Анна Шпрунг выступала за сборную России до 1998 года под фамилией Волкова. В ее составе биатлонистка становилась победителем и призером этапов Кубка мира, участвовала в Олимпиаде в Нагано, брала медали чемпионатов мира, в том числе золото в командной гонке в Хохфильцене вместе с Ольгой Ромасько, Светланой Ишмуратовой и Альбиной Ахатовой. Затем вышла замуж, сменила фамилию, поселилась в Рамзау и стала выступать за австрийскую команду, но уже не так удачно.
Сайт «Матч ТВ» попросил Анну рассказать, чем так уникален Рамзау, где каждый октябрь свои подготовительные сборы проводят все крупные биатлонные сборные Европы. Еще в этом материале:
Почему в Австрии биатлонисты выступают успешнее биатлонисток
Стали ли в городе боятся биатлонистов с винтовками после терактов в Вене
-
Как Анна помогает российским биатлонистам
Анна Шпрунг / Фото: © РИА Новости / Александр Вильф
«Если бы у меня была возможность жить в Австрии и выступать за Россию, то я бы руками и ногами за нее уцепилась»
— В октябре 98-го наша команда поехала в Австрию на сбор, так как была необходимость найти первый снег. Здесь я и познакомилась с первым мужем, а спустя два года переехала к нему в Рамзау. Так сложилось, что Мекка лыжников и биатлонистов стала для меня второй родиной.
— В те годы была постоянная практика проводить сбор в Рамзау в октябре?
— Иногда команда ездила на вкатку на Семинский перевал, но в основном проводили сбор в Австрии. В Рамзау на леднике снег гарантирован на сто процентов. Плюс была возможность получить инвентарь от фирм: обкатать, протестировать, поменять. С этой стороны тоже было удобно ездить в Австрию.
— Когда переезжали, немецким владели?
— Нет. Я общалась тогда на английском. Здесь же говорят не на чистом немецком, а на диалекте. То есть некоторые слова произносятся немножко по-другому. Поэтому чтобы выучить немецкий, потребовалось больше времени по сравнению с тем, если бы жила в каком-нибудь городе Германии. Мне нравится изучать языки. Всегда легко общалась с иностранцами. Не было языкового барьера.
— Ваши дети знают русский язык?
— Обязательно. Мы каждое лето его повторяем, освежаем в памяти, читаем на русском. Когда я с ними дома одна, то разговариваем на русском. Естественно, так как среда обитания у них немецкая, то легкий акцент все-таки есть. Когда они приезжают в Россию, то очень быстро вспоминают все нужные и ненужные слова, которые знали раньше, но не пользовались ими.
— Насколько быстро вписались в местную общину?
— Здешняя община не сразу принимает новых жителей. Есть люди, которых за 20 лет не признали. Меня приняли довольно быстро. Во-первых, помогло спортивное прошлое. Спортсменов уважают во всем мире. Во-вторых, видимо, я человек хороший. Я у местных жителей любимый экзот. Если что-то касается русского языка, то все приходят ко мне: перевести мэйл, помочь с гостями.
— Трудности при переезде возникали?
— Конечно. С тем же языком по ежедневным мелочам. Одно дело спросить «Как дела?», а другое объяснить парикмахеру, как тебя надо подстричь. И еще я бы сказала, что в России бывшие спортсмены больше пристроены. Для них после завершения карьеры всегда есть теплое местечко. Им не нужно начинать все с нуля. Мне же пришлось осваивать новые виды деятельности на новом для себя языке.
— Переехав, вы стали выступать за сборную Австрии. Это был способ адаптации?
— Да, объективно. Если бы закончила со спортом, сменив страну, язык и образ жизни, то, наверное, тяжело было бы перестроиться. Так оставила себе отдушину — спорт. Он был моим якорем.
— Не было варианта, чтобы выступать за сборную России, хоть даже резервную, но жить в Австрии?
— К сожалению, не было. Я бы очень хотела остаться в команде. Была абсолютно довольна тренировками у Леонида Александровича Гурьева и своими результатами. Был прогресс, мы шли вперед. Но в 2000 году IBU не предоставлял другого варианта. Либо ты уходишь из сборной навсегда, либо расстаешься со своим австрийцем. Если бы у меня была такая же возможность, какая сейчас есть у Кати Юрловой, то я бы руками и ногами за нее уцепилась.
В России на тот момент тренеры были намного сильнее. Сейчас Австрия в этом плане подтянулась. Они стали приглашать иностранных специалистов, и тренерский уровень сильно вырос. Девчонки тоже прибавили. Хотя бы стали к элите подбираться: раз-другой в десяточку заедут.
— Почему в Австрии мужчины выступают успешнее женщин в биатлоне?
— Когда я пришла, то была одна в команде. Женский биатлон был не развит. А ты тренируешься лучше, когда у тебя есть спарринг-партнер. Я пыталась тренироваться с мужчинами, но, естественно, недотягивала до их уровня. Когда ты одна, то не знаешь, насколько качественно потренировался. Тебе не с кем сравнить свои результаты. У мужчин же всегда была команда. Они друг друга подталкивали. Думаю, что за счет этого выросли профессионально.
— С ростом профессионализма и появлением новых и новых медалей, интерес к биатлону в стране вырос?
— В 2005 году, когда я заканчивала карьеру, был чемпионат мира в Хохфильцене. Тогда после гонки я останавливалась и объясняла зрителям, чем мишени при стрельбе лежа отличаются от мишеней при стрельбе стоя. Австрийцы были абсолютно неинформированы, что такое биатлон. Сейчас же биатлон подтянулся к горным лыжам. Крупные соревнования показывают по первому каналу. Когда кто-то узнает, что я бывшая биатлонистка, то могут минутами мне приводить аргументы, почему они так любят этот вид спорта. У нас в ресторан каждое утро приходят местные дедушки, чтобы выпить кофе и обсудить прошедший день. Они такие рьяные болельщики. Обсуждают, почему биатлонист не так пробежал, где ему нужно добавить, кто из них молодец, в чем причины промахов.
— Как приняли решение завершить карьеру?
— В 2005 году выступать на таком уровне уже не имело смысла. Дома ждала девятилетняя дочка, которой нужна была мама. А двадцатые места не нужны никому. Закончила не потому что не могла показать в спорте больше, а потому что сложилась такая ситуация в общем. Даже сейчас, когда мы встречаемся с Гурьевым, он говорит, что я могла бы стать второй Настей Кузьминой. Был талант, была нереализованность как спортсменки. Осадочек остался, что могла бы выступить лучше и завоевать больше медалей. Но история не знает сослагательного наклонения.
— Чем занялись после?
— Так как у мужа в Рамзау большой ресторан, то занялась этим бизнесом. В 2006-м родила вторую дочку — Анну-Мари, которая сейчас занимается биатлоном. Один год я преподавала в спортивной школе, была тренером по стрельбе. Получилось успешно. Один мальчик стал чемпионом мира по юношам. Это было в 2008-м. Затем полностью ушла в ресторанный бизнес, пока в 2015-м меня венгры не попросили потренировать их команду. У них совсем не было квалифицированных тренеров. Приглашали сначала австрийца, а потом через него — меня. Затем у них в федерации произошли какие-то перестановки, появились финансовые проблемы, поэтому с ними работу я закончила. Два года была консультантом в австрийской федерации. Переучила двоеборца в биатлонисты. Он сейчас занимается в национальной команде у Рико Гросса.
Закончила магистратуру в Тюмени по тренерскому образованию. Было интересно. В 40 лет никто не учится. Защитила работу по теме «Тестирование спортсменов и их ошибки на рубеже». Руководителем у меня была девочка, которая тоже у Гурьева занималась. На этом свои спортивные амбиции утешила. Пока не вижу необходимости работать тренером. Если постоянно уезжать на сборы на 2-3 недели, тогда дети будут без тебя расти. Это очень тяжелое сочетание.
— Не хотите стать личным тренером для дочери?
— Я ее тренирую. Думаю, что так бы сделала любая мама, которая знает, как тренировать. Анфиса Анатольевна (Резцова), думаю, тоже со своими девочками занималась до какого-то уровня. Это же хорошо.
— Сейчас трудитесь только в семейном ресторане?
— Да. Муж всегда им занимался, а я подключилась после завершения карьеры.
— Как часто бываете в России?
— Так как я училась в Тюмени, то приезжала каждые полгода. Сейчас собиралась поехать в мае на свой день рождения, но, к сожалению, не получилось. В ноябре будет уже у папы день рождения. Хотела навестить, но опять не могу. У всех, наверное, планы поменялись, не только у меня. Надеюсь, что скоро мы победим пандемию и я смогу увидеть своих родителей.
«Носить медицинскую маску весь день несложно. Лучше такую, чем кислородную»
— Рамзау 20 лет назад — что это за место?
— Это довольно консервативное место. Здесь ценят традиции и пытаются их сохранить. Люди не гонятся за модой. Не пытаются снести все старые дома и построить стеклянные двадцатиэтажки. Живут в домах, в которых жили их деды. Поэтому радикально Рамзау не изменился. Если говорить про спортивную составляющую, то здесь я вижу внешние улучшения: появились спортзалы, бассейны.
— Сегодня часто говорят об изменениях климата. Стал ли меньше ледник за эти годы?
— Он не настолько быстро меняется, чтобы заметить это. Говорят, что немножко тает, хотя у меня нет каких-то точных данных, чтобы это подтвердить или опровергнуть. Единственная визуальная разница, которую я заметила, в том, что глетчер стал центром притяжения для туристов. Раньше на него поднимались в основном спортсмены, теперь любопытных отдыхающих на леднике добавилось в разы.
— Спортсменов приезжает больше?
— Увеличилось количество небольших команд, которые раньше не приезжали или приезжали ненадолго. Например, не могу вспомнить, чтобы 20 лет назад румынская команда тут останавливалась. Сейчас они приезжают чаще.
— Чем крут Рамзау для спортсменов? Чем он отличается от, например, Обертиллиаха?
— В Рамзау можно в любое время встать на лыжи. В Обертиллиахе нет ледника. Там хорошее место, чтобы становиться на первый натуральный снег. Их трасса лежит больше в тени и находится выше Рамзау: 1600 метров против 1100. То есть первый снег выпадает на несколько дней раньше. Кстати, Обертиллиах очень изменился за эти годы. Когда мы еще с австрийской командой приезжали туда в 2002-м, то это была богом забытая деревня. Но люди, которые там проживают, настолько фанаты биатлона, что сами без помощи государства стали развивать это местечко. Теперь это надежный центр для лыжной подготовки. Они — молодцы.
— Что еще хорошего есть в Рамзау?
— Тут есть все, что нужно спортсменам. Команды останавливаются в одних и тех же гостиницах, где имеются правильное питание, сауны, тренажерные залы. Спортсмен здесь настолько закапсулирован, изолирован от всего ненужного, что его может отвлекать. Допустим, приезжают биатлонисты в какой-то город, которых находится в 20 километрах от стрельбища. Значит, ему нужно раньше вставать на тренировку, а после нее сидеть и ждать всю команду в автобусе, чтобы уехать обратно. Это неудобно. В Рамзау все подогнано под спортсмена. Немного есть таких мест в Европе.
— Сейчас город полон спортсменов?
— Нет. Большинство уже уехали. Их время с конца сентября до конца октября.
— Как выглядит годовой сезонный цикл Рамзау?
— Летний сезон стартует не спеша где-то в июне. В австрийских школах дети учатся до июля. Тогда начинается уже большой наплыв туристов. Июль и август — самые загруженные месяцы. В сентябре дети снова идут в школу, туристы уезжают, а спортсмены прибывают до конца октября. С ноября до середины декабря в Рамзау спокойное время. Все делают ремонт, перестраиваются. А потом до Пасхи снова начинается сезон, когда каждая кровать занята. Апрель и май — опять затишье.
— Насколько пандемия изменила привычный ритм города?
— Лето получилось очень успешным. Людям оставался лишь внутренний туризм. А так как они насиделись во время карантина дома в городах, в четырех стенах, то с удовольствием приезжали в Рамзау. Ходили по горам, наслаждались свободой. Поэтому на летний сезон пандемия никак не повлияла. Наоборот, он был очень насыщенным. Сейчас мы снова закрылись на локдаун до конца ноября. Надеюсь, что количество зараженных снизится и нас ждет удачный зимний сезон.
— Какие-то ограничения и правила поведения для спортсменов есть?
— Насколько я знаю, все поднимались на ледник в масках, допустимое количество людей в кабинках на подъемнике уменьшилось. По-моему, отменили шведские столы в гостиницах. Правила есть, их стараются соблюдать.
— Много команд не приехало в этом году?
— Нет. По-моему только российская. Это чувствовалось. Я привыкла, что в октябре снова всех вижу.
— Ваш ресторанный бизнес пострадал из-за пандемии?
— Ресторанам сложно вообще по всей Европе. В Австрии после 20 часов сейчас нельзя выходить из дома. Есть пять исключений, но все равно нежелательно. Поэтому, естественно, это ударило по ресторанному бизнесу. Но правительство сказало, что нам выплатят компенсацию — обещали вернуть 80 процентов от заработка прошлого года.
— Вы закрывались?
— Да, с середины марта до середины мая. Теперь рестораны работают дальше, но продают еду только на вынос. Посетителям не разрешается входить в помещение. Когда были открыты, то все заходили в ресторан в масках. Сначала разрешалось максимум шесть человек за столом. Расстояние между столами пришлось увеличить. Но благо у нас ресторан большой. Все смогли выдержать.
— Вы весь день проводили в маске?
— Да. В маске или в специальной защите. Это не тяжело. Лучше такую маску, чем кислородную.
— На этой неделе в Вене произошел теракт. Как местные реагируют на все эти события?
— Как они могут реагировать, когда четверо погибли, а еще семеро лежат в больницах? В стране на три дня объявлен национальный траур. Я не пойму, по какой причине нужно убивать людей. Сейчас и так тяжелое время, нелегкий год, коронавирус. А тут еще дополнительный негатив.
— Вам не страшно?
— Мы живем в маленьком поселке. Чего боятся? Это в больших городах подобные события происходят. Наверное, если бы кто-то из моих родственников жил в Вене, то я бы за них переживала. Сейчас уровень террористической угрозы повышен, пытаются не повторить такого ужаса. Детям сказали не ходить в школу.
— В Рамзау, наверное, можно встретить биатлонистов с винтовкой, хоть и в чехле. А люди бывают мнительные…
— Но люди же все нормальные. Они видят, что это спортсмен, что он ходит на стрельбище, что у него есть винтовка, которая ему нужна для тренировок. Что винтовка так же ему необходима, как и лыжи. Не думаю, что у местных жителей появилась какая-то боязнь биатлонистов.
— Не биатлонистов, а оружия.
— В нашем регионе расположена самая большая зона лесов в стране. Поэтому здесь очень много охотников. Местные привыкли, что есть оружие, что оно стреляет. К нему нет страха. Тут главное — в чьих руках это оружие находится.
«В прошлом году вместе с российской командой три раза была в больнице»
— Останавливаются ли у вас спортсмены, когда приезжают в Рамзау?
— У нас небольшие апартаменты. Командам удобнее останавливаться в гостиницах. Тут мы не конкуренты. Но мы находимся в центре, и если большая команда расселяется в гостинице неподалеку, то у нас очень часто живут сервисеры. Спортсмены тоже заезжали. Наши апартаменты подходят для небольших команд. У нас рядом бассейн, беговая трасса. Все удобно расположено. Но нужно самим готовить.
— Не во время сбора российские биатлонисты не просятся пожить?
— Если приезжают, то я принимаю с удовольствием. Мне же с ними удобнее общаться, да и им легче на родном языке объяснить, что они хотят.
— С Екатериной Юрловой-Перхт общаетесь?
— Да, когда она появляется здесь. Но я понимаю, насколько у нее активная спортивная жизнь, так что ей некогда приезжать и сидеть чай пить или что-то еще. Но общаемся с удовольствием, когда видимся. Прошлым летом помогала ей немножко с устройством Киры (дочь Юрловой-Перхт. — «Матч ТВ») в детский садик.
— Наверное, часто приходится помогать нашим биатлонистам здесь?
— В прошлом году российская команда приезжала на сбор в Рамзау дней на десять всего, но я с ними три раза была в больнице. Сначала Латыпову на голову упал тренажер — накладывали швы. Полина Шевнина приехала в Рамзау с гипсом — сломала руку на чемпионате России. Но гипс по пути в Австрию раскрошился. Была опасность, что пойдет смещение кости. Мы тут новый гипс накладывали. Я в больнице все переводила. Полина очень хорошая, улыбчивая девочка. И еще у сопровождающего в команде была аритмия. Тоже помогала в больнице. Вот таким образом, благодаря российской команде, получаю медицинское образование.
— А юридическое? Когда два года назад к нашим биатлонистам — Шипулину, Логинову — в дверь постучалась австрийская полиция, к вам не обращались?
— Обращались. Полиция же тогда пришла не днем с переводчиком, а ребятам постучались вечером после тренировки, когда они уже, насколько знаю, спать легли. Представьте, что к вам стучится в дверь полиция и начинает что-то вменять на немецком языке. У любого человека будет паника. Президентом тогда был Володя Драчев. У него мой телефон есть. Он меня сразу набрал. Я позвонила по личному телефону консулу в Зальцбурге, а дальше он связал с послом из Вены. Пошла юридическая история. Мальчишек оставили в покое. Спортсменам нужно на трассе все доказывать, а там уже юристы пусть между собой договариваются.
— Нужно ли было Дмитрию Губерниеву поднимать тогда шум?
— Естественно, нужно было. Важно, что он эту историю рассказал и сделал на ней акцент. Я считаю, что Дима Губерниев много вкладывает в биатлон. Я за это ему очень благодарна.
— Как часто вы посещаете этапы Кубка мира?
— В прошлом году мы ездили в Хохфильцен, так как моя младшая дочка интересуется биатлоном. В основном смотрим по телевизору. Хотели поехать на чемпионат мира в Италию, но уже начиналась непонятная история с коронавирусом. Не сложилось. Но я не очень расстроилась. Знаю, что на таких соревнованиях профессионалов лучше не отвлекать. Если человек идет на разминку, на пристрелку или откатку лыж, то ему до меня абсолютно нет дела. После гонки спортсмену нужно вернуться в гостиницу, принять душ, восстановиться, поужинать, сходить на массаж. Тоже нет времени на автографы и фото. Поэтому для нас с дочкой интереснее следить за спортсменами, когда они приезжают к нам в Рамзау на сборы. Мы видим их в обычной жизни. Например, как Доротея Вирер ходит за продуктами в магазин.
— Вы сказали, что были в прошлом году в Хохфильцене. Это же был суперуспешный этап для нашей команды.
— Да. Я даже сказала тренеру, что они нас могут приглашать с дочкой, потому что мы приносим удачу. Он ответил: «Поехали с нами дальше».
— Дочь радовалась медалям Логинова, Мироновой и женской сборной в эстафете?
— О чем вы говорите? Конечно! Она же всех этих ребят видела, когда они были в Рамзау. Хорошо знает Катю Юрлову, Ларису Куклину. Чувствует себя сопричастной, когда девчонки хорошо выступают.
— Как думаете, за кого она станет болеть, если на финише за медаль между собой будут бороться австрийский и российский биатлонисты?
— Интересный вопрос. Давайте подождем, когда такое произойдет. Причем в борьбе за первое место на чемпионате мира или Олимпиаде. А если еще и в эстафете, то вообще сказка. Как говорил Гурьев, это не одна, а сразу четыре медали. Я только желаю, чтобы Россия и Австрия так зарубились.
Читайте также:
- «Русские сильны тем, что помогают друг другу». Монолог нидерландского теннисиста о России
- Экхофф и Тандреволд ведут дико откровенный подкаст. Без стеснения обсуждают вообще всё: от фанатов до интимных казусов на трассе
- «Если хочешь быть лучшим в мире, то не можешь всегда играть честно». Философия Зигфрида Мазе
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
