— Вы больше года пропустили из-за разрушенного колена. Потом случилась травма паха. Как это все сейчас поживает?
— Гораздо лучше. Предсезонные сборы — то, что нужно в моей ситуации. Улучшаю форму и показатели.
— За время болезни хоть раз мелькнула мысль: «А вдруг придется закончить с футболом»?
— Мысли возникали всякие. Не то чтобы о завершении карьеры, а о том, сумею ли выйти на прежний уровень. Несмотря на тяжелое моральное состояние в отдельные моменты, старался сохранять позитивный настрой. Заставлял себя работать, понимая, что от этого зависит мое восстановление.
— Что такое три месяца на костылях в сугубо бытовом плане?
— Трудное время. Самое досадное — потеря самостоятельности. Не мог взять с собой какие-то вещи, даже самые необременительные, не мог принести себе еды — просил жену. Эти просьбы, конечно, били по мозгам. Будто я немощный. Понимал, что таков план восстановления, хрящ после операции должен окрепнуть, и все равно мучился. Но видел цель, это помогало преодолевать тоску. Знал, скоро стану здоровым.
— Нога после того, как сняли бандаж, похудела?
— Мышцы прилично потеряли в объеме.
— Правда, что футболисты после травмы тренируются больше, чем когда они здоровы?
— В моем случае так и было. Причем это касалось не только нагрузок, приходилось тщательно следить за питанием и сном. В тот период я был маниакально сосредоточен на выздоровлении.
— Вы не болели «короной», в отличие от некоторых партнеров. Как оберегались?
— Я не доктор, иначе рассказал бы в деталях. Просто не заболел, это ведь не предугадаешь. Сейчас стараюсь поддерживать иммунитет и обязательно вколю вакцину, как только настанет удобный момент.
— Что знаете о загребском «Динамо», с которым «Краснодару» играть через 11 дней?
— Только то, что игра будет сложной. Пока не разбирали «Динамо» на теоретических занятиях. Но очень хотим в следующий раунд. И обязательно сделаем для этого все.
— Вам знакомо понятие «весенний футбол»? Есть ли такое в Швеции?
— Что имеете в виду?
— Некоторую деревянность команд после зимней паузы на полях с зачатками травы.
— Думаю, такое больше неактуально. В 2017-м мы смогли пройти в феврале «Фенербахче», а в 2019-м «Байер», это о чем-то говорит. Нынешняя предсезонка — моя четвертая в России, и еврокубковая весна не кажется мне заведомо проигранной. Да, Загреб начнет внутренний чемпионат раньше нас, однако это не станет большой проблемой.
— В вашем интервью Aftonbladet прозвучал вопрос, почему ваш диагноз в Швеции узнали намного раньше, чем в России. И вы ответили: шведская журналистика отличается от российской. Чем именно?
— Отношение российских журналистов к спортсмену, который получает травму, не такое, как у их шведских коллег. Те активно интересуются диагнозом, уточняют детали. В России на тему будто вешается замок. По крайней мере, большого числа вопросов про мое колено я не получал.
— Быть может, это связано с вашим членством в национальной сборной? Нас травмы Черышева, допустим, тоже интересуют больше, чем испанскую прессу.
— Согласен. Тем более что повреждение я получил, выступая за сборную.
— «Краснодар» выделяется в России манерой игры. В Швеции он тоже был бы на виду в этом плане? Или там все стараются так играть?
— Шведский чемпионат намного ближе по стилю к остальным российским командам, чем к «Краснодару». Однако в игре тех клубов, за которые я выступал раньше, «Вернамо» и «Эльфсборга», были черточки краснодарского футбола. Говорю с уверенностью, потому что впитывал это, обучаясь игре. Наверное, так совпало. А вот сборная Швеции играет в другой футбол. У нас скромные возможности, и национальной команде, чтобы достигать результатов, приходится использовать свои сильные стороны.
— Почему наши никак не могут выиграть у ваших?
— Не хочу сглазить перед чемпионатом Европы, поэтому не стану нахваливать свою сборную. На мой взгляд, команды приблизительно равны. Часто играем друг против друга в последние годы, и все матчи против России складываются для нас непросто, поэтому мы рады небольшому превосходству в результатах.
— Большинство российских и шведских клубов играют в футбол, отличающийся от краснодарского, не потому что их тренеры тупые и скучные, верно? Они всего лишь стремятся к результату кратчайшим путем. Может, и «Краснодару» присмотреться к этой идее?
— Не согласен. Разве «Краснодар» не стремится к результату? Мы единственные в России, кто вышел в евровесну. Наш стиль как раз способствует результату! Мы хотим навязывать сопернику свою игру, а не караулить его ошибки, сидя в окопе. Другим клубам было бы полезно перенять у нас некоторые игровые черты. Как и нам у них кое-что. Например, стабильность. Иногда ее не хватает, и вместо ровной турнирной дороги мы идем по ухабам.
— Один из самых крутых ухабов — матч в Севилье, где после 2:0 вы получили 2:3, играя в большинстве. Что случилось? Ваша версия.
— Помните, какие проблемы с составом были у нас в той встрече? Повели в счете, использовав свои возможности, но объективно «Севилья» была намного сильнее. Большая удача, что сумели сделать 2:0, а вот 2:3 скорее закономерность.
— Вы не первый год видите, как в «Краснодаре» растут молодые. Когда они вырастут? Пока что в еврокубковых играх соотношение своих к иностранцам в стартовом составе доходит до двух к девяти.
— Многие уже выросли. Сафонов, которого считаю лучшим голкипером в России, Шапи, Уткин приносят «Краснодару» реальную пользу, они талантливы, их мастерство растет от матча к матчу. В других командах выступают Комличенко, Жигулев, Игнатьев, Фомин. Клубная академия работает замечательно.
— Речь не о том, что ее воспитанников нет в клубе, а о том, что они слабее иностранцев.
— Назовите успешную европейскую команду, состоящую целиком из собственных воспитанников. «Аякс»? Не знаю, какое там соотношение своих и пришедших со стороны. Но если мы хотим на равных соревноваться с интернационалами вроде «Челси» и «Севильи», не представляю, как это сделать только силами выпускников академии. Такое в принципе невозможно. Два-три места в составе — другое дело, отличный шанс, чтобы молодые раскрылись и прогрессировали. Но если их больше половины, как противостоять топ-клубам и бороться за титулы?
— Если уж вспомнили про «Аякс», правда, что этим летом можете оказаться в голландской лиге?
— С таким же успехом можно допустить, что останусь в российской, которая, по моему мнению, сильнее голландской. Если уж уходить, то в более рейтинговый чемпионат, а таких в Европе всего пять.
— С Португалией шесть.
— Нет, эта лига меня не привлекает.
— То, что вы не стали продлевать контракт с «Краснодаром», может сказаться на вашем игровом времени во второй части сезона?
— Давайте внесем ясность. Не знаю, с чьей руки пошла гулять информация, будто у меня этим летом истекает соглашение с «Краснодаром». В 2020 году я продлил контракт до середины 2022-го.
— И если вдруг уйдете через четыре месяца, «Краснодар» не останется без компенсации?
— Именно так. Очень хорошо, что могу сказать об этом в интервью, потому что успел наслушаться сплетен о моих распрях с клубом. Открыто заявляю: это неправда.
— Вы действительно летом можете оказаться в другом клубе?
— Совершенно не думаю об этом в настоящий момент. Сконцентрирован только на матче с загребским «Динамо», собственной форме, концовке чемпионата и Кубке России. Когда решим все командные дела, переключусь на личные.
— Вы родом из 20-тысячного шведского городка Вернамо. Откуда там взялся футбол и приличная команда, в которой вы начинали?
— Тот же вопрос мне часто задают шведские журналисты. Для них это тоже не совсем обычное явление: маленький Вернамо — родина многих талантливых футболистов. Стечение обстоятельств, особенности менталитета, что-то врожденное, — вот вам версии. И результат тяжелого труда, конечно.
— Швеция зимняя страна. Вы в курсе, что в ближайшее время пройдут чемпионаты мира по лыжам и биатлону?
— Перед интервью как раз следил в интернете за квалификацией спринта на этапе лыжного Кубка мира в Ульрисехамне, это совсем недалеко от моего Вернамо. Лично из шведских зимних звезд никого не знаю, но всегда интересуюсь соревнованиями в это время года. Тем более что у наших лыжников есть прекрасные шансы на золото в спринте.
— Мир наслышан об адской шведской селедке в консервных банках, запах которой напоминает химическое оружие. Стоит попробовать сюрстремминг неподготовленному человеку?
— Знал бы, ответил. Никогда не пробовал, эта штука больше распространена в северных регионах страны, а не в центре, откуда я родом.
— Откуда в Швеции столько классных рок-групп?
— Еще одна загадка. К музыке у нас действительно трепетное отношение. Отбор на Евровидение — настоящее событие для страны. Он начался, кстати, в субботу, 6 февраля.
— Лучшее, что с вами случилось в России?
— Все связано с футболом. Назову победу над «Севильей» в 2018-м, когда победный гол ударом через себя в самом конце забил Окриашивили, выигрыш у «Ахмата» 3:2 после 0:2 и, разумеется, чемпионат мира 2018 года. Люди в Швеции, радуясь нашему выступлению, вышли на улицы и раскупили все футболки сборной.
— Самое неудобное для шведа в нашей стране?
— Русский язык и процедура получения визы. Очень непривычно натыкаться на столь мощный шлагбаум, надеюсь, в будущем что-то изменится в лучшую сторону. К российской бюрократии вообще тяжело привыкнуть. Для решения какого-нибудь вопроса требуется побывать во многих местах, собрать тонну бумаг и уйму печатей. В Швеции ту же проблему чаще всего можно уладить по телефону.
Читайте также:
- У Классона действующий контракт до середины 2022-го. Игрок продлил соглашение в прошлом году
- «Пока у меня горячая кровь. Как у Симеоне и Газзаева». Иржи Ярошик — о своей тренерской философии, проблемах ЦСКА и будущем Крала
- «Еще при Адвокате говорил — ищите мне в сборной замену». 50 вопросов Юрию Жиркову
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
