Легенда ЦСКА и сборной СССР Сергей Тараканов дает большое интервью корреспондентам «Матч ТВ» Антону Соломину и Глебу Чернявскому.
- Чем советские чекисты занимались за рубежом?
- За что Тараканов был готов убить легендарного тренера Александра Гомельского?
- Зачем сборная США просила у него адрес китайской прачечной?
- Можно ли выучить английский по кассетам с записями матчей НБА?
- Кто чаще нарушал режим в сборной СССР – русские или литовцы?
Гегемония Сабониса и поезд в Вильнюсе
— Сейчас ЦСКА — вечный чемпион страны. В ваши времена из-за «Жальгириса» было иначе?
— Да нет, и тогда был вечный чемпион. В середине 80-х наступила гегемония Сабониса — что-то поменялось, а до этого все то же самое было. Там только в 1975-м ленинградский «Спартак» выиграл дальним броском Сергея Кузнецова. Тогда еще двухочковым. Трехочковая линия позже появилась.
— Когда ввели дугу, непривычно было?
— Очень. Все смотрели под ноги, все хотели трехочковый забить. Но я бросал как раньше — в результате заступал на несколько сантиметров, получал два очка вместо трех.
— Тренировки как-то изменились из-за этого?
— Сама игра изменилась. У того же «Жальгириса» стало больше преимущества. Но без Сабониса они вообще у нас не выигрывали, разговоров даже не было. Не умаляя заслуг Куртинайтиса, Хомичюса, Йовайши. Сабонис — это феномен.
— Матчи с «Жальгирисом» до сих пор стоят в памяти?
— Многие стоят. Каждое поражение — как кровоточащая рана. Записей хранится много, но смотреть не люблю: начинаю переживать по новой. Если вдруг даже какой-то отрывок посмотрю — потом ночью жене спать не даю, во сне начинаю доигрывать, пихаться локтями. И настроение портится, когда вижу, что-то не так сделал, не забил важный мяч.
Вспоминаю, как проиграли в суперфинале в овертайме в Лужниках 0:10, например. Хотя в основное время должны были выигрывать, у Сабониса в первом тайме уже четыре фола было, но пятый так и не дали. Сейчас ни к чему говорить о судействе, но «Жальгирис» всегда имел преимущество. Даже в Москве большинство болело за литовцев. Знакомые меня просили билеты достать — и потом шли болеть за «Жальгирис». Большинство болеет против, потому что хочет сенсации. Все хотят интриги. Так было в Советском Союзе, так есть и сейчас — поражениям ЦСКА многие радуются.
20 кадров, которые заставят вас скучать по советскому баскетболу
— При литовских болельщиках было еще сложнее играть?
— Мне всегда нравилось, когда трибуны против тебя. В Москве на баскетболе никогда не было такой атмосферы, как там. И у игроков ЦСКА не было такого же ощущения поддержки, как у игроков «Жальгириса». Поэтому мне всегда нравилось, когда болеют против. И именно меня в Литве особенно не любили. Считаю это своим достоинством. В 2008 году, на праздновании 20-летия победы на Олимпиаде в Сеуле, литовцы даже подарили мне альбом с посвящением: «Самому ненавидимому человеку в Литве 80-х».
— В чем выражалась эта нелюбовь?
— Например, сборная СССР играла с клубом НБА «Атланта Хокс». Первый матч — в Тбилиси, второй — в Вильнюсе. Объявляют составы, кому-то хлопают больше, кому-то меньше. Доходит очередь до меня — и начинается дикий свист и шум. Американцы меня спрашивают: «Что случилось?». Отвечаю: «Это моя награда».
В последние годы в ЦСКА я был капитаном, достаточно много забивал. После того как ушли Еремин, Мышкин и компания, я стал для литовцев олицетворением ЦСКА. Тогда же начали проявляться и какие-то националистические вещи. Вот этим всем я и заслужил такое «признание».
— Правда, что литовские фанаты однажды раскачивали поезд с игроками ЦСКА?
— Поезд не раскачивали. Но самая запоминающаяся история — стоим в Вильнюсе на вокзале, ждем поезда. Стоит мерзкий хмурый вечер, да и настроение поганое после проигрыша. Объявляют: «Поезд Вильнюс — Москва на таком-то пути». Бредем к этому вонючему вагону — и тут по громкой связи мерзким голосом кто-то говорит: «Проиграли! Проиграли!». Думаю, эх, взять бы сейчас автомат!
С железной дорогой связаны самые противные воспоминания. Никогда мы не летали — всегда ездили поездом. Не знаю, может, денег на самолет не выделяли. А поезд — это гарантированная бессонная ночь. Владимир Ткаченко (рост 220 см — «Матч ТВ») вообще спал на верхней полке, а ноги засовывал в багажное отделение. Это надо было фотографировать! А мне всегда не хватало нескольких сантиметров, чтобы нормально выпрямиться. В результате скрюченный лежишь, спина и так болит, утром из поезда домой — и сразу спать. Потом тренировка — и снова спать. Весь день теряется.
— Ткаченко в гневе страшен?
— Очень. Хотя в жизни добряк. Мы его все время пытались разозлить — а то у него люди висели на руках, выбивали мячи с фолами, от которых руки у любого отсохли бы, а он такой большой, что судьи не реагировали. Один раз только играли с «Ховентудом», и то ли ему между ног попало, то ли еще что — в общем, он рыкнул. Не трогал никого, просто сказал: «У-у-у!» Мы после этого так легко выиграли!
300 ночей вдали от дома, литовский метр, 6 куриных ножек
— В Литве ЦСКА всегда не любили?
— Да по-разному бывало. Сначала уважали. Потом, когда потихоньку «Жальгирис» стал подниматься, болельщики тоже стали относиться по-другому. В старом каунасском «Спортхалле» (дворец открылся в 1939 году и был домашней площадкой «Жальгириса» до 2011-го — «Матч ТВ») ни нормальных подтрибунных помещений нет, ни отдельного выхода для игроков. Из раздевалки к автобусу приходится идти через толпу болельщиков. Ну и приходилось разные слышать реплики — от уважения до унижения. Я так пару раз чуть литовцев не отоварил.
— В Литве есть традиция — «наливать метр». На деревянную доску ставят 10 рюмок водки через каждые 10 сантиметров, и все это надо выпить. Вам наливали?
— Нет, тогда такого не было. Конечно, журналистам сейчас только про пьянки и интересно спрашивать. Я не любитель таких разговоров. Главная проблема была — все эти загулы и происходили из-за того, что людям нужен был психологический выплеск. На сборах в Советском Союзе сидели так долго, что иногда уже было просто невозможно. А в конце 80-х, когда уже пошли все эти националистические разговорчики, приходилось слышать от литовцев — мол, русские много пьют. Смешно было, потому что в моей жизни как раз все было наоборот.
— Самые длинные сборы в вашей жизни?
— Врач олимпийской сборной Василий Авраменко как-то посчитал, что за год перед Олимпиадой-1988 мы 300 ночей не ночевали дома. Не знаю, правда или нет. Думаю, правда. 25 дней на сборе, потом на пару дней домой — и снова куда-нибудь уезжаешь на три недели.
— Два года в конце карьеры вы играли за границей. Хотели на другие страны посмотреть?
— Да страны я и так повидал, много куда ездил. Выдохся после Олимпиады в Сеуле как-то быстро и даже уже заканчивал играть, сил и желания не стало, но в это время стало возможно уехать за границу поиграть за валюту. Любые 100 тысяч долларов тогда казались фантастической суммой. В России тогда все как раз начало рушиться. У меня дома оставалась приличная сумма рублей. Самому некогда было заниматься, оставил одному знакомому на бизнес. И все пропало.
— Когда уехали играть в Германию, языковой барьер не мешал?
— У меня вообще хорошие способности к языкам. В школе пятерка была по английскому. Плюс много ездил, набрался практики. Смотрел много матчей НБА на кассетах, слушал комментаторов. И в поездках исполнял роль переводчика в команде, когда не было официального. А его не было почти никогда.
— НБА тогда поражала?
— Вообще, когда советские команды только начали играть с американскими, у нас перед ними был серьезный комплекс. В первое турне по Америке поехал в 1976 году с молодежной сборной СССР — сам еще только школу окончил. А в итоге с американскими колледжами и университетами я сыграл больше ста матчей. Ездили в основном осенью, перед началом сезона — и каждый раз проводили по 12 — 14 игр. Сумасшедший интерес, некоторые матчи транслировались по национальному телевидению. Но после семи-восьми игр уже начинаешь думать, не пора ли домой.
Играл со всеми звездами того времени: Ларри Берд, Мэджик Джонсон. Но тогда мы и не знали, кто это. Ни интернета, ни скаутинга. Едешь в Америку — как будто на Луну. Вот тебе дают расписание. Первый соперник — Университет Стэнфорд. И ты думаешь: что такое Стэнфорд? Где это вообще? И так — 14 игр на Луне.
— Каким было ваше первое впечатление от Америки?
— Перелет Нью-Йорк — Лос-Анджелес, 6 часов. В полете каждому раздали куриные ножки. Я встал, специально прошел по салону — у всех по 6 ножек. Никак понять не мог: а куда они крылышки дели?
— Что еще поразило?
— Мороженое. Все детство я думал, что у нас — самое вкусное мороженое в мире. А в Калифорнии нам приносят вот такую бадью. Очень вкусное. Еще поразило доброжелательное отношение к нам. Я в классе был председателем совета отряда. Политинформацию читал в Красноярске, верил во все это. Тут приезжаем: «О, баскетболисты! Из Советского Союза? Ой, как здорово!» Другое дело, что эти американцы ничего не понимали — действительно думали, что у нас по улицам медведи ходят. Но все равно удивительно.
Икра, таможня, 100 тысяч долларов
— С вами же всегда чекисты летали?
— Да, часто. Мы к ним, конечно, с опаской относились — они же потом писали отчеты о нашем поведении. Для них это было счастье — поехать за границу. Рассказывали нам, что нельзя по магазинам бегать, нельзя икру продавать — а сами первым делом бежали это делать, как только попадали за рубеж.
— В каком смысле — икру продавать?
— Это же самый конвертируемый товар из СССР. Тогда можно было либо вывозить с собой валюту и вставать под уголовную ответственность, либо достать несколько баночек икры и вывезти в разрешенных пределах — что-то вроде 250 грамм — и на месте их проконвертировать. Дома заплатил 20 рублей — там получил 20 долларов.
— Так доллар же был дешевле рубля.
— Дешевле. Зато в тюрьму не сядешь. Где можно было доллары купить? Только на черном рынке. А это статья.
— Как же тогда с валютой возвращались в СССР?
— Излишков обычно не было: в эпоху дефицита всегда можно было что-то купить и привезти домой. Но были случаи, когда копили на что-то большое — тогда на таможне декларировали валюту. Слышал, что футболист Давид Кипиани так накопил несколько тысяч долларов, чтобы купить подержанный «Мерседес» — мечту любого грузина. А когда ты получил 30 долларов суточных и возвращаешься с двумя чемоданами барахла, сразу возникает вопрос: «На какие шиши?». В общем, таможня — это дополнительный стресс, который отнял у меня несколько лет карьеры. Первое и самое яркое впечатление о таможне связано с выездом ленинградского «Спартака» на игры Кубка Кубков в Милан. Проходили таможню, сдавали багаж, его снова возвращали, опять проверяли — и так четыре раза! Потом еще перед вылетом в кабинках досматривали до трусов.
Еще на обратной дороге всегда проблемой был перегруз. Приходилось или задаривать людей в аэропорту матрешками, или идти на хитрость. Массажист заговаривает зубы девушке на стойке регистрации, а доктор незаметно ногой подпирает сумку — чтобы цифры на весах меньше были.
— А как вообще можно было продать икру за границей?
— Обычно игроки-соперники уже ждали. Приезжали в отель и забирали, а сами, по-моему, дальше в рестораны продавали. Но бывали случаи, когда банки вспухали – и эта икра становилась никому не нужна. Отели были далеко не всегда шикарные, холодильники не везде.
— Какая у вас была самая денежная поездка?
— Больше всего в Америке платили — когда сборная СССР играла с лучшими университетами США. На еду суточные 25 долларов — удавалось сэкономить половину. Плюс по 100 долларов на человека за каждую победу. В расписании Гомельский оставлял два-три дня «на разграбление». Идешь по Нью-Йорку с 1500 долларов в кармане — и кажется, что можешь купить вообще все! Особое ощущение, конечно. Тогда это были совсем другие деньги.
Эти поездки были денежными не только для игроков, но и для федерации. Как-то стою на таможне в очереди за вторым тренером сборной Юрием Озеровым — он подает декларацию. Таможенник ему говорит: «У вас задекларировано 100 тысяч долларов». — Отвечает: «Да». — Таможенник: «Покажите!» — Озеров: «Ну не здесь же!»
Оказалось, что организаторы заплатили на делегацию 100 тысяч, которые он должен был сдать в спорткомитет. Заплатили наличными — и он их на себе, как смог, спрятал. А мы и не подозревали ничего. 100 тысяч долларов в то время — вы себе не представляете, что это такое. Наверное, как сегодня 5 миллионов.
— В каких экзотических странах бывали?
— Да в разных. Перу, Сенегал, Сингапур, Австралия. В Сенегале были проездом по пути домой из Аргентины. Играли Межконтинентальный кубок — 15-дневное турне: Пуэрто-Рико, Мексика, Аргентина. И до этого еще сбор был 20 дней в Сухуми! И вот в Сенегале селят нас в хороший отель на берегу океана — а там на пляже французские стюардессы загорают топлесс. Мне 21 год был тогда — и полтора месяца дома не был. До сих пор это помню!
В Новой Зеландии был — там просто физически чувствуешь, как ты далеко от дома. Звонишь домой — слышимость такая, будто с соседней комнатой разговариваешь. Но все равно ощущаешь, что ты на противоположном краю Земли. По Австралии ходил — все снимал на видеокамеру. Такая бандура у меня была, записывала на VHS-кассету, не то что нынешние миниатюрные камеры. Но возил с собой.
Гомельский, «Спартак», штанга
— Александра Гомельского легко было вывести из себя?
— Да невозможно. Он мог кричать, визжать, но всегда себя контролировал. Чистый психолог.
— На вас кричал?
— Много раз. У меня была проблема — я пытался объяснять. А Гомельский не терпел, когда ему возражают. И мои объяснения воспринимал так, будто я с ним спорю. Нужно было просто молчать и соглашаться. Все заканчивалось криками. И только после завершения карьеры он мне сказал: «Я специально тебя раззадоривал перед матчами, потому что ты злой играл лучше». Не знаю, почему он так решил, но, выходя на площадку, я был готов его убить. Убить Гомельского было невозможно — поэтому пытался «убивать» соперников. Но психологически это очень дорого стоило.
— У Гомельского были странные упражнения на тренировках?
— Миллион! Например, подставиться под бегущего с мячом соперника и упасть — то, что сейчас называется «флоппинг». В Тбилиси приезжали играть — там игроки «Динамо» от одного взгляда падали. Они падают — а тебе фол в нападении дают.
Но самое запомнившееся — это первый день в ЦСКА, 6 декабря 1979 года. Приезжаю в зал — а там баскетболисты занимаются карате!
— Переход из «Спартака» в ЦСКА — в те годы это тоже был скандал?
— В «Спартаке» я стал предателем. Главный тренер Владимир Кондрашин после этого со мной несколько лет не разговаривал. А потом как-то подошел и сказал: «Правильно сделал».
— Правда, что у тренера ЦСКА Юрия Селихова было прозвище — Фриц?
— Не Фриц, а Ганс. Но это у более старшего поколения — еще когда он играл. Откуда взялось — не знаю.
— Говорят, когда хоккейный и баскетбольный ЦСКА вместе были на сборах, легендарный Анатолий Тарасов брал у Александра Гомельского проштрафившихся баскетболистов и «делал из них людей». Это так?
— Тарасова в ЦСКА я не застал. Но и при Тихонове тренировки у хоккеистов и в самом деле были безумные. Нагрузки колоссальные! Бегали с привязанными сзади автомобильными покрышками. Я жил в одном подъезде с Николаем Дроздецким — его к беременной жене месяц из Архангельского не отпускали. Поэтому они через забор в ресторан и бегали — как и мы иногда. Та тема, которую вы любите.
— Капитан золотой олимпийской сборной Хомичюс рассказывал «Матч ТВ», что баскетболисты могли прийти на утреннюю тренировку прямо из ресторана — и надеялись, что Гомельский не заметит.
— Да ну, глупости. Хотел бы я посмотреть на того, кто из ресторана с пьянки придет на тренировку. Хотя Хомичюс был и железный.
— По этой фотографии и не скажешь, что между ЦСКА и «Жальгирисом» была война.
— Так это постановочное фото. Для журнала.
— Победа на Олимпиаде в Сеуле — главное событие в вашей карьере?
— Конечно. Но когда перечисляют титулы — всегда начинают с олимпийского чемпиона. И я думаю: вот проиграли бы мы тогда в группе Пуэрто-Рико, не выиграли бы золото — и что, был бы я тогда хуже как баскетболист? Спортивная судьба зла: мячик скачет по дужкам, может провалиться в корзину, а может выскочить.
— В полуфинале вы победили сборную США. Это была импровизация?
— Я как-то раз сказал в интервью, что это был «организованный бардак» — Гомельский потом обижался. Американцы подошли к матчу со всей своей системой, а мы даже толком не знали, с кем играем. Скаутинга как такового не было. Это сейчас мы знаем, что многие из той сборной США доигрались до Матча звезд НБА.
В первый раз играли против команды НБА в 1986 году. Сначала выходишь, думаешь: «Ну, сейчас начнется — будут кроссовками до твоего лба допрыгивать». Потом играешь — и видишь: такие же люди. Ввязываться в бей-беги не надо: все таки в атлетизме они превосходили нас. Но, если действовать умно и коллективно, можно играть и выигрывать. Те матчи очень помогли – и на Олимпиаде мы понимали, что играем не против инопланетян.
— Помните момент, как в баскетболе появился Арвидас Сабонис?
— Сразу было видно, что будет большой игрок. Хотя и не думал, что настолько большой. Даже конфликты у нас начались из-за того, что он не любил проигрывать, как и я. В игре стычка с молодым, а он не уступает, толкается, бьется. Я его разок проверил — а он ответил. Я еще раз проверил — он снова ответил. 17 лет парню.
— В Сеуле его могло и не быть?
— Русского в НБА в те годы ни за что не отпустили бы, а литовца отпустили. Он был задрафтован «Портлендом» — и клуб НБА лечил Арвидаса после того, как он два раза в Союзе порвал ахилл. И вообще все были уверены, что в Сеул он не поедет. Сабас с нами не тренировался перед Олимпиадой вообще, привыкали к нему уже по ходу Игр.
— Когда Хомичюс стал тренером, однажды заклеил себе рот скотчем. Верите?
— Хома вообще был мотором. Он из легкой атлетики пришел. В баскетболе не понимал ничего! Литовцы до сих пор над ним смеются. Но всегда брал характером, напором. И тем, что пахал в защите и забивал шальные мячи.
— Вы говорили: «Штанга, которую мы поднимали, Кириленко и не снилась».
— Я приседал со штангой в 170 килограмм. Не уверен, что это было правильно, но это было. Считалось, что чем сильнее ноги — тем лучше будешь прыгать.
Фотокабинки, бандиты, сборная России
— Кириленко выиграл чемпионат Европы-2007 со сборной России, в которой вы были генеральным менеджером. Почему через год ушли?
— Мы из группы на Олимпиаде в Пекине не вышли. Объективные причины, может, и были — но тем не менее результат неудовтлетворительный. Понятно, что нужно было что-то менять. Что решает РФБ? Президент Чернов формулирует: отправить Тараканова в отставку. Вот это меня задело. Во-первых, вы не можете меня уволить, потому что я у вас не работаю — контракт закончился сразу после Олимпиады. Во-вторых, удивило, что Чернов убрал генменеджера и весь штаб, а главного тренера Блатта оставил. И еще удивило, что Блатт не ушел вместе со своей командой. Потом мог вернуться, но уйти должен был.
— В финале Евробаскета Россия победила Испанию в Испании. Как это вообще возможно?
— Мы как раз и показали: все возможно. Не могу сказать, что Россия была сильнее всех. Но в хорошей форме были лидеры — Кириленко, Хряпа, Холден. Была правильная команда вокруг них, хорошо организованная подготовка — тут есть и моя заслуга. Как и на Олимпиаде-1988, тогда все сложилось.
— А что не сложилось в 2008-м в Пекине?
— Хряпа только в Китае начал тренироваться после травмы. Потеря системообразующего игрока сказалась на всех. В итоге в большинстве матчей до победы не хватило чуть-чуть. Одержи мы на одну победу больше — вышли бы из группы. Но я сразу видел: потолок этой команды — проиграть в четвертьфинале. Даже обратные билеты из Пекина заказал заранее.
— После завершения карьеры вы занялись бизнесом. Как к этому пришли?
— Закончил в 1992 году и понял, что никому не нужен — тогда каждый выживал сам, о ветеранах думать было некому. В Бельгии, где играл последний сезон, зарегистрировал фирму и стал заниматься импортом-экспортом, как и все. А в 1995-м появилась идея — открыть сеть кабин моментального фото в метро. Начали с 10 точек — по Кольцевой линии. Потом постоянно расширялись. И до прошлого года компания работала.
— Почему закрыли? Спроса больше нет?
— Не в этом дело. Просто сейчас в Москве такая политика — перекраивают всю торговлю в метро и около него под новые стандарты и под новых людей. Вся торговля уходит к крупным сетям. Но такой бизнес, как у нас, вряд ли кто-то осилит. Одна кабинка стоит порядка 10 тысяч евро, а у нас их было около сотни по всему метрополитену. Было удобно: не нужно никуда специально идти, все делается моментально.
— В «лихие 90-е» бизнесменам без оружия ходить было опасно. Как решали проблемы?
— Да у меня проблем особо не было — никому дорогу не переходил. Сталкиваться с бандитами, конечно, приходилось. Но все удавалось уладить — видимо, помогало спортивное прошлое.
— А агентским бизнесом как занялись?
— В 90-х все считали за счастье уехать за границу. Я несколько раз помогал игрокам устраивать просмотры в командах за рубежом, так как жил до 2000 года в Бельгии, был в курсе событий. Потом, когда вернулся на родину, выполнял заказы клубов по подбору легионеров, привозил в Россию игроков. До сих пор веду дела 35 – 40 российских баскетболистов.
Китайская прачечная, Холден, «Матч ТВ»
— Сейчас вы комментируете баскетбол на «Матч ТВ». Как попали в эту профессию? Успели ли поработать комментатором с Александром Гомельским?
— С него все и начиналось. Прихожу на игру, а Гомельский-старший меня ловит: «О, Серега! Пойдем, вместе посидим, поговорим». Комментировал и с его сыном Владимиром. Пересекался даже с Геннадием Орловым в Петербурге.
— Он как-то комментировал весь футбольный матч стоя, потому что скамейку только что покрасили. А какие у вас были форс-мажоры?
— В Греции недавно с Романом Скворцовым комментировали «Олимпиакос» — ЦСКА. Приехали за час с лишним до игры, все настроили — а с первых минут матча выясняется, что нас в Москве не слышат. Когда комментируешь из Останкино — тяжело даже просто вместиться в крохотную студию вдвоем. Особенно когда напарник тоже большой, как и ты. Например, Андрей Беляев. Тогда пять минут только усаживаешься — а потом весь матч трешься коленками.
— Кто-то из игроков или тренеров подходил к вам поблагодарить или покритиковать за работу?
— Благодарностей слышал много. А поводов для критики стараюсь не давать. Все-таки в комментаторской работе важно сформировать хорошее отношение зрителя к баскетболу. Это не значит, что вообще нельзя никого ругать, но по крайней мере обмазывать человека дерьмом и восклицать «Ну как так можно?» — неправильно. Уж я-то знаю, какой труд стоит за каждым действием на площадке.
— Самое необычное в работе генерального менеджера сборной России — разговаривать с Холденом по-английски?
— Нет, с Холденом работать было как раз легко. Единственная сложность — договориться, когда он приедет в сборную. Вся команда, допустим, на сборе с 25 июля, а он мог сказать: «Приеду 10 августа». Но зато приезжал в таком состоянии, что был лучше многих тренировавшихся с самого начала.
Когда готовились к чемпионату Европы-2007, за три месяца у меня было 42 перелета. А самое неприятное — это говорить игроку, что он больше не нужен сборной и едет домой. Состав же постоянно приходилось сокращать — и хитрый Блатт не объявлял игрокам этого сам, а просил меня.
Еще со стиркой был забавный случай. Однажды спрашиваю игрока: «Почему не тренируешься?» — «А мне форму не постирали». Я начинаю тихо звереть — в мои-то времена форму игроки стирали сами, стоя под душем. Хотел бы я посмотреть на Гомельского, которому игрок такое сказал бы!
В Шанхае перед Олимпиадой-2008 сборная России играла со сборной США, в которой были все сильнейшие — Брайант, Леброн, Уэйд. Жили мы в пятизвездном отеле – естественно, услуги прачечной там безумно дорогие. Постирать комплект формы – долларов 25-30. А тренируемся два раза в день, 15 человек. Естественно, я нашел через дорогу прачечную китайцев, договорился за совершенно другие деньги – они приезжали прямо в зал, забирали форму и потом возвращали чистую. Но самое интересное – и приятное для меня – в сборной США, где играли миллионеры из НБА, это увидели и попросили у меня адрес той китайской прачечной.
— В «Кливленде» Блатт как-то вместо тренировки отвел всю команду в боулинг. В сборной что-то подобное он делал?
— Все было — и совместные ужины, и разговоры по душам. Он вообще хорошо чувствовал игроков. И нашел правильный стиль общения. На тренировке он жесткий и требовательный, зато вне площадки с палкой над игроками не стоит — делайте, что хотите, лишь бы были готовы к следующей тренировке.
— Чернова сейчас много критикуют, но при нем сборная добивалась успехов. В 2013-м руководителем РФБ стала Юлия Аникеева — вроде бы единомышленник Чернова, но результаты совершенно другие. Почему?
— У Чернова своя политика. По крайней мере, должность генерального менеджера сборной России появилась при нем — и есть до сих пор. По-английски он не говорил — так что с Блаттом общался через меня. Всегда ездил по регионам, разговаривал с руководителями клубов, регионов, чтобы извлечь выгоду для баскетбола. Ну и для себя. В любом случае я благодарен ему за опыт, хотя расстались мы и не очень корректно.
Аникеева — пришлый человек, небаскетбольный, не пользующийся авторитетом. Атмосфера в сборной не была нужной, были отказы игроков. Она не нашла ничего лучше, чем заставлять проходить какие-то дебильные медобследования баскетболистов, которые не приезжали в сборную из-за травм. Ну даже если игрок на самом деле здоров – что дальше? За сборную должны играть только те, кто хочет. При мне это правило было всегда.
— Сейчас в РФБ новая команда. От Андрея Кириленко предложения получали?
— Да. Периодически что-то обсуждаем. В связи с агентской деятельностью не могу работать в штате РФБ, но какими-то советами и опытом готов помогать.
Текст: Антон Соломин, Глеб Чернявский
Фото: Андрей Голованов и Сергей Киврин, РИА Новости/Игорь Уткин, РИА Новости/Сергей Кузнецов
Еще больше баскетбола на «Матч ТВ»
«В детстве я был Коби Брайантом, а брат – Шакилом О'Нилом». Самый необычный баскетболист России
Тимофей Мозгов: «Чемпионский перстень носить никому не дам. Это же не джинсы»
Андрей Кириленко: «Пришлось уволить жену из РФБ – детям нужна мама»
«Сели в автобус — и тут нам говорят возвращаться на площадку». Скандал в российском баскетболе
«Россия против сборной мира играет всю жизнь». Иван Ургант — о Матче звезд Лиги ВТБ
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
