После пятидесятых мест на этапе в Эстерсунде Дарья Виролайнен была отправлена на Кубок IBU, где с ходу финишировала четвертой в спринте и второй в преследовании. После Нового года спортсменка вернулась в основную сборную и в Оберхофе стала 24-й в преследовании, а на своем этапе в эстафете, несмотря на два промаха, отыграла двадцать секунд отставания, показав третий ход. О том, как складывается для Дарьи этот сезон, она рассказала «Матч ТВ».
«Сейчас бегу с удовольствием – не то что в начале сезона»
– Судя по вашему выступлению в Оберхофе, вы по сравнению с Эстерсундом заметно добавили.
– Да, конечно, форма сейчас, слава богу, лучше. Я сама это чувствую и бегу с удовольствием, а не как в Эстерсунде. Но у меня уже не первый год наблюдается тенденция, что форма идет по нарастающей, то есть первые гонки сезона мне даются тяжело. Потом я потихонечку разбегаюсь, самочувствие улучшается, а с ним и результат.
– Выходит, вместе с тренерским штабом не ждали от Эстерсунда многого?
– Я не ждала настолько плохого самочувствия. Индивидуальная гонка там для меня сложилась более-менее комфортно, а вот в спринте уже с самого первого подъема не было сил. Буквально с первого километра бежала на зубах. И, конечно, при таких ощущениях говорить о хорошей стрельбе не приходится. После этого с тренерами состоялся разговор о том, что нужно что-то делать.
– Было очень обидно, когда вы пошли в первый подъем и поняли, что просто не готовы?
– На самом деле, да. Я не могла разобраться, почему такое состояние. Хотя на разминке было тяжело, но «индивидуалка» прошла нормально, поэтому я не думала, что в спринте все будет столь плохо.
– Что заставляет добегать при таком самочувствии?
– Я не могу сдаться. Мне будет стыдно перед самой собой и перед окружающими. Но прежде всего перед собой. Если ты себе хоть раз дашь слабину – в голове это засядет. Пусть тебе даже очень тяжело, ноги отказывают, все равно никогда нельзя сходить.
– Ваш отъезд на Кубок IBU после Эстерсунда – решение тренеров или обоюдное?
– Так решили тренеры, но я сама понимала, что с подобными результатами на Кубке мира делать нечего. Тем более я была последней в команде, и это решение выглядело логичным.
– Однако на Кубке IBU вы сразу же забежали в призы. Там настолько слабее состав участников?
– Не скажу, что он слабый, но уровень заметно отличается. Возможно, сказалось то, что в горах мне полегче бежать, чем остальным. Это наблюдается уже давно. Плюс я еще сама достаточно легкая, и трасса в Лензерхейде с ее довольно сложным рельефом хорошо подходит для меня.
«Готовиться надо в команде»
– Тренировочный процесс во время выступлений в отрыве от первой сборной поменялся?
– Нет, конечно. Я работала по плану тех тренеров, с которыми вела подготовку в летний период. Коновалов и Королькевич звонили, и мы с ними все обговаривали.
– Кубок IBU, где меньше внимания к спортсменам со стороны прессы и болельщиков, позволяет сбросить груз ответственности и заняться исправлением ошибок?
– Да, там другая обстановка, более рабочая. Можно спокойно решить все свои проблемы.
– Как вообще относитесь к изменениям в тренировочном процессе?
– По-разному. Дело в том, что в нашей команде очень часто меняются тренеры, и каждый приходит со своими взглядами. Я в сборной достаточно давно. Из-за частой смены наставников ты уже перестаешь понимать, что от тебя хотят. Во-первых, нужно привыкнуть к новому тренеру как к человеку и как к специалисту – к его методикам. А во-вторых, он должен узнать тебя, твои особенности, историю твоих тренировочных подходов и объемов. Это очень тяжело. Хотелось бы, чтобы тренер пришел на олимпийский цикл, как Гросс в мужскую сборную. Он уже знает каждого из парней, а им, в свою очередь, известны его требования. Поэтому какие-то кардинальные изменения я не особо люблю.
– Как выстраивается доверие к новому тренеру, которого вы на первых порах плохо знаете?
– Ну, а как я могу не доверять человеку, по плану которого начинаю тренироваться? Даже если предположить, что я ему настолько не доверяю, что уйду готовиться отдельно от команды, то затем, чтобы в нее вернуться, мне нужно быть на голову выше всех. Потому что если я просто буду на общем уровне, то возникнет ситуация, когда команда не знает, как я готова. Может быть, я подводилась к одному-единственному старту и после него уже ничего не смогу. Поэтому надо готовиться в команде, доверяя ей, чтобы затем она могла довериться тебе в той же эстафете. Конечно, с новым наставником необходимо в первые же дни поговорить и найти какие-то точки соприкосновения.
– Для вас важно, чтобы тренер сам имел спортивный опыт, на своем теле помнил, как воспринимаются те или иные нагрузки?
– Да, это важно.
– Владимир Королькевич по-прежнему важен для вас как специалист?
– Да, мы давно вместе работаем, он хорошо меня знает, понимает, что мне нужно. Плюс в постолимпийский сезон при нем у меня были хорошие результаты. Я полностью ему доверяю.
– Подготовка к тому постолимпийскому сезону и к текущему сильно различаются?
– Каких-то кардинальных экспериментов не было. Лишь незначительные изменения – чего-то чуть больше, другого чуть меньше.
«Бывают такие гонки, когда ты прибегаешь и падаешь»
– Что со стрельбой? Процент точности особо не поменялся с прошлого года.
– Я работаю над ней, но для меня проблемой является в большей степени психологический момент, нежели технический. В тренировках, в холостом тренаже, на «Скате» у меня нет сложностей. Они возникают на стрессе, который приходит с соревнованиями.
– Не пытались моделировать соревновательный стресс на тренировках?
– Это не так просто сделать. Можно смоделировать соревновательную нагрузку, а вот ощущение ответственности – труднее. На тренировках, даже контрольных, не так давит желание показать результат.
– С возрастом это не меняется, все так же нервничаете?
– Какие-то вещи теперь осознаю совсем по-другому. Психология иная, начинаешь работать над собой, но на результат стрельбы влияет множество факторов. Например, когда не очень хорошее самочувствие и тяжело бежать, сложно настроиться на стрельбу. Когда состояние лучше – проще сконцентрироваться.
– Но ведь после родов вы лучше стреляли, что изменилось?
– Да, после родов моим коньком была стрельба. Я могла гонку пройти без промахов, но бежала не очень быстро и ногами добавить не получалось. Как только начала добавлять ногами – потерялась стрельба. Вот в этом и задача: найти равновесие между ходом и стрельбой, когда приходишь и тебе комфортно стрелять, ты адекватно воспринимаешь все, что происходит.
– Сейчас много говорят о том, что выигрывать нужно даже в мелочах. Кто-то возит с собой повара, кто-то личного массажиста, привлекают тренеров по сну. Как с этим у вас?
– Ну, я столько не зарабатываю, чтобы повезти личного повара. Но слышала, что в команде были подобные идеи, до того как я туда пришла. Может быть, к примеру, для решения таких проблем, как у меня со стрельбой, на соревнованиях нужны психологи.
– Несколько лет назад вы сказали, что эстафеты больше бегать не будете.
– Это было сгоряча! (Смеется.)
– Оберхоф оказался очень обидным с точки зрения эстафеты. Как переживаете подобные неудачи, которые произошли не из-за вашей ошибки?
– В эстафете ты в принципе должен быть готов ко всему. После той гонки мне задавали вопрос: готова ли я была к тому большому отставанию, с которым начала свой этап? Я ответила, что была готова к своему этапу, была готова пробежать его на своем уровне, и отставание на это не повлияло. Да, эстафета состоит из четырех этапов, и каждый делает свою работу. Но если у кого-то что-то не сложилось, нельзя всю вину вешать на него. Я была в этой шкуре – это настолько тяжело, когда ты подвел команду.
– Женские коллективы обычно более сложные, чем мужские, там чаще возникают конфликты. Удается в таких ситуациях оставаться командой?
– Конечно. Мы сразу же после финиша подошли и поддержали Катю (Юрлову-Перхт. – «Матч ТВ»), которая была сильно расстроена.
– Не удивило, насколько хорошо стреляла в Оберхофе вся команда вплоть до последнего этапа?
– Вообще мы хорошо стреляем! Знаете, туман, ветер, сложные погодные условия дополнительно мобилизуют. Когда я на своем этапе пришла на «стойку», то видела очертания мишени, но нечетко. И больше всего волновало, что не увижу, закроется или не закроется установка, не пойму, попала вообще или нет. Но, повторюсь, мы хорошо стреляем, и до последнего были уверены, что Катя на своем этапе все закроет.
– Сливко стало плохо после финиша, что там случилось?
– Просто бывают такие гонки, когда ты прибегаешь и падаешь. Лежишь и не можешь встать, настолько выложился. Вот это и случилось с Викой, если не вдаваться в подробности.
– Чего ждете от Рупольдинга в личных гонках?
– Можно побороться за топ-15, все зависит не столько от трассы, сколько от стрельбы, потому что будет «индивидуалка». Трасса сейчас мягкая, здесь очень тепло, и она просто разваливается на глазах. На тренировке больше напоминала кашу.
– На такой тяжелой трассе ваш небольшой рост и вес дают преимущество?
– Сложно сказать. У крупных гонщиков, если они действительно крупные по росту, а не просто тяжелые, обычно длинные ноги, они могут хорошо вложиться в толчок и прокат. Я невысокая, мне приходится толкаться чаще, идти в более высоком темпе.
– Обиды нет, что ноги не такие длинные, как, например, у Насти Кузьминой?
– Да нет. Техника бега формируется под телосложение каждого атлета, кто-то берет одним, кто-то другим.
– Учитывая, что в сложных погодных условиях Обрехофа команда боролась за призы, аппетиты перед Рупольдингом выросли?
– Думаю, да. Появляется уверенность, что мы можем.
Читать также:
Рупольдинг как проклятие нашего биатлона
Шипулин проиграл пять минут Фуркаду в индивидуальной гонке. Пять!
Фото: biathlonrus.com, Getty Images, РИА Новости/Александр Вильф, РИА Новости/Андрей Аносов/СБР
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
