- В «Торпедо» Смольникову сказали, что он не сможет играть в футбол
- Дзюба потерял большие деньги из-за любви к сборной
- Мамаева многие не любят, но он не подлый человек
- На Маккабиаде (Олимпиаде среди евреев) сборная России под руководством Сабитова разгромила Германию 13:0
Двенадцать лет назад юниорская сборная России, включавшая Дзюбу, Мамаева, Смольникова и Камболова, вышла в финальный турнир Евро U19 — нам это не удавалось много лет. Возглавлявший сборную Равиль Сабитов рано закончил играть из-за травмы колена и к 2007-му уже десять лет работал тренером.
Дзюба, стирка формы и два ящика пива
— После второго отборочного раунда нас встречали в России как героев. Раньше у тренеров в РФС был неписаный закон: не прошел первый раунд — ищи новую работу. Но мы прошли его и отправились в Англию на второй этап — обалденно крутой. Нам попалась группа смерти — Голландия, Англия, Чехия, — но у нас были задиристые игроки, которые ничего не боялись. Даже меня успокаивали: «Да не парься, Руфаилыч, надерем мы им задницу».
— Чья цитата?
— Группы лидеров: Дзюба, Салугин, Мамаев. Чувствовалось, что их достало ничего не выигрывать с юношеской сборной. Сначала победили англичан на крутой арене «Чарльтона», это нас вдохновило, но на игру с чехами нас привезли на ужасный стадион — я даже не знал, что такие существуют.
— Что поразило?
— Пастушье горбатое поле с перекошенными, чуть ли не деревянными штангами. Подхожу к делегату УЕФА: «Невозможно тут играть». Там что-то вкопали, подкопали и сказали: «Переноса не будет. Играйте здесь». Мы победили 3:1, и перед третьей игрой — там же — запротестовали уже голландцы: «Мы тут играть не будем». Я им: «Почему же? Будем» — «Вас же не устраивало поле». — «А теперь устраивает».
— Почему?
— С техничными голландцами такой огород — самое оно. Соперники все-таки добились переноса игры на идеальное, где, проявив тактическую гибкость, мы добились устраивавшей нас ничьей. После игры, как обычно, позвонил Виталий Мутко: «Поздравляю, пацаны!»
— Как отметили выход в финальный раунд?
— Ребята подошли: «Руфаилыч, можно мы голландцев отблагодарим?» — «Как?» — «Пиво купили. Хотим проставиться». — «Конечно, можно». Они пошли за столы, где кушали голландцы, и поставили им два ящика пива: «Вы крутые, но на финал поедем мы». Те достали бутылки, чокнулись и пожелали нам удачи.
— Почему на Евро вы сами стирали форму?
— Не на Евро, а на сборе перед ним. Это нормально — тогда РФС жесточайше экономил на юношеских сборных. Проблемой было даже позвонить из-за рубежа руководству — оплаченный телефон имелся лишь у главы делегации, а ты мог звонить только за свой счет. Однажды мы пересеклись на сборах с юношеской сборной Украины. Ее тренер Паша Яковенко болтал по телефону, пил кофе — и позвал нас: «Садитесь. Что будете? Кофе, чай? Угощаю» Мы заскромничали, а он: «Да мне-то какая разница — федерация все оплатит». Для нас это был шок — РФС такую жизнь юношеским тренерам не обеспечивал.
— Как футболисты относились к стирке формы?
— Когда играли в дублях — нормально. А на финальном этапе, когда влились в основы больших клубов и увидели, как там все устроено, ребята стали более требовательными. Дзюба говорил: «Что за отношение к нам?» Артем — лидер, всегда отстаивал чьи-то интересы, у него гипертрофированное чувство справедливости. Он озвучил то, о чем шептались ребята.
— Ваша реакция?
— Я поощрял любые инициативы игроков, но не наезды. Сказал: «Артем, я от тебя этого не ожидал. Если тебе что-то не нравится, можешь собирать вещи и уезжать».
— Даже так?
— Да, потому что мы начали теоретическое занятие, а он вдруг заговорил про стирку формы. Собрание было сорвано, и я его закрыл: «А вас, Дзюба, попрошу остаться». Он мне: «Руфаилыч, «Спартак» сейчас играет два матча с какими-то булками. У нас очень большие премиальные за победу. Я их теряю ради сборной, потому что люблю ее, люблю вас. Почему такое отношение?» — «Я тоже тебя люблю, но зачем такие вопросы поднимать при команде?» Он не злопамятный парень, и мы закрыли эту тему.
— Он и правда выбирал между «Спартаком» и сборной?
— Больше скажу: «Спартак» не отпускал его, но он настоял на том, что поедет в сборную. Четко расставил приоритеты и потерял очень большие деньги.
— Как еще он выступал на командных собраниях?
— Однажды я передавал ребятам услышанное на стажировке: «Не бывает хорошей и плохой тактики. Важен результат. Если вы добиваетесь его, играя от обороны, это не говорит о том, что вы плохие футболисты». Дзюба что-то возразил, а я ему: «Вот попадешь в «Барселону» — и там будут разные тактики». — «В «Барселону»? Разве что сапожником — бутсы ремонтировать». От критики тренера юные игроки закрываются и озлобляются, а шутки Артема снимали напряжение.
— А вы как шутили?
— Вратарь Саша Будаков привез гол в игре с Италией. Он сидит в слезах. Я: «Если б у тебя фамилия начиналась на «м», я бы даже не расстроился из-за этого гола». — «Мне многие об этом говорят». Все засмеялись, и мы сгладили тот момент.
Другой случай. Перед вторым отборочным раундом провел отличный сбор, где было много работы без мяча. Ребята жаловались: «Когда уже начнем в футбол играть?» Видимо, перепсиховали, и произошла ссора — между Дзюбой, Салугиным и Мамаевым. В их ругани мне понравилось, что свою крутость они обосновывали количеством матчей за сборную. «Да ты сколько за сборную-то сыграл?» — «А ты сколько?» Я их потом подклывал: «Вы как в «Золотом теленке»: «Ты кто такой?» — «А ты кто такой?»
— Почему Салугин в вашей юношеской сборной забил больше, чем потом за десять лет в премьер-лиге?
— Он не очень серьезно относится к футболу. Для него это хобби. Если бы сконцентрировался на игре — вышел бы толк. Но в России, к сожалению, очень много развлечений, которые отвлекли от футбола талантливых игроков: и Салугина, и Кирилла Курочкина, которого я вытащил из Саранска, и техничного Диму Тихонова из ЦСКА.
Мамаев, Борман и «Торпедо»
— Как работалось с Мамаевым?
— Он непрост в общении, но честен и говорит то, что думает, любому — независимо от авторитета. Это мало кого устраивало, многие его не любили, но при этом он — не подлый человек и не интриган: если и говорил гадости, то не за углом, а в лицо. У нас всегда были нормальные отношения.
— Что в нем не нравилось?
— Он всегда был на своей волне и мог нарушить установку на игру. Перед первым матчем Евро с Германией Паша поспорил со Смольниковым, кто больше мячей прокинет между ногами немцам. Сначала-то я этого не знал: смотрю игру, а у них каждая обводка — с пробросом мяча между ногами. Раз ошиблись, второй… Поняв, что у них пари, я, конечно, пресек такое баловство — оно не для чемпионата Европы.
— Почему основным вратарем на Евро был Сергей Бородин, а не Песьяков?
— Мой помощник Пармузин убедил, что Бородин сильнее. Я согласился. Бородин был замкнут, сконцентрирован на деле, постоянно копался в себе и не отвлекался на болтовню. Тогда мне это скорее нравилось, но сейчас я понимаю, что, возможно, это помешало ему потом выбраться из низших лиг. Нужно находить выход для эмоций.
— Песьяков — другой?
— На тренировках пропускал голы, которых Бородин никогда бы себе не позволил. Не такой сконцентированный. Любвеобильный, свой в доску, всеми обожаемый. Когда в двух первых матчах Евро Бородин пропустил восемь мячей, ребята подошли ко мне: «Давайте поставим Песьякова». — «Точно?» — «В Писе мы уверены». Матч с Францией уже ничего не решал, я выпустил Песьякова, и он, отыграв здорово, отстоял на ноль.
— Та сборная создавалась с приключениями?
— Мне доверили ее за три недели до турнира Гранаткина. Я вообще не знал игроков этого возраста и собрать команду мне помог Владимир Волчек, который работал в «Торпедо» и привел оттуда очень много игроков (например, Смольникова и Мамаева). На первых тренировках я сказал ребятам: «Пока не знаю, кто из вас кто — не обижайтесь, если буду путать имена». В ту сборную не прошел Владислав Кулик (он до сих пор в обиде), но на тот момент сильнее был сатурновец Артем Першин, в двадцать три года закончивший карьеру.
— Закончил и капитан сборной — Сергей Голяткин.
— Очень умный парень. Всегда с книгой сидел. Вдумчивый, но не влился во взрослый футбол. В центре обороны с ним играл Руслан Камболов, который на два года младше (для юношеского футбола — огромная разница). Андрей Талалаев почему-то не брал его в сборную 1990 года, а мне как раз требовался защитник. Я рискнул, и он стал основным игроком. Мог оказаться выброшенным на улицу, а сегодня вызывается в первую сборную.
— Игоря Смольникова вы тренировали и в сборной, и в «Торпедо». Чем он удивлял?
— Футболист с тремя сердцам — просто космонавт. Когда он играл в «Торпедо», у него в сердце нашли аритмию. Врачи сказали: «У парня проблемы, он не сможет играть в футбол». Мы боялись, что он повторит судьбу мини-футболиста Еременко, которого из-за проблем с сердцем отстранили от большого футбола. Жизнь показала, что доктора и руководство «Торпедо» оказались неправы насчет Игоря: сердце работает очень хорошо, может хоть три тайма сыграть. Мне нравилось, что, играя крайнего защитника, он не только подключался в атаки, но и охотно бежал назад — не оголял зоны.
— Из-за диагноза он выпадал из футбола?
— Пропустил день-два, а потом подписал документ, что берет ответственность на себя. Он молодец. Пережил непростой эпизод. Думаю, агент Маньяков поддержал его, убедил не сдаваться.
— Как вы попали в «Торпедо»?
— В кафе на Лужнецкой набережной, где я сидел, пришел Валерий Овчинников: «Равиль, молодец, хорошая сборная — у вас там мой парень, Никита Андреев. Я только что с Тукмановым говорил, у них Ярцев уходит — не хочешь в «Торпедо» попробоваться?» — «Конечно, хочу. А это реально?» — «Я переговорю». На следующий день Тукманов позвал меня на переговоры. Я сразу согласился.
— С «Торпедо» договорились до финального турнира Евро U19?
— Да, соскучился по регулярной работе. Это очень отвлекало от подготовки к турниру, надо было выбрать что-то одно. Я предложил Мутко, чтобы сборную на Евро повез кто-то другой, но он не отпустил меня, одобрив совмещение. Виталий Леонтьевич вообще отговаривал меня идти в «Торпедо».
— Почему?
— Обещал место в молодежной сборной — у ее тренера Бориса Стукалова в конце года заканчивался контракт. Получалось, я должен был несколько месяцев его подсиживать. Я отказался.
— Мамаев как раз тогда ушел из «Торпедо» в ЦСКА. Советовались с ним?
— Конечно. Он сказал: «Если б все было хорошо, я б оттуда не ушел». Предыдущий тренер Ярцев набрал знакомых игроков, но те были ближе к концу карьеры, чем к возвращению в премьер-лигу. На следующий год бюджет резко сократился, и мало кто из ветеранов остался. Я взял молодых: например, Коломейцев пришел из любительской лиги и сразу заиграл в основе.
Питание по талонам, телеведущий Соловьев и еврейская Олимпиада
— В московский «Маккаби» попали через израильского защитника «Торпедо» Ифраха?
— Можно и так сказать. Глава еврейской общины Москвы Павел Фельдблюм, живущий сейчас в Киеве, создал команду бизнесменов, которые тренировались и играли в «Лужниках» каждое воскресенье в десять утра. Я стал тренировать их после Геннадия Логофета. Среди моих игроков были, например, бизнесмен Виктор Найшуллер и телеведущий Владимир Соловьев. Тренировать их было тяжело.
— Почему?
— Двадцать человек, и у каждого — свое мнение. Соловьев, кстати, молодец — в одной игре он нарушил правила, и этот эпизод потом долго обсуждался в раздевалке. Ко мне обратились как к судье. Я хотел принять сторону потерпевшего, но Соловьев разложил ситуацию так, что я выслушал его с открытым ртом и почувствовал, что мало понимаю в футболе. Сказал: «Я в ваших спорах больше не участвую».
— Как вас занесло на Маккабиаду?
— Фельдблюм решил везти российскую команду на еврейскую Олимпиаду и выбрал меня тренером. В формировании команды нам помог Александр Альтман, ставший потом агентом. Начали звонить игрокам: «Поедешь в Израиль?» — «Конечно!» — «Но нужны еврейские корни». — «Да-да, я еврей». Уже на Маккабиаде игроки говорили друг другу: «А меня-то чего пригласили? Я ж никакого отношения не имею…»
— Неплохо.
— Никого из игроков я не знал и перед первым матчем спросил: «По какой тактике сыграем — в четыре или три защитника?» — «Ну, давайте в три». Я объяснил, как играть в три. Правда, макета и фишек не было, и я использовал пробки от минеральной воды.
— Потом вы разгромили Германию 13:0.
— Да, после похода в музей Холокоста. Перед следующей игрой тренер сборной Израиля схитрил. Сказал мне, что наденут синие майки, но они вышли в белых, как и мы. Рассчитывал, что мы не найдем другую форму, не сыграем, и нам засчитают поражение. Я ему: «Для вас же это подготовка к плей-офф. Тебе что важнее — победить без игры или сыграть?» В итоге они съездили за синей формой, нас засудили, травмировался один из наших лидеров Паша Деобальд, но мы победили 3:0. После матча наши игроки не хотели жать соперникам руки из-за такого отношения, но я заставил: «Покажите, что вы победители».
— Вы в плей-офф не попали?
— Нет, но отдохнули душой, посетили много экскурсий, поучаствовали в параде открытия, церемонии закрытия (там все менялись экипировкой, но мне понравился костюм «Боско», и я его сохранил), а Никита Маляров выступил так здорово, что остался на просмотр в «Маккаби» (Хайфа).
— Год назад вы работали в «Елгаве» — вашем втором латвийском клубе. Какой там сейчас футбол?
— Когда зимой вышли играть на школьную коробку, подумал, что попал в любительскую лигу, но это обманчивое впечатление: там хороший уровень. В «Елгаве» я по ходу сезона сменил экс-зенитовца Куртияна и стал лучшим тренером октября и ноября, а это, между прочим, два раза по пятьдесят евро.
— Солидно.
— В конце сезона босс «Елгавы» сообщил: «Я строю клубную базу, поэтому бюджет команды сокращен на семьдесят процентов. Ваша задача: попасть в Лигу Европы». Я был в шоке. Разбежались даже те, кто еще недавно не считал себя футболистом. Для будущих новичков босс озвучил такие условия: «Максимальная зарплата — пятьсот евро. Если супер-пупер-игрок — пятьсот пятьдесят. Питание по талонам обеспечим».
— Сколько получали вы?
— Две тысячи евро. На первой тренировке прошлого года у меня было три игрока, из них два травмированы. На просмотр напросились тридцать человек, и я стал их изучать. Даже за пятьсот евро много кто готов играть. Другое дело — на каком уровне. Я все же выискал интересных ребят: например, Максима Ширяева (он сейчас в «Нефтехимике»), отличного правого защитника Славу Емельяненко и Никиту Коляева (увы, после «Елгавы» он не нашел новый клуб и стал продавать автомобили в Питере).
— Какие еще были проблемы?
— В команде не было никаких медикаментов. Разве что пластыри с прошлого года остались. Первые два месяца я обходился без тренера вратарей — на него у клуба не было денег. Я уже сам подходил к бывшим игрокам: «Хочешь подработать? Буду платить сто-двести евро». — «Я на бензин больше потрачу, пока до вашей Елгавы доеду».
— Что потом?
— Игроки потихоньку росли, но результата не было, и меня заменили на Марьяна Пахаря, латвийскую легенду. Ему дали помощника и игроков, которых он просил (например, воспитанника «Локо» Шарифи), зарплаты выросли в четыре-пять раз, но команда боролась за выживание.
— Четыре года назад вы боролись за выживание с «Сахалином» — в ФНЛ. Как туда попали?
— Президент ФНЛ Игорь Ефремов — мой близкий товарищ — порекомендовал меня директору «Сахалина» Ри Ки Бону. Тот отказал, но, перепробовав других тренеров, под конец сезона позвал меня на переговоры. Договорились, пожали руки, и я пошел. Он мне вслед: «Ты про зарплату не спросил. Она у нас не очень большая».
— Как в «Елгаве»?
— Чуть больше. Я все равно согласился: очень хотелось практиковать. Как зритель я приехал на матч с «Тюменью». «Сахалин» проиграл 1:5. Ри Ки Бон — мне: «Зачем тебе тут позориться?» — «Хуже не будет. Попробую сделать лучше». Мы выиграли три матча, но в последнем туре уступили резервному составу «Анжи» — из-за чемоданного настроения у игроков. Зная, что после игры улетят, футболисты побежали на южносахалинский рынок — покупать икру и крабов. Все были уверены, что обыграем дублеров «Анжи», а вышло наоборот. И мы вылетели.
— Через год вы покинули ивановский «Текстильщик» перед последним туром. Что случилось?
— Они неудачно стартовали и позвали меня, а я изменил тренировки — сильно увеличил нагрузки. Кричал на игроков больше, чем предыдущий тренер Парфенов. Игроки злились, жаловались директору: «Чего нам Сабитов показывает «Баварию» и «Барселону»? Где мы, а где они!» В моей первой игре мы победили «Карелию» 6:0.
— Класс.
— При этом мне сразу сказали: в регионе сменился губернатор, на футбол выделяется меньше денег, поэтому перед командой не стоит ни-ка-ких задач. «А как же футболистов мотивировать?» — «Говори им, что хочешь». Ну, я и сказал: «Ребята, руководство поставило задачу — выйти в ФНЛ». В итоге мне же это и вышло боком: руководство объяснило мой уход «невыполнением поставленной задачи».
— Какое объяснение точнее?
— Я ввел двухразовые тренировки, игроки меньше отдыхали и жаловались директору, а тот смалодушничал, пошел на уступки футболистам — дождавшись неудачи в предпоследнем туре, прямо в раздевалке попрощался со мной.
Баджо, Семин и Бесков
— До сборной Мамаева и Дзюбы вы работали со сборной 1985 года рождения. С чем там столкнулись?
— Мне досталась команда лузеров, которая всем проигрывала. Она бы выступала сильнее, но ЦСКА редко отпускал форварда Самодина — считали, что клуб даст ему больше, чем сборная. Интересных футболистов хватало, но почти никто не заиграл — даже защитник Наиль Минибаев, за которым охотились ЦСКА и «Спартак». Звездой стал только Динияр Билялетдинов. Он был техничный, но без бойцовских качеств. В шестнадцать лет играл как академик с тросточкой.
— Как с этим боролись?
— В матче на Кипре со здоровыми волосатыми парнями (они вроде как были ровесниками моих ребят) он проиграл всю борьбу. Я накричал на него семиэтажным матом — вспомнил опыт работы с мужиками в первой лиге. Динияр испугался и начал отбирать, катиться, толкаться. Я: «Вот что надо, молодец. Запомни этот матч и всегда так играй, если не хочешь, чтобы тренер ругался». Потом Семин требовал от него того же в «Локомотиве».
— Чего Семин требовал от вас перед игрой с «Ювентусом» в 1993-м?
— Не трястись. «Ребята, московское «Динамо» дома проиграло «Айнтрахту» 0:6. Если пропустим меньше, считайте, что сыграли вничью». Мы понимали, что не пройдем «Юве» — хотели просто достойно сопротивляться. В первом тайме — 0:0! После перерыва идем мимо раздевалки «Юве», а там Трапаттони орет на игроков. Мы подумали: «Ни фига себе, какие мы красавцы, раз так его разозлили».
— Во втором тайме настроение изменилось?
— Нам сразу забили три мяча — игру сделал Баджо, против которого действовал Дроздов. Юра блестяще справлялся, но Баджо — артист Больших и Малых театров — элегантно падал и заработал два штрафных. Было тяжело: Анди Меллера я закрыл, а вот Раванелли бежал, даже когда Арифуллин садился на него, как бычок. Мы тогда сдулись из-за непривычной огненной атмосферы: перед игрой влипли в пробку и долго не могли к стадиону подъехать, а болельщики в майках Баджо нам «факи» показывали.
— С игроками «Юве» майками менялись?
— Хотели, но в Турине администратор запретил: «С ума сошли? У нас нет других комплектов». Мы играли в форме Patrick (не очень популярная фирма) — Семин за счет личных знакомств привез ее нам. На игру в Москве «Юве» привел полурезервный состав. Дождь, грязь, 0:1 — и после матча мы все же поменялись, нарушив запрет. Мне досталась майка молодого форварда с одиннадцатым номером, без фамилии — я потом рассказывал, что она Меллера или Раванелли.
— Что расскажете про добычу последнего трофея «Динамо» — Кубка России-1995?
— Перед финалом мы проиграли матч чемпионата в Набережных Челнах, и там нас четко выбили желтыми карточками: дисквалификации распространялись на Кубок, и перед игрой с мощнейшим «Ротором» мы потеряли Ковтуна, Черышева и Терехина, почти всех лидеров.
— Волновались?
— Долго не мог уснуть перед матчем, а потом на установке Бесков вдруг заговорил не о финале, а о параллельных делах: начал философствовать, чуть ли не анекдоты травить. В конце: «Ротор» — команда хорошая. Есть у них Веретенников с сильной левой ногой. Подходите к нему слева, не давайте принимать мяч и нейтрализуете его». Говорил так, будто впереди — товарищеская игра с дублем. Волнение тут же прошло, и мы выиграли, хотя судья Синер придумал пенальти в наши ворота на последних минутах.
— Как Бесков работал с Черышевым?
— Постоянно конфликтовали. Дима отважно шел на любого защитника, но его скорость требовалась Бескову не всегда, а только в некоторых моментах. Он видел, что отличные данные Черышева не вписываются в его игру, которая строилась на пасе.
— Чем Бесков восхищал?
— Даже ругал интеллигентно: «Ты что делаешь, негодяй?» В Италии отменил тренировку из-за плохого качества поля: «Чему я вас здесь научу?» Потом — организаторам: «За кого нас принимаете? Понимаете, кого вы привезли?» Вскоре мы обыграли «Парму» 1:0, и наутро Бесков пятьдесят минут разбирал, как Колотовкин в начале матче принял мяч. Без Бескова я бы не забил самый красивый гол в своей карьере, когда ушел от трех игроков «Алании». Он спросил: «Как забил?» — «Случайно». — «Неправильно. Это плод моих тренировок».
— Согласны?
— Сто процентов. Еще мне нравилось, как он общался с болельщиками после игр «Динамо». Если проиграли: «Я им все объяснил, но — горбатого могила исправит». После побед: «Я игрокам все разжевал — им оставалось только проглотить». Бесков — тренер-небоскреб: он сформировал меня процентов на семьдесят-восемьдесят. Многие ребята, выигравшие с «Динамо» Кубок, после ухода Бескова уже не играли так здорово, как при нем.
Предыдущие серии:
- «У тренера юношеской сборной России были проблемы с законом. По поводу ориентации»
- «Капитан сборной стал аферистом. Назанимал денег и скрылся». Интервью о том, как гробят наших футбольных талантов
- Черчесов бил пенальти, а Тотти получал по зубам от Радимова. История уникального российского тренера и его команд
- Почему экс-тренер Игнатьева, Шапи и Грулева переехал в Англию
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
