- Тренировался со Стрельцовым
- Играл с Бредневым, Савдуниным и Еврюжихиным против Виктора Гусева
- Продавал труды Ленина и Маркса в Аддис-Абебе
- Угощал сборную СССР армянской чачей в Тегеране
- Разгружал для кубинцев тушенку в Эритрее
- Предлагал нашим клубам чилийцев и гаитян
- Предупреждал зятя Назарбаева об аресте
- Пытался внедрить футбол в российскую школьную программу
- Конфликтовал с Мутко
- Руководил футболом ампутантов
- Боролся с договорняками вместе с Бубновым и Ловчевым
«Снова письма на почту ношу»
— Почему московское представительство ФИФА просуществовало всего семь лет?
— После ухода Йозефа Блаттера свернулось большинство региональных офисов. Где-то еще существуют, но не в Европе. К сожалению, в моем случае не обошлось без усилий наших спортивных руководителей.
— Усилий или попустительства?
— Как донесла разведка, приложили руку великие деятели российского спорта, доруководившиеся потом до тупика с допингом. Атаки начались после ухода из РФС Вячеслава Колоскова. Не нравилось им, что представительство не подчиняется никому, кроме ФИФА. Что языки знаю, что за границей долго работал… Полетели письма.
— Откуда и куда?
— Из РФС в Цюрих.
— Чем вы мешали российскому футболу?
— Наоборот, помогал. Моя основная задача была — развивать футбол. Реализовывать программы помощи, в частности, «Гол». Проводить семинары по всем направлениям. Содействовать финансовой помощи со стороны ФИФА.
— Насколько большой?
— По программе «Гол» — 400 тысяч евро на страну в год. А стран двенадцать, это бывшие республики СССР. Плюс Прибалтика на начальном этапе. Вот и считайте. При мне возвели 30 футбольных объектов: тренировочные базы, школы, штаб-квартиры национальных федераций.
— Где располагался офис?
— В здании администрации Лужников, там же, где дирекция «Торпедо» и поликлиника. Стоматолог над нами зубы сверлил, он на третьем этаже, мы на первом.
— «Мы» — это кто?
— Пять сотрудников. Мой зам, бухгалтер, заведующий бюро, водитель. Всем пришлось уволиться.
— Где сейчас работаете?
— Самозанятый. В ФИФА остались добрые знакомые, иногда просят помочь. Турнир в Китае пытался организовать, с чилийцами сотрудничаю. Бывший президент чилийской федерации, сейчас вице-президент «Коло-Коло», с которым замечательные отношения, прислал письмо: перед Токио просит помочь олимпийской сборной Чили с организацией контрольных матчей.
«Пить надо больше, и все рассосется»
— Кто кого нашел, когда создавался московский офис: вы ФИФА или ФИФА вас?
— Я давно связан с футболом. Еще в 70-80-х, когда работал в Эфиопии в советском торговом представительстве, принимал там наши команды. «Кубань», например, приезжала с Семиным-игроком. Да и сам играл когда-то. С 12 лет занимался в лужниковской ФШМ, где старшим тренером был Константин Бесков, затем в торпедовской школе у Павла Соломатина. Однокашниками были будущий динамовец Олег Иванов, Саша Чумаков, вызывавшийся потом в первую сборную Союза, Миша Гершкович. Дорос до торпедовского дубля, где тренировался с Шустиковым, Посуэло, Стрельцовым. Выше не поднялся, двинулся в другом направлении.
— Тренировались с уже отсидевшим Стрельцовым?
— Конечно. Зимой 63-го пришли на тренировку — Эдик занимается на одной из площадок, примерно там, где ему сейчас памятник. Наблюдали, как загипнотизированные. Потом Стрельцову разрешили играть за дубль, на эти матчи собирался полный стадион «Торпедо». Полный! В игре против «Динамо» дублер Яшина Беляев, классный вратарь, опасался ловить удары Эдика. Отбивал кулаками, настолько сильно тот колотил.
— Что такое тренировки со Стрельцовым?
— И школа, и театр. Друга, с которым вместе были в «Торпедо», поразили наколки и мышцы Эдика, он изучал их в раздевалке втихаря. Обстановка была примерно такая. Пришли на занятие, тренер говорит: «Без Стрельцова в раздевалку не заходим, ждем его». Топчемся у кромки поля — со стороны Восточной улицы спускается Эдик. В кепке и с папиросой. «Теперь можно». Зашли в раздевалку — молчим, благоговеем. Разговаривают только тренер и Стрельцов.
— Он вроде немногословный был.
— Пошутить любил. Парень один приболел, его спрашивают: что, мол, с тобой? «Не могу тренироваться, мениск». Вступает Эдик: «Мениски-шмениски… Пить больше надо, и все рассосется». У другого приятеля длинные волосы были. Тренер бурчит: «Чего не постригся?». Стрельцов комментирует: «В монахи готовится».
— Так кто вас сосватал в руководители офиса ФИФА?
— В свое время познакомился с Жоао Авеланжем. Сборную Эфиопии тренировал советский тренер Руслан Дзасохов, и отправили нас как-то на встречу с важной персоной: в гости к президенту Африканской конфедерации футбола Тессеме, а он был эфиоп, приехал президент ФИФА. Поучаствовали в качестве почетных гостей, а когда в 1984-м пересеклись с бразильцем на чемпионате мира среди молодежных сборных в Москве, Авеланж меня вспомнил. «Да-да, Эфиопия… Только вы постройней были».
— Потом работал в Иране. Установились замечательные отношения с местной федерацией. Иранцы с моей помощью приглашали наши команды, я встречал, организовывал матчи, сопровождал. И не абы кого, а серьезных ребят: молодежку, допустим, ставшую в 1990-м чемпионами Европы, или семинский «Локомотив» с Овчинниковым и Аленичевым. Боксеров и фехтовальщиков тоже в Иран привозил. Володя Радионов, Борис Игнатьев, Геннадий Костылев, Леонид Пахомов, Юра Смирнов — со всеми этими тренерами перезнакомился и сдружился. Пробивал игры и сборы по всей стране, иранцы отлично принимали. Им было на кого посмотреть, сильнейшая плеяда в российском футболе, на мой взгляд: Щербаков, Кобелев, Сон, Пятницкий, Шалимов, Канчельскис, Добровольский, Мостовой, Юран, Колыванов, Кирьяков…
-…который прошлым летом зачем-то накинулся на обозревателя Рабинера.
— Сам не пойму, спокойный парень! На поле ершистый, редкий технарь, в Иране его встречали как звезду, спрашивали: «Когда рыжего привезете?». Но в быту не производил впечатление драчуна.
В 90-х мой Внешторг приказал долго жить, как многие министерства. Надо было искать работу, и тут Колоскову пришло предложение открыть в Москве офис ФИФА. Руководитель должен был подходить по пяти параметрам: знание языка, опыт дипломатической работы, вовлеченность в футбол, еще что-то… Я подходил по всем. Тем более что пару лет работал генеральным секретарем в российской и международной федерациях футбола инвалидов-ампутантов, проводил серьезные турниры в США, на Украине, в Швеции.
Позвонил Радионов: «Готов?». Приехал в Москву, подал документы, срочно вызвали в Цюрих, встретился с Йоргом Непфером, главой отдела программ развития, до сих пор работает в ФИФА. Открыли по миру 12 офисов, я возглавил московский. По всем вопросам взаимодействовал только с Цюрихом.
— С Блаттером общались?
— Неоднократно летал в командировки. Нормальный демократичный дядька.
— Почему офис закрыли?
— Когда в РФС пришел Мутко, многое обострилось. Колосков, сам вице-президент ФИФА, понимал значимость представительства. Мутко нет, да еще влияло окружение. Плюс ревность. Генсек РФС Радионов, великолепный человек, ушел, не смог работать с Мутко. Его сменщик Алексей Спирин звонил, просил помочь, жаловался на внутренние распри. Я тоже почувствовал отторжение.
Одновременно Владимир Алешин, директор «Лужников», каждый квартал пытался поднять арендную плату. Вечная битва была. Сказал ему: «Давайте будем проводить у вас семинары, арендовать зал, заселять участников в гостиницу. Вот и доход. Цюрих на повышенную аренду добро не даст». Семинаров было очень много: детский и женский футбол, судьи, финансовые работники, чиновники федераций, эксплуатация полей и стадионов… За 8 лет я организовал 300-400 семинаров. С чем-то помогала федерация, с чем-то Алешин, все это, естественно, я оплачивал деньгами ФИФА.
Потом пошли письма. Одно хорошо запомнил: после семинаров слушателям полагался сертификат. Вроде бы они хотели написанный от руки, а я предложил напечатать. Как вам повод для жалобы?
В итоге Блаттер представительство закрыл, меня оставили консультантом по тому же региону. До 2015 года работал без офиса. Потом Мутко вернулся в РФС, сменив Толстых, и снова кляузу на меня накатал. Про него еще Павел Садырин недобро отзывался: таких людей, говорил, в жизни не встречал. Играл под столом, говорил одно, делал другое. Впечатления скверные. Не мог пережить, что я ему не подчиняюсь. И даже если так, при чем тут офис? Уволь меня — оставь представительство, ведь у нас в тяжелом регионе были едва ли не лучшие показатели!
«Не нравится мне этот фигурист, и всё»
— Почти 5 миллионов в год от ФИФА для стран СНГ — большие деньги. Через вас заводились?
— К деньгам я не прикасался. Перечисление шло на специальный счет, составлялся отчет о расходовании, аудиторы крупнейшей мировой компании KPMG все контролировали. Как-то приехали ко мне, два дня сидели. Оказалось, по ошибке. Им в РФС надо было, деньги ведь туда поступали. И тут звонит финансовый директор федерации Миронова. «К вам, — говорю, — едут ревизоры». «Ой, что же делать? Как же быть?!» Уточняю у аудиторов: «Поедете?» — «На этот раз пропустим». Сообщаю Мироновой: «Договорился — к вам не приедут». — «Спасибо большое!».
А потом все свернулось. Ни из-за чего, по каким-то личным мотивам. Как говорит Татьяна Тарасова: «Не нравится мне этот фигурист, и все». Думаю, у Мутко ко мне такое же было.
— Не так давно вы входили в комиссию РФС по развитию футбола под председательством Бориса Игнатьева. Удалось что-нибудь развить?
— Комиссия — моя инициатива. У меня есть совершенно классные программы по детскому футболу. Хотел внедрить единую систему взамен нынешних лебедя, рака и щуки, когда в Краснодаре одно, в Питере другое, в Казани третье. Помогал мне Валерий Круглыхин, директор базы в Бронницах, а потом методист московского департамента образования. Разработал на основе программ ФИФА всеобъемлющий российский аналог. Школьный футбол, футбол во дворе, в детских садах, массовый — несколько томов, полный охват.
Плюс датский проект детского футбола на местах, внедренный в странах бывшей Югославии, на Украине, в Армении и Азербайджане. До России достучаться не могу. Евросоюз выделяет Украине по этой программе 200 тысяч евро в год. А нам не надо, ни при Мутко, ни после. Любую инициативу встречали с опаской, не дай бог мы что-нибудь не то внедрим. Без массового футбола нет большого — а мы вместо этого лимит обсуждаем.
— Почему Украина и Финляндия ввели урок футбола в школьную программу, а мы не можем?
— Бюрократия мешает. Министерство образования, министерство спорта и РФС не могут определиться, у кого главенствующая роль, у кого методическая, у кого координирующая. Хотя все придумано до них, есть готовые модели. Не командовать надо, а помогать и сотрудничать. Вместо этого спортивные федерации легли под минспорта, за любым советом — туда, за финансированием — туда, сами развиваться не умеют. Вкладываются безумные деньги в верхушку айсберга — профессионалов. Хотя недельная зарплата условных Мамаева и Кокорина — это годовая программа развития детского футбола по всей стране.
— Нам нужно было 200 тысяч евро в год, не больше. Пришел к Колоскову, принес программу развития по всем детским возрастам. Он согласился, направил мое письмо Александру Зоркову. Прошло восемь месяцев — тишина. Уточнил — никто письмо не видел, найти не могут. Недавно мы подготовили еще один документ за подписью шести тренеров. Эффект тот же. Слушаешь футбольных начальников — готов подписаться под каждым словом. Как до дела — по нолям.
— Другая комиссия с вашим участием — по противодействию договорным матчам, ее возглавлял Анзор Кавазашвили. Верили, что получится?
— Откровенно говоря, нет. Но вдруг, думаю? У меня были выходы на офицера ФИФА по борьбе с договорными матчами, регулярно общались. Но когда его босс приехал в Москву по приглашению Розетти, нас даже не позвали на встречу. Боролись с договорными матчами без комиссии по договорным матчам.
Полномочий не было, никого к нам не подпускали. Бубнов с Ловчевым пикировались, и все. Хотели подтянуть букмекеров — диалога не выстроилось. Борьба с договорняками не дело общественной организации, если начистоту. Этим должны заниматься профессионалы, силовики. Защитник из Нижнего Новгорода говорил: «Ослепили прожекторы, не попал по мячу». И что мы могли доказать без оперативных действий? Оценивали на экспертном уровне, не более.
«Тушенка и сгущенка могут взорваться!»
— Что вы продавали в Эфиопии, работая в торговом представительстве?
— Печатную продукцию, эфиопские почтовые марки, политическую литературу.
— Она же дармовая была. Так и писали на задней обложке: «Бесплатно».
— Это в АПН. А я работал в «Международной книге». Распространяли за деньги, но настолько копеечные, что потом все списывалось на орграсходы. Остальное было всерьез: поставки, магазины и так далее. Во времена Менгисту Хайле Мариама в Эфиопии процветал социализм, партийные книжки были востребованы. Но один мой старший товарищ еще в те годы говорил: «Эфиопы думают, что прочитают «Капитал» Маркса и сразу заживут припеваючи. Наивные люди».
— В СССР тоже многие верили, что коммунизм неизбежен. Сиди, балдей, все равно наступит.
— Такова была сила печатного слова. Самолетами гнали книжки в Аддис-Абебу, несли марксизм-ленинизм в эфиопские массы. Художественную литературу тоже поставляли. Книжные магазины в странах соцлагеря снабжались очень хорошо, проще было из-за границы Дюма привезти, чем в Союзе купить. Всем этим занималась «Международная книга».
— Зачем эфиопам партийные материалы на русском?
— Мы печатали брошюры Ленина тиражами по 20-30 тысяч на английском, суахили, йоруба, амхарском языке, который является государственным в Эфиопии. Русский там никто не понимал, разумеется.
— Менгисту Хайле Мариам — сильный лидер?
— Типичный военный, революционер фиделевского склада. Не самый лютый, были и похуже. Правил много лет, потом сбежал к Мугабе в Зимбабве, до сих пор жив в изгнании.
— Есть анекдот. Пролетает Дед Мороз над Эфиопией. Детишки умоляют: «Пожалуйста, подари нам что-нибудь!» — «Дед Мороз дает подарки только тем детям, которые хорошо кушают». Голодный край?
— Прекрасная страна. Официально считалось, что там голод, но на самом деле проблема была в засухе. Основная зерновая культура — теф, что-то вроде полбы, которой пушкинский поп Балду кормил. Из тефа пекут темные блины размером в полстола, режут на полоски, скатывают и едят как хлеб, довольно вкусно. Но случился неурожай, страна голодала. А вообще там с сельским хозяйством не так уж плохо. Скота было столько же, сколько населения, десятки миллионов голов.
Брежнев, как водится, решил выручить братский народ. Прислал гуманитарную помощь, целый пароход. Но шла война сначала с Сомали, потом с будущей Эритреей, корабль даже в порт не запустили, не до него было. Стоял несколько месяцев на рейде в Красном море. Мы с товарищем приехали забрать мои книги, капитан взмолился: «Спасите, с ума сходим, тут 60 градусов жары! Хотя бы тушенку со сгущенкой сгрузить, взорвутся!»
— Был шанс добавить войне колорита.
— Мы в порт, нашли эфиопского майора. Несколько бутылок водки ему, закуски. Дал добро. Правда, товарища вызывали в Москву, а я остался в шлепанцах и шортах, на «уазике», до Аддис-Абебы все-таки тысяча километров.
Капитан просил: «Не уезжай, пока не разгружусь, век буду благодарен». И я каждый день в порт, как на работу. Корабль причалит — снова возвращают на рейд. Поселился на борту, но там кроме холодильника с сухим вином все плавилось от жары. Через пару дней перебрался в гостиницу, на берегу хоть дышать можно было. Консервы наши гуманитарные оказались никому не нужны, эфиопы такое мясо не едят, места для разгрузки в пакгаузах не было.
— Куда в итоге дели груз?
— Кубинцы забрали. Они стояли лагерями по всей стране, помогали воевать против Сомали. Приехали в порт, сунули охране автоматы в лицо, погрузили и увезли.
«Зачем ты моешь пиво с мылом?»
— Почему эфиопы со всеми воевали?
— За территорию. Сомалиийцы хотели урвать провинцию, Эритрея рвалась к независимости. Она была итальянской колонией, приятная европеизированная страна, народ модельной внешности, не эбонитовый, а смуглый. Эфиопы тоже по европейским канонам красавцы. И красавицы. Встречал верблюжьи караваны, сопровождаемые женщинами местных племен. Из одежды — одна юбка, остальное очень впечатляет, действительно красивый народ. Иностранцы увидят, давай фотографировать, эфиопки тут же врассыпную.
А еще знаете, кого там много? Армян.
— Внезапно.
— Огромная диаспора. Вообще основная религия в Эфиопии православие, много коптов. Но масса и армянских храмов, и католических, христианство в стране укоренилось еще до появления на Руси. Армяне оформляли у меня подписку на свои газеты и журналы, включая «Физкультурник Армении». Работали ювелирами, сапожниками, певчими в храмах, одна пожилая пара держала мясной магазин, где все посольские затоваривались вкуснейшими сосисками и колбасой.
В Аддис-Абебе было полно европейцев из миссий и посольств. Устроили между собой футбольный чемпионат с играми раз в неделю. Во время Олимпиады-80 к нам приехали советские дипкурьеры: динамовцы Еврюжихин с Савдуниным и топедовец Бреднев, ставший потом большим начальником в МИДе. Привлек их к матчу против военных, за которых в воротах играл будущий комментатор Виктор Гусев. Он служил переводчиком, жил от меня в паре кварталов. Еврюжихин дважды забил Гусеву, Витя описал это в своей книге. Как болельщик «Динамо», наверное, особый кайф ощутил. Ветераны матерые, на солдатиков покрикивали, у тех голова кругом шла. Савдунин потом благодарил: «Спасибо, Валера, сто лет не играл, удовольствие неописуемое». После футбола отправились все вместе пиво пить.
— Вкусное?
— С общепитом в Аддис-Абебе полный порядок, кухня всех стран мира. Засиделись как-то в китайском ресторане, хозяин говорит: «Закрываемся в 11 вечера, господа, но нас уже ждут в «Хилтоне». С оркестром». Сорвались всей белой толпой, приехали в «Хилтон» — действительно оркестр, гуляли до утра. И это во время гражданской войны.
Географически страна тоже потрясающая. И совершенно разная. Столица на высоте два с половиной километра, на Абиссинском нагорье. В футбол без адаптации не поиграешь: Еврюжихин, недавно закончивший карьеру, сравнивал ощущения с колумбийской Боготой, куда с «Динамо» и сборной приезжал. А Голубой Нил в глубокой низине. Есть выражение «райские кущи» — видел что-то подобное только в Эфиопии.
— От мух цеце и мангровых чем отбивались?
— Нет их там абсолютно. И малярии тоже. Когда ехал, выдали в Союзе здоровую коробку с хинином. Опытные советовали — не бери, не пригодится, в Аддис-Абебе высота. Гипоксия на мозги давить будет, зато никто не укусит. Вот амебная дизентерия есть. Овощи, особенно листья салата, тщательно промывали, лучше уксусом. И не только их. Приехал в Москву, мама купила пива. Стою, мою бутылку в раковине с мылом. Мама спрашивает: «Зачем?».
— Присоединяюсь к вопросу.
— Забыл, что я в Москве. В Африке обязательно перемывали все овощи и бутылки с мылом или даже с марганцовкой, иначе подцепишь. Многие болели, и я болел. Из больниц люди не выходили. А у местных иммунитет.
— Эфиопские чемпионы Абебе Бикила, Мирутс Ифтер, Хайле Гебреселассие из-за высоты так классно бегали?
— В них с детства заложен горный фундамент. Недаром киевляне на базе в Конче-Заспе оборудовали кислородную барокамеру, имитирующую высоту, сам видел. Наши перед одной из Олимпиад запустили такую же в Сарове.
«Пришел подозрительный в спортивных шароварах»
— В Иране застали оттепель, когда женщины еще одевались по европейской моде?
— Нет, приехал уже при аятолле Хомейни. Зажим чувствовался очень сильный. Если называть вещи своими именами, установился религиозно-фашистский режим. Площадь Аргентины в Тегеране оцепляли автоматчики, проверяли всех подряд. Персы крутили пальцем у виска, пока я с ними торчал в пробках. К власти пришли темные силы, народ жалел, что поддержал вроде бы исламскую революцию, а начался тотальный диктат. Хотя страна отличная, нам до Ирана во многих вопросах далеко.
— Например?
— Народ образованный, толковый, много ученых, профессура, адвокатура. Даже при Хомейни был заключен контракт на показ всех фильмов Тарковского, я сам подпись ставил. Полные залы! Когда аятолла закрутил гайки, миллионов десять эмигрировало из страны. Неограниченную власть получил Корпус стражей исламской революции, КСИР, который сейчас воюет в Сирии. Поставил бы эту организацию в один ряд с гестапо. Когда слышите, что убили какого-то генерала из КСИР, считайте, одним Гиммлером стало меньше. Темные люди.
Уже при аятолле Хаменеи, который был президентом, а теперь духовный лидер нации, я организовал книжную выставку. Он пришел со свитой, осмотрел, получил от нас в подарок русско-арабский словарь. И все, больше меня к выставкам не подпускали. Не понравилось.
В Иране огромная диаспора азербайджанцев, больше, чем в кавказском Азербайджане. И, конечно, масса армян. Сошелся со многими — не похожи на союзных. Интеллигентные, рафинированные. Один фирмач приезжал потом в Москву. По пути заехал в Ереван, взял с собой племянника. Не успел приехать, звонит: «Валерий, что делать, племянника забрали в милицию. Пошел в ресторан, подрался…»
— Может, в Москве в принципе легче подраться, чем в Тегеране?
— Армяне в Иране очень неплохо живут. В центре столицы у них был свой клуб, где можно выпивать. Подавали в чайничках араку и вино собственного производства. Стражи исламской революции туда не совались, не принято такое. А рядом советское посольство. Я как-то передал через комендантских армянскую чачу «кишмишевку» для администраторов из сборной Радионова. В черных пакетах, а не в бутылках: конспирация! Но груз по назначению не дошел. Комендант сказал: «Пришел какой-то в подозрительных спортивных шароварах, не рискнул ему отдать, уж больно много чачи вы оставили».
Футболисты не растерялись. Напротив посольства — консульство. Заглянули туда, представились, консульские на радостях одарили виски с ромом. А так-то в Иране сухой закон, причем суровый. Австралийцы оставили за забором своего посольства коробки с выпивкой. Но то ли машина наехала, то ли еще что, — бутылки разбились, виски растекся по тротуару. Так иранцы прислали ноту: не позорьте нас своим алкоголем!
— Печально.
— У КСИР был женский батальон. Стражницы ходили с мокрой тряпкой и если видели на женских лицах косметику, смывали на месте. Лишь два месяца назад иранкам впервые за 40 лет разрешили посещать футбольные матчи. Хотя иностранок из посольств пускали и в те времена. В аэропорту наоборот. В сторонке был ларек, где продавали шикарную паюсную икру. И надпись: «Только для иранских граждан». Эту черту они не переходят. У знакомого хотели отобрать загранпаспорт из-за какого-то мелкого нарушения, потом узнали, что он занимается внешней торговлей в интересах Ирана, и все вопросы мигом отпали.
«Вас обокрали!»
— Куда вас занесло после Ирана?
— В длительные командировки не ездил, но по месяцу-два работал в ЮАР, Канаде, Танзании, на Мадагаскаре. Депрессивных стран не видел, у каждой своя фишка. В ЮАР так вообще цивилизация.
— Преступность обошла стороной?
— В Йоханнесбурге — да. Блокировал двери, понятно, поднимал стекла на светофорах. Ограбили нас с женой вовсе не в Африке — в Барселоне. На выезде из города классическая схема: «Мистер, у вас пробито колесо». Пока разбирались, ушла сумка жены с драгоценностями и деньгами. Люди, стоявшие на остановке автобуса метрах в стах, увидели, кричат: «Вас обокрали!». А мы даже не поняли, кто. Мотоциклист подскочил — видимо, следил на нами, пока колесили по Барселоне. В полиции написали заявление — безрезультатно.
— Футбол ампутантов, в котором вы работали, — тяжелая история?
— Как вид спорта — да. Но люди хорошие, оптимистичные. Чувствуется немного, что обижены судьбой, есть в них надрыв. Могли подраться после игры прямо с костылями — зрелище не для слабонервных. У ампутантов критерий допуска — одна нога. А у вратарей — рука. Но такую красоту порой исполняли на поле на своих костылях! Наши в этом виде одни из сильнейших в мире.
— Какая из республик бывшего СССР дальше продвинулась в футболе после развала Союза?
— Украина. В организации, в системных моментах — почти во всем. Григорию Суркису памятник нужно ставить. Ясно, что есть проблемы с клубным футболом, посещаемостью, самообеспечением. Но процессы в бывшем СССР, за исключением, может, Прибалтики, похожи. В футбол приходят люди, мало в нем понимающие, дилетанты, финансовые мешки. При этом Суркису удается удерживать на плаву сборную и ведущие клубы, Украина провела сильный чемпионат Европы.
Знаете, кстати, что изначально было сделано партнерское предложение не Польше, а России? Да, Суркис лично обратился к Владимиру Путину с инициативой провести совместный чемпионат Европы. И получил отказ. Видимо, альянс сочли не очень выигрышным. После этого, как я понимаю, и вызрела идея единолично провести чемпионат мира.
— После закрытия офиса в Москве агентом стать не пытались?
— Мой друг, бывший президент чилийской федерации Харальд Майне-Николлс, который пригласил в сборную Марсело Бьелсу, в прошлом году приехал в Москву на чемпионат мира. С женой и тремя сыновьями. Я его разместил в квартире друзей на Ленинском проспекте, пошли в ресторан. Там один из сыновей предложил попробовать посреднический хлеб. Прислали мне список игроков: чилийцы, бразильцы, гаитянин затесался. Продвигал их через старые связи в российские, украинские, белорусские, латвийские клубы. Никто не заинтересовался. А может, был интерес, но рынок поделен, не пробьешься. Потом позвонил человек Харальда: «В связи с его новой вице-президентской должностью в «Коло-Коло» по агентскому бизнесу отбой». Но я уже успел понять, что не мое. Знаний и опыта недостаточно, нужны другие качества.
Майне-Николлс, между прочим, был главой оценочной комиссии ФИФА при выдвижении России на право провести ЧМ-2018. Приезжал, Мутко возил его везде. А потом работал главой такого же офиса, как у меня в Москве, только в Парагвае, латиноамериканского.
— Снова про Блаттера. Большинство людей в мире уверены, что старик Зепп брал. И что Авеланж в 98-м раздал в конвертах 6 миллионов, чтобы Блаттер выиграл выборы у Юханссона. А вы?
— Прежде всего, отношусь к обоим с большим уважением. Не забуду, как Блаттер опустился на колени на кладбище в Ереване, чтобы почтить память бывшего главы спорткомитета Армении. И как Авеланж в свои девяносто плавал быстрее, чем мы с вами. Кролем! А Платини стоял на бортике бассейна в Дохе и ему аплодировал. Что тут скажешь? Думаю, окружение виновато больше. Те самые Уорнер и Блейзер, которые были напрямую замешаны в схемах и раздачах.
— Добрый начальник оставался в неведении?
— Пусть будет так. Авеланж, Блаттер и Платини столько сделали для мирового футбола, что не заслужили проклятий в свой адрес. Уж они точно виноваты в тысячу раз меньше, чем наши чиновники, которые всё добивают и никак не добьют российский футбол, но при этом прекрасно себя чувствуют.
«Попросил не раздувать мировой скандал»
— Вячеслав Колосков покидал РФС в 2005-м вопреки своей воле, он написал об этом в книге. Вам известно, как реагировал глава ФИФА?
— Не просто известно: я присутствовал на встрече Колоскова и Блаттера. Мы сидели втроем, швейцарец спрашивал, нужна ли помощь, говорил, что готов принять меры из-за вмешательства государства в дела федерации. Я терялся в догадках: о чем они говорят? Не знал, что все уже решено. Потом стало ясно: говорили об отставке. Колосков мог разжечь пожар, но попросил Блаттера не затевать скандал мирового масштаба. И ушел.
Бывает хуже. В 2007-м во время конгресса ФИФА казахстанский прокурор поехал в Вену арестовывать президента федерации футбола страны, зятя Нурсултана Назарбаева. Вице-президент пытался его предупредить, не смог дозвониться. Даже с моего телефона набирал, потом оказалось, что перепутал цифру в номере. Через несколько лет в той же Вене бывший зять вдруг почему-то умер.
— На днях минюст США опубликовал 476-страничный отчет, в котором утверждается, что Россия нечестно получила право на ЧМ-2018. Допускаете?
— В сомнениях. Не столько допускаю, сколько не исключаю с вероятностью 60 на 40. С другой стороны, Блаттер крепко поругался с главой Азиатской конфедерации катарцем Мохаммедом бен Хамамом, но ЧМ-2022 все равно отдали Катару. А еще я прекрасно знаком с многолетней переводчицей Колоскова Мариной Кравченко. Она участвовала в сотнях многочасовых переговоров, которые с большим успехом провел Колосков, но ни разу не слышала неприязни к российской заявке. Все действительно хотели, чтобы чемпионат мира прошел у нас.
Читайте также:
- «Теперь мне не страшно умирать. Я знаю, что встречусь с сыном». История Сантьяго Каньисареса, которому сегодня исполнилось 50
- «Футбол за Уралом может умереть, он и так уже на грани». Суть и смысл реформы ПФЛ
- «Зачерпнул из супа черепаху — и больше к нему не прикасался». Интервью с Леонидом Пахомовым
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
