную команду региона – краснодарскую «Кубань». Младший Коваленко оказался не нужен в Бараниковском и ушел в только-только созданный Георгием Безбогиным «Колос». Чтобы спустя два года взять штурмом вторую лигу: 26 мячей за сезон. Тогда-то Коваленко и заметили.

– Как попал в «Спартак»? – вспоминает Константин. – Спортивный директор клуба Есауленко ездил по второй лиге, просматривал игроков. Пригласил в команду. У меня были еще варианты, звали в Донецк, «Динамо» приглашало. Но в итоге поехал в Москву.

– Что поразило в лучшем на тот момент клубе страны?

– Я ведь попал в команду, которая в 1995-м все матчи на групповом этапе Лиги чемпионов выиграла. В составе были Онопко, Юран, Кульков, Аленичев и другие. И был такой момент, когда тренировку из-за снега отменили. Многие сели по машинам и разъехались, но все ветераны, которые были воспитаны еще советской школой, остались и пошли играть в футбол. Вы представьте: они только что в Лиге чемпионов всех обыграли, а тут принялись снег расчищать. Я на базе жил, все равно никуда не надо было ехать, тоже пошел с ними играть. Посмотрел, насколько профессиональное отношение к делу у людей. Какая аура вокруг них.

– Кто больше всех впечатлял?

– Мне всегда очень нравилась игра Аленичева, его работоспособность, виденье поля, чтение игры. Титов, конечно, был в порядке, Цымбаларь – великий футболист, не повезло ему где-то, мог играть в любой команде Европы.

– Чем запомнился Романцев?

– Тем, что даже будучи в возрасте, мог не только рассказать, но и показать. Выйти в тот же «квадрат». Самое интересное, я даже не помню, чтобы он терял мяч и в центр «квадрата» заходил. И не потому, что ему поддавались. В те годы, если, отбирая мяч, не катишься, не прыгаешь, ты из центра просто не выберешься. Никто не смотрел, тренер или не тренер. Уважение, конечно, было, но выкладывались все на сто процентов. Иначе просто не выбраться из «квадрата».

– Вы ярко дебютировали, забив через две минуты после первого выхода за «Спартак» – «Ростсельмашу». Но затем сыграли всего два матча. Почему?

Смотреть на YouTube

– Как-то не пошло. Терпения не хватило. Может, еще профессионализма. Со временем стал понимать, что, наверное, надо было по-другому к тренировкам относиться. А тогда – хотел играть, вот и ушел.

Германия и профессионализм

– Нехватка профессионализма – это нарушения режима?

– И это тоже. Вообще все, начиная от планирования дня. Когда в 2000 году побывал на просмотре в «Штутгарте» около двух недель, узнал много нового. Как люди готовятся, приезжают за три-четыре часа до тренировки: тренажеры, массажи. В 90-е в России было по-другому: приехал, потренировался, уехал. Там же после занятия никто никуда не спешил, проходили восстанавливающие процедуры. Для меня все это было в новинку.

– В Германии вы пересеклись с известным немецким тренером Ральфом Рангником. Он после тренировал «Шальке», выводил «Хоффенхайм» из региональных лиг до бундеслиги. Сейчас в качестве спортивного директора плодотворно трудится в «Лейпциге» – команде-сенсации последних сезонов в Германии. Что-то необычное на тренировках было?

– Удивили не тренировки, а то, как строилось общение в коллективе. Вне зависимости от ранга и значимости футболиста ко всем было одинаковое отношение. Тренер игрокам – как друг, общался на равных.

– Там же вы пересеклись и с братьями Глебами.

– Александр уже тогда, можно сказать, на трамплине стоял. Был готов выстрелить, показать себя. Амбиции, мастерство, отношение к делу – угадывалось, что парень заиграет. Так и получилось.

– Почему вам не удалось остаться?

– Подписал предварительный контракт. Всех все устроило, и меня отпустили домой – вещи собрать, подготовить документы. Но потом даже не знаю, что случилось. Не хочется вспоминать. И трансфер почему-то сорвался.

– Это сильно ударило по вам? На тот момент вы упустили шанс в «Спартаке», сорвали нарушением режима сказочный сезон в «Черноморце». Лучшего момента, чтобы уехать не было.

– Драмой это для меня не стало. Но, конечно, когда был уже одной ногой там, причем, понимая, что в этой команде я могу играть, достичь очень многого, поменяв свое отношение, забыв какие-то неудачные моменты в России… Но раз матушка-Россия не отпустила, значит, так тому и быть. Вот как я к этому отнесся.

Штрафы Газзаева и шанс в «Черноморце»

Фото: © РИА Новости/Саид Царнаев

Покинув «Спартак», Коваленко за три года сменил шесть клубов. Его контракт принадлежал частным агентам, которые, возможно, желая подзаработать на переходах, выдергивали игрока в поисках новых команд.

– В то время – обычная история, если контракт игрока принадлежал не клубу, а частным лицам. Те же агенты, что и сейчас, только по-другому работала система. Но не скажу, что это их вина в частых переходах. Может, в совсем малой степени. Скорее, это я не перестроился после ухода из «Спартака», – говорит Коваленко.

Трижды за эти три года Коваленко попадал в сочинскую «Жемчужину», которую тогда тренировал в том числе и Арсен Найденов. Человек с потрясающим чувством юмора, автор афоризма: «Судья сломал нам игру – пятый и седьмой голы были забиты из офсайда».

– Ваша любимая история о нем?

– Мне больше не истории нравятся, а то, как он относился к людям. Как умел договариваться в сложных ситуациях, сглаживать конфликты. Поэтому и город болел командой. Полный стадион набивался – тысяч 15-20. Найденов все делал для «Жемчужины», к футболистам относился как к детям. Если была возможность, всегда помогал. При нем была самая семейная атмосфера в клубе.

– После вы оказались в «Алании» Валерия Газзаева. Самый строгий тренер в карьере?

– У него, да, порядок на первом месте. И «пахали» на тренировках очень сильно.

– Самое нелюбимое упражнение?

– Тест Купера. Еще он любил устраивать забеги с ускорениями на 400 метров, 600, 800, 1000, 1200, а потом по убывающей. Потом – снова вверх. Снова – вниз. Ох, и набегался тогда. Кстати, физически ощущал себя очень хорошо. Думаю, тот задел помог потом и в «Жемчужине», и в «Черноморце».

– Большие штрафы были у Газзаева?

– Раза два-три штрафовали на всю зарплату. В первый раз из-за решения КДК, который дисквалифицировал меня на пять матчей из-за какого-то нарушения еще в «Жемчужине». Но поскольку я «Алании» из-за этого не мог помочь, Газзаев мне выписал штраф.

– Оказавшись в «Черноморце» в 2000 году, вы мощно начали сезон – забили 9 голов в 10 матчах первого круга чемпионата России. Обыграли ЦСКА, «Динамо», «Торпедо» и «Локомотив» с общим счетом 12:0! Лучшее время в карьере?

– Попал в хорошую команду. Вот и все.

– «Черноморец» тогда тренировал Анатолий Байдачный, при котором вы ярче всего себя проявляли.

– Он наш, белорус. Знал, как найти общий язык со мной. Где-то через наказание, где-то через улыбку. Каждому игроку нужно доверие. Байдачный мне доверял, развязывал руки в тактических моментах.

– При этом он вас трижды выставлял на трансфер в том сезоне.

– Мной как раз в тот момент «Штутгарт» интересовался, может, хотели выгодно для клуба продать. Я же всего не знаю. Возможно, в воспитательных целях.

– Во втором круге вы почти не играли. Почему?

– Тут моя вина. Непрофессиональное отношение к футболу.

– Нет сожаления, что лучший сезон в карьере так оборвали?

– Иногда было, конечно. Но жить прошлым не стоит. С того времени прошло много лет, я уже сам тренером поработал.

«Гулянки в прошлом»

– Вы как-то сказали: «Просто я в свое время попал на роль плохого парня. Как в кино, где актер становится заложником собственного амплуа». Имидж нарушителя режима часто аукался?

– Часто. Как-то, например, приехал в махачкалинское «Динамо». Первый сбор, команда только начинает двигаться. А мне тренер говорит, что я не готов физически. Но о какой форме можно вести речь на первом сборе? Впереди месяц подготовки. Я-то понимал, что Назаренко (он тогда был главным тренером) делал выводы не по тому, что видит, а по шлейфу, который тянулся за мной. Многие тренеры так отказывались брать в команду. Говорили просто: не готов физически. И все.

– А вы к тому времени режим нормализовали?

– Я же не круглый год гулял. Да, были моменты, как у всех в молодости. Но не больше.

– Краснодарский футболист Александр Крестинин про вас рассказывал: «В «Колосе» было так: Костя до пяти утра бухал, выходил в тот же день на игру, мы побеждали 7:0, а он забивал пять голов. Появилось ощущение, что так будет получаться всегда».

– Знаете, я с Крестининым никогда в жизни в одной команде не играл. Может, он был в молодежной команде «Колоса», не помню. Поэтому непонятны такие его выражения. Он ведь так рассказывает, будто рядом стоял. Для меня это удивительно. Ребята из компании, в которой мы в футбол вместе играем, спрашивали: «А ты что, с ним играл где-то?» «Нет, – говорю, – никогда. Не знаю, откуда он это берет». Может, статья вышла без его ведома? Он мне звонил потом, объяснял, что подобного не говорил. У меня теперь совершенно другая жизнь, если кто-то пишет такие статьи, ну пишет и пишет. Значит – кому-то нравится это читать.

– Неужели выдуманная байка?

– А как вы думаете, мог человек до пяти утра, как там было написано, пить, гулять, а потом в этот же день на игру выходить и всех обыгрывать? Те, кто против меня тогда играли, они что, не футболисты были? Это неуважение не только ко мне, потому что неправда, но и к соперникам. Что я их даже пьяный обыгрывал. Но такого не бывает в футболе. Понимаю, можно нарушить режим. Но чтобы в этот день выходить на игру, это из области фантастики.

– Был момент, когда вы поняли: чтобы не потерять футбол, с гулянками надо заканчивать?

– Был. Но не то что ради футбола. Жизнь ведь не только футбол. Оно везде мешает, оттого в моей нынешней жизни ничего такого давно нет.

– Только по праздникам?

– Нет на это времени практически. В новогодние праздники с детьми гулял, вообще не думал о чем-то другом.

Удар судьи, начало тренерской карьеры

После пропавшего второго круга в «Черноморце» и сорвавшегося перехода в Германию Коваленко было не узнать. Слабый отрезок в «Сатурне», уход в клубы дивизионом ниже. Потом – в ЛФЛ.

В принципе уже тогда он практически завершил карьеру. Но по просьбе друзей вернулся в 2008 году помочь «Сочи-04» во второй лиге. Снова стал забивать, однако рассчитывать, что в 33 года случится нечто большее, чем просто яркая вспышка, было самонадеянно. 27 октября Коваленко поставил точку в своей профессиональной карьере – ударом кулака в лицо судьи Тимофеева во время матча с волгоградской «Олимпией».

– Он в открытую мне говорил, что сегодня не наш день. Это еще мягко сказано. Говорил, а потом действовал. В какой-то момент я не выдержал, – рассказывает Коваленко.

– КДК РФС отстранил вас от футбола на год. Чем занимались?

– Начал тренером работать, играл по любителям.

– В какой момент серьезно решили стать тренером?

– Когда попал в академию «Краснодара». Эта работа меня затянула.

– Параллельно получали лицензию?

– Как ни странно, сколько я ни просил клуб отправить меня на учебу, руководство академии навстречу не пошло. Около двух лет раз в полгода сдавал документы, но в списки на обучение не попадал.

– Работали с одним из самых талантливых выпускников академии – Иваном Игнатьевым?

– Немного работал с ним по технике. Но совсем чуть-чуть. Мне всегда в наших ребятах не хватало работы корпусом, расслабленности, координации. Этому пытался научить. А с 1999 годом раза три-четыре работал, как помощник выступал. Игнатьев – талантливый мальчик, все у него впереди. Единственное, что настораживало: мне кажется, он немного рано подкачался. Видно, у него крепатура мышц. Нет такой мягкости. Тренажеры – хорошо, в Европе в 17-18 лет большое внимание этому уделяют. Но если рано дать силу, можно потерять определенную пластику, координацию. Из-за этого у Игнатьева потенциал немного сократился, мне так кажется. Как футболисту, не как тренеру.

– Три месяца назад вы ушли из академии. Почему?

– Вызвал новый зам главного тренера академии Александр Нагорный. И сказал: не подхожу по уровню, контракт продлен не будет. Больше никаких объяснений. Хотя обычно убирают за что-то конкретное, за результаты, например.

– А какие были результаты?

– Я всегда работал только вторым тренером. На роль главного никогда не назначали. С мая 2014-го вместе с Виктором Коваленко (однофамилец. – «Матч ТВ») мы работали с ребятами 2002 года рождения. Два года вели эту команду, у нас не было ни одного поражения, где бы ни играли, на какие бы турниры ни ездили. Потом этот возраст передали молодому сербскому тренеру, а нас перевели на 2003 год. С ним тоже неплохо выступали, только один турнир в Испании неудачно провели. Но это со всеми бывает. Вышли двумя командами в финальную часть чемпионата России, заняли первые места. Сфотографировались с кубками, медалями. И почему-то нас с этого возраста тоже сразу убрали, без объяснения причин. Виктора сделали помощником тренера 2002 года, а меня перевели в 2005-й, в базовую школу.

– Пытались узнать причины?

– А к кому подходить? Наш перевод утверждал главный тренер академии – Александр Марьянович, сербский специалист. Раз это его решение, у кого узнавать? Самое странное, нас обвиняли в том, что наши команды показывали плохие результаты. Спустя год после передачи команды 2002-го сербскому тренеру она плохо выступила на России. Серб этот взял и уехал. Ребят протестировали и стали предъявлять нам претензии: «Посмотрите, кого вы в команду взяли». Мол, вот один по скорости слабый, вот – еще один. Не выбегают из нормативов. Но у нас с Виктором Коваленко остались прежние тесты. На них все бежали быстрее. Прошел год – и почему-то сбавили. Так вы у того, кто с ними работал в последний год, и узнайте, как он их тренировал, почему они стали старше, а бегают медленнее. Не знаю, как все преподносится Сергею Галицкому. Он много делает для академии, живет клубом, а не только главной командой. Жаловаться в любом случае не хотелось. Да и чего жаловаться в 42 года? Есть результаты, которые мы показывали. Из них все видно.

Патриотизм

– Галицкий часто бывает в академии?

– Каждый день. Где-то к 3-4 часам дня приезжает. В первый год моей работы частенько подзывал к себе, общались. Он ведь болельщиком был, приезжал в Новороссийск на «Черноморец», поэтому меня как футболиста знает. Но однажды вызвали в кабинет к заму главного тренера академии, тогда это был Никола Елич, и сказали: «Чтобы больше никаких общений с Сергеем Николаевичем. Иначе выгоним из клуба». Я им объяснял: «Сам не навязываюсь. Подхожу только в том случае, если зовет президент клуба». Как-то после одной из бесед с Галицким они мне два дня мозг выносили. «Еще раз повторится, – говорили, – свободен».

– Так и получилось?

– После того раза прошел год. Больше с Галицким не выпадало общаться. Николу Елича к тому моменту самого выгнали, назначали замом Нагорного. Но в последние полгода работы видно было: все делается, чтобы меня убрать из академии.

– Вот как.

– Поначалу думал, что ситуация отмотается назад. Как-то странно все получалось. Сначала сказали, чтобы взял отпуск, мол, решение скоро будет вынесено. Потом через других тренеров передавали, что меня окончательно отчислили, но никто из руководства академии не звонил. А уже затем набрал спортивный директор Максим Савостин и официально сообщил: «Кость, я узнал. С тобой контракт продлевать не будут. Можешь прийти забрать трудовую». Конечно, неприятно. Но что делать? Жизнь продолжается. Получил огромный опыт, много положительных вещей узнал, как нужно работать с детьми. Узнал и то, как нельзя.

– Например?

– Нельзя излишне нагружать детей. Нагрузку надо распределять. Можно и два раза в день тренироваться, но по-разному! А когда утром делается тренировка на скорость, а вечером на силу, хотя эти тренировки нельзя проводить в один день, это неправильно. И таких моментов хватало. Был случай, к нам приехали ребята из сборной, – Газинский и Миранчук. Провели тренировку, час десять примерно. Все классно, интересно. Но когда сборники уже уехали, нам сказали, что нужно выполнить свой план тренировки. Это еще полтора часа. Затем пришел тренер по физподготовке, и ребята отправились в зал минут на 40. Итого три с половиной часа занятий!

– Это опасно?

– На следующий день была товарищеская игра, ребята, естественно, еле двигались. Все понимаю, дети быстрее восстанавливаются, но должен быть предел. Есть план, который спускается сверху. И его надо выполнять. Никто не смотрит, что ребенок устал и лучше паузу дать. Или что кто-то начал расти, а при резком скачке роста надо нагрузку снижать.

– Говорили об этом Галицкому?

– Не привык жаловаться. Конечно, сердце кровью обливалось, когда на детей смотрел, на их уставшие глаза. Помню, когда сам занимался, футбол дарил радость, я всегда был на свежих ногах. Там же шла работа почти как в профессиональном футболе. Выполни пятилетку в один день.

– А Марьяновичу говорили?

– Тех, кто пытался что-то сказать, выгоняли. Находили причины и выгоняли.

– О чем вы беседовали в тот последний раз с Галицким?

– Он как раз спрашивал: «Кость, как думаешь, станет кто-нибудь футболистом, таким как ты?» Как-то так он сказал. Имел в виду – кто в профессионалы хорошего уровня выбьется? Я не знал, что ответить. Талантливые мальчики есть, но вижу, что из-за тренировочного процесса, который им предлагается, они не растут. Даже хуже становятся. Например, есть такой парень в академии Богдан Рейхмен. Когда он только пришел к нам в 12 лет и вышел против первого состава, мы от удивления рты открыли. Играл уже как взрослый: обеими ногами, хорошее мышление, работа корпусом. Мы с ним год работали, потом команду передали другим тренерам. Спустя год не мог его узнать: стал медленнее, тяжелее, резкость пропала. Может, нагрузили слишком. Это важный вопрос: не перегрузить ребенка. Знаю, у многих мальчишек спины болят, «шляттеры» на коленях. Но боятся жаловаться, думают, их отчислят.

Еще многие ребята уходят, потому что не могут найти общий язык с тренерами. Например, Артем Касимов, один из самых талантливых 2003 года рождения. В конце года его убрали из академии, хотя по таланту никого лучше нет. Он и капитаном был, и лидером. Насколько знаю, ему не дают устроиться в других академиях. Приглашали в одну, но после звонка из Краснодара не взяли. Жалко парня. И есть еще момент.

– Какой?

– В академии требуют, чтобы все были большими патриотами клуба. Это хорошо, но делается все порой несколько фанатично. Простой пример: когда мы улетали из Испании с турнира, параллельно играла главная команда. И проигрывала. Сам слышал, как Никола Елич сказал Марьяновичу: «Мы здесь плохо выступили, и еще главная команда проигрывает». На что Александр ответил: «Нам-то что до главной команды? Это не наше дело, выигрывают они или проигрывают». Через несколько часов, когда главная команда все-таки выиграла, и мы об этом узнали, Марьянович подошел и спросил: «Дети, вы почему не радуетесь?» Хотя, быть может, просто не все знали результат, это часа в два ночи было в аэропорту. И ко мне тоже обратился: «Почему дети не радуются?» Я смотрел на это все лукавство и поражался. Лично ведь слышал, как он говорил «какая разница», а тут такой патриотизм. Для меня это было шоком. Почему в два часа ночи уставшие дети, сыгравшие в этот день три игры, не прыгают от счастья? Плюс повторюсь, многие, возможно, и не знали результата. Представляете, какая подмена стандартов? Очевидно, что эти люди не ради детей там работают, не из любви к ним.

– Какие теперь у вас планы?

– Пока не думал. Честно. Эта плавающая ситуация с академией… Все-таки за три года работы она мне как семья стала – с утра до вечера с детьми. Живешь этой жизнью, живешь, потом – бац – и нет ничего. Как правой руки не стало, так чувствовал себя первое время.

Хотя в последние три месяца понимал, к чему идет. Самого посещали мысли об увольнении. За месяц по три возраста менял. Уже работать не хотелось, потому что не приносил пользы клубу. Иди туда, принеси то, фишки расставь. Деньги, которые зарабатывал, в последний период давались мне ни за что, по сути. А с детьми так нельзя, им надо сердцем отдаваться. Из-за частых смен команд не успевал даже всех запомнить. Тяжелый момент.

Сейчас понимаю: хотелось бы попасть в академию, где дадут работать. И не будут загонять в определенные рамки. Тренерская профессия – такое же творчество, как на футбольном поле. Если человека закрепощать, ничего не получится. Все видят талант по-разному.

***

«Матч ТВ» попросил прокомментировать слова Коваленко об академии «Краснодара» ее директора Арама Фундукяна

– Почему был уволен Коваленко?

– Скажем так: Константин неоднократно отсутствовал на рабочем месте без объяснения причины. От недели до двух. В связи с неудовлетворительным состоянием его здоровья. Это было минимум три раза. Трижды мы его увольняли, трижды брали обратно.

– Зачем же брали, если все вот так?

– Это всегда была инициатива Александра Марьяновича. Он считал, что мы должны помочь человеку. Из-за неудовлетворительного состояния здоровья Константина главному тренеру академии было его очень жалко. Марьянович считал, что если уволим и не возьмем обратно, он пропадет.

– Коваленко сказал, что последние три месяца его подталкивали к увольнению.

– Очень странно, что он так говорит. Потому что если бы мы хотели его уволить, так и поступили бы. Константин, к сожалению, дал предостаточно поводов для того, чтобы с ним расстаться. Повторюсь, это очень странно слышать. Мы все прекрасно знаем Константина как прославленного футболиста. Я сам, когда был молодым, ездил с друзьями смотреть на его игру за «Черноморец». Помню и о том, что это тот самый Костя Коваленко, которому прощалось в сто раз больше, чем прощается другим футбольным людям, и о пагубной страсти, с которой он боролся и которую, по-моему, так и не смог побороть. Мы все время делали на это скидку. Не понимаю, о чем тут можно говорить. Если бы хотели его уволить, сразу бы так и сделали.

– Он действительно хотел учиться на тренера?

– Этого не знаю. Но здесь все просто: клуб платит за лицензию С, а тренеры могут по собственному желанию учиться дальше. Если мы с вами захотим получить лицензию тренера, нам нужно просто подать заявление. Для этого не требуется, чтобы клуб тебя куда-то рекомендовал.

– Почему их тандем с Виктором Коваленко в итоге разъединили?

– У нас в академии принята ротация тренеров. Мы вышли после каникул – и снова делаем ротацию. Здесь нет никакого злого умысла.

– Коваленко утверждает, что детей в академии «Краснодара» перегружают. Мол, у многих ребят болят спины, шишки на коленях. А они боятся жаловаться, думают, их отчислят.

– Давайте по порядку. Перегружаем ли детей? Наши дети, это ни для кого не секрет, каждый день тренируются в двухразовом режиме. Мы на всех углах об этом говорим, про это знает весь футбольный мир. Такова наша методика. Хотя большинство академий и школ не занимаются двухразовыми тренировками. Они считают, что достаточно и одного занятия в день. Мы так не считаем. Наша позиция: футболом нужно заниматься постоянно.

Второе: что такое «шляттер»? Если прогуглите, найдете так называемую болезнь Шляттера. Она есть у 90 процентов мальчиков в возрасте 14-15 лет, то есть с футболом не очень сильно связана. Может, тот факт, что они играют в футбол, ситуацию несколько усугубляет. Но данная болезнь через полгода проходит у всех. Это временная проблема, исчезает сама собой. Спины? У нас есть диспансеризация. Сейчас дети вернулись с каникул, как раз ее проходят. Если у кого-то что-то болит, он может об этом сказать. Но массовой статистики, что ребята больны, нет. Это глупость.

– Еще цитата Коваленко: «Есть план, который спускается сверху. И его надо выполнять. Никто не смотрит, что ребенок устал, что лучше паузу дать. Или что кто-то начал расти, а при резком скачке роста нагрузку следует снижать».

– Интересно, Константин рассказывает все так, будто имеет за плечами очень богатый тренерский опыт, звание заслуженного и прочие регалии. Константин – это футболист, который закончил карьеру и стал заниматься тренерством с самых азов. Сказанное им – его личное мнение. Второй момент – о том, что якобы план спустили и ничего нельзя изменить. Мы не похожи на неадекватных людей. Это не казарма. У тренеров есть свое мнение, каждый может его высказать. Пусть Коваленко приведет примеры, когда он приходил, просил снизить нагрузки, а ему сказали: «Давай, иди, бей их палками, пусть дальше бегут».

– Он приводил пример: после часовой тренировки с игроками сборной Газинским и Миранчуком детская команда занималась еще больше двух часов, в том числе физподготовкой.

– Тренировка с участием Газинского и Миранчука – показательное выступление. Они приезжали в рамках рекламной акции, это не являлось тренировкой как таковой. Ребята бегали, прыгали, а их снимало телевидение. Поразвлекались, взрослые уехали – у детей началась своя тренировка. И физподготовка – в этом нет ничего сверхъестественного. Ни родители, ни дети не жалуются. Это только Константин у нас такой чуткий. Мне просто интересно, почему он все три раза просился, чтобы его взяли обратно в такое ужасное место? Если здесь так плохо и издеваются над детьми, надо было в комитет по защите детей написать. А если он такой ответственный и честный, то почему стремился вернуться?

– Что происходит с детьми, которые недостаточно радуются победе первой команды «Краснодара»? Нет ли перебора с патриотизмом?

– Абсолютная глупость. Да, мы требуем, чтобы матчи основной команды в обязательном порядке смотрели все воспитанники академии. У нас 2017-й был годом клубного патриотизма, в академии многие мероприятия были направлены на это. Да, нам хочется, чтобы дети мечтали играть не в «Ливерпуле», а в «Краснодаре». Именно таким образом мы воспитываем патриотизм. Это один из способов. По поводу ситуации, которую описал Коваленко, не могу ничего сказать. Меня там не было, в первый раз об этом слышу. Марьянович будил сонных детей и заставлял их радоваться? Это как-то смешно выглядит.

И Константин заблуждается, когда говорит, что Марьяновича не интересует главная команда. Александр присутствует на всех матчах «Краснодара» в ложе с президентом клуба. Очень сильно переживает. Константин, видимо, забыл, что полтора или два года назад тренеры академии принимали участие в разборах матчей. Каждый писал свой анализ по каждому из футболистов основы. Поэтому Константин заблуждается.

Странно все это слышать. Марьянович – тот человек, который даже в третий раз дал шанс Коваленко. Я, кстати, тогда был против, потому что это выглядело нелепо: он исчезает куда-то, потом приходит и говорит: «Пожалуйста, возьмите меня обратно». Вот Константин уверяет: он заботится о детях. И в это хочется верить. Но когда он пропадает на полторы-две недели, у них нет тренера. И нам нужно искать замену. Поэтому в третий раз возвращать Коваленко я не хотел. Но Александр настоял. А в последний раз Константин просто взял и ушел. Ну, о’кей. Но больше он не возвращался.

– За что был отчислен из команды 2003 года рождения Артем Касимов, который был капитаном.

– Не помню точно. Решение принимает тренерский коллектив. Был какой-то момент, когда его родители отказывались подписывать новый контракт. Потом разобрались, переподписали. Это осенью было. А потом он попал в список отчисляемых. Но у нас каждые полгода 10-12 человек уходят по спортивному принципу. С Касимовым та же история. Мама, когда расставались, всех поблагодарила. Две недели назад звонили из «Спартака» спрашивали, могут-ли они его взять на просмотр. Мы сказали - конечно, у нас претензий нет. 

– Почему при поиске на должность главного тренера академии выбор пал именно на Александра Марьяновича?

– Сергей Николаевич считает его самым сильным тренером детского и юношеского футбола. Он профессор, работал в Белграде в университете. Его ученики выступали в известных клубах. Когда мы приезжали играть с «Црвеной Звездой», его все там так и называли: Профессор. Написал несколько книг о футболе. Парадоксальная вещь: главная его работа основана на трудах советских тренеров 60-70-х годов. Марьянович говорит, что у нас была одна из самых сильных тренерских школ в Европе, но мы ее растеряли.

Фото: РИА Новости/Саид Царнаев, ФК «Краснодар»

Читайте также:

Сердар Таски: «В „Спартаке“ лучшие танцоры – форварды»

«Венгер спрашивал про Смолова». Шандор Варга – о будущем российского футбола

«Если бы не футбол, мог пойти по неправильному пути». Александр Селихов – о жизни, «Спартаке» и «Амкаре»