«Все клоуны, так или иначе, депрессивные персонажи». Отыграть в 29 командах за 28 лет и едва не сойти с ума

«Все клоуны, так или иначе, депрессивные персонажи». Отыграть в 29 командах за 28 лет и едва не сойти с ума

История англичанина Джона Барриджа – самого удивительного вратаря в мире.

Место, где он родился и вырос, Джон Барридж называет странным, добавляя: «Я жил, как будто в атмосфере 18-го века». В 1951 году в их доме не было горячей воды и центрального отопления, пищу там готовили на огне, все удобства были на улице, и можно только представить, какой оттуда шел запах. В лучшем случае ходили на горшок, а глава семейства порой справлял малую нужду прямо в окно. Отец Джона – Джим Барридж – работал шахтером, и досугом первого была чистка спины своего предка. Пока они с сестрами и матерью поочередно драили отца, Джон представлял, как их «бразильские фавелы превращаются в пятизвездочный отель». Всем остальным, к слову, ванну дозволялось принимать раз в две недели.

Вместе с папашей они промышляли браконьерством – охотились на кроликов и хорьков, а мать в это время собирала уголь на помойках с целью последующей продажи. Каждые выходные Джим отправлялся в единственный во всем Уоркинтоне паб «Голова Королевы» и напивался там. По праздникам это мероприятие принимало куда более значительные масштабы: отец возвращался домой в невменяемом состоянии и избивал мать. «Поэтому я никогда не отмечал Рождество, это было худшее из времен», - вспоминает Джон.

В городке «мужики были мужиками, а женщины должны были знать свое место», - говорит он. Мальчик занимался боксом и регби и увлекался футболом, который отец считал «спортом для лохов», но раз в год все же покупал им двоим билеты на стадион. Во дворе Джон с самого начала встал в ворота, был голкипером и в местной любительской команде, а к 16 годам считался талантливым по местным меркам вратарем.

Как-то в гости к Барриджам наведался главный тренер «Стока» Тони Уоддингтон. Он предложил взять мальчонку в команду на зарплату пять фунтов в неделю. «Сколько-сколько?» - переспросил Джим. А услышав ту же цифру, что и раньше, посоветовал специалисту матом убираться куда подальше. Отец не видел никаких перспектив у сына в футболе. Джон предлагал ему бесплатные билеты на матчи своей команды – «Уоркингтона», но тот раз за разом отказывался. О том, что папа все-таки порой приходит на стадион, Джон узнал случайно – во время одной из игр кто-то с трибун бросил пивной бокал в одного из соперников. Нарушителем порядка оказался Джим Барридж.

Возможно, оно и к лучшему, что папаша появлялся на футболе не так часто. В первой же игре за «Уоркингтон» Джону сломали нос, в следующей – ребро (что не помешало ему отлично выступить против «Олдхэма», а местной газете на следующий день выйти с заголовком «Куражный Барридж» к отчету с матча). Вскоре отца не стало. Джон остался единственным кормильцем в семье и подписал четырехлетний контракт на 20 тысяч фунтов с «Блэкпулом». Тем самым клубом, за который когда-то играл легендарный Стэнли Мэттьюз. В этот раз материться было уже некому и незачем.

Именно за «Блэкпул» Барридж провел наибольшее количество матчей в карьере – 131 - и в итоге даже попал в Зал славы клуба. Первый же свой матч за «моряков» он отыграл на ноль. В знак признания заслуг голкипера Боб Стоко, главный тренер команды, прикупил ему модных шмоток, добавив: «Во вторник выезд к «МЮ». В этих самых обновках в день игры Джон поджидал на стоянке стадиона автобус хозяев. Взяв законные автографы Джорджа Беста и Бобби Чарльтона, он отправился в раздевалку переодеваться.

На «Олд Траффорд» же чуть позже впервые была запечатлена ставшая впоследствии знаменитой разминка Барриджа. Люди на трибунах не верили своим глазам, думая, что вратарь гостей двинулся умом. В 1976 году как-то вот не принято было еще ходить на руках.

Джон вообще многое что привнес в английский футбол. Он первым стал надевать перчатки в сухую погоду, подглядев эту привычку у Зеппа Майера. Заказав себе пару в Бильбао, он делился потом ими с Пэтом Дженнингсом и Питером Шилтоном. Он, к удивлению многих, консультировался с психологом перед игрой и соблюдал жесткую диету. «Надо мной ржали все вокруг, но сейчас эти вещи уже стали нормой», - говорит Барридж.

Ржали, впрочем, не только над этим. Как-то Джон, играя за «Вулверхэмптон», надел под вратарскую форму костюм Супермена. В «Кристал Пэлас» он пользовался услугами гипнотезера, что обходилось в 1500 фунтов, но якобы позволяло предугадывать ход игры.

В 1984 году Барриджа планировал подписать «Дерби Каунти», но он не хотел менять команду и вылез из окна кабинета главного тренера Артура Кокса, пока тот ходил заваривать чай. Спустя пару минут Кокс с чайником в руке гнался по улице за Барриджем. Перед тем как свернуть, Джон взглянул в зеркало заднего вида и увидел там Артура, в сердцах разбивающего чашку об асфальт.

Энди Грей в бытность одноклубником Барриджа в «Астон Вилле» называл того безумцем, психом и эксцентриком. Это не помешало им подружиться позже в «Вулверхэмптоне». На вечерних предматчевых тренировках Энди бросал фрукты в сторону Джона, а тот должен был ловить их. Ну, и кто тут после этого псих?..

Кстати, о фруктах. Барридж где-то вычитал, что гуава приносит большую пользу организму и пытался добыть ее в тех местах, где она по определению не могла тогда продаваться. Он сильно увлекся диетой африканских вождей, таскал собственный блендер в гостиницу, где останавливалась команда. В общем, Джон умел удивить.

Перебравшись в Шотландию, он соблюдал редкий по тем временам распорядок – не пил, не курил, постоянно зависал в тренажерке. «Я был Мистер Преданность. Парни рассказывали, что мой предшественник Энди Горам в раздевалке закидывал себе в горло растворимый кофе, чтобы привести себя в порядок», - ухмыляется Джон. Он любит сравнивать себя с революционерами, уверен, что все гении непременно безумцы, и говорит, что был Босманом еще до появления самого Босмана. «Если у меня выдавался отличный сезон или, например, команда поднималась в высший дивизион, то я требовал повышения в зарплате. Я стал первым, кто вламывался в офис руководства и качал права, угрожая уходом», - рассказывает Барридж. При этом все понимали, что деньги здесь не главное.

Играя в «Ньюкасле», он был одним из немногих, кто не боялся бросить вызов великому и ужасному Винни Джонсу. В декабре 1989-го «сороки» приехали на «Элланд Роуд». Проходя в гостевую раздевалку, игроки увидели в качалке тягающего железо Винни с характерным выражением лица. Трюк явно был рассчитан на определенный эффект, но внезапно в зал свернул Барридж. Он бросил Джонсу что-то вроде «слышь, подвинься», схватил пару тяжелых гантель и без особых усилий начал поднимать их над головой. «Да ты продолжай, чо», - последнее, что услышал Винни Джонс, когда остался в тренажерке в гордом одиночестве.

Лучшее время, по признанию Барриджа, он провел в «Кристал Пэлас» под руководством Терри Венейблса, пусть это и был лишь второй дивизион. «Терри за шесть месяцев научил меня большему, чем другие тренеры за шесть лет», - любит повторять Джон. Когда команда вернулась в высшую лигу, то отметила это победой над «Ипсвичем». При счете 2:0 Барридж сделал показательный кувырок, еще два мяча спустя полез на перекладину ворот и оттуда заряжал с болельщиками.

Но самой главной причудой была, пожалуй, ни с чем не сравнимая любовь Джона к футболу. Он рано женился, воспитывал сына, но большую часть времени предпочитал отдавать все же игре. «Это было словно посвящение всего себя чему-то особенному. Сегодня 99 процентов игроков выступают за деньги. Поэтому они могут позволить себе закончить карьеру в 29-30 лет. Они не любят футбол, он им особо не нужен», - уверен Барридж. Ему не интересны ни гольф, ни скачки – популярные в зрелом возрасте британские хобби. Он на полном серьезе не представлял, что будет, когда все закончится. Не хотел об этом думать.

В общей сложности Джон отыграл почти 800 матчей (771 в профессиональных лигах). Его имя периодически мелькало в числе тех, кого могли, по идее, вызвать в национальную команду, но тогда с вратарями в Англии был порядок. Сильно позже он все же попадет в сборную – будет работать как тренер с Тимом Флауэрсом, Найджелом Мартином и Полом Робинсоном. В 43 года в «Манчестер Сити» Барридж установит возрастной рекорд премьер-лиги (это было не так уж давно – в 1995-м). Это достижение не побито до сих пор. Как и 15 разных профессиональных клубов в резюме.

Последним клубом стал «Блит Спартанс», где он выступал в роли играющего тренера. Параллельно с этим Барридж периодически помогал Кевину Кигану в «Ньюкасле» и худо-бедно пытался продавать спортивную одежду. То, что бизнес – история совсем не про него, Джон осознал, когда ему пришла повестка в суд и было выдвинуто обвинение в сбыте контрафакта. Суд Барридж проиграл и выплатил штраф в размере 16 тысяч фунтов. Однако финансовые издержки волновали его меньше всего. Джон чувствовал, что ему надо теперь искать свое место в этом мире, искать самого себя вне поля. Сама мысль об этом пугала его до чертиков. Он повторял, что хочет застать смерть на футбольном поле и уже представлял себе в красках сердечный приступ или кровоизлияние в мозг. И его бездыханного, но в форме, уносят со стадиона…

Когда наставник «Ньюкасла» Кевин Киган настроил команду на матч с «Арсеналом» и вышел из подтрибунных помещений, то увидел на тренерской скамье своего помощника Барриджа. Тот натурально рыдал взахлеб. «Я хочу играть. И не могу, - с трудом ответил Джон на вопрос, что, собственно, происходит. – Я знаю, что мое время ушло».

На понедельничную тренировку команды Барридж не явился. Во вторник его тоже не было. Прошло еще два дня. Внезапно в кабинете Кигана зазвонил телефон – это была Джанет, жена Джона. Ее мужу, забаррикадировавшемуся у себя в комнате, требовалась помощь.

«Это были слезы клоуна, если вы понимаете. Все клоуны ведь, так или иначе, депрессивные персонажи. Это случалось с Газзой (Полом Гаскойном), Полом Макгратом. Газза тоже любил футбол, но нашел ему замену в алкоголе. Я же никогда не бухал. И когда футбола в моей жизни не стало, захотелось покончить с собой. Не напиться, а уйти насовсем, - вспоминает Барридж. – Если бы у меня была пушка или таблетка цианида, я бы использовал их по назначению. Настолько все было плохо».

За подобными мыслями Джона застали трое санитаров, выломавшие в его комнате дверь. За их спинами виднелись испуганные лица Джанет и Кевина Кигана. Барридж оказал достойное сопротивление, но в чем-то он все же был менее опытен, чем соперник. Его повязали, вкололи успокоительное и отвезли в реабилитационный центр.

Фото: © Peter Macdiarmid / Staff / Getty Images Sport / Gettyimages.ru

Там Джон пробыл семь месяцев. «Вспоминались отрывки из «Пролетая над гнездом кукушки», - грустно шутит он. Помогли даже не столько лекарства и беседы с докторами, сколько обрывки чужих разговоров. «На первом этаже там находились депрессивные, на втором – алкаши, на третьем – малолетки, столкнувшиеся с наркотой. Во время сеанса групповой терапии одна женщина рассказала, что потеряла в автокатастрофе мужа и троих детей. А затем наступила моя очередь – мне надо было вставать и говорить, что я едва не покончил с собой в 47 лет, потому что больше не могу выступать в премьер-лиге», - поражается самому себе тогдашнему Барридж.

В общем, обстановка заставляла задуматься о том, что у него лично не все так ужасно. Однако, покинув стены центра, Джон еще раз проговорил про себя: «Я больше не сыграю ни в одном матче премьер-лиги» - и вновь залился слезами.

Он принял решение уехать из страны куда подальше. Один из бывших тренеров Барриджа – Ян Портерфилд – пригласил его в Оман. Джон выучил арабский, начал тренировать, работать менеджером, комментировать на телевидении и даже выполнять функции скаута. Благодаря ему в Англии появился (и остался там на 11 сезонов) такой вратарь, как Али Аль-Хабси, признававшийся лучшим игроком года в «Уигане», а затем в «Рединге».

Из Омана в Ирак Барриджа пытался переманить Удай Хуссейн – сын Саддама Хуссейна. На собеседование Барридж прилетел на российском грузовом самолете, который вез иракцам санкционку. Удай предлагал работать с вратарями местной сборной и контракт на 200 тысяч долларов в год. Однако Джона смутили слухи о том, что после плохих результатов команду также любят пригласить на «собеседование» на несколько дней. Он отказался. И не зря – вскоре началась война.

В январе 2011-го его попросили с должности тренера вратарей сборной Омана. И эту историю Барридж пережил куда тяжелее, чем автокатастрофу несколькими годами ранее. Как-то он ехал на велосипеде, а навстречу вылетела машина. Джону сделали несколько операций, наложили 147 швов и на отдельных участках тела имплантировали кожу.

Без работы у него вновь началась ломка, вернулись мысли о самоубийстве. Барриджа периодически выдергивали в студию, но по-настоящему хорошо он себя почувствовал, вновь начав тренировать. Малайзия, Эмираты, Сингапур – география его путешествий почти так же богата на новые названия, как и игровая карьера.

Возвращаться на родину он не спешит. Говорит, что не скучает по безумным ценам на бензин, но вроде как готов ради одного из любимых клубов сделать исключение. Например, английский «Кристал Пэлас» или шотландский «Хиберниан». Ему и нужны «всего-то» – полнота принятия решений в команде и разрешение привезти с собой несколько азиатских игроков. Он понимает, что такого нигде не получит. Должен же понимать.

Впрочем, и самим нам не до конца понятно, как в его твиттере до сих пор помещается следующий статус: «Величайший голкипер, которого никто так и не увидел. Мне нужно было бы продолжать играть».

Фото: Ben Radford / Staff / Getty Images Sport / Gettyimages.ru, Peter Macdiarmid / Staff / Getty Images Sport / Gettyimages.ru

Читайте также:

«Посреди тренировки нам позвонили и сообщили, что мы чемпионы». Удивительный путь Саймона Макменеми

Легенда Африки, пережившая скандал на чемпионате мира и убийство сына