Алексей Обыденнов три раза побеждал на чемпионатах мира, дважды бил мировые рекорды и сейчас готовится к Паралимпиаде в Токио. Если, конечно, Россию на нее допустят. И если, конечно, Россия наберет достаточно количество квалификационных очков, чтобы вообще кого-то туда послать. О проблемах подготовки к главному старту четырехлетия мы поговорили с Алексеем в Ларнаке, где он проводит тренировочный сбор. Начали, впрочем, с истории самого Обыденнова.
— Пора рассказать, почему у вас нет рук.
— До 14 лет я занимался хоккеем с мячом, очень любил этот вид спорта. Сейчас на него смотреть не могу, потому что вижу свои нереализованные возможности и внутри все переворачивается. Были детские мечты, определенные успехи и планы в этом виде, но про них пришлось забыть. Остальные виды, даже хоккей с шайбой, смотрю совершенно спокойно, проблем нет.
И вот в 14 лет, когда море было по колено, а ответственности никакой, я ввязался в ситуацию «на слабо». Мои друзья залезали на столб высоковольтной электролинии, на самую его верхушку, а чтобы это сделать, нужно было коснуться провода. Ничего с ними не происходило, все добирались до верха спокойно и так же спускались вниз.
Ребята меня подначивали, что они могут это сделать, а я нет. В один из дней я решил, что должен залезть. Как позже выяснилось, эта линия электропередачи была аварийная и вела к ткацкой фабрике. Почти всегда она была отключена, потому что использовался основной канал снабжения предприятия электричеством. Именно поэтому мои друзья без каких-либо последствий хватались за провод.
Но в тот день, когда я решился доказать своим друзьям, что такой же как они — смелый и храбрый, линия была под напряжением. Вот поэтому у меня нет правой руки вообще, а левая ампутирована ниже локтя.
— Что было дальше?
— В каком-то плане мне повезло, потому что травму я получил в 14 лет, когда еще не понимал, что такое общение с девушками, взрослый социум и так далее. Я еще не так привык тогда к своему телу, наверное, поэтому адаптироваться после травмы было проще. Я не понимал, что меня ждет, что такое инвалидность в полном объеме, какие ограничения она накладывает на человека.
После травмы я вернулся к своим друзьям через два месяца. Плохо ходил, потому что ноги тоже были обожжены, их жестко сводило, и целый год мама обматывала мне их эластичными бинтами. Друзья приняли меня без проблем, я с ними в футбол играл, в прятки и все остальные игры, которые тогда еще были у 14-летних. Это был 1991 год.
Травма произошла в конце 8-го класса, я его закончил и получил два года на реабилитацию. За эти два года мне «выбили» немецкие протезы через детский фонд имени В. И. Ленина. Это тоже помогло, протезы были очень крутые, я стал как Терминатор (смеется). В рубашке было вообще незаметно, что нет рук.
Затем мне очень повезло с социальным работником, который меня вел и сказал, что единственный путь у меня теперь — образование. Я все это понял и усиленно доучился два оставшиеся класса, а затем поступил на дневное отделение РГСУ по специальности «социальная работа». Пять лет прожил в московской общаге, где ребята меня тоже приняли.
— Откуда спорт?
Учась в РГСУ, я увлекся бодибилдингом, тогда была мода на «люберов». Затянуло серьезно, нашел себя в этом, потому что я начал замечать, как трансформируется мое тело. После травмы я очень сильно поправился и стеснялся своих повреждений, а тут получилось очень сильно изменить взгляд на этот вопрос. Сейчас даже если кто-то, видя меня, стесняется, я уже никак не реагирую.
— Бодибилдинг в 90-х был, мягко говоря, «химическим». Доводилось сталкиваться?
— Единственное, что мы тогда пили, был протеин Атлант-90.
— Отвратительный, пенящийся, помню его.
— Да-да, мы его называли «свинячий протеин». В общем, это был максимум, до чего я дошел в плане спортивных добавок.
— Жим и становую убираем по понятным причинам. Сколько приседали?
— Без пояса на восемь повторений я довел вес полного приседа до 180 килограммов. В своем спортзале был рекордсменом, у нас даже здоровые не могли столько сделать.
В целом я работал над всеми группами мышц. Бицепс и трицепс на левой руке, корпус, спина. Придумывал свои упражнения, какие-то приспособления, чтобы правильно брать вес.
— До соревновательной часть бодибилдинга дошли или просто для себя качались?
— В 2002 или 2004 году, сейчас уже не помню, у меня было показательное выступление на открытом чемпионате Москвы. Позировал в гостинице «Космос», меня натерли кремом я весь был «загорелый».
— Как приняли?
— Зал встал.
— А на что и как вы жили все это время?
— После того как закончил РГСУ, я остался там и проработал с 2000 по 2010 год. Каждый день ездил на работу из области, два с половиной часа туда, столько же обратно. Плюс работа. И вот после этого вечером успевал тренироваться.
Еще в универе в 1998 году я познакомился со своей будущей супругой, и к 2004-му мы, прожив вместе какое-то время, поняли, что готовы создать семью. В 2005-м была свадьба, на следующий год родилась дочь.
— Из бодибилдинга в велоспорт путь неблизкий, когда он начался?
— К 2006 году я понял, что занимаюсь видом, который с соревновательной точки зрения в России был абсолютно не развит. На следующий год я познакомился с Зурабом Орджоникидзе, известным спортивным врачом, который, в том числе, работал с нашей футбольной сборной в Сеуле-88.
Я обратился к нему в первый спортивный диспансер, который у метро «Курская», из-за сильных болей в груди. Это оказалось защемление нерва, и пока мне его лечили, он предложил мне попробовать себя в каком-то паралимпийском виде спорта, где уже можно что-то серьезное выиграть.
Сначала я попробовал плавание, выполнил там мастера спорта, это было на чемпионате России в составе эстафеты. Но в какой-то момент уперся в результаты и понял, что дальше расти не смогу. 15 лет силовой работы в бодибилдинге давали о себе знать, мне не хватало пластичности.
Начал изучать, какие еще есть виды параспорта, и наткнулся на фото китайцев, выступавших на велотреке. У них было по две таких, ампутированных ниже локтя руки, как моя левая. Подумал: «Я же русский, может, и с одной получится».
Это был 2010 год, я не нашел никакой информации о паравелоспорте в России. Позвонил в Федерацию велоспорта России (ФВСР), просто в приемную. Сказал что я паралимпиец и хочу заниматься. Меня сразу связали с Александром Гусятниковым, который тогда был президентом федерации, и тот сообщил, что они как раз начали создавать паравелоспорт с нуля. Вывел меня на Алексея Чуносова, который тогда взялся развивать все это в Москве.
— Без рук на велосипеде, мягко говоря, непросто научиться даже кататься, не то что гонки ехать.
— Когда мы с Чуносовым впервые пришли на велотрек в Крылатском, на нас смотрели как на сумасшедших.
Если же говорить о том как я учился ездить, то скажу просто: у меня в жизни есть две главные победы. Одна из них — это тот момент, когда я смог проехать круг по велотреку, не выйдя из коридора движения, не съехав на «лазурку», то есть так, как нужно ехать на гонке. После этого я понял, что готов к полету в космос, потому что трековое полотно, когда я впервые его увидел, показалось чем-то космическим, невероятным.
— Велосипед, который позволяет нормально ехать гонки, появился сразу?
— Первый чемпионат России по паравелоспорту на шоссе в 2010 году я ехал без тормозов. Их просто не было. Тормозил я «самокатом», хорошо, что разворот был в гору, дело происходило в Орле. Это была гонка с раздельным стартом, конечно, в групповую гонку меня на велосипеде без тормозов никто не поставил (смеется).
Сейчас у меня на велосипеде торможение осуществляется рычагом, который я могу нажать бедром. Срабатывают сразу два тормоза, передний и задний. Однажды на сборе это едва не обошлось мне очень дорого. Мы ехали по дороге после дождя, а там нужно тормозить импульсно, то зажимая, то отпуская ручки. Но у меня-то их нет, моя система тормозит единым усилием. В общем, колеса заблокировались и меня повело вместо поворота прямо. Хорошо, что там была просто проселочная дорога, а не пропасть какая-нибудь.
— Как обстоят дела с финансированием подготовки паралимпийцев?
— После Рио-2016 стало намного тяжелее. Денег нет. В прошлом году у нас было три этапа кубка мира на шоссе, с которых уже набирались квалификационные очки для Паралимпиады 2020 года в Токио, но Минспорт полностью оплатил нам только один из них. Второй оплатили частично и уже после, ехать пришлось за свои. Третий не оплатили вообще.
Ситуация парадоксальная, дело в том, что паравелоспорт допущен на международные соревнования, мы же не под Международным паралимпийским комитетом (МПК) находимся, а под Международным союзом велосипедистов (UCI), который российских паралимпийцев не отстранял.
— Во сколько обходится такой двухнедельный сбор на Кипре?
— Около 50 000 рублей на человека, если на всем экономить и жить втроем в квартире с одной спальней. Это с учетом билетов и провоза велосипедов как негабаритного багажа.
— Сейчас вы готовитесь к чемпионату мира, он через два месяца. Сколько сборов профинансировал Минспорт?
— Пока ни одного. Идет речь о том, что, может быть, сбор будет непосредственно перед ЧМ. Спортсмены перебиваются как могут, в основном за счет регионов, но весь зимний сезон ни один регион не вытянет, поэтому все равно приходится вкладывать свои личные средства.
Для подготовки к ЧМ по велотреку нужно быть на шоссе, а зимой в России для этого нет условий. Поэтому выбора нет, нужно ехать на сбор, даже если за свой счет.
В этом сезоне к КМ и ЧМ добавятся квалификационные соревнования С1, так же с набором очков под Токио-2020. Наши основные соперники первые очки уже заработали в январе, а мы еще даже никуда не выезжали. У нас из-за отсутствия средств складывается ситуация, что Россия отстранена не из-за санкций, а из-за денег. То есть мы словно сами себя отстранили.
— Коммерческие спонсоры?
— Мы их потеряли. С 2012 и до конца 2016 года в роли спонсора выступал Уралвагонзавод, пока там гендиректором был Олег Сиенко, но затем он ушел. Новых пока найти не можем, хотя для привлечения спонсоров есть готовый проект команды «Армада» и все необходимые финасово-организационные структуры, юрлицо, с которым можно подписывать спонсорские контракты. Просто нет желающих.
С 2016 года мы ощутили отрицательное влияние внешних факторов на наш спорт, но сейчас к ним добавились и внутренние. Фактически проходим жёсткий краш-тест на живучесть, но уверены, что справимся и с этим.
Читай также:
- «Я чувствую, они меня зарежут». Звезда и смерть Владимира Ященко
- Усыновить троих детей, выиграть Олимпиаду, пойти работать на завод. Мужской путь Сергея Литвинова
- Татьяна Казанкина: «Пачки денег лежали на руках вдоль корпуса почти до груди»
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
