Олимпийская чемпионка Рио рассказывает, что делать, когда в тебя летит мяч со скоростью 220 км/ч, чем опасны турниры в Индии и зачем теннисистки симулируют.
– В последние годы за вами закрепилась репутация идеальной партнерши. После олимпийского золота и победы на Итоговом турнире WTA в парном разряде можно, наконец, сосредоточиться на личных выступлениях?
– Для меня всегда одиночный разряд был в приоритете, просто в парном как-то все сразу получилось. И у нас все еще есть совместные планы. Хотим выиграть как минимум один турнир «Большого шлема» и стать первыми в мире. Сейчас это вполне реально, несмотря на достаточно серьезную конкуренцию.
Что касается одиночного разряда, есть ощущение, что я чуть позже остальных начала себя понимать. Только сейчас знаю, в какой теннис играю и за счет чего могу выиграть. Знаю, как себя собрать в нужный момент, знаю, как физически себя подвести. Все-таки опыт – великое дело. В этом смысле очень показательным получился турнир в Индиан-Уэллсе. Я три раза выигрывала там титул в паре, а в одиночке никак не получалось. В этом году набирала форму, прибавляя от матча к матчу. Очень хорошо себя чувствовала. Победа над Анжелик Кербер придала еще больше уверенности. Правда, в финале все равно было тяжело. Мы редко пересекались со Светой Кузнецовой на корте, но часто вместе тренировались. Знаю, насколько у нее тяжелые удары и сильное вращение. По ходу первого сета у меня было ощущение, что матч уплывает из рук. Сильно расстроилась, когда на Светином сетболе мяч задел трос и перевалился на мою сторону. Вызвала папу, оказалось, очень вовремя. Он напомнил, что у нас был план на игру и к нему нужно вернуться. Собралась и начала играть более свободно и агрессивно. Эта победа очень важна для меня.
– Елена Веснина в паре и в одиночном разряде – это одна и та же теннисистка?
– Скорее, да. Я всегда стараюсь вести игру сама, и в одиночных матчах, и в парных. Кате (Макарова, постоянная партнерша Весниной в парном разряде – «Матч ТВ»), например, нужна встряска и более позитивный человек рядом. Это придает ей уверенность. Когда мы начали с Катей играть в паре, у нее и в одиночном разряде улучшились результаты. Титул, даже парный, помогает раскрепоститься. У Кати бывают такие моменты, когда она начинает кукситься, копаться в себе. Ее надо вытаскивать из этого состояния и напоминать: «Мы сейчас на корте, не время расстраиваться – время играть в теннис».
«Если случается ошибка, беру всю вину на себя». Как Елена Веснина стала лучшей напарницей в мире
– А где вы себе больше нравитесь – в паре или в одиночном разряде?
– Когда выхожу на корт одна, чувствую себя лучше. В это время я принадлежу только себе, я диктую условия и за результат тоже отвечаю только я. В этом вся прелесть тенниса.
– Чтобы хорошо играть в паре, обязательно дружить в жизни?
– Мы с Катей дружны, но не лучшие подруги. Мы не переписываемся каждый день, не ходим каждый день на ужин, но все равно достаточно близки. Я знаю какие-то Катины секреты, она знает мои секреты, делимся своими переживаниями. Могу рассказать Кате то, что не рассказала бы никому в туре. Но сближаться до такого состояния, которое бывает у лучших подруг, когда они рассказывают друг другу абсолютно все, мы не можем – все-таки остаемся соперницами, играем друг против друга, боремся за место в одиночном рейтинге.
– Бывает такое, что пара хорошо играет, но люди при этом не общаются друг с другом?
– Конечно. Помню, у ребят была пара, кажется, американец и австралиец, которые друг друга просто ненавидели, но побеждали на турнирах «Большого шлема». В жизни совершенно не могли общаться, а на корте всех крушили. Просто у нас с Катей получилось так, что мы и по личным качествам сошлись. Темперамент разный, но взгляды на жизнь похожи.
– После победы в Рио вы сказали, что это была одна из главных целей. Теннисисты редко делают такие признания, многие даже игнорируют олимпийский турнир.
– Мы с Катей всегда хотели выиграть Олимпиаду. И, думаю, что ни один теннисист не отказался бы от олимпийского золота. А кто продолжает утверждать обратное, делает это из вредности.
– Из Рио многие привезли экстремальные истории. У вас главное приключение случилось еще до Игр.
– Да. Наш перелет из Канады. Мы выиграли «Мастерс» в Монреале, из-за этого задержались, еще и самолет опоздал, не успели на стыковку. В Москве ночь – позвонить некому. Представители авиакомпании говорят, что в Рио нет ни одного билета. Мы, конечно, запаниковали немного. Было такое ощущение, что все против нас. Но потом нашлись два места в эконом-классе. Сидели скрюченные все 10 часов перелета, просто прижавшись друг к другу. Когда прилетели в Рио, было состояние, будто всю ночь били палками. На подготовку было всего два дня, на третий уже играли первый матч. Но в Рио мы уже ничего не видели и ничего не чувствовали – просто шли к своей цели, как зашоренные лошади. И все, над чем мы работали на протяжении четырех лет, получалось на олимпийской неделе. Соперницы у нас были достаточно неудобные. Та же Хингис – мы ей проиграли столько полуфиналов, финалов и вообще... Но только не в Рио. Вспоминаю эти матчи и даже немного гордость берет, что мы прошли такое испытание и прошли его достойно.
– Почему у топовых теннисистов не всегда получается на Олимпиадах?
– Очень тяжело подвести себя к турниру, который проходит раз в четыре года. У нас очень интенсивный график – играем чуть ли не каждую неделю. И научились выводить себя на пик формы хотя бы три раза в год. Олимпийский турнир ломает эту систему и добавляет нервозности.
– В вашем случае так вышло, что именно в олимпийском сезоне получилось прибавить. Что изменилось?
– Я думала о том, что могло так сильно повлиять. Конечно, можно и дальше шутить, что все это свадьба, которая произошла в конце 2015 года. Не спорю – это важный момент в жизни каждой девушки, но точно не определяющий в карьере. Я немножко раскрепостилась. В теннис я играть умела всегда. Но в прошлом сезоне и в начале этого у меня получилось показывать хорошую игру на очень важных турнирах против очень сильных игроков. И еще, конечно, прибавила в стабильности.
– Муж часто ездит с вами на турниры?
– Я его прошу, чтобы он прилетал. Ему тяжело вырваться, потому что он много работает. Он старается, но максимум, что он может – неделя или около того. Но все равно я очень благодарна ему, что он находит это время, прилетает и может пожертвовать собственными интересами, потому что понимает, как мне это важно.
– В одном из интервью после Australian Open вы сказали, что вы – кенгуру, а муж – коала. Почему такие ассоциации? Это как-то связано с характерами?
– Да это я в шутку сказала. Но вооще муж любит поспать, как коалы. А я очень активная, прыгаю везде. Наверное, поэтому вспомнила про кенгуру. Хотя мне больше другое животное подходит – лев. Я и по гороскопу лев, даже читала где-то характеристики и обнаружила свои черты. Это забавно – сравнивать себя с каким-то животным, но что-то в этом есть.
– Серена Уильямс в декретном отпуске. Тур остался без лучшей теннисистки?
– Серена – величайшая теннисистка. У нее невероятные физические данные. Она – чемпион, по рождению. В этом году выиграла свой 23-й «Шлем». Это невероятное достижение. Не думаю, что в ближайшие 30 лет кто-то еще сможет достичь такого же результата или хотя бы приблизиться к Серене. Но закрепиться на первой строчке рейтинга теперь вполне реально. Кандидатов много. Подбираются хорошие молодые теннисистки, жадные до побед, физически одаренные. Вернулась Мария Шарапова. Отдохнула, восстановилась, очень мотивирована. Будет рвать и метать. Вика Азаренко вернется после рождения ребенка. Пару лет назад интриги в туре было сильно меньше. Анжелик Кербер в прошлом сезоне абсолютно заслуженно выиграла Австралию и US Open и заняла первую строчку. До этого US Open выигрывала Пеннетта, Мугуруса была лучшей на «Ролан Гарросе». Новые имена постоянно появляются в топе. И теперь шанс появился если не у каждой, то у многих.
– Вы часто играли с Сереной. Уходить совсем она не собирается, а, значит, придется играть еще. Как выходить против нее на корт?
– Перед матчами с Сереной многие говорят, что нечего терять. Выходи и играй в свой лучший теннис. Ты выходишь – и тебе прилетает мяч со скоростью 220 км/ч в одну девятку, 220 – в другую девятку. И думаешь: «Ну, да, в принципе, нечего терять». Просто человек выходит и сносит тебя с корта. Когда Серена играет на своем уровне, ее мало кто может остановить. Очевидно слабых мест у нее нет. Но она сильно расстраивается, когда не получается первая подача. Сразу начинает чувствовать себя не так уверенно. В тот момент понимаешь – есть шанс. Можно как-то забороться. Когда у нее идет первая подача, она берет самые важные очки. Как только ты пытаешься брейкануть, она подает два эйса – и все. Человеческий организм плохо реагирует на мяч, который летит со скоростью больше 200 км/ч в угол. Серена, как кошка. У нее невероятная стартовая скорость. В тренажерном зале она толкает ногами больше, чем многие мужчины, а от груди легко жмет 100 кг.
– В мужском теннисе тоже многое изменилось. Джокович уже не так силен. В туре, наверняка, это обсуждают. Что с ним происходит?
– У него очевидный спад. Мне кажется, это как-то связано с личными обстоятельствами. Насколько я знаю, он теперь возит за собой какого-то гуру, который проповедует веру в солнце, тепло, любовь, мир и обнимашки. Конечно, тяжело судить со стороны. Новаку виднее, с кем ему комфортнее, но результат показывает, что ему новый образ мышления не очень подходит. Он всегда был православным человеком, насколько я знаю, восстанавливал монастыри в Сербии и был очень в этом смысле последовательным, а сейчас его куда-то повело. Может, это кризис среднего возраста, который наступил чуть раньше. И Новак еще вернется обратно.
– Психология в теннисе вообще многое определяет?
– Да, особенно в женском. У нас более подвижная психика, мы можем замечать те вещи, на которые ни один нормальный мужчина даже внимания не обратит, и они нас могут как очень сильно расстроить, так и не менее сильно мотивировать. Мы абсолютно непредсказуемы. Бывает такое, что перед выходом на корт чувствуешь себя великолепно, а начинаешь играть и летишь 4:0. В этот момент особенно важно не расклеиться, а вернуть себя в то состояние, когда хорошо играла. Я с возрастом научилась это делать, но это действительно сложно.
– Есть какие-то способы повлиять на соперницу?
– Можно, например, вызвать врача на корт. Это достаточно действенный прием, особенно против молодых девочек, они смотрят на соперницу и думают: «Ой, у нее так болит нога, она, наверное, не сможет играть». Настрой сбивается.
– Когда вы начинали серьезную карьеру, теннис в стране был очень популярен, его поддерживали даже на государственном уровне. Вы чувствовали эту поддержку?
– Теннис сейчас очень мало показывают. Раньше о теннисе и говорили больше. Матчи Кубка Федерации всегда были какие-то особенные. Огромное внимание было со стороны прессы, болельщиков приходило очень много. Конечно, когда ты понимаешь, что президент страны любит теннис и сам играет в теннис, это здорово, создает особую атмосферу.
– Тогда не очень понятно, почему сейчас все так плохо с кортами и другой инфраструктурой, почему ничего не успели построить?
– Я уверена, что деньги выделялись и выделялись под серьезные академии и целые национальные центры, но ушли куда-то не туда, как это часто бывает. Обидно, конечно. У нас, например, нет такого комплекса, в котором были бы корты и в зале, и на улице, и восстановительный центр, и тренажерный зал, хотя бы для игроков сборной, для тех, кто соревнуется на самом высоком уровне. Тренируешься в одном месте, восстанавливаешься – в другом, массажист вообще на другом конце Москвы. Очень большие расстояния получаются. Это отнимает много сил, потому многие теннисисты перебираются за границу.
– Теннис – это дорого. Сколько стоит подготовка к турниру?
– Чтобы войти в топ-100, надо очень много денег. Сначала все на плечах родителей. Если они находят спонсора, то это, конечно, облегчает жизнь. Наверное, для того, чтобы выходить на мировой уровень, нужно тренироваться не меньше двух раз в день, плюс ОФП. Корт в Москве стоит где-то 2000 рублей в час, не считая оплаты за услуги тренеров. В теннисном туре средняя зарплата составляет примерно 1500 долларов в неделю, в зависимости от ранга тренера. Если тренер звездный, то ценник начинается с 10 000 долларов. Кроме того, надо оплачивать его проживание, питание и перелет. Сейчас я делаю то же самое. Да, у меня есть заработок, но мне никто и ничего не оплачивает. Я сама себе покупаю билеты, сама оплачиваю тренеру проживание и питание, еще и плачу зарплату. Все с моих призовых. Когда приводишь ребенка в теннис, нужно разработать четкий план, в каком возрасте, какие турниры играет ребенок. На юниорских турнирах, например, фактически не бывает призовых. Из-за того, что у родителей не было денег, я не играла элитные турниры до 14, до 16 и даже до 18 лет. Я играла только в России или по соседству – Украина, Узбекистан. Мы прилично сэкономили на этих выездах.
– Чем жизнь топового теннисиста отличается от жизни начинающего? Про турниры на этом уровне рассказывают много не самых приятных историй.
– Я очень любила турниры в Узбекистане. Там всегда все было хорошо с организацией. И всегда было очень вкусно. Мы жили в каких-то студенческих общежитиях. Был один туалет на этаже, но все равно было весело. На некоторых турнирах, где маленькие призовые фонды, организация, конечно, хромала. Я в Индии играла турнир и на свой матч ехала на рикше. Другого варианта просто не было, вызвать такси было сложно. Корты, на которых я играла, отдельная история. Это был грунт и в конце дня его натирали коровьими экскрементами. Натирали очень обильно, старательно. Понимала, если упаду и рассеку себе коленку, то соберу целый букет вирусов и инфекций. Все это было. Чистота – это не про них.
– Помните, как тур принимает молодежь?
– Все зависит от того, как теннисист себя ведет. Некоторые игроки сразу пытаются быть крутыми, наглыми. Их быстро ставят на место. Но в целом все понимают, что смена поколений – это нормальный процесс. Я помню, как мне помогали Лена Дементьева и Настя Мыскина. И стараюсь вести себя так же с девочками, которые сейчас только начинают выступать за сборную.
– У вас есть любимый турнир «Большого шлема»?
– Раньше был «Ролан Гаррос». Сейчас вкусы немного поменялись – люблю Australian Open и «Уимблдон».
– «Ролан Гаррос» совсем скоро. Первая ассоциация с ним?
– Вкуснейший кофе с круассанами на завтрак. А еще зрители очень часто пускают волну во время игры и кричат: «Але!» Это такое французское приветствие. Такая атмосфера бывает только в Париже. И, конечно, вспоминается самый тяжелый грунт и самый вязкий. Самые продолжительные матчи проходят именно в Париже, здесь регулярно устанавливают новые рекорды. Главное – чтобы не было дождя. Если приходит какой-то циклон, турнир фактически срывается. Единственные корты, на которых до сих пор нет крыши.
– Что бы вы сейчас сказали себе 17-летней?
– Я бы сказала: «Лена, не расстраивайся так сильно из-за поражений и внимательно относись к своему здоровью».
Текст: Марина Крылова
Фото: Getty Images, РИА Новости/Александр Вильф, РИА Новости/Григорий Сысоев
Еще больше тенниса «Матч ТВ»
5 историй от олимпийской чемпионки Елены Весниной
Веснина обыграла Кузнецову в российском финале мастерса в Индиан-Уэллсе
Легко ли обмануть Елену Веснину? Эксперимент «Матч ТВ»
Как построить спортивную карьеру в США, если ты не Шарапова
Почему «Ролан Гаррос» рискует стать самым тоскливым турниром в сезоне
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
