Сергей Устюгов на этом чемпионате пока что не взял ни одной медали, но уже успел оказаться в центре международных обсуждений в четверг после личного спринта, затем в центре российских уже разговоров в субботу после самоотвода из состава участников спринта командного. В эксклюзивном интервью «Матч ТВ» Сергей рассказал, как это все вообще было, начиная с четверга, и почему было именно так. Но начали мы с первого вопроса человеку, которого теперь можно и не узнать.
— Куда делась борода?
— Решил побриться, потому что на улице очень жарко. На скиатлоне это почувствовал, там была неимоверная жара.
— Когда вчера поздравили Глеба Ретивых?
— Я очень рад за него, пришел уже вечером в гостиницу и поздравил, затем мы попрощались, и сегодня он уехал домой. Когда шел командный спринт, я не мог смотреть, сильно нервничал.
— Падение на передаче видели?
— Этот момент видел. Хорошо, что он быстро поднялся, думаю, Глеб хапнул столько адреналина, что надолго запомнит тот момент.
— Он сказал, что лактата хапнул столько, что еле встал.
— Ну да, адреналин, лактат, все вместе.
— Вы сказали, что отказ от командного спринта был из-за того, что почувствовали — к классике не готовы. На тренировках перед ЧМ это ощущалось?
— Нет, на тренировках все было нормально. Программа подготовки прошла без сбоев, и на скоростных тренировках классическим стилем я выглядел неплохо. Просто на скиатлоне затратил много сил и понимал, что лучше поставить отдохнувшего Глеба, окрыленного бронзовой медалью, который способен показать результат. Я верю в этого парня, он мой друг, и я знаю, что он все может.
— Что Маркус Крамер сказал, когда вы ему сообщили, что не бежите?
— С Маркусом мы разговаривали на эту тему давно, я говорил, что не пробежал в этом сезоне ни одного классического спринта, и Глеб является хорошим кандидатом на замену. И вот я прихожу после скиатлона, а Маркус мне говорит, что они уже отдали заявку, и я завтра бегу командный спринт. Я ответил, что сегодня была очень энергозатратная гонка и я неплохо потратился, так что не знаю — восстановлюсь ли к завтрашнему дню. И напомнил ему, что существует спортивный принцип. Маркус сказал: «Хорошо, сейчас зовем Елену Вяльбе и все обсудим». Она пришла, я сказал, что не так хорош в классике в этом году. Недолго думая, они приняли решение. Это было нормально, предсказуемо, и я знал, что так будет.
— Как использовали время, которое появилось в результате пропуска командного спринта?
— Вчера полдня отдохнул, затем вечером сделал тренировку, сходил на туристический трек, немного погулял. Сегодня тоже провел тренировку и вечером еще пойду погуляю.
— На туристическом треке вас не узнавали случайно?
— Меня мало кто узнает на самом деле.
— Ну теперь вообще не узнать, когда побрились.
— Мне многие говорят — что ты сделал? Сам на себя не похож.
— В четверг после спринта вас вели по миксту примерно час. Достали одними и теми же вопросами про инцидент?
— Шел очень долго, все спрашивали, всем было интересно про ощущения. Я же сам многого не видел, только затем нашел и посмотрел.
— Вы там еще Евроспорту сказали фразу, что еще будет возможность ударить Клебо, а затем просили ее не переводить, но русские все равно ее без перевода поняли.
— Это было сказано шуточно, на самом деле. Я же был после гонки, разгоряченный, злой.
— А сейчас?
— Сейчас я полностью остыл и понимаю, что, возможно, не стоило так делать на финише, на камеру. Но что сделано — то сделано. Я в тот же день пришел в гостиницу и отошел, понял, что просто был для меня неудачный день. Понял, что нужно двигаться дальше, настраивался на скиатлон.
Открыть видео— Но скиатлон не зашел.
— Там была очень быстрая классическая часть дистанции. Гонщики, которые сильны классикой, поняли, что нужно всех отцеплять, и им это удалось. Те, кто удержался за ними — Масгрейв, Харви и Белов, — не сохранили силы для коньковой части.
— Большунов говорил, что норвежцы не хотели работать, а они позже ответили, что все было правильно, они делали то, что хотели. Дадите оценку ситуации?
— Победителей не судят, с одной стороны. С другой — в моей группе на скиатлоне была аналогичная ситуация. Я тянул всех и показывал, что неплохо бы смениться, поработать вместе и побороться за шестое место. Но реакции никакой не было, может, парни все были уставшие. Но когда мы пошли на финишный подъем, самый большой, ребята начали включаться и уходить на финиш, а я уже понимал, что затратил много сил и не смог за ними удержаться. А в итоге Алекс Харви догнал тех, кто был впереди, и стал шестым, попал «в цветы».
— Когда на скиатлоне поняли, что не вытянете гонку?
— На классической части у меня были очень хорошие лыжи, кстати, как и на коньковой. Я садился на спусках и отрабатывал их, отрывался, понимая, что в подъемы будет очень тяжело. Позже посмотрел повторы, и оказалось, что чуть ли не больше всех толкался руками на спусках. Естественно, выкатывался в первые ряды из глубины группы. Но с каждым кругом на подъемах ребята убегали от меня все больше и больше. В какой-то момент я понял, что один на спуске я их догнать не смогу, мне нужен кто-то, за кем можно посидеть в воздушном мешке. Затратил очень много сил. Когда вышел на коньковую часть, то понял, что на стадионе очень мягко, и если вся трасса такая — то и конек в мою пользу не сложится. Но оказалось, что мягкий только стадион, а на остальной части круга все нормально. В итоге финишировал девятым.
— Клебо отработал скиатлон как тренировку. Не было мыслей сбавить, когда поняли, что нет шансов?
— Для них это в порядке вещей, когда гонщик может бросить и пойти пешком. Это наблюдалось уже не раз. А у нас, в российских лыжах, вы видели хоть один случай, чтобы кто-то бросал гонку и шел пешком?
— Менталитет или школа?
— Думаю, что менталитет. Это тяжело. Как это — ты вышел на старт, значит, ты должен бороться, доказывать сам себе, что ты не зря все это время тренировался. Да, понятно, что мне на скиатлоне можно было поэкономиться на командный спринт, не затрачивать столько сил, как сделали норвежцы. Может, это и правильно, потому что они выиграли командный спринт. Но думаю, что если бы я пошел пешком, то из этого ничего хорошего бы не вышло.
— Для организма или дальнейшей карьеры?
— Для дальнейшей моей спортивной судьбы.
— Это было бы воспринято как неправильный поступок?
— Да.
— Но, учитывая успехи норвежцев, может быть, стоит все-таки начать перенимать их циничный профессионализм?
— У нас в сборной России очень большая скамейка запасных. Если ты себя не покажешь в той или иной гонке, то попросту не сможешь выступить в следующей. Так что лучше — пойти пешком и больше не выйти на старт или сохранить себе возможность стартовать дальше?
— У норвежцев скамейка не меньше.
— Скамейка у них хорошая, но у них это принято, так выключаться из борьбы. У нас такие поступки не поддерживаются, насколько я знаю.
— Если бы вы знали, что любое ваше решение по ходу скиатлона будет поддержано руководством, нашли бы в себе силы пойти пешком?
— Нет. Я вышел на гонку, настроился бороться до конца, приехать и оставить все силы на финише. Почему я должен менять свой план по ходу гонки? Норвежцы, кстати, шли не так уж и далеко от лидеров и сначала пытались бороться. Но когда я их проезжал, то сразу же понял, что они уже готовятся к завтрашней гонке. Наверное, они просто выходят и борются только за золотые медали.
— Вы уже столько лет в элитном спорте, к тому же российском. Как, пройдя через все эти кидки на отборах, непонятные принципы комплектования команд, разные ситуации, вам удалось сохранить принципиальность, веру в спортивный принцип и готовность бороться за Глеба Ретивых в 2017 году и уступить ему свое место сейчас?
— Когда я бегал по юниорам и показывал хороший результат, меня не брали в команду на Кубки мира. Потому что были более взрослые и опытные ребята, которых я обыгрывал, но на КМ ехали они, а я оставался в России. Было немного не по себе. Неприятно.
Сейчас у нас ситуация поменялась, и могут взять любого российского юниора, победителя внутренних стартов, и привезти на Кубок мира. Это нормально. В те времена такого не было.
— Те времена сформировали принципы?
— Возможно, но я стараюсь уже не оглядываться на это. И можно сказать, что до сегодняшнего разговора с Евгением Дементьевым я был строго за то, чтобы поступать по справедливости и делать правильные вещи.
— Что Дементьев сказал?
— Что это сейчас мы молодые и перспективные, а затем будем старыми и никому не нужными. И что если есть шанс, то нужно им пользоваться.
— Часто Евгения упоминаете, какую роль он играет в вашей жизни?
— У меня очень много старших товарищей, учителей. Станислав Волженцев, Евгений Дементьев. С Александром Легковым я не так часто общаюсь, как с тем же Дементьевым, но все мои старшие друзья-товарищи присутствуют в моей жизни, они учили меня очень многому, где-то подсказывали и до сих пор это делают, говорят правильные вещи, могут подействовать на меня.
— То есть критику от них вы принимаете нормально?
— Со Стасом Волженцевым много раз разговаривали, если он будет читать это интервью — улыбнется. Он мне: «Вот, зазвездишься…» А я ему: «Стас, если это произойдет, ты сразу же дай мне «леща», и все сразу встанет на свои места. Но это должен сделать ты».
— Что-то с трудом представляю себе зазвездившегося Сергея Устюгова.
— Все по-разному же воспринимают людей. Я тоже раньше по телевизору смотрел ребят и думал, какие они крутые. А когда в жизни пообщаешься — то понимаешь, что создал себе человека с телеэкрана, а в реальности он оказался немного другим. Иногда в лучшую сторону, иногда — в худшую.
— Бывает, когда попадаешь в сборную, узнаешь людей с телеэкрана, и даже разочарование наступает.
— Иногда бывает. Но мне повезло с командой: когда я пришел, то там были лидерами Максим Вылегжанин, много ребят из Удмуртии, Евгений Белов. Не знаю, помнит ли этот эпизод Вылегжанин, но в первый год я пришел к нему и говорю: «Давай, учи, подсказывай». А он мне: «Смотри, учись». На второй год он уже начал мне что-то говорить, подсказывать. А первый год я смотрел. Когда в сборную приходят молодые горячие ребята, они хотят всего добиться быстро, сразу, поэтому стараются перенимать какие-то хитрости, искусство разложиться по дистанции, технические моменты. Мне было интересно.
— Болельщики вас называют «Лосенком». Нормально к этому относитесь, нет ли в этом панибратства?
— У меня уже собралась небольшая коллекция лосей. Недавно привезли еще двух лосят. Дали прозвище — пусть будет. Это в порядке вещей. Но имя мое — Сережа. В детстве по-разному называли.
— Наверняка бывало и обидно.
— Приходилось драться, и тогда называли уже правильно.
— Когда последний раз дрались нормально? Стычка с Клебо не в счет, конечно.
— Это было давно и неправда. Понятное дело, я не иду на конфликт первым, стараюсь избегать обострения. Но когда доходит до чего-то серьезного, если тебя сильно обидели и что-то происходит, то почему я должен это терпеть и оставлять в себе? Я немного не так воспитан. В поселке, где я вырос, было нормально драться и отвечать за свои слова.
— Что побежит на этом ЧМ свежевыбритый Устюгов?
— Сегодня Маркус [Крамер] прислал мне план, что я точно бегу. Эстафета и 50 километров. Я готовлюсь к этим гонкам, на полтинник запас здоровья чувствую.
— По эстафете: какой этап вы сами бы хотели бежать, чтобы оказаться наиболее полезным команде?
— Думаю, на четвертом этапе.
— Скорее всего, вместе с парнем, который сидит по другую сторону стола.
— Возможно, почему бы и нет. Скорее всего, Клебо побежит четвертый этап.
— Говорите, что отошли. Есть вероятность, что вы сядете с Клебо пива выпить?
— Возможно (смеется).
«Все на Матч!»: ждать ли еще медалей на ЧМ? Мнение Дмитрия Губерниева
Читай также:
- Глеб Ретивых: «Клебо проявил мужество, признав, что произошедшее — нормально для спринта»
- «Все эти терапевтические исключения — сродни жульничеству». Эксклюзив «Матч ТВ» с тренером Большунова и Непряевой
- Наталья Непряева: «Верю Йохауг и не поддерживаю тех российских болельщиков, которые называют ее допингисткой»
Фото: РИА Новости/Александр Вильф, РИА Новости/Евгений Биятов, Сергей Лисин
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
