Если коротко:
- Валерий Лихобабенко учился в команде «Спартак»-1976. С Титовым и Гунько
- В 16 лет начал играть за заводскую команду
- Романтика футбола 90-х: сборы без мяча, грязь вместо полей, игра кость в кость
- Один матч за «Динамо». В Кубке Интертото
- Подъемные 10 тысяч долларов, Махачкала времен второй чеченской войны
- «После каждой игры заезжали в особняк депутата Госдумы»
- Вероятно, продажный судья засудил собственного одноклассника. Возможно, за квартиру. Как «Анжи» не дали занять третье место
- Болельщики сами отлили бронзовые медали и вручили команде
- Переехал в казахскую команду. Нужны были деньги. Только потом узнал, что рядом испытывали ядерную бомбу
- Не дал себя обмануть «хитрожопому» казахскому президенту клуба
- В 40 лет играл в 5 командах одновременно
- В 41 год вернулся в профессиональный футбол
- Шутит, что ставит задачу обогнать 51-летнего японца
— Вспомните, что происходило в стране, когда вы начинали играть?
— Отец отвел меня в школу «Спартака» в 7 лет, еще при СССР. Деталей не помню, но жили нормально. Тяжело было в 90-е.
— Из Люберец далеко ездить до «Спартака».
— Да, мы жили на окраине Люберец, полтора-два часа на дорогу, но у меня мама с папой за «Спартак» болели, видимо, это все предрешило. Мне кажется, «Спартак» был тогда даже более знаменит, чем сейчас, хотя мы, дети, особого значения этому не придавали. Просто учились, играли в футбол. Это сегодня молодые два дня потренировались в «Спартаке», и все. Звезды. Тогда и школ по большому счету не было.
— Был СДЮШОР «Спартак», а не академия.
— Только манеж на все года. Ближе к нашему выпуску построили натуральное поле, позже — искусственное.
— Вы прошли всю школу «Спартака»?
— Ну да, почти. Ушел в 16 лет уже во взрослый футбол. Мы учились у одного тренера и прошли весь путь почти в одинаковом составе. Сейчас такое трудно представить, что, на мой взгляд, неправильно. Наш тренер был и отцом, и учителем. Мог дать подзатыльник, пинок, иногда похвалить. Без оскорблений, но это было нормально, он нас воспитывал.
— Титов был с вами в команде по году, кто еще?
— Да, Егор, еще Володька Джубанов (чемпион России-1996, сейчас работает тренером в академии. — «Матч ТВ»), Дима Гунько (возглавляет академию «Спартака». — «Матч ТВ»). Из нашего года почти половина команды ушла в дубль, а я был щупленький и понимал, что шансов мало. Тренер намекал: мяса нет — тяжело будет. Потом вытянулся, но тогда рост и вес были важными факторами. Мы, кстати, недавно впервые собрались всем выпуском. В манеже «Спартака» каждый год проходит турнир среди всех выпускных возрастов. Турниру 13 лет, а мы впервые собрались. Проиграли только в финале, хотя мы самые старые из участников.
— И как ощущения?
— Отличные, очень теплые. Здорово пообщались. Единственное, что в игровом плане уже многие никакие. Кроме Егора [Титова], Лехи Мелешина, Джубана, а остальные на минутку-две выходят и меняются.
— Большинство ушло в дубль. А вы?
— Дубли тогда состояли не только из молодых и играли во второй лиге. Я в 16 лет пошел по другому пути и отправился в «Торгмаш», люберецкую команду. Через знакомых позвали на просмотр. Здесь [в Люберцах] был огромный завод, на котором для всей страны собирали комбайны, косилки. Сейчас он банкрот.
— Зачем заводу был нужен футбольный клуб? Имидж?
— Не только, они получили налоговые вычеты, поэтому заводских команд было очень много. Каждый город содержал команду — заводскую, фабричную, было интересно. Кстати, футболистов тогда оформляли как работников завода, и мы еще за это получали небольшую копеечку.
— Каково в 16 лет заходить в команду мужиков?
— Вообще дедовщины не было. Таскать сетки, жилетки, фишки, качать мячи — да, понятное дело, это даже не обсуждалось. Это теперь молодые оборзевшие, я в шоке. Они спорят, дерзят тренеру… В этом плане мое поколение мне нравится больше.
— Авторитет в таком коллективе можно завоевать? Как себя вообще ставить?
— Никак. А как себя поставишь, когда одному 36 лет, другому — 38? Они авторитеты, ты просто молча работаешь. Очень важно отдавать им пас в ножку. Метр в сторону — и все: начинается пихач. Зато техника вышла на новый уровень. Если в школе «Спартака» было право на ошибку, то здесь — нет. Терпение и дисциплина. Выбора нет. Начнешь спорить — загнобят.
— Клуб второго дивизиона мог позволить себе сборы?
— Да, мы выезжали в Хосту — это в Сочи. Могли там месяцами с ума сходить.
— В каком смысле?
— Убивали физически. Полей не было, одно — на все Хосту. Иногда нам давали потренироваться, но не каждый день. В остальное время — кроссы по городу, побережью.
— Сборы без мяча?
— Если повезет, то с мячом, но в основном — да. Тогда ведь физика играла ключевую роль. Вторая лига была кость в кость, без мысли. Поля тяжелые, если дождь, то грязища — какая тут техника?
— Вы сказали, что были щупленьким. Как выдерживали?
— Первый год почти не играл, на второй, когда ветеранчики ушли, меня начали подтягивать. Пошло на позиции левого защитника, хотя я играю в центре полузащиты. На третий год в «Торгмаше» стал основным игроком центра поля. Мне не пихали, давали карт-бланш на креатив.
— Как появился вариант с «Динамо»?
— Дубли играли во втором дивизионе, поэтому мы пересекались. Тренер второй команды «Динамо» [Алексей] Петрушин тоже из Люберец. Кто-то ему посоветовал присмотреться ко мне, люберецкому. «Твой земляк». Мы проиграли 1:7, но он позвал на просмотр. Забрал меня в итоге.
— Первые впечатления после перехода в «Динамо».
— Многих видел по телевизору, а тут оказался с ними в одной раздевалке. Сначала не веришь, а потом думаешь: «О, я здесь. Удивительно».
— Вы играли только за дубль?
— Тогда у «Динамо» тренер был Адамас Голодец, он молодежь совсем не жаловал, ставил на опытных. С ними бронзу взял. Хотя дубль был очень сильный: Ролан Гусев, Александр Точилин, Андрей Гордеев, иногда [Андрей] Сметанин играл или [Дмитрий] Тяпушкин.
— Молодых совсем не подтягивали?
— В лучшем случае на скамейку мог взять, но не играли. Мы тогда дважды подряд становились лучшими среди дублей (во втором дивизионе), но мы опытные были. К 20-21 году я уже пять лет играл на уровне второго дивизиона.
— И все-таки один официальный матч вы провели за «Динамо».
— Да-а, в Кубке Интертото. «Динамо» гарантировало себе выход в следующую стадию, и нас отправили сыграть последний матч в Норвегии. «Доказывайте, проявляйте». Хотя все мы понимали, что он просто чешет языком. Помню, было дико жарко — умирали на поле, еле двигались, но сыграли 1:1. Судя по результату, дубль «Динамо» был примерно на одном уровне с командой из высшей лиги Норвегии. С одной стороны, круто, а с другой — по барабану.
— Ярцева не застали?
— Он как раз пришел, а нас из дубля собирались отправлять. Давали понять, что мы переросли. Нам четверым объявили: «Пойдете в Махачкалу». Ну, ладно, поехали. Я даже не знал, что за город, где он находится, какие условия, какая обстановка… Нам дали подъемные по 10 тысяч долларов, и было неважно, куда ехать. В «Динамо» платили тысячу рублей. А еще пообещали зарплату полторы тысячи долларов и еще полторы в качестве премиальных. «Конечно, поехали». Отправились вчетвером, а остались в Махачкале двое — я и Андрюха Гордеев. На пять лет.
— Ваш первый приезд в Махачкалу. Что вспоминается?
— Темень, фонарей нет. Только с утра поняли, что нас поселили на берегу Каспийского моря. Тогда в «Анжи» создавали команду с нуля, приехал Гаджиев. Один из его помощников посмотрел и сказал: «Спасибо, Муслимыч, я тут не останусь». Охренел от увиденного.
— Что он увидел?
— Полное отсутствие инфраструктуры, по полю ходят коровы, едят из помоек. Ничего нет — ни кафе, ни ночной жизни, совдеповские постройки. Где работают люди — без понятия. Зато летом море, дешевые фрукты и икра. Нас от нее тогда тошнило. Полукилограммовая банка черной осетровой икры стоила 500 рублей.
— Платили, как обещали?
— Да, вообще без проблем. Муслимыч — очень авторитетный человек в Дагестане. День задержки — он всех на уши ставил. «У нас народная команда». Не преувеличивал, кстати. После выхода в премьер-лигу начался бум. Люди сидели на крышах ближайших домов, деревьях. Крик, ор… Это было прекрасно. Дома в первом сезоне в элите мы проиграли только «Спартаку» и сыграли вничью с «Торпедо», все остальные матчи — выиграли.
— Вы приехали в Дагестан в разгар второй чеченской войны. Это ощущалось?
— Конечно. Однажды боевики сидели в Хасавюрте — это совсем близко к Махачкале (90 км). Едем на тренировку, а люди мешки с песком кладут, окопы копают. Мы смотрим, думаем: «Да ну нафиг». Сейчас я бы собрал вещи и уехал. Семья, дети, начинаешь размышлять. В общем, мы и тогда сидели на мандраже.
— Был реальный риск, что боевики войдут в Махачкалу?
— Не знаю, насчет реального риска, но мы боялись. Были на выезде и параллельно смотрели за новостями. Думали сразу с выезда полететь в Москву. Уже плевать на вещи. А выезды тогда длинные были — по два тура подряд, как раз за неделю боевиков отодвинули от Махачкалы, и мы решили вернуться. Потом Муслимыч нас собрал и говорит: «Я горжусь, что никто не ныл, не готовился к отъезду». Знал бы он, о чем мы тогда разговаривали, так бы не говорил.
— Сами не боялись, что вас заберут в армию?
— У меня уже денежка была. Приобрел военник, чтобы не мучиться. Около 3 тысяч долларов стоил.
— Узбек Агаларов, лезгин Сирхаев, босниец Рахимич, сербы Ранджелович и Стойкович, туркмен, махачкалинцы, русские…
— Белорус был, хохол… Да, сами поражались, как Гаджиев набрал такую команду, откуда. Сначала совсем не получалось, но затем заиграли. Чудо. Дисциплина и уважение были на уровне. Любая стычка — Гаджиев выгонял с тренировки. Штрафовал иногда.
— Большие штрафы были?
— Да, могли и до тысячи долларов доходить. За потасовки штрафовали, за пьянки еще. Нам ведь тоже там тяжело было. Жили в бывшей гостинице для советских чиновников. Она пустовала, 8-9 человек из команды поселили туда. Иногда сносило крышу от скуки.
— Что пили?
— Там коньяк очень хороший был, вина. Фрукты завозили ящиками. Килограмм клубники, черешни стоил 10 рублей. До тошноты ели.
— На режим сильно влияло?
— Гуляли только в выходные. А что делать? Покупались, дальше заняться нечем. У нас было пару сибиряков, стаканчик за стаканчиком, уже все — хочется покрушить что-нибудь в номере. Помню, как-то телевизор выкинули из окна. Потом пошли на рынок, купили новый телевизор, заново заставили номер. Зато выпустили пар. Администратор нас потом сдавал Муслимычу, а тот штрафовал на собрании.
— Легионеры тоже с вами выпускали пар?
— Нет, они квартиру снимали. Они с семьями приехали, но я боялся с собой жену брать. Мало ли чего.
— Как вообще в городе к приезжим относились?
— Мне кажется, нам повезло, что мы сразу вышли в вышку. Спокойно ходили даже в шортах, хотя это не приветствуется. А как в штанах ходить, когда на улице «+40»? Нас знали всех в лицо. Мы были уважаемыми людьми. Президент клуба — второе лицо Дагестана. Никому там никакие проблемы не нужны.
— С вами еще играл Магомед Адиев.
— Да, пришел в 2000-м, но мы особо не дружили. Местные жили в квартирах, мы пересекались лишь на тренировках и играх.
— Общекомандных выездов на сплочение не было?
— После каждой игры выезжали в загородный особняк. Был такой Гаджи Махачев — депутат местной Думы, — ферзь, он и в Государственную думу входил. Он давал нам свой дом на берегу Каспийского моря. Заезжали командой, его люди уже готовили для нас стол. Хороший такой домик, там и на мотоциклах водных можно было покататься. Он любил команду, по молодости играл где-то у Гаджиева. Говорил: «Делайте что хотите, только дом мне не разрушьте».
— После выхода из первого дивизиона «Анжи» в первом же сезоне занял четвертое место в премьер-лиге. Как?
— В отличие от «Рубина», который в 2003 вышел в элиту и занял третье место, мы не усилились никем. Зашли тем же составом. Вообще мы должны были занять третье место, но нам не дали. Играли последний матч сезона против «Торпедо» в «Лужниках». Нас устраивали ничья. На всю жизнь запомнил фамилию судьи — [Юрий] Ключников добавил четыре минуты. Идет пятая минута, мы выбиваем мяч, уже давно пора свистеть, но он дает еще одну атаку. Они забрасывают, и в куче мяч задел кого-то из наших. Пауза. Судья ставит пенальти.
— А руки, естественно, не было.
— Я побежал к боковому — знакомый был судья, тоже из Подмосковья. Он мне говорит: «Не было руки, Валер, все нормально». Подходит к нему Ключников, что-то говорит, и боковой соглашается, что пенальти был. Очень интересно, что же он ему такого сказал. Версии были, что [Владимир] Алешин, главный по Лужникам, обещал квартиры.
Наш вратарь Саша Жидков учился с Ключниковым в одном интернате. Он ему говорит: «Юра, что же ты делаешь?! Не было же руки». То есть на него не повлиял даже факт, что он засуживал одноклассника. Видимо, там было действительно что-то очень хорошее.
Смотреть на YouTubeСначала мы ушли в раздевалку в знак протеста, но нам пригрозили дисквалификацией на следующий сезон. Вернулись — пропустили — и ушли со слезами. Было очень обидно. Полное опустошение. Там еще [Василий] Уткин был в Лужниках, обещал отстаивать нашу правоту, ходил по раздевалке, рассказывал сказки. «Я видел этот произвол, я буду разбираться, отстаивать». Смешно.
По приезде наши болельщики в Махачкале сняли кинотеатр, где вручили нам бронзовые медали. Сами отлили где-то и сказали, что для них мы — настоящие бронзовые призеры. Там очень душевные болельщики. Помню, когда мы заняли первое место в первом дивизионе, нас вынесли на руках из аэропорта. На пару лет в регионе даже забыли, что такое борьба.
— Чем закончилась история того «Анжи»?
— Муслимыч заболел, слег в больницу с инфарктом. Вместо него пришел Бышовец в качестве консультанта. 6 игра провели — 5 выиграли, одну завершили вничью. Он очень многое нам дал в плане тактики и техники. Все понимали, что сильный тренер, хотели, чтобы остался, но, видимо, завысил планку по зарплате. Руководитель его послал, и Бышовец уехал обиженный. Жалко, остался второй тренер, и начался бардак. Команда разваливалась на глазах.
— Как вас занесло в казахстанскую провинцию?
— Муслимыч поправился, вернулся к работе, но к тому моменту команда уже вылетела в первый дивизион. Когда мы потеряли шансы на выход в премьер-лигу, Гаджиев договорился с «Крыльями». Без него в «Анжи» делать было нечего. Мне предложили команду в Казахстане. Тогда агентов ни у кого не было, поэтому хватался за любой вариант. Казахстан? Не вопрос. Лучше, чем ничего не делать.
— Вам действительно было все равно, куда ехать?
— Правда. У меня к тому моменту уже родился ребенок, поэтому нужны были деньги. Усть-Каменогорск, недалеко от Китая и Монголии. Прилетел, а на улице мороз «-40». Я вообще впервые в таком холоде оказался. Летом жара — зимой холод. Слабенькая команда, но я там провел всего два-три месяца.
— Платили хоть нормально?
— Меньше, чем в «Анжи», но прилично — полторы или две тысячи долларов, уже и не помню. В «Анжи» подняли зарплату после выхода в премьер-лигу, кроме того, там были подъемные каждый год. Как-то мне дали подъемные 50 тысяч долларов — купил квартиру.
— Вернемся в Усть-Каменогорск.
— Там завод был какой-то очень вредный для воздуха. А потом я узнал, что неподалеку — семипалатинский полигон, первое место в СССР, где провели испытание ядерной бомбы. У многих там заболевания, но люди живут. Изначально нам об этом не сказали.
— Играли с «Кайратом», который тренировал [Алексей] Петрушин, с которым мы работали в дубле «Динамо». Прошу: «Алексеич, забери меня». Он договорился, и я уехал в «Кайрат». Отличное время было, прекрасный город, клуб, инфраструктура. Мы и чемпионами сразу стали, играли в Лиге чемпионов, Кубке УЕФА.
— Три года в «Кайрате» чем закончились?
— Произошли какие-то разногласия между спонсором и федерацией. Меня позвали в «Алма-Ату». Начал, но не пошло. Так себе команда. Голландец тренировал, полный профан. Ничем не занимались на сборах. Физики вообще не давал. Нас стали возить в начале чемпионата, президент злой. Злой, что команда не играет, и злой на меня. Я был единственным, кто успел взять подъемные.
— А остальные почему не взяли?
— Он никому не дал, обещал потом, а я сказал, что либо сразу, либо без меня. Это опыт. Он очень злился, что деньги потерял, а результата никакого. Мне уже за 30 было, мог разговаривать, высказывать свое мнение. «С голландца своего спрашивай». Его потом сняли. Я же после первого круга собрал вещи и уехал. Меня не волновало, что там будет дальше.
— Подъемные назад не попросили?
— А как он попросит? Деньги уже в Москве, я же перешел в его команду.
— Получается, вы его кинули?
— Нет же, деньги выплачиваются при подписании контракта. Просто некоторые казахи думают, что они самые умные на земле, поэтому удерживают их, обещают заплатить в течение сезона. Потом видят, что не идет, и находят сто причин, чтобы не платить. Я это уже все прошел, потому поставил жесткие условия. Вот он и злился: обычно он всех обманывает, а тут его, хитрожопого, провели.
— Википедия говорит, что вы с 2008-го по 2016-й играли только за команды КФК и ЛФЛ. Серьезно?
— Когда вернулся из Казахстана, мне был 31 год. Позвонил Гаджиеву, он тогда работал в «Сатурне». Тот дал корректно понять, что я уже староват. Сидел без работы, встретил старого знакомого, он предложил попробовать в КФК. Почему нет? Давайте. И так понеслась.
— Каково было после тысяч долларов получить 20-30 тысяч рублей?
— Я даже не задумывался. Есть деньги — хорошо. В то время начала зарождаться любительская лига. Меня и туда позвали, потом еще стал ездить в Подольск — играл за местную команду на областном летнем и зимнем первенстве. Там копеечка, тут копеечка. Так и жил.
— Все без контрактов?
— Да, обговариваешь, сколько стоит приезд, еще иногда дают премиальные за победу.
— И сколько у вас команд бывало одновременно?
— 5-6. Когда 35 исполнилось, я еще начал за ветеранов стал играть. Все время в тонусе. Много не заработаешь, но 40-50 в месяц может выйти.
— Как в 41 год возник вариант вернуться в профессиональный футбол?
— Я играл на КФК в «Приалите», появился «Велес». Его возглавил Серега Лапшин, мой старый знакомый. Они вышли в ПФЛ, звоню ему, прошусь потренироваться. «Да приезжай». Я был без претензий на основной состав, но хотел остаться. Он затем настоял, чтобы так и получилось.
— Выдерживали?
— Нормально, опустился из полузащиты в центр обороны. Если кто-то заболевал или травмировался, то я выходил в основе. Контракт не заключал, потому что это лишило бы меня возможности играть в любительских лигах (по регламенту), зарабатывать там. Параллельно с «Велесом» продолжал играть в других командах.
— Откуда мотивация?
— Если бы была другая работа вне футбола, то закончил бы. Но я по большому счету не умею ничего делать, вариантов нет. Играть хочется, здоровье позволяет. Меня спрашивают: «Все равно ведь придется закончить. Что дальше?» А я не знаю, что дальше. Одному Господу Богу известно.
— Через две недели вам 43. Вы ушли из «Велеса». Теперь что?
— Играю на КФК в команде при Савеловской школе, продолжаю бегать на ЛФЛ. Не представляю момента, когда придется закончить. Я иногда шучу, что мне нужно обогнать японца, которому сейчас 51 год.
Читай также:
- Ему 50, но он до сих пор забивает. Самый старый профессиональный футболист мира
- «Видимо, в России это не нужно». Отработать 20 лет в милиции, стать тренером и уехать в Китай
- Провел отпуск в Саудовской Аравии, женился по законам ислама, любимый город — Грозный. Интервью Аяза Гулиева
- «Амкар» и «Тосно»: агония и «небесная лига». Рассказ очевидцев о том, как умирали клубы
- «Просил Дзюбу не уезжать – он находка для маркетолога». Интервью о Катаре, РПЛ и медведе
Фото: ФК «Велес», РИА Новости/Владимир Родионов, Dima Korotayev / Stringer / Getty Images Sport / Gettyimages.ru, из личного архива Валерия Лихобабенко, РИА Новости/Юрий Заритовский, РИА Новости/Владимир Федоренко, РИА Новости/Дмитрий Мухаметкулов, РИА Новости/Александр Лыскин
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
