Дмитрий Соловьев в паре с Екатериной Бобровой много лет были лидерами сборной России в танцах на льду. На их счету 7 побед на чемпионате страны, звание чемпионов Европы, бронзовых призеров чемпионата мира и дважды призеров Олимпийских игр в команде — золото Сочи и серебро Пхенчхана.
Осенью 2018 года Соловьев стал одним из главных ньюсмейкеров, когда объявил о возможном создании пары со своей многолетней соперницей — Еленой Ильиных.
Неделю назад корреспондент «Матч ТВ» встретилась с Дмитрием для интервью, и фигурист был предельно искренен.
Из интервью вы узнаете:
- Зачем Дмитрию Соловьеву уроки фехтования
- Почему Боброва — Соловьев когда-то ушли от первых тренеров
- В чем сила Александра Жулина как наставника
- Как чуть было не образовалась пара Ильиных — Соловьев, и какое участие в этом принимала партнерша Дмитрия
- Почему Елена Ильиных передумала возвращаться в спорт
- Почему Жулин плакал на чемпионате России 2018
- Как Боброва — Соловьев пережили поражение на домашней Олимпиаде
- Почему Дмитрий так хочет вернуться в спорт
«Легков говорил, что мог от безысходности просто ночью выйти на улицу и бегать по 30-40 километров»
— Дмитрий, вы недавно вернулись с отдыха, сейчас активно готовитесь к шоу. Опишите свой обычный день без спорта высоких достижений.
— Нет постоянного графика, по которому я сейчас живу. Когда был действующим спортсменом, все было предопределено: проснулся, душ, завтрак, тренировки. Между тренировками — перекус, после льда еще мог быть зал, потом свободное время. Как проводил его? Читал книги, смотрел кино, встречался с друзьями, гулял, просто катался на машине по городу. В выходной мог даже куда-то улететь.
В рамках подготовки к шоу у меня сейчас было несколько тренировок по фехтованию. Непривычно, но занятно. Мне это пригодится в роли Тибальда в «Ромео и Джульетте». После Романа Костомарова, который на 200% сжился с этой ролью, будет непросто соответствовать высокой планке. Нужно быть как минимум не хуже.
Недавно мы были с девушкой во Вьетнаме, хорошо отдохнули. Еще есть хобби, которое я для себя открыл около года назад — фото- и видеосъемка. Мне стало интересно разбираться в цветокоррекции, композиции. Было бы здорово пройти курс обучения по съемке, обработке, монтажу. Сейчас все настолько хаотично, насколько это можно себе представить. Я стараюсь развиваться и узнавать новые вещи, которые в будущем могут стать основой моего бизнеса. У меня есть и совершенно не связанные с фигурным катанием планы.
Но внутри сидит крик, что есть еще запал кататься. Даже не запал, а потребность. Очень сложно оторваться от спорта, забыть и не думать о том, как было. Очень не хватает этого состояния сражения, напряжения, эмоциональной наполненности. Это сложно объяснить.
— У вас есть на примете идеи, чем можно заменить эти ощущения от большого спорта?
— Я недавно разговаривал с лыжником Сашей Легковым, который пережил много неприятных моментов, связанных с допингом. У него даже отбирали медали. Слава богу, их вернули, восстановили его в статусе олимпийского чемпиона. Но когда он рассказывал мне о своих переживаниях, как с ними справлялся — я проводил параллель с собой и своими чувствами. Легков говорил, что мог от безысходности просто ночью выйти на улицу и бегать по 30-40 километров.
Когда мне становится невмоготу, очень спасает тренажерный зал, лед — без него никак — и какие-то занятия для мозга — чтение книг, например. Но это помогает лишь на короткое время. Не проходит и дня без раздумий о том, что до Олимпиады осталось три сезона, которые я могу пройти. У меня много сил и огромное желание. Есть мои тренеры, которые готовы помогать. Но я же не один катаюсь. Поэтому в одиночку решить эту проблему не могу.
— Интересно, что обычные люди стараются избегать нервного напряжения, а спортсмены ищут его и в «мирной» жизни.
— Тот адреналин, который присутствует в фигурном катании, я не нашел пока нигде. Разве что с парашютом еще не прыгал. Тренировки, выход на соревнования и ожидание оценок — каждый раз перерождение. Ты доказываешь себе, что можешь еще лучше.
Я в какой-то момент научился справляться с внешними факторами, которые раньше на меня сильно влияли. Например, если соперники перед нами хорошо откатались и получили высокие оценки. Сейчас я понимаю, что все эти внешние раздражители — ерунда. Если что-то случилось на раскатке, или я сначала завязал не левый, а правый конек — меня это не собьет, я готов ко многому. У нас были и проблемы с допингом, и травма, из-за которой я восемь месяцев не катался, и другие проблемы бытовые… с чем мы только не справлялись. Это сделало нас с Катей (Екатерина Боброва — партнерша Дмитрия Соловьева. — «Матч ТВ») очень сильными спортсменами.
— Это нашло отражение и в оценках. Вернувшись после травмы и допингового скандала, вы выступали практически безошибочно. Означает ли это, что обретение такой гармонии — главное условие успешной карьеры в спорте?
— Да. Все эти трудные моменты в итоге положительно сказались на нашем настрое, состоянии. Они сделали нас теми, кем мы сейчас являемся. Они помогают и в жизни.
— В одном из давних интервью вы говорили, что у вас с Екатериной ценности в спорте несколько отличаются. Вам важно быть лучшим и выигрывать, ей — нести любовь, добро и нравиться публике, оценки при этом вторичны. Эти различия в установках не осложняли процесс совместной работы?
— Был период, когда мы выходили из юниоров и начинали наращивать опыт в мастерах. Тогда нам действительно было важно понравиться, показать себя, завоевать хорошую репутацию. Об оценках и местах тогда не думалось. Когда пошло по нарастающей и мы стали бороться за медали чемпионатов Европы и мира, претендовать на личные медали ОИ — мировоззрение поменялось радикально. Конечно, для меня стало главным побеждать.
За последние четыре года я здорово все это переосмыслил. Мне кажется, Катя тогда немного сама себя обманывала. Ей тоже были важны оценки и медали, просто она об этом не говорила в открытую. Хотя зачем приукрашать то, зачем все приходят в спорт? Мы приходим сюда не нравиться, а побеждать.
Взять легкую атлетику, например. Как бы красиво ни бежал спортсмен, пришедший к финишу последним, всем запомнится тот, кто прибежал первым. Запоминается результат, он же остается и в истории.
Открыть видео— Как показало время, вы с Екатериной не склонны часто менять тренеров. Решение уйти от Кустаровой и Алексеевой было трудным?
— Светлана Львовна и Елена Владимировна были не просто тренерами, а второй семьей. Они делали для нас столько, сколько могли. Но в какой-то момент мне захотелось расти дальше. Я много думал об этом сам, предлагал Кате что-то менять. Она боялась испортить отношения с нашими тренерами и начать все с начала.
Я сейчас хорошо общаюсь с бывшими тренерами и безмерно их уважаю, но тогда был кризис. Они не могли услышать, что нам нужно кардинально измениться. Я принял решение, что надо уходить, менять свое понимание фигурного катания, вообще все сломать в голове и построить заново. Долго уговаривал Катю.
Разговор с Леной (Кустаровой. — «Матч ТВ») и Светланой Львовной тогда не сильно получился, и это понятно — им было обидно, потому что они в нас вложили много сил и времени. Мы это понимали, расставаться было больно. Прошло время, прежде чем мы восстановили отношения. У них за это время появились другие сильные спортсмены. Жизнь в спорте не стоит на месте.
— Когда вы с Екатериной перешли к Александру Жулину, в тот же сезон совершили прорыв — выиграли золото Европы и бронзу чемпионата мира. Какие изменения в тренировочном процессе привели к таким быстрым значительным результатам?
— Саша Жулин показал нам другое видение фигурного катания, изменил подход к тренировкам. Плюс — он мужчина, и в каких-то моментах ему было проще сохранять эмоциональное спокойствие, которое передавалось и нам. Гиперэмоциональность не идет на пользу рабочему процессу.
Жулин — не просто тренер. Он не учился на психолога, но при этом прекрасно знает, как подойти к спортсмену, что сказать и как настроить. Мы с Катей ведь совершенно разные люди в жизни¸ у нас было много спорных моментов по работе и элементам, а Саша умеет все это сбалансировать. При этом он внедряет свою технику катания, которая оказалась нам близка. Жаль, что было мало времени, чтобы «продавить» старую технику и в точности повторить видение тренера.
Коллектив, который он собрал, — команда, семья. Я буквально на прошлой неделе ходил к ним поздравлять с днем рождения Петра Дурнева. Рад был всех видеть безумно. Видно, с какой теплотой и открытостью они к нам относятся. Очень важно, когда в семье идет диалог. Только в таком случае возможна слаженная работа во всех направлениях. Сильные все: хореограф Сергей Георгиевич Петухов, который знает наши особенности и может это превратить в преимущество; Дима Ионов, который работает с нами над поддержками, очень дотошно подходит к каждому моменту. Петр Вячеславович Дурнев никогда не был фигуристом, но он классно разбирается в элементах, на которые смотрят судьи и технические специалисты.
«Слышал, что для скатывания надо потратить уйму времени, а тут буквально за считанные тренировки чувствую Елену Ильиных, как себя»
— Дмитрий, вы сейчас фактически говорите о пройденном этапе жизни в настоящем времени. Как будто даже на уровне подсознания не отпускаете спортивную карьеру в прошлое.
— Если мы говорим откровенно, у нас с Леной Ильиных была мысль вернуться в спорт. Это было до того, как мы начали кататься в новогодние праздники на шоу у Татьяны Навки. Тогда пошла такая серьезная работа на перспективу. Лена предлагала музыку, я тоже, мы придумывали связки, выучили новые поддержки и вращения. Все шло хорошо, но после нового года что-то сломалось. Этот марафон нас очень вымотал. Мы спали по два часа между репетициями, катались на холоде, сильно переболели и устали морально. Плюс у Лены есть свой проект с Юлией Липницкой — школа, которую они развивают, ездят по разным городам и странам.
Когда шоу закончились, Лена сказала, что не готова возвращаться в спорт. Я надеялся, что она все же передумает. И ведь эта мысль о возвращении появляется у меня не потому, что я не знаю, чем заниматься в обычной жизни. Напротив, я знаю, где хочу развиваться. Я просто чувствую в себе силу работать за двоих и способность показать многое именно в спорте. Во мне как будто мотор запустили заново.
— Не боитесь начинать все сначала? Это же колоссальный объем работы.
— Мы с Катей всегда выделялись своей работоспособностью. Были готовы работать днем и ночью, и это была наша сильная черта. Иногда спортсмены, которым больше дано от природы, могут пренебрегать пахотой, а мы не могли себе такого позволить. Кто-то делал шаг сразу на полметра, а мы в это время успевали пробежать круг и встать с ним рядом.
Но главное — мне этот процесс безумно нравится. Обожаю тренироваться и выступать. А когда реально забрезжила надежда, отпускать ее не очень просто. Лена начала быстро приводить себя в форму, хотя пропустила гораздо больше, чем я.
Не буду врать — в глубине души я еще надеюсь вернуться. Мы с Леной хорошо поговорили, услышали друг друга, но больше к этой теме не возвращались. Понятно, что уговорами тут можно только навредить. Должно быть искреннее большое желание с обеих сторон.
— Вы с Екатериной катаетесь вместе с 2000 года. За это время у вас хотя бы раз были пробы с другой партнершей?
— Нет, никогда.
— Каково было встать в пару с Еленой? Другая рука в руке, другой рост, темперамент…
— Мне позвонила Таня Навка и сказала: «Дима, Катя кататься не будет, она уходит в декрет. У меня есть для тебя крутая партнерша. Когда она узнала, что будет кататься с Соловьевым — сразу согласилась». Я такой: «Интересно, а кто?» — «Лена Ильиных». Ого, думаю. Очень интересно. Мы на протяжении долгих лет были соперниками, особо не общались. Дружеских отношений у нас не было.
Через какое-то время мы вышли на лед, Катя тоже пришла помочь Лене с шагами. И буквально за две тренировки мы полетели. Я удивился легкости процесса — мы не помещались в рисунок по скорости и раскату. Какая-то магия. Потом уже к нам начали подходить ребята-фигуристы, говорили: «Вы что тут вообще делаете? Вам в спорт надо».
Так мы начали задумываться о том, что у нас есть шанс. Это реально магия. Всегда слышал, что для скатывания надо потратить уйму времени, а тут буквально за считанные тренировки чувствую ее, как себя. Ленин большой плюс — она умеет вести диалог. Именно это было у нас с Катей. Бесценное качество для партнерства, на мой взгляд.
— Как Катя относилась ко всей этой истории? Не задевало ли это ее?
— Я ничего не делал за ее спиной. На следующий же день после разговора с Леной поехал поговорить с Катей о шансах на наше с ней возвращение в спорт. Она не хотела возвращаться. Тогда я уже был волен принимать решение сам.
Думаю, что и мне на месте Кати было бы немного… как подобрать правильное слово… ревностно? Вроде как это мой партнер. Но при этом мы не заложники друг друга, и главное тут — быть честными. Она тогда была еще беременна, и я старался все переговоры вести максимально деликатно, чтобы ничем ее не обидеть и не расстроить.
Мы сейчас в прекрасных отношениях, вот только сегодня тренировались вместе, готовимся к шоу. Слава богу, она хорошо себя чувствует, все в порядке.
— Изменилось ли что-то в ее характере с появлением ребенка? Иногда опыт материнства/отцовства сильно влияет на людей.
— Нет, ничего не изменилось. Все такая же веселая болтушка (улыбается).
«К нам с Екатериной Бобровой Александр Жулин всегда испытывал особые чувства»
— Вы с Катей успели посоревноваться в двух системах — когда еще были оригинальный и обязательный танец, и когда в 2010 году их объединили в один — короткий. Как лично вам было удобнее кататься?
— Нас всегда огорчало, что мы начинаем соревнования раньше всех, а заканчиваем позже всех (смеется). И когда оригинальный и обязательный объединили в короткий, у нас было чувство облегчения. Теперь предстояло учить на одну программу меньше. А главный интерес был в том, как именно соединить обязательные секции со свободной оригинальной хореографией и поддержками.
Смотреть на YouTube— Вы бы согласились с тем, что пары прошлого, заставшие обязательный танец, скользили лучше нового поколения, которое его не исполняло? Есть точка зрения, что ки-пойнты убивают скольжение, сводя его к принципу поставить лезвие на нужные ребра в нужный момент.
— Я могу назвать несколько пар, которые и сегодня могли бы показать техничное катание. Усова — Жулин, Грищук — Платов, Торвилл — Дин. Можно взять какие-то куски из их программ, и все скажут — вау, как круто, свежо, никто так сейчас не делает. Возможно, тогда не было больших скоростей, сложных поддержек, но скольжение и синхронность поражают воображение. Тогда была школа, а современные спортсмены ничего подобного показать не смогут, просто потому что их этому не учат.
— Вы за свою карьеру успели выучить множество паттернов: румба, пасадобль, танго-романтика, золотой и равенбургский вальс, янки-полька, миднайт блюз и другие. Сможете выбрать ваш самый любимый, нелюбимый и трудный по шагам паттерн?
— Самые сложные для меня и нелюбимые — латиноамериканские самба, ча-ча, румба. Сложный по шагам — миднайт блюз, но при этом он мне нравился. Аналогично и танго-романтика. Еще полька — мы долго плевались, пока ее учили. Но когда все получилось, танец оказался классным.
— Как оцените паттерн нового сезона — финнстеп?
— Мне нравится. Легкий удобный танец, если разобраться во всех технических моментах.
— Санкт-Петербург, декабрь 2017, предолимпийский чемпионат России. Вы с Екатериной завершаете свой произвольный танец. Александр Жулин рыдает возле бортика. Нервы у всех на пределе, и это был момент какого-то особенного единения вашей команды. Что вы чувствовали тогда?
— (Вздыхает.) Столько было грязи на эти слезы Жулина. Почему я именно с этого начал? Потому что публика не знает, каким бывает спортивный путь. Это был тяжелейший период в нашей жизни. Незадолго до чемпионата России у Саши умер отец, который был нашим большим болельщиком. Саша его безмерно любил и уважал, а в наше время даже у родителей со взрослыми детьми нечасто сохраняются такие отношения.
Подготовка к чемпионату была нервная. Олимпийский сезон. И тут все получилось! Конечно, эмоции зашкалили. Как будто у тебя внутри лопается какой-то шар, который давил на горло и не давал дышать, и ты наконец можешь жить дальше.
Есть одна интересная фотография с того чемпионата. На ней Саша Жулин, Сергей Георгиевич Петухов, Петя Дурнев, Светлана Львовна и Елена Кустарова в одном порыве на одном кадре. Мощное фото, я его часто вспоминаю. На нем сила и эмоции не только тех тренеров, кто непосредственно тогда вложился в нашу победу, но и тех, кто нас с Катей вырастил как пару. Я ни разу не видел таких эмоций от Саши в адрес других спортсменов, как бы это обидно для кого-то ни звучало. К нам он всегда испытывал особые чувства. Может быть, это только мне так кажется, но мы с ним проживаем очень интересную жизнь до сих пор. Трепетные отношения, в чем-то даже родительские.
— Когда накануне олимпийского сезона в группу пришла сильная пара Синицина — Кацалапов, Александр Вячеславович обсуждал это с вами и Катей? Или просто поставил перед фактом?
— Был чемпионат мира. Мы закончили выступление, Саша садится с нами за стол и говорит: «Такая ситуация, я беру Никиту с Викой». Молчание. То есть совета не было.
Но потом я видел, как он переживает, правильное ли решение принял, как это отразится на нас всех. А потом мы приехали в Москву и начали работать. Мы с Катей как шоры надели и не обращали внимания на то, что рядом происходит. Для нас все в итоге сложилось хорошо. Мы и не вспоминали потом, что кто-то нас предал или подставил — вообще таких мыслей не было.
— Спарринг помог, получается? Вы стали еще увереннее, еще стабильнее.
— Когда на льду две сильные пары прямых конкурентов, это подстегивает каждого становиться лучше. Такая лестница вверх всегда была у Тессы со Скоттом и Чарли с Мэрил (Вертью — Моир и Дэвис — Вайт соответственно. — «Матч ТВ»).
— Когда началась истерия с возможным отстранением нашей сборной от Олимпиады, у вас был страх, что из-за скандала с мельдонием вашу пару могут не пригласить на Игры?
— Да. Мы не знали, чего ждать, имеет ли смысл дальше кататься. Все же держат в голове одну цель — Олимпиаду. А тут пашешь каждый день и понятия не имеешь, зря или нет.
Наша команда отбрасывала эти плохие мысли. Они говорили: «Ребята, вы должны работать до конца. Только если прямо скажут, что вы никуда не едете, можно будет начать сомневаться и задумываться. Пока этого не произошло — у нас все хорошо, мы идем к своей цели». Это был очень правильный подход. Мы перестали поедать себя изнутри и в конечном итоге поехали в Пхенчхан. Да, пусть не под российским флагом. Боялись каких-то провокаций, которые нам обещали. Но все было в обычном режиме. Олимпиада в Корее глобально ничем не отличалась от Ванкувера и Сочи.
«На Олимпиаде в Сочи было страшно, как никогда в жизни»
— Не всякий спортсмен может похвастаться участием в трех Олимпиадах. С возрастом и опытом как-то меняется восприятие этих соревнований?
— В Ванкувере мы были зелеными ребятками, которые боялись выйти на лед. Это же другой мир, разноцветные бортики, всеобщая суета. Никто нам не мог объяснить, как к этому относиться, и сами мы не понимали. Но атмосферу почувствовать смогли все равно. Столько атлетов из разных стран, все общаются между собой — здорово.
В Сочи мы уже знали, к чему готовимся. Мы ехали за медалями; помимо командного турнира, рассчитывали на личную медаль. Не все наши ожидания оправдались. Конечно, какие-то ошибки мы сами совершили. Теперь все это — прошлое.
Фантастическое ощущение было, когда нас награждали медалями за командник — не верилось, что это Золотая. Медаль. Олимпийских. Игр. В Сочи была крутая атмосфера за пределами катка — все весело проводили время, гуляли. Каждый второй человек нас узнавал, просил автограф. Праздник души какой-то.
— Тяжелее было кататься за команду или за себя?
— Нам легко было выходить на старт в командном турнире и на короткий танец в личном, а вот произвольный… Мы занимали промежуточное пятое место, и это был серьезный удар для нас. Вся первая половина сезона говорила о том, что мы — первая пара России. Мы хорошо катались, и тут такое. Мир рухнул практически. Опять же наша команда, как бы им самим не было непонятно и обидно, находили слова поддержки: «Мы боремся до конца, соревнования завершатся завтра, а не сегодня».
Перед своим прокатом мы слышали оценки, которые поставили Лене с Никитой (Ильиных — Кацалапов. — «Матч ТВ»). Я чувствую, что Катя начинает плакать. Поворачиваюсь назад — на Саше (Жулине. — «Матч ТВ») нет лица. Нас вызывают, и я понимаю, что сейчас будет очень весело (горько усмехается). В первой позе Катя меня обнимает, а ее колотит.
Я не знал, как вообще мы будем кататься. Было страшно как никогда в жизни. Но как-то по ходу программы мы смогли поймать правильный ритм, успокоиться, а на третьей минуте меня так эмоции захлестнули, что я просто кричал в голос. И на видеозаписи это слышно. Конечно, мы понимали, что проиграли. Еще до выставления оценок, уже после короткого танца было ясно — как бы мы не прокатались, нас не поставят выше. Но мы все равно сделали что могли, отдали все силы.
Игры в Сочи оставили пепелище на душе. С одной стороны, все так красиво и празднично, но вот эти 10 минут произвольного танца — не знаю, как вообще пережили все это. Когда мы вышли со льда, в микст-зоне без чувств лежала Натали (Пешала. — Матч ТВ), ее пытался встряхнуть Фабиан (Бурза. Пара Пешала — Бурза стали на Олимпиаде в Сочи четвертыми. — «Матч ТВ»). Катя тоже была никакая. И я был на нуле.
— Как оцените Олимпиаду в Пхенчхане? Вы туда ехали однозначными лидерами сборной, и даже за команду катались в коротком и произвольном танце.
— Олимпиада в Корее начиналась неплохо, хотя и было понятно, что просто никому не будет. В команднике для себя мы откатались хорошо. Обидно было, что Миша (Коляда. — «Матч ТВ») не справился со своими нервами. Но мы старались его отвлечь, помочь ему не думать о том, что произошло.
В личном турнире мы тоже выступили хорошо и опять заняли пятое место. Неоднозначное состояние, когда американцы падают, ошибаются, но при этом мы им проигрываем. Это спорт. Значит, так должно было случиться. Повторюсь — все это закаляет.
Мысль о дважды пятом месте и отсутствии личной медали меня снова затягивает в спорт. Я здраво отношусь ко всему и понимаю, что для результата нужно жестоко работать, быть новаторами, удивлять и выделяться. Но высокий результат — возможен. С Леной мы сделали первые полшага в этом направлении.
«В глазах Ильиных я видел и желание попробовать, и страх, что не получится»
— Не кажется ли вам несправедливым, что последние три олимпийских цикла в танцах на льду фактически разыгрывается лишь одна личная медаль? Сначала золото и серебро делили между собой канадцы Вертью — Моир и американцы Дэвис — Уайт, потом — французы Пападакис — Сизерон и те же Вертью — Моир. Остальные 3-5 сильных дуэтов претендуют на одну-единственную бронзу. Оттого еще такой безумный накал напряжения.
— В Ванкувере объективно не было пар, которые могли бы занять места Скотта и Чарли. В Сочи — тоже. Да и в Корее объективно французы и канадцы были сильнее остальных.
Нынешние единственные лидеры Пападакис — Сизерон замечательно выполняют свою работу. Они наслаждаются друг другом в танце, они достигли запредельного уровня такой… публичной интимности, что ли. Безусловно, Габриэла и Гийом (Пападакис — Сизерон. — «Матч ТВ») — технически сильная пара со своим стилем. Глядя на них, забываешь посчитать, какого уровня была поддержка или дорожка, настолько все гладко, легко и дышит. Но как по мне — я не понимаю, о чем они катаются. Мне ближе подход истории на льду. Абстракция тоже имеет право быть, но не из раза в раз, не из сезона в сезон. Люди начинают задаваться вопросами — почему нет сложных заходов в поддержки? Почему такие разные по характеру танго и произвольный танец настолько похожи? И это не только мои слова, но и многих специалистов. И вот когда появляются мнения о том, что однообразие начинает приедаться, можно попытаться догнать и перегнать французов. Но нужно брать принципиально другое оружие.
Если бы сейчас катались Чарли и Скотт — я бы, наверное, даже не поднимал вопрос о возвращении в спорт. Против этих ребят ни у кого нет шансов. Но Габриэлу и Гийома обойти вполне реально. И мне было бы любопытно попробовать, чтобы люди заговорили об этом и поняли — есть разные стили танцев, которые могут побеждать.
— Вы видите себя в роли тренера? Если не сейчас, то в отдаленном будущем.
— Скорее нет, чем да. Но перед отпуском я поработал с Сережей Вороновым, поставил ему короткую программу. Это был интересный эксперимент. Мы и в жизни с ним дружим, к тому же он сильный фигурист, который может воплотить в жизнь все задумки хореографа. Поскольку Сергей пока не озвучивал выбор музыки, я тоже не буду говорить. Он предложил сложную для меня тему, но все совпало. На мой взгляд, вышла цельная программа с мощной подачей. Приятной оценкой была реакция Елены Германовны Водорезовой (тренер Сергея Воронова. — «Матч ТВ»): «Как складно у вас получилось».
— В какой момент спортивной карьеры вы были наиболее счастливы?
— Когда я снова начал кататься после травмы и восьми месяцев без льда и тренировок.
— Как прошли эти восемь месяцев?
— Все это время я был растерян и не понимал, что происходит с ногой. Начинал тренироваться на полу — у меня раздувалось колено. Делал перерыв, оно сдувалось, выходил на лед — снова раздувалось. На меня начали давить в Федерации. Никто не верил, что существуют реальные проблемы. В один день я просто приехал к ним, закатал штанину и показал свое огромное красное колено, и только тогда начались какие-то подвижки. Но было потеряно много времени, что в итоге отразилось на здоровье. Я научился справляться и с этим.
Врачи в Мюнхене меня фактически вернули на лед — провели курс плазмы, написали реабилитационный проект, которому я неукоснительно следовал. По этому проекту нужно было месяц после уколов медленно ходить, медленно плавать и исключить другие нагрузки. И вот когда я после лечения и реабилитации стал пробовать делать какие-то упражнения — это было безумное счастье. Я снова мог согнуть ногу в колене, а значит мог тренироваться.
— Если бы сейчас другая партнерша — не Боброва и не Ильиных — предложила вам встать в пару, вы бы согласились?
— Было много предложений, но я отказался от всех по одной простой причине — до Олимпиады осталось три сезона. Мне нужна сильная партнерша с опытом выступлений на международных соревнованиях. В других условиях я не вижу смысла тратить время и силы на попытки скататься.
Предлагали даже выступать за другую страну — для меня сейчас это неприемлемый сценарий.
— Как думаете, какова вероятность, что Елена или Екатерина передумают насчет завершения карьеры?
— С Катей мы сегодня разговаривали. Она дала мне понять, что сейчас посвящает себя ребенку и семье, ей нравится кататься в шоу, и в спорт она однозначно не хочет. Что касается Лены, я видел в ее глазах и желание попробовать, и страх, что не получится. Мы больше не говорили о спорте и, пожалуй, не стоит. Человек должен сам сделать выбор.
— О чем вы мечтаете не в спорте, а в жизни? Что делает вас счастливым человеком?
— Мысль о том, что впереди еще столько всего интересного! Я хочу еще одного ребенка. У меня есть 8-летний сын, который занимается хоккеем, он прекрасно справляется с этим делом. У него такой характер… вот как у меня сейчас. Мне бы такой характер в детстве — я бы, наверное, достиг гораздо больших успехов.
Хочу свое дело, которое будет приносить мне моральную радость и материальное удовлетворение. Мне нравится принимать участие в благотворительных мероприятиях спортивной направленности, можно будет попробовать сделать что-то подобное, но свое. В целом идей очень много — всех секретов пока раскрывать не буду.
Читайте также:
- Олимпионик, фигурист, барабанщик, бизнесмен. И другие амплуа Алексея Рогонова в интервью «Матч ТВ»
- От Тутберидзе до Орсера: кто готовит чемпионов в фигурном катании?
- «Война до сих пор мне снится». Выжить после шести рукопашных с немцами и вернуться в самбо
- «Огню нужен воздух, чтобы пламя не гасло. Такой воздух мне дает партнер». Удивительная история русско-испанского дуэта
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
