13 апреля на 67-м году жизни скончался главный врач московского «Динамо» Александр Ярдошвили
Опытный специалист работал в «Динамо» с 2016 года. Кроме того он возглавлял медицинскую службу футбольного ЦСКА (2012-2015), а также 20 лет работал в «Локомотиве» (1992-2012). В «Динамо» Ярдошвили трудился в качестве главного врача еще в советские времена в 80-е годы.
Евгений Дзичковский в конце 2018 года поговорил с заслуженным врачом России об Одессе, Лекхето, симуляциях, гречке, Лю Хуншене и многом другом…
***
Дружелюбие Марселя валит с ног. Он выказывает расположение, наступая и подавляя. Снятые у входа в красивый подмосковный дом кроссовки становятся добычей здоровенной овчарки через секунду. Хозяин сложным движением отнимает их у Марселя, уже понадкусанные, и прячет в чулан.
— У вас же был Аякс.
— Умер. Набабкин свел с заводчиками, взяли этого красавца. Молодой, умный, некусачий. С дрессировщиком занимается, уже одну выставку выиграл.
— Набабкин знает толк в овчарках?
— У него их четыре.
Садимся за большой стол, хозяйка приносит кофе в джезве («вкусней, чем из кофемашины»), начинаем разговор. Есть о чем: Александр Ярдошвили врачует в большом футболе 38 лет.
— Баковка — место намоленное.
— Кругом футбольные дома. Семин раньше напротив жил, теперь переехал. Газзаев, Торбинский, Игнатьев здесь. Тихо, зелено, удобно. До работы мне когда-то сто метров было — база «Локомотива» на соседней улице. Теперь в Новогорск езжу, закладываю час.
— Писательским ветерком из соседнего Переделкина обдувает?
— У творческих людей своя бойня. Дачи великих — временные, после их смерти превращаются в дом-музей. А вдовы там жить хотят, начинают тяжбу. С домами Окуджавы и Евтушенко как-то решилось, хотя претендентов была уйма.
— Зачем вы накануне одним днем летали в Финляндию?
— Сопровождал Самба Соу в Турку, там мировое светило работает, травматолог. Лечится малиец.
— У Рауша после Лейпцига как дела?
— Получил от Нойера сильнейший удар в шею. Контузия, размозжение тканей, гематома. Списались с доктором Безугловым, сделали МРТ, кости целы. В Москве скрупулезно проверили на скрытые дефекты — все в норме. Пока страдает, голова не до конца поворачивается, но долечим — и заиграет Рауш.
— Почти четыре десятка лет в профессии — кто из нынешних футбольных врачей трудится сопоставимо долго?
— Кюри Чачаев из «Крыльев». Не знаю, сколько, но давно. Торпедовец Анатолий Прояев уже закончил, он постарше. Когда разговор заходит о трудовом стаже, немножко удивляюсь. Всегда считал себя молодым, не ощущаю 63 года совершенно. И надо же, долгожитель.
— Молодые подпирают?
— Подпирать — дело нехитрое. Но квалификация не всегда связана с возрастом и даже опытом. Спортивная медицина за последние 20 лет ушла в стратосферу. Очень резкий скачок. Оборудование, спортивное питание, методики такие, о каких еще недавно даже не мечталось. Соответственно, и травмы сейчас лечатся те, после которых люди раньше заканчивали. Нужно быть в курсе, уметь применять — это и есть квалификация.
— Быть в курсе — много читать?
— Не только. Бурно развиваются гаджеты, а это совсем другое инфополе. Давишь на иконку и видишь, что сейчас происходит в бременском «Вердере», к примеру, или «ПСЖ». В топ-клубах всегда лучшая медицина. Раньше узнать о новинках можно было только на семинарах, теперь достаточно приложений в смартфоне. С их же помощью — об обратной стороне прогресса. Вот массажист «Балтики» греет кипятильником воду в бочке, чтобы команда помылась после тренировки, а мир удивляется. Тоже опыт. Раньше как узнали бы? Никак. Теперь запросто.
— Этот массажист еще работает в «Балтике»?
— Не знаю. Но он же правду сказал. И терять ему, наверное, нечего было: с деньгами там проблемы, все знают.
— Как в «Динамо» с бочками дело обстоит?
— Честно заявляю: в «Динамо» на медицину денег не жалеют. Есть всё и всегда, что ни попросим. И зарплата день в день.
— Семинары остались для врачей?
— А как же? Скоро будет двухдневный, на базе Первого меда. В Москве с медициной порядок, есть все самое передовое, отличные хирурги. Еще бы доверия побольше от футболистов, особенно иностранных. Они пока ориентированы на Запад. Операция идет 40 минут, а восстановление — полгода, считают, что лучше там. Но в большинстве российских команд действует правило, которого прежде не было: вся реабилитация — только на медицинских мощностях клуба. Съездить на консультацию — да, остальное под присмотром своих физиотерапевтов, врачей и массажистов. Оборудование и уровень персонала позволяют. Сегодня вообще нет таких травм, после которых игрок вынужден заканчивать с футболом. Если только ногу трамваем отрезало. Остальное лечится.
— Существует типовой путь прихода в спортивную медицину?
— Скажу не для всех приятное. Создан центр подготовки спортивных врачей на базе того же Первого меда, и многие его выпускники, еще ничего не добившись, сразу хотят в футбол. Но есть еще 90 видов спорта, правильно? Часть молодых почему-то считает, что она все знает и может. А наша тяжелая профессия такого не прощает. Это не ревность, ценю многих молодых коллег. Но завышенная самооценка и непрофессионализм вредят делу.
— На западе футбольная медицина организована так же?
— Подходы отличаются. У нас врач намертво прикреплен к своему клубу. Там при командах есть квалифицированный персонал, в «Челси», например, девять врачей, но ключевые фигуры работают в собственных клиниках. Главврач «Барселоны» — практикующий спец высочайшего уровня. Лечит игроков не только своей команды, хотя их — в приоритетном порядке.
— Сколько врачей в «Динамо»?
— Три. Один больше работает с гаджетами, показателями, информацией, два других загружены каждодневной работой, которой очень много. Единственное, чего мы не делаем, — операций. Прочее на нас.
— Давно скальпель в руках держали?
— Это не показатель. Скальпель можно взять в руки в связи с каким-нибудь нагноением, только это будет не операция, а манипуляция. Любой из нас такое умеет. От серьезных же хирургических действий мы, к счастью или сожалению, избавлены.
— Среди западных светил шарлатаны попадались?
— Ни разу. Слава в спортивной медицине просто так не приходит. В Риме, скажем, есть профессор Мариани, безусловный авторитет по хрящам, связкам, суставам. И везут травмированных не в передовую клинику, а в первую очередь к нему. То же самое — с известными докторами в Испании, Германии, Финляндии. Но Мариани уже за 70. Кто его заменит, когда итальянец закончит? Вопрос.
— Когда-то вы работали в «скорой». Ощутили романтику, воспетую Розенбаумом?
— Сполна. Не было супероборудования, зато душевности и романтики хоть отбавляй. Сегодня врачи «скорой» пашут как папы Карло, кто их только не вызывает. Как при таком конвейере сберечь неравнодушие и нервы, не знаю. Впрочем, во все времена врачи делились на хороших и плохих вне зависимости от места работы.
— Кто вас больше донимал — наркоманы с алкашами или бабушки, вызывающие «скорую» по пять раз на дню?
— Бабушки — часть работы, к ним нужно привыкнуть, и все. Отмирание клеток мозга — естественный процесс. А вот «отдыхающие», то есть те, кто колется, пьет и потом требует медицинских услуг, — особая публика. По закону им положен штраф. А врачу с его сумасшедшей нагрузкой обеспечен стресс. Фильм «Аритмия» смотрели? Иногда возникало ощущение такой же беспросветности. И физически приходилось обороняться. Я был молодой, резкий, плюс водитель, иногда медбрат, — справлялись.
— Как нужно было работать, чтобы из «скорой» попасть в одесский «Черноморец»?
— В 1980 году Никита Симонян попросил подыскать в диспансере, где я работал, врача для команды, в которую его пригласили. Посоветовали меня, москвича. Сорвался в город у моря, да еще к Симоняну, не раздумывая. Пару первых дней подрастерялся, потом втянулся. Воспоминания об Одессе самые сильные. Молодость, потрясающий коллектив, где я был младше многих футболистов, лавина информации! Это сейчас у меня есть переносной аппарат УЗИ размером с три сигаретных пачки, а тогда приходилось улавливать специфику на ходу. Но было и то, что отличало «Черноморец» от всех клубов СССР. Как раз по моей части.
— Что же?
— Мы были командой морского пароходства. Сидим в самом главном кабинете: Симонян, председатель общества «Водник», я. Начальник пароходства звонит по «вертушке» капитану судна, которое, условно, в Гамбурге, но через три недели вернется в Одессу: «Записывай, что привезти». Диктует прямо по списку. Вскоре у меня на руках коробка: мази, ампулы, шприцы, бинты, таблетки, препараты. Ничего похожего в Союзе близко не было. Савелий Мышалов, врач сборной СССР, приехал как-то в Одессу отдохнуть. Собрал ему немного этого великолепия, он на седьмом небе был.
— Киевское «Динамо», мягко говоря, не отставало в 80-х по части фармакологии. В других клубах это обсуждали?
— Тогда тема не была запретной, никто особо не скрывал. И сегодня есть известный тренер, работал в России, сейчас на Украине. Следит, чтобы игроки без двух горстей таблеток в день не оставались.
— Павел Яковенко?
— Он еще в бытность футболистом считался фанатом восстановления. Из Венгрии привозили препарат Poly B — очень эффективный коктейль. При сильных нагрузках отлично помогал, а игра «Динамо» на «физике» и строилась. Все было легально. Только ведь и футболистов Лобановский подбирал соответствующих. Из пяти кандидатов на место — нужного по параметрам. Взять Беланова. Скорость бешеная, а обыгрывать в «Черноморце» не умел. Забрали в «Динамо» и через год — лучший футболист Европы.
— Кроме гамбургских пилюль чем Одесса запомнилась?
— Всем, чем может запомниться дивный город у моря 25-летнему врачу футбольной команды. Жаль, что сейчас нельзя туда поехать. Точнее, можно, но сложно. Одесса влюбляет в себя навечно. В театр ходить не надо, достаточно встать на Привозе недалеко от входа и просто слушать. Да еще ребята у нас играли как на подбор, Виталик Шевченко с Ваней Жекю по городу шли — толпа расступалась и ахала. Плоскина, Ищак, Шаламай — да вон она, вся команда 1981 года, на программке в углу. Виктор Прокопенко в 1982-м тренером пришел — фантастический, невероятный человек. Горько оттого, что многих уже нет. Аномально многих, все-таки 65 — не тот возраст, когда люди должны умирать. Не знаю, почему так. У троих рак, одного убили на пляже, двое — автокатастрофа… В «Динамо» сейчас работает живое напоминание об Одессе. Юра Никифоров, помощник главного, коренной одессит. В начале 80-х, когда я работал в «Черноморце», он мячи у бровки подавал.
— Из «Черноморца» вы перебрались в московское «Динамо» — и после нескольких лет работы вступили в конфликт с главным тренером Эдуардом Малофеевым. Почему?
— Интересный он человек. Пришел как-то на собрание команды с блокнотом. Листал, листал — вдруг полилась поэзия. Минут на десять без остановки, да не просто так, а в лицах, словно в театре. Потом цитаты из классиков, собственные афоризмы. Постепенно все свелось к модели, которой нужно придерживаться в игре. Персонаж кипучий, энергичный, фанат своего дела, пытался внедрить много нового. Конечно, он был не как все. Но при этом, мы помним, — суперфутболист, участник полуфинала ЧМ-1966.
— Что вы не поделили?
— Показалось, Малофеев не очень восприимчив к чужому мнению, особенно откровенному. Имел неосторожность не согласиться с ним в одном вопросе. В 80-х в советских командах была очень сильная физиология, ее иностранцы взяли за образец. Травмы у нас лечили плохо, Бышовец и Шевченко из-за этого закончили раньше срока, а некоторые вовсе без связок играли. Но с выносливостью был порядок. Малофеев всегда этим интересовался, многое знал. И все же решил готовить «Динамо» к матчу с «Кайратом» в самую жару. Назначил тренировки в полдень, хотя апрель в Москве был очень теплым.
— Не стерпели?
— Дело в том, что к жаре нельзя привыкнуть. Скорость, силу натренировать можно, научиться играть в пекло, да еще за неделю — нет. Странно, что Малофеев этого не знал. А я видел — после четырех дней в таком режиме мышцы закисливаются, организмы обезвоживаются. Захожу в тренерскую. Там Малофеев, Гершкович, Голодец: «Доктор, тебе чего?» — «Можно спросить, почему мы тренируемся в 12 часов дня?» — «Потому что играем с «Кайратом». — «С медицинской точки зрения это неправильно. Потому-то и потому». — «Хорошо, учтем».
— Учел?
— Можно и так сказать. На следующий день приезжаю в команду и слышу от Малофеева: «Мы не единомышленники. Иди в отдел кадров». Делать нечего, пошел. «Динамо» на тот момент лидировало, но с «Кайратом» сыграло вничью, а Минску следующий матч проиграло. До чемпионства в том сезоне нам не хватило одного очка. Совпадение, наверное.
— Что сказал отдел кадров?
— Отправил меня, как человека в погонах, к динамовским ватерполистам, с которыми я много чего выиграл в Союзе и Европе.
— Лоси?
— Здоровые ребята. Но для врача там рай после футбола. Пальцы ломаются по мелочи, а серьезные травмы — раз в месяц. Люди замечательные, до сих пор поддерживаем тесный контакт. И все же когда Бышовец снова позвал в футбольное «Динамо», согласился, это мне ближе. Он меня потом и в сборную пригласил, хотя с ней не повезло. Помните серию из шести поражений подряд в 98-м? Тогда еще Ковтун в Рейкьявике в свои забил? При мне было.
— Ольга Смородская тоже сказала «не единомышленники», когда увольняла из «Локомотива»?
— «Александр Эдуардович, мы с вами не будем продлевать контракт». Больше никаких объяснений. К счастью, возник вариант с ЦСКА.
— Пресловутую гречку успели застать в «Локо»?
— В самой гречке дурного нет. Мысль — дать быстрые углеводы закисленному после матча организму. Но это было подсмотрено где-то в Дании, кажется, и директивно спущено в команду. Хотя ели там наверняка другую кашу. Гречка — не чемпион по углеводам, не говоря о том, что в горло не лезет после двух часов каторги. Сейчас почти все клубы практикуют такой подход. Курица, пицца, адаптированные каши, смузи, желе — все, что примет желудок. «Челси» вообще заказывает горячую еду в термосах, привозят прямо к раздевалке. Это правильно. Но не гречка, предписанная в пожарном порядке.
— В ЦСКА вы проработали три года. Что заставило уйти? Или кто?
— Скажу так: клубное руководство относилось и, надеюсь, относится ко мне очень хорошо. Уважение и профессионализм — готов охарактеризовать клуб и Евгения Гинера, с которым дружим с 1992 года, только такими словами. Наверное, возникла какая-то недомолвка или еще что-то. Могу лишь догадываться. Но не хочу. Контракт закончился, я ушел.
— Вы ведь застали Мамаева в армейском клубе. Удивлены его нынешним статусом?
— Я и с ранним Кокориным работал. Когда он только появился в локомотивской школе, Валерий Филатов, президент клуба, вызвал и сказал: «Ни один волос с этой головы упасть не должен. Бриллиант». С 13 лет его знаю — добрый, хороший парень. Что с ним случилось — загадка. Да и Пашка был нормальный. Занозистый, против шерсти нельзя гладить, ну, а Евсеева, Овчинникова — можно? Попробуйте, погладьте. Хотя ребята золотые. Так что случившееся с Мамаевым и Кокориным во мне с их образами не стыкуется.
— А проступок Романа Еременко с его образом?
— Безумно люблю этого человека и его семью. Отец играл при мне в «Динамо», отлично знаю маму. Гостил у них в Финляндии неоднократно, видел, как растут маленькие Рома и Леша. Очень переживал, что такое случилось.
— Наркотики без допинг-контроля диагностируются? Внутри команды?
— Если только на глаз, больше никак.
— Сидоров, Петров или О’Коннор приходят на тренировку с признаками. Как должен поступить врач?
— Ситуация нестандартная и очень редкая. Было у меня давно что-то похожее — прокапали человека. Сор из избы выносить — однозначно нет. Какой врач побежит к прессе рассказывать про такое в команде? Покажите мне этого врача. А тренер сам увидит: что-то не то.
— Поймет, что именно?
— Подойдет к врачу — поймет. Тренеру врать нельзя, это исключено.
— Похмелье — тоже редкая ситуация?
— Сейчас не пьют люди. А раньше, в том же «Черноморце», например, — да-а-а! И хорошо так! Некоторые на тренировку не являлись. Их наказывали, а я облегчал состояние.
— Когда два врача в команде, ревность существует?
— Зависит от того, назначили тебе напарника или ты сам его подобрал. Чаще — никакой ревности. Главное, чтобы игроки врача любили. Если да — сработаются.
— Как назначается главный из нескольких врачей?
— Медицинскую проблему обязан решать любой доктор, иначе начнется размежевание зон ответственности. Главный, естественно, — руководитель медицинской службы. В «Динамо» обязанности у нас с Александром Родионовым распределены поровну, всем занимаемся вдвоем. Чуть больше ответственности и оргвопросов — на мне.
— Сообщество футбольных врачей в целом — террариум единомышленников?
— Пусть кто-то обидится, но скажу: среди врачей разных клубов сейчас много недопонимания, скрытности, зависти. С виду все нормально, а на деле вот так. Почему — другой вопрос, но во времена СССР такого не было.
— Часто врачу прилетает за то, что не рассмотрел серьезную проблему у новичка?
— Тут два аспекта. Ясно, что абсолютно здоровых футболистов не существует. Но есть риск последствий старых травм или рецидива. Врач обязан оценить. Полная проверка занимает три дня, многие обследуют новичков за границей, тут все отработано. Второй сюжет — это спешка менеджеров. Врачей в таких условиях слышат не всегда, считая, что важней успеть совершить сделку. А иногда агент откровенно торопит. Это индикатор: проверять нужно тщательнее, возможен изъян.
— У вас такое было?
— Нет. Однажды тренер в «Локомотиве», не буду говорить кто, настаивал на покупке аргентинского защитника из чемпионата Греции, который очень подходил под его модель. Мы выявили у человека проблему с сердцем: на поле было возможно все вплоть до летального исхода. Долго добивались и добились: игрока не купили. Следил потом за его карьерой — нигде не сверкнул. Хотя сложен был идеально и играл неплохо. Безусловный ориентир в этом вопросе — «Милан». У него собственная диагностическая лаборатория, определяющая вообще все, вплоть до прогноза продолжительности карьеры. Они проверили Кафу в 33 года, убедились, что человек в полном порядке, после этого подписали контракт. Сам объект закрыт. «Милан» туда никого не пускает, секретами не делится.
— Подбегаете к упавшему футболисту во время матча и видите: симулирует. Ваши действия?
— Любое столкновение — это боль, так что с вердиктом надо быть аккуратнее. Иногда требуется потянуть время, все понятно. Что делать врачу? Не кричать же на весь стадион: «Симулянт!» Придерживаемся маленьких хитростей, в конце концов, результат важнее. Но бывает такое крайне редко. В 99 процентах случаев игрок испытывает боль, и ты думаешь в первую очередь не о симуляции, а о симптомах травмы. Как упал? После чего упал? За что держится? В этом смысле импонируют английские врачи. Выбегают на поле и не морозят с ходу все подряд, как у нас бывает, а устраиваются рядом с футболистом и спокойно, четко диагностируют, может ли он продолжать матч. Судьи не подгоняют, потому что разобраться со здоровьем — важнее.
— Бывший нападающий «Локомотива» Гарри О’Коннор, уехав из России, рассказывал прессе: «У нас брали кровь, очищали ее, а перед игрой вливали обратно. Я чувствовал себя на миллион долларов, был готов отбегать два матча по 90 минут». О чем это он?
— У меня есть одно объяснение этому бреду: человек что-то нюхал или курил, а потом ляпнул созвучное той волне, которая на нас обрушилась после Олимпиады в Сочи. Совершенно безграмотное обвинение. Такой метод есть, но технически он никак не мог быть применен в наших условиях и вообще в футболе в силу массы причин.
— Мельдоний — миф?
— Надуманная ситуация. Ладно бы отменили все препараты, ускоряющие восстановление. Но импортные аналоги до сих пор разрешены, а в чем их отличие от мельдония, никто не объяснил. Мы применяли его, пока не было запрета, потом прекратили. С медицинской точки зрения — ни холодно ни жарко. Они решили — мы выполняем.
— В «Локомотиве» играл босниец Спахич — человек с репутацией задиры. Как команда к нему относилась?
— На поле Спахич был бойцом, жестким и злым. Хорошим игроком. Но иногда на него накатывали приступы беспричинной злобы даже на тренировках. Выливалось, понятно, в потасовки, Спахич почти всегда был неправ. Затухало все так же быстро, как и начиналось, босниец извинялся. А в жизни был вроде бы адекватным.
— Лю Хуншен, на ваш взгляд, врач или гомеопат с пиявками?
— Врач, причем хороший. С удовольствием работал бы с ним, потому что методы, которыми владеет Лю, наши врачи не знают. Не просто снимает болевой синдром, а решает проблему на более глубоком уровне, после чего с ней можно справляться современными способами. То, как обошлись с ним в «Спартаке», не удивило, подобное отношение к врачам в футболе не редкость. На себе ощутил, проработав 20 лет в «Локомотиве». Такой стаж и выигранные титулы, казалось, давали понять: люди занимаются своим делом. Но кто-то не понял.
— Лю критически отозвался о Массимо Каррере после его ухода. Имел доктор право на мнение?
— О тренере?
— О человеке тоже.
— Спросил потому, что это не всегда совпадает. Мне везло, но часто хороший тренер вовсе не означает — хороший человек. А Лю сказал то, что видел собственными глазами, уже не находясь в структуре клуба. Естественно, он имел право на мнение. Более того, не могу понять, за что был уволен сам Лю, человек, который тихо занимался своим делом — лечил игроков. Я вот настороженно отношусь к иностранным физиотерапевтам. Не потому, что они плохие, а потому что они порой недооценивают наших медиков, которые ничуть не хуже. Может, Лю не приглянулся итальянскому штабу по схожим мотивам? Если так, обида — естественное чувство. Каррере, наверно, тоже обидно быть уволенным, но есть интересы команды. Тренер отвечает за результат, врач за здоровье. Если Лю плохо лечил, тогда ясно. А так не очень. Я, кстати, звал его в «Динамо» после ухода из «Спартака», но Лю отказался. Ушел в частную практику.
— Недавно бригада динамовских врачей при вашем участии оказала первую помощь женщине, которой стало плохо в самолете. Часто приходится применять профессиональные навыки не на работе?
— Филатов в свое время приобрел для «Локомотива» реанимобиль, начиненный классным оборудованием. Не все поняли, но ход сильный: мигалка очень выручала в экстренных случаях. Приходилось помогать людям как раз тогда, когда ехал в реанимобиле. Что-то случилось на дороге — «скорая» не вправе проехать мимо. Спасал, откачивал, кровотечение останавливал. Клятву Гиппократа никто не отменял.
— Психологи в футболе нужны?
— Да. Но основной психолог — тренер, сильнее не найдешь.
— Зачем же зарубежные команды приглашают узких спецов?
— Не только зарубежные: «Динамо» в 1983 году тоже приглашало, это мы проходили. Но как трактовать их работу, если нет результата? Во-вторых, психолог должен обязательно иметь футбольный бэкграунд. Как Анри, работавший со сборной Бельгии. Без знания специфики и собственного опыта помочь сложно. Дипломированный психолог и бывший футболист — идеальное сочетание. А девушка 28 лет — вариант так себе. Проиграет команда два-три матча — и все насмарку, никакого доверия.
— Сборная Швеции при тренере Янне Андерссоне работает с психологом. Обыграли нас и несколько топ-команд.
— Думаю, они и без психолога с нами справились бы. Хотя если шведам помогает, почему нет? В нашем футболе удачные примеры мне неизвестны. А про «Динамо»-83 страшно вспоминать.
— Установлен ли точный диагноз южноафриканца Лекхето, умершего десять лет назад?
— Не слышал об этом. Но есть два соображения. В команде он не раз проходил полное обследование, реакция на ВИЧ, разумеется, была отрицательной. И вдруг после полуторамесячного отпуска Лекхето прогулял первый сбор, приехал только на второй и пошел к Палычу. Рассказал про проблемы в семье, бандитов, которые охотятся на брата, еще что-то… Потом улетел — и больше его никто не видел. Либо у него действительно диагностировали эту болезнь, либо дело в чем-то другом. На тот момент уже было множество препаратов, позволяющих поддерживать организм в стабильном состоянии не год и не два. У Лекхето не хватало денег на медикаменты? Ерунда. А каким образом он мог за полтора месяца подцепить эту гадость и сразу узнать диагноз? Многое не стыкуется в этой истории. Откуда вообще пришла версия про СПИД, непонятно. И узнать не у кого.
— Доводилось сталкиваться с геями в российском футболе?
— Находясь ежедневно в мужском коллективе, в раздевалках, на сборах и выездах, утаить такое невозможно. Если бы что-то было, все бы это поняли. Просто потому, что гею нужен партнер. Но подобного я ни разу не встречал. Бывали шутки, издевки, но — ни одного подтверждения.
— Сколько раз в жизни пользовались привилегиями почетного железнодорожника?
— Еще в девяностых взял однажды бесплатный билет на поезд. Иногда, может, и не помешала бы льгота, но острой необходимости нет. Как и звание заслуженного врача, статус почетного железнодорожника кроме моральной сатисфакции мало что дает. А это уже немало. Обоими званиями искренне и сильно горжусь.
Фото: Евгений Дзичковский, ФК «Динамо», ФК «Локомотив», РИА Новости/Игорь Уткин, ПФК ЦСКА, New Press / Stringer / Getty Images Sport / Gettyimages.ru, РИА Новости/Илья Питалев, globallookpress.com
Читайте также:
Гаджи Гаджиев: «Черчесов стал заметной фигурой. Ему по силам двинуть вперед весь российский футбол»
Вячеслав Колосков и теория большого взрыва. 25 лет «Письму 14»
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
