Всякая метафора с образом Юрия Гагарина — банальность по определению, но что поделать, если к чьей-то судьбе она ладится как родная. Знаете, каким он парнем был, — Володя Ященко, Гагарин легкой атлетики, лучший спортсмен мира 1978 года, который летал над планкой неполные три года, а память о себе оставил — на века?
10 минут, которые потрясли мир
2 июля 1977-го. В Ричмонде чертовски жарко, 32,4 по Цельсию, выше среднего ричмондского максимума для этого времени года. Даже для зоны субтропиков, в которой устроился штат Виргиния, — перебор: жара и влажность тянут жилы, сушат кровь, портят нервы…
Матчевая встреча легкоатлетических юниорских сборных США и СССР, вполне дежурное для тех лет мероприятие, не обещает зрителям ничего интересного. Точнее, ничего выдающегося, юниоры есть юниоры, их время впереди. Хотя да, у русских в команде интересный парень, прыгунок, джампер, о нем в Штатах уже слышали, знают.
Знают, например, что в 14 лет, впервые зайдя в сектор, он взял высоту 170 сантиметров, а через год — уже 203, и у всех в Союзе были квадратные глаза. А еще через два, когда этот, как его там, Yashchenko — и почему у русских языки не ломаются?! — взял 222 и отправил в архив мировой рекорд среди юниоров, давнее достижение великого даже для Штатов Валерия Брумеля, с него стали сдувать пылинки и звать из какого-то там Захолустья… oh so sorry, Запорожья в Москву. А он не хочет — упертый. И дважды упертый, что прыгает до сих пор дедовским перекидным, а прогрессивный фосбери-флоп на дух не переносит.
А еще он красавчик, каких в Ричмонд отродясь не заносило. Голливуд по нему плачет: 18 лет, 193 сантиметра ввысь, точеный мышечный рельеф, копна золотых волос, смоляные брови, римский профиль, бездонные глаза, белозубая улыбка. Женская часть населения Ричмонда отдает себе полный отчет в том, что еще немного, еще чуть-чуть — и все местные крепости падут, бастионы рухнут, рубежи рассыпятся.
«Чуть-чуть» не заставляет себя долго ждать. Пока прыжковый сектор ловит ртом воздух и мучается над утраченным водным балансом, голливудский русский Yashchenko вдруг взлетает на 227, а это новый мировой рекорд для юниоров, wow! В следующей попытке он просит 231 — и снова порхает через планку, обновляя взрослый рекорд Европы. Третья заявка — 233 сантиметра, на сантиметр выше взрослого же, но уже мирового рекорда американца Дуайта Стоунза, установленного год назад!
Трибуны в шоке, они не дышат, они замирают, потом умирают — а через мгновение взрываются, ревут, грохочут. И еще, еще, еще, потому что новый мировой рекордсмен Владимир Ященко, теперь-то уж его фамилию знают все, рвется в космос, он заказывает 235, но трижды сбивает планку буквально дыханием, ах какое чудо, ух какой драйв, эх какое невезение, ох уж эти русские, и почему он не прыгает фосбери-флопом, и кто его сделал таким упрямым?
Чтобы вывести нового кумира всей планеты со стадиона, исполняются сразу две операции прикрытия, но без толку: толпа рвет Ященко на сувениры, она счастлива, он счастлив, все счастливы…
Но этому вселенскому счастью отмерено совсем немного. Ященко сойдет с большой орбиты через два года, став к неполным 20 трехкратным чемпионом Европы и трехкратным рекордсменом мира.
А в 40 его похоронят на Капустяном кладбище Захолустья-Запорожья. Врачам-реаниматологам 9-й городской больницы не удастся вывести клиента Ященко из состояния глубокой посталкогольной комы, в котором он, по сути, провел все последние годы жизни.
«Он летал над планкой»
— Володя не прыгал в общепринятом понимании этого слова. Он летал над планкой. Каждое движение было воплощением гармонии: его лицо не искажалось гримасой запредельного напряжения, внешне все выглядело легко и естественно. Может быть, еще и потому что Володя никогда не становился, как другие спортсмены, заложником стрессовых ситуаций. Наоборот, стресс был как бы его союзником: чем накаленнее соревновательная атмосфера — тем ему проще прыгать. А вот часто выступать он не мог: долго отходил от борьбы, причем делал это своеобразно: мог на месяц забыть о прыжках — только спать и читать.
Главный в жизни Ященко тренер Василий Телегин — везунчик. Ему выпала невероятная удача: возглавляя легкоатлетическую секцию запорожского завода «Трансформатор», получить в огранку алмаз, равного которому по глубине сияния прыжки в высоту не знали. Даже сравнения с величайшим из великих Валерием Брумелем, чьим наследником немедленно назначили Ященко в момент взлета, некорректны.
— Это был талантище милостью Божьей. Гений, чистый гений! — уверял журналиста Игоря Фейна тренер Брумеля Владимир Дьячков, к которому Телегин время от времени обращался за помощью. — Брумель брал мощью, трудоспособностью и пытливостью, желанием овладеть классической техникой при его природной несообразности. И Володя эту технику, которую я Валере ставил, освоил. Так ведь Брумель у меня был лет с 16-17, а Ященко — наездами. Поэтому технически Володя всегда хромал. Но природа так его одарила, что даже при видимых погрешностях он вытворял невероятные вещи. По сути, взлетал где-то на 2,50, но из-за технических ошибок брал меньше, чем на самом деле мог. А сколько он мог — одному Богу известно. Во всяком случае, я этого так и не понял, хотя кое-что в прыжках понимаю…
Просто для иллюстрации: не особо утруждая себя работой, Ященко в 17-18 лет бежал на уровне мастера спорта 800 метров, прыгал тройным на 11 метров, толкал ядро на 18, «сотку» в кедах, а не в шиповках, преодолевал за 11,2 секунды.
А так, как он прыгал в высоту, не прыгал никто. Говорить об этом можно с полной уверенностью еще и потому, что вся карьера Ященко — как на ладони, она уместилась в один олимпийский цикл между Монреалем-1976 и Москвой-1980. Даже в справочники погружаться не нужно, чтобы понять: на этом коротком отрезке равных в мире ему не было.
Берем за точку взлета 1976 год, когда Ященко побил юниорский рекорд Брумеля. После был тот самый тройной триумф в США, дальше — юниорский чемпионат Европы в Донецке (1977), который он выиграл с результатом 230 сантиметров. Весной 1978-го года на взрослом чемпионате Европы в помещениях (Милан) Ященко установил мировой рекорд для залов — 235 сантиметров и взял, разумеется, золото (а также почетную «Каравеллу Колумба» — приз лучшему спортсмену мира). Летом того же года в Тбилиси улучшил свой мировой рекорд, преодолев 234 сантиметра. Осенью выиграл Европу (Прага) с результатом 230. Наконец, зимой 1979, остановившись на высоте 226 см, во второй раз стал чемпионом континента в помещениях (Вена).
За это время Ященко в очных поединках обыграл всех, с кем пересекался в секторе: партнеров по команде Александра Григорьева и Геннадия Белкова, поляка Яцека Вшолу, американца Дуайта Стоунза, канадца Грега Джоя, Вольфганга Кисслинга (ФРГ), Рольфа Байльшмидта (ГДР) и еще пару десятков звезд первой легкоатлетической величины. Вернее, теперь, при Ященко, уже второй.
Стоит помнить, что чемпионаты мира тогда вообще не проводились, а вестей о рекордах конкурентов из-за океанов не поступало в силу их, рекордов, отсутствия. Так что никто не сомневался в том, что на московской Олимпиаде набирающий опыт, входящий в пору зрелости, знающий вкус больших побед Ященко покажет себя по всей красе.
«Как мне отсюда выбраться?»
Чтобы сказка стала былью, Телегин принял стратегическое решение: звезде, если она планирует сиять на Олимпиаде-1980, нужна длительная пауза, чтобы провести комплексное лечение колена толчковой ноги. Проклятое колено тревожило Ященко давно, еще с миланской победы, но всякий раз отечественная медицина творила, как ей и положено, локальные чудеса.
В Спорткомитете СССР тренера услышали, но и только. Едва возникла нужда достойного представительства державы на крупных стартах, а впереди маячил Кубок мира в Токио, как прозвучало сакраментальное: «Надо, Вова, надо». Отказаться безотказный Ященко не смог и поехал на квалификацию в Вильнюс, где поймал жесткий рецидив.
Прямо из столицы Советской Литвы он был доставлен в ЦИТО с диагнозом «разрыв крестообразной связки коленного сустава». Перенес операцию, но в процессе восстановления выяснилось, что бесполезную, неудачную.
«Как мне отсюда выбраться? Они же меня зарежут, они ничего не умеют, я не знаю, кто мне может помочь», — говорил он друзьям.
Скрепя сердце согласился на вторую операцию — с тем же исходом. О возвращении в сектор не могло быть и речи, разрушенное колено едва позволяло ходить, и впавший в нешуточную депрессию Ященко уехал домой, в Запорожье: отвлечься от мрачных мыслей, уйти в себя, забыться.
Через некоторое время на Ященко вышла австрийская спортсменка Анна-Лиза Прокоп, чей муж специализировался в области спортивной травмы, и предложила операцию в клинике знаменитого ортопеда Ханса Баумгартнера в Зальцбурге. Характерно, что чета Прокопов взяла на себя все расходы, и только после этого Спорткомитет дал добро на «командировку» Ященко.
В Зальцбурге было еще две операции, длительное восстановление и вполне, казалось, успешная реабилитация. Годы спустя, правда, доктор Баумгартнер признавался в частных беседах, что советские врачи так напортачили с коленом Ященко, что исправить его было уже нельзя.
Израненное сердце, иссохшая душа
За угробленное в секторе колено Ященко заплатил слишком высокую цену. Эх, если бы предъявленный судьбой счет включал только пропущенную московскую Олимпиаду и утраченное лидерство (мировой рекорд у него за это время отняли, причем дважды)!
В 1981-м, когда Владимир смог возобновить карьеру, от былой легкости не осталось и следа. Максимум, чего он достиг в 1983 году, после полутора лет бесплодных попыток и не слишком усердных тренировок, — ничтожные 210 сантиметров. В 24 года, после еще одного разрыва связок, Ященко завершил карьеру.
После была армия, спортрота Одесского военного округа. Возвращение в Запорожье. Работа в ДЮСШ. Предложение открыть школу своего имени. Ряд интересных приглашений: из Москвы, Германии, Финляндии, но…
Но после вознесения на Олимп жизнь на грешной земле казалась Володе пустой и бессмысленной. Отказ, отказ, снова отказ — и неизбежное забвение, к которому, такое ощущение, Ященко и стремился. А вместе с ним — сход по наклонной. Он старался никому о себе лишний раз не напоминать, но и в свою жизнь мало кого пускал. Вполне хватало пары собутыльников, да и то по случаю, потому что отыскать истину на донышке бутылки он был способен и в полном одиночестве.
В 28 лет Ященко угодил в психиатрическую лечебницу, но вроде как выкарабкался — не без помощи друзей, которые вовремя забили тревогу и позволили «залечить» экс-чемпиона. Однако и эта встряска мало что в его жизни изменила. Те, кто знал Ященко в последние годы жизни, говорили о нем как о человеке совершенно безвольном и безликом. Узнать в нем красавца, балагура, отличника, философа, гитариста, рекордсмена, чемпиона, кумира всей планеты было просто невозможно.
В конце ноября 1999-го, за несколько дней до смерти, в «двушку», где обитал Ященко, пришел его бывший тренер Василий Телегин. Учителя своего Володя признал, но с большим трудом — в том числе и потому, что зрение почти уже отказало. Посмертный диагноз Владимира Ященко являл собой целую «простыню», где в общем ряду, говорят, числились и язва, и онкология, и тысяча других болезней.
А главное читалось все же между строк: причина смерти — израненное сердце, иссохшая душа. Он ушел в 40, но ему всегда будет 20…
Фото: РИА Новости/Юрий Сомов, РИА Новости/Борис Светланов, РИА Новости/Виктор Чернов, РИА Новости/Миранский
