- Принципы игры Эдуарда Стрельцова
- В каком амплуа Валерий Воронин собирался играть в конце карьеры?
- На что обиделся Виктор Маслов?
- Сколько платили тренерам сборной России в конце 90-х
- Избыток центральных защитников — такое бывает?
- Две жены, две потери
- Клин клином вышибают, мат — матом?
- Индийская, китайская, казахстанская экзотика
Где еще назначит встречу торпедовец, как не у памятника Стрельцову? Там сейчас не все по-прежнему: визжат болгарки, искрит сварка, фоном легенды стала бетонная конструкция, серая и длинная. Офис продаж, опять же.
Но стадион на Восточной еще жив и даже многолюден. Народ обильно тренируется, провожая прошлое надеждами на будущее. И пресс-центр все тот же: маленький, уютный, стулья в ряд.
Пока спускались от памятника, Пахомов, прямой и подтянутый в свои 76, пояснял:
— Прихожу сюда раз в неделю, вон на том поле наши собираются, торпедовские. Они играют, я смотрю, подсказываю. Отдушина!
— Жарко играют?
— Ой, что вы! Только подхожу к стадиону, уже слышу накал. Со злостью! Но и с уважением, без драк. Если у кого день рождения, особенно летом, столик после матча накрывают. Все на машинах, режим не нарушают. Доброе слово скажут имениннику, и по домам. Григорий Янец, Александр Ракитский, Евгений Храбростин, Владимир Михайлов, Владимир Белоусов, Анатолий Соловьев, Коля Худиев, Сережа Гришин… Одни поболтать и поболеть приходят, как я. Другие бьются с азартом.
Вот, кстати, пока не забыл. Шел на встречу, узнал, что Лужков умер. С большой буквы был человек. И «Торпедо» уважал, помогал заводу.
— Играли с ним?
— Против него. Я к таким людям всегда с почтением, с улыбкой, без подкатов и грубости, как бы танцуя. Дарил им удовольствие. Лужков, помню, разворачивается для удара по воротам, а я думаю: «Пускай бьет, не буду мешать». Он бац — и прямо в меня. Мяч отскакивает, Лужков снова лупит и по голове прилично так попадает. Ничего, обнялись, «Ленечка, Ленечка»…
— «Чайником» был?
— Продвинутым, как сейчас говорят. Такие люди, ясное дело, не могут играть в большой футбол. Но возможность выйти против бывших футболистов им в радость. А мы их старались оберегать. Хотя Володя Юрин, царствие небесное, и в ветеранских матчах играл от ножа. Стою у бровки, с травмой был, что ли, Володя с поля кричит: «Алексаныч, когда ты выйдешь уже? Невозможно с этими дебилами играть!» Шутил так.
— Чемпионат России смотрите?
— Обязательно.
— Кто для вас лучший тренер?
— В этом году большие симпатии к «Ростову». Результаты, игра, мобильность, темп, понимание — все есть. А почему? Потому что пришли четыре-пять человек, умеющие играть в такой футбол. Еременко, Попов, узбек этот… А болею за «Краснодар», хотя сам играл и работал в «Кубани». Плюс «Торпедо», конечно, но оно в первой лиге. Разрываюсь, смотрю все, если успеваю.
— Что есть в вашей жизни кроме футбола?
— Что есть в жизни пенсионера? Спокойствие. Внуку Пете четырнадцать, помог ему записаться в футбольную секцию через торпедовца Валеру Стаферова, который Кокорина и Лебеденко воспитал. Сейчас внук боксом занимается. Дача? Нет, дома сижу. У дочки с зятем есть дача в Болгарии, каждое лето бываю, красота. А мне квартиры хватает.
— Вы всю жизнь в футболе. На какую пенсию наработали?
— Двадцать тысяч от государства и семь от РФС. Не один год там проработал, сборные тренировал, от юношеской до первой. Заслуженного тренера РСФСР получил за победу на молодежном ЧЕ-1987, за всю первую лигу отвечал, Колосков поручил в свое время. «Что бы ни случилось, — говорит, — хоть хорошее, хоть плохое, ты в ответе. Согласен?» Почему нет? Интересно же. Стал ездить по всей стране, встречали-провожали с уважением.
На судьбу не жалуюсь. Кто-то больше имеет, мне и этого хватает. А дочке и ее семье отдельная благодарность. Не забывают, помогают и поддерживают.
— Вы не один год были партнером Виктора Шустикова по торпедовской обороне. На защитников современных как смотрите?
— С печалью. Не могу понять, на что они рассчитывают с такими умениями. Против Бельгии играем — двое на одного нашего выходят. Откуда недостача? Неужели уровень бельгийцев не ясен? Нас в 60-е учили: когда Янец с одного края подключается, Бутурлакин на другом остается. И наоборот. А тут на тебе, один против двух. Хотя бы два на два, уже что-то!
— Это тактически. А индивидуально?
— Джикия чуть ли не один на всю страну. Остальные своих держат так: идет подача — они сзади. Как ты ему помешаешь, если сзади стоишь? Спереди тоже нельзя, улизнет. Сбоку надо, чтобы каждое движение контролировать. И игру читать при этом, а не только в подкаты ходить. В нынешних такое почему-то не совмещается. Грамотности не хватает, соперников заранее не изучают. Мы, когда готовились, знали о Гуцаеве или Туаеве все до мелочей. Под какую ногу мяч убирают, в какой момент ускоряются, куда чаще бьют.
— Когда пришли в «Торпедо», сразу все умели?
— А я в ответ историю расскажу. После одного из первых контрольных матчей подошел Валерка Воронин. Он только что вернулся из сборной, мы жили в сочинской «Зеленой роще» и с кем-то встречались в Адлере. Я чистильщика играл, последнего то есть, он опорника. «Леня, ты мне карьерные планы сломал, — говорит. — Думал, начну стареть — оттянусь сначала в центр, потом в защиту. Но посмотрел, как ты сыграл, и понял: в защите я теперь не очень-то нужен».
— Слаще слов для молодого не придумать.
— Особенно если учесть, как я «Торпедо» любил. Боготворил просто. С самого детства, с бакинского «Нефтяника», где пацаном начинал. Увидел в 1950-м на стадионе, как наши москвичам 0:2 проиграли, и влюбился. Поставил для себя цель: если добьюсь чего-то в футболе, хочу играть только в «Торпедо».
— Какой случай вас туда привел?
— Дядя, заслуженный тренер по боксу, работал в Краснодаре. И дружил с бакинцем Шериховым, футбольным тренером из Новороссийска. Посоветовал меня ему. Ну, я на поезд и вперед. В Краснодарском крае тогда каждый колхоз имел свою команду, причем приличную. Игроков набирали на сезон, платили неплохо. Меня прибило к поселку Черноморскому, это между Краснодаром и Новороссийском, нефтяная зона. Не забуду первую игру: короткие трусы, грязь, дождь. Но оценили и оставили.
Потом майкопский «Урожай», «Кубань», а уже оттуда в «Торпедо». Приглашал тренер Виктор Марьенко, вскоре его сменил Николай Морозов, выигравший в 1966-м бронзу чемпионата мира. Он меня и поставил на позицию либеро по тогдашней моде. А Шустикова — стоппером.
— Мне многое дало то, что в Баку бегать хорошо научили. Был у нас учителем физкультуры заслуженный тренер СССР по длинным дистанциям Попков. Его заслуга. До этого я только 100 и 200 метров любил, Попков привил выносливость.
— Как звездное «Торпедо» засекло вас в «Кубани», игравшей этажом ниже?
— Гавриилу Качалину спасибо. На сборах в Леселидзе играли с тбилисским «Динамо». Качалин был тренером экспериментальной, считай, второй, сборной Союза. Пришел на игру. И потом не только похвалил меня в «Советском спорте», а и вызвал в свою команду, где собирались действительно перспективные ребята, вторые номера страны на своих позициях.
После такого меня из высшей лиги лишь две команды не пригласили: «Динамо» (Тбилиси) и «Торпедо» (Кутаиси). Остальные все звали, но я-то ждал «Торпедо»! А оно молчок. «Локомотив», «Динамо», «Спартак» интересовались. Отказал ростовскому СКА и киевлянам. Люди из «Нефтчи» вообще за мной неотвязно ходили, мечтали вернуть земляка. «Кубань» спрашивала о планах, а я все ждал. И дождался-таки торпедовских гонцов. В последний момент у них с составом что-то не сложилось, обратились ко мне, безответная любовь стала взаимной. Поехал в студеную Москву, сошел с поезда в кепке-аэродроме, как у Мимино, самая мода на них была. Мигом ухо отморозил, администратор Каменский, который меня встречал, повез в магазин и купил меховую ушанку.
— Как вам жилось, совсем молодому, в отрыве от дома?
— Нелегко. Семья была большая, два брата, две сестры, все живы пока, слава Богу. Уехал с чемоданчиком в неизвестность. Получал на Кубани 80 рублей, половину отправлял родителям в Баку. Трудные были времена, футбол семью тогда просто спас. Жил в общаге, питался в столовке, в команде выдавали талоны. Обокрали меня разок, ясное дело.
— Чемоданчик унесли?
— Пальто в клетку. Купил с первых получек, модное, стильное. Но был у меня одноклубник из Ростовской области, такой хороший друг, что в моем пальто и уехал после сезона. А меня позвали в Майкоп. Тренером там работал отец Эдика Маркарова, они тоже бакинцы. Но не по блату. Еще в станице часто слышал краем уха: есть, мол, в Черноморке центральный защитник, многим зад надерет. Понимал, что обо мне.
Недавно, кстати, встретил Маркарова. «Написал книгу, — говорит. — Там про тебя целая страница».
— Жену на Кубани встретили?
— Оттуда увез, да. Когда уезжал, народ шутил: «Перешел в «Торпедо» — ладно, но зачем самую красивую девушку с собой забрал?!» Двадцать лет прожили с Ниной.
— Развелись?
— Умерла. Сердечная недостаточность. Я еще когда предложение делал, знал, что врачи ей сказали: «Проживешь лет до пятидесяти, вряд ли больше». Примерно так и было. Ушла в свой день рождения, 25 мая.
А я лет шесть холостяком побыл, и жена Гены Костылева познакомила со второй супругой, обе работали врачами на заводе «Москвич». Снова двадцать лет вместе — и снова горе, онкология груди. Сама медик, чувствовала симптомы, никому не говорила, надеялась, что пройдет. Потерял вторую жену. Один с тех пор.
— Тяжело?
— Очень. Если бы не дочка, зять и внук, не знаю, как жил бы.
— В Баку наведываетесь?
— Давно не был. На Велозаводском рынке перекидываюсь с ребятами-азербайджанцами парой фраз, вот и все. В детстве нормально язык знал, со временем забыл.
— А давайте-ка теперь про Стрельцова. Великий?
— Еще какой. И не он один. Даже если бы я ничего не умел до «Торпедо», с такими партнерами всему научился бы. Колоссальный кайф получал, играя с ними. Эдик с его статусом не считал зазорным подойти ко мне, молодому, и объяснить, как играть. «Вот смотри. Отнимаешь мяч на своей половине поля — и никогда не реагируй на мое первое движение. Допустим, бегу к тебе — не давай. Бросай за спину или в сторону, в свободную зону. Я метров десять пробегу, резко развернусь, сброшу защитника и на скорости останусь с мячом. И наоборот, увидишь, что двигаюсь в пустую зону, повремени, пусть туда соперники стянутся, а я к тебе». Стартовая скорость у Эдика очень приличная была с его ножищами, отрывался от защитников на раз.
— Просил в пятку ему давать?
— Не-е-ет.
— А когда играл за ветеранов, просил. Для зрелищности.
— Была у нас ветеранская команда, Поляков тренировал. Ему всегда Стрельцов нужен был, в любом состоянии. На Эдика народ ходил. Едем раз по Казахстану на автобусе, болельщики стоят. Кричат: «Стрельцов приехал?» — «Нет», — отвечает кто-то. «Блин, опять одних пьяниц привезли».
Эдик знал, что его любят. И за что. В начале ветеранского матча, даже если был разобранный, обязательно исполнял пас пяткой. Как-то не рассчитал и вместо мяча по ноге себе засадил. Но мастером был выдающимся.
А Анзор Кавазашвили сколько мне дал? Очень сильно повлиял. Вся команда отличная была, играли шикарно. И после побед могли немного махнуть.
— Они. А вы?
— Нет. Не из-за режима — скромничал с великими. Таранку им почистить — это да. Помню, из Донецка вылет задерживался, сели в ресторане, Валерка Воронин позвал официанта: «Водочки в чайнике нам принеси, чтоб бутылками не сверкать». Выиграли, разрешили себе по чуть-чуть.
А я ближе всего сошелся с Шустиковым, Худиевым, Юриным, Белоусовым. Могли той командой большего добиться. Не вышло. Анзор ушел в 69-м, и с вратарями наметилась проблема. Про Лаймониса Лайзанса и Мишу Скокова худого слова не скажу, но Анзор есть Анзор.
— «Торпедо» становилось чемпионом в 65-м и осенью 76-го. Вы играли за него в промежутке, с 67-го по первую половину 76-го. Совпадение?
— Травма вмешалась, иначе взял бы золото. Выиграл два Кубка СССР и бронзу, с 75-го был капитаном команды, весну 76-го отыграл полностью. Потом повреждение, и все, в запас.
— Читал ваше интервью Александру Горбунову в «Футболе-Хоккее» за 76-й год — были полны надежд на первое место. И вдруг закончили с футболом. Почему?
— Из-за травмы, и с Козьмичом немного не сложилось. А до этого с Масловым. Он когда в Киеве работал, я сказал в каком-то интервью: «Что это такое, «Динамо» еще до матча уверено в двух очках». Возможно, Дед прочел и запомнил. Когда вернулся в «Торпедо», я сразу почувствовал холодок.
Но Маслов продолжал ставить, потому что я бегал здорово. Играю, допустим, против зенитовца Бурчалкина. Лева показывает: сейчас брошу на ход и убегу. А я того и жду. Даже специально показываю: давай, мол, смотри сколько места. Он пробрасывает, стартует — фигушки, догоняю. Ему пять шагов надо, а мне два. И в подкат всегда чисто шел, только в мяч.
Против «Нефтчи» в Лужниках — та же история. У них Туаев, Грязев, Брухтий, Маркаров, Банишевский. Хорошая балда. Но я-то знал, кто что умеет. Туаев делает замах, уходит в зону, вываливается к воротам, а я его там уже жду. Володя Белоусов как-то тост произнес: «Такого, как Пахомов, по чтению игры не знаю».
— А Шустиков?
— Он брал своими козырями. В хоккей хорошо корпусом играл и в футбол привнес. Делает шаг перед защитником, оттирает и отбирает, попробуй сдвинь.
— Почему вас в первую сборную Союза не вызывали?
— На сборы вызывали. И там Михаил Якушин сразу четко все разложил. Пригласил на беседу в Новогорске, расставил акценты: «Леня, с уважением к тебе отношусь, но в моем распоряжении пять центральных защитников: Шестернев, Хурцилава, Аничкин, Шустиков, Гетманов из «Ростова». Куда я тебя поставлю? Ты в моем списке шестой».
— Кризис перепроизводства. Вот были времена.
— Совершенно верно. Обижайся или нет — все по делу.
— Про Козьмича говорили: стал вычищать ветеранов, которые поддержали его при назначении тренером «Торпедо». Ощутили на себе?
— Было у нас два пласта в те годы. Стрельцов, Воронин, Кавазашвили, Шустиков — и Никонов, Храбростин, Дегтярев, другие молодые. А я сорок третьего года, и не с теми, и не с этими. Ушел в 33, хотя здоровья было вагон. Уже когда в ВШТ учился, поигрывали в Сокольниках, спартаковец Ильин говорил: «Чего закончил, Леня? У тебя уровень высшей лиги». Однако вижу — больше не рассчитывают.
В «Локомотив» или «Кубань» идти? Была возможность, но «Торпедо» по-прежнему обожал. В «Зенит» не пошел, когда Артем Фальян позвал, мой детский тренер в Баку. Нафиг, думаю, мне это? В Москве моя команда, мой район, мой завод — город в городе! Квартиру как получил в 75-м, так до сих пор в ней и живу. Нина тоже не хотела, чтобы уезжал, тренером в торпедовской школе предложили остаться. В общем, завязал. И вскоре стал в школе директором.
— Как стали тренером «Кубани»?
— Закончили ВШТ и договорились с Володей Белоусовым: если меня куда-то возьмут, приглашу его помощником. И наоборот. Сработало: его назначили главным в «Кубань», он позвонил, я приехал. Начал работать, получил трехкомнатную квартиру в центре. В первый сезон задачу выполнили, оставили команду в высшей лиге. На второй год не пошло, стояли на вылет. Да еще Юрий Семин подъехал после ВШТ и ситуацию, честно сказать, взбаламутил. Подговорил Володю Пильгуя и нескольких футболистов, чтобы выступили против Белоусова. Он как раз на костылях ходил после травмы на тренировке. Руководство приняло решение менять. Белоусов рвет и мечет, думает, я его подсиживаю, а я вообще никаким боком.
— Чем закончилось?
— Назначили Семина. Хороший человек, но ту историю спровоцировал. Я к нему пришел: «Юра, не обижайся, ничего против тебя не имею, но мы оба понимаем, что я не должен работать при тебе вторым, неправильно это в данный момент». Друг друга, казалось, поняли, я продолжил в дубле. А Семина через полгода убрали, лобби его сменщика Кочеткова оказалось сильнее.
— В конце 90-х вы с Семиным помогали Борису Игнатьеву в сборной России. Напряжения не возникало?
— Нормально все было. Игнатьев и Семин близкие друзья, я на этом фоне во втором ряду. Всегда привет передаю при случае. Приятно, что человек нашего поколения продолжает что-то выигрывать.
Забавно другое. «Кубань» в ту пору направили в турне по Индии. Оформляли сильно заранее, поэтому Палыча в делегацию внести не успели, и команду повез я. Вот эту страну никогда не забуду. Самая удивительная из всех, где бывал.
— Обезьяны, кашалоты?
— Примерно. Дели, Бомбей, Калькутта, Мадрас… Бывал там еще в составе сборной РСФСР, потом с «Кубанью». Блеск и нищета, без тотальной гигиены не выжить. Футболисты набрали с собой фотоаппаратов «Зенит» на продажу, навострились в город. «Стоп, — говорю. — Едем в зоопарк». В ответ галдеж и недовольство, но если я сказал — не обсуждается. А в итоге остались жутко довольные. Я-то еще с прошлого раза знал, как в зоопарке классно. Все открыто, доступно, змеюки ползают, крокодилы зубами щелкают, на слонах кататься можно. Пятеро влезли, а слону что-то не понравилось. Как заревет — игроки побросали фотоаппараты и врассыпную.
— В каких местах нужно продавать фотоаппараты, оказавшись в Индии и вообще за границей? Ума не приложу.
— Да хоть в том же зоопарке. Или на улицах. Или через гостиничных портье. Народ там простой, только покажи, сам спросит. А футболисты в этом плане сноровистые, найдут каналы сбыта в два счета.
— Вы почти 13 лет работали в РФС, тренировали несколько сборных. Когда ушли, посетовали на отношение. Что имели в виду?
— А знаете, как в РФС попал? Приехал в «Кубань» с проверкой Николай Русак, шишка из Спорткомитета СССР. Начал нас с Белоусовым критиковать. Володя в сторону ушел, а я разложил Русаку ситуацию по-научному. Нагрузки, объемы, методики. Да еще с терминологией, недавно же ВШТ закончил. Он выслушал, с чем-то согласился, зафиксировал в голове. И потом выбрал момент предложить меня Колоскову: есть, мол, в Краснодаре толковый Пахомов. А мне что терять?
РФС вспоминаю с благодарностью, претензий нет. Колосков хороший руководитель, работа устраивала, в пятницу вечером хлоп по маленькой, и по домам. Но обозначился материальный вопрос. В 99-м Игнатьев позвал помогать ему в «Торпедо-ЗИЛ». Зарплата — 3 тысячи долларов. А в РФС платили триста. Пришел в Колоскову: «Дайте хотя бы пятьсот, останусь». — «Нет у нас, Леня, таких денег».
— Похоже, и правда не было, если Игнатьев получал пятьсот, будучи главным тренером сборной России.
— Понимаю. Но и меня понять можно. В десять раз больше предлагают, как отказать? Жена поддержала, деньги завелись впервые в жизни, машину нормальную купил взамен древней «Волги», которую еще Аркадий Вольский помог пробить. И для Игнатьева я был важен. Он подтягивал к команде бывших торпедовцев: Козьмича, меня, Белоусова.
— Сработала концентрация торпедовцев?
— Не до конца. В целом нормально, но бывало так, что Козьмич с Белоусовым поругивали Игнатьева вслух. Не особо шифровались, станут в сторонке и давай. Напрягало немного.
С Игнатьевым мы одногодки, не забываем друг друга. Звонит недавно: «Зовут с важными людьми сыграть, но нога болит». — «Встань у штанги, — отвечаю, — схватись и не отпускай. Прилетит в ногу — замкнешь или в отдашь. Ты с ними в скорости соревноваться собрался? Бегать они умеют, а в футбол играть — нет».
— В конце 2000-го директор завода «ЗИЛ» Валерий Носов сказал мне в этом самом пресс-центре: «Мы с Борисом Игнатьевым знаем, как «Торпедо-ЗИЛ» выходило в высшую лигу. И лично мне это не доставило удовольствия». На что намекал?
— Был тяжелый финиш, стали вторыми, обыграв в последних турах Нальчик и «Жемчужину». Про остальное не скажу. Борис хорош тем, что не все нам рассказывал. Что надо — доводил, а так мы с Костылевым знай себе работали.
— Но не могли не удивиться, наверное: вывели команду в элиту, а контракты не продлили, Игнатьева сменил Евгений Кучеревский.
— Не копался в этих моментах. По тренировочному процессу все было неплохо, но вместе пришли — вместе ушли, таков принцип. Правды все равно не найдешь. Я вообще по складу хороший второй тренер, которого уважали игроки. Борис их больше ругал, я поддерживал, специально так договорились. Связка работала. А в первачи я не лез.
— У вас в молодежке играли Шалимов, Мостовой, Колыванов, Юран, Карпин. Поколение бойкое, охочее до жизни. Как справлялись?
— Никаких проблем, до сих пор с уважением относятся. Были влюблены в футбол. В той же Индии, опять она, поселились в роскошном отеле на берегу океана. Пальмы, солнце, песочек среди зимы. Играли за приз Джавахарлала Неру. Так вот, Юран, Шалимов и Мостовой по пути от моря в отель постоянно жонглировали мячом. Идут втроем по лестнице и не дают ему опуститься на землю.
Матерок проскакивал, это было. Время спать, а меня Володя Радионов, главный тренер, посылает пройтись по номерам. Слышу, из комнаты Колыванова и Кирьякова потоки отборного. Открываю дверь — застыли. Начинаю: «######, вы что, ######, ##### совсем?!» У них глаза из орбит. «Красиво?» — «Нет». — «А почему весь отель должен от вас это слушать?» Молчат, мотают на ус. Но играли божественно. И против не абы кого, а Просинечки, Шукера, Анри, других будущих мировых звезд.
— Двухлетнюю работу в Китае с какими чувствами вспоминаете?
— С веселыми. Большой город Цзинань, от моря километров 120, спонсор — энергетическая компания. Страна развивалась сумасшедшими темпами, пятизвездные отели и спортивные объекты из трущоб вылуплялись на глазах. Жалели с Белоусовым, что Игнатьев не захотел продлевать с китайцами контракт. Нам там нравилось.
— Втроем работали?
— Сначала вдвоем. Но понадобился тренер вратарей, а я к Белоусову, несмотря на всякие нюансы, отношусь с симпатией. И голкиперов он тренирует классно. Китайскому выучился быстрей нас.
— С кухней породнились?
— Палочки освоил, но вообще с этим проблем не было. В Китае до нас много иностранцев работало, китайцы хорошо относились, для команды всегда европейский и местный стол накрывали. Однажды, правда, пошел за супчиком. Без первого не могу, привык. А у китайцев традиция — перед игрой всегда давать футболистам черепаховый бульон. Подхожу, черпаю половником и достаю из бадьи целую черепаху. От неожиданности аж подпрыгнул, мигом потерял к этой похлебке всякий интерес. Больше к китайскому столу не подходил, хватало жареной курицы с лангустами.
— А как же кузнечики с личинками?
— Пробовал. Поехали с семьями на выходных в какой-то древний город. Пагоды, Великая стена, ресторан на горе. И там кузнечики. Ничего такие, хрустят. А с черепахой не сложилось.
— Как народ?
— Добрый, оригинальный. В гостинице выглянешь с утра в окно — вся площадь у-шу занимается. По вечерам в парке танцплощадка — и обязательно русские песни, любят китайцы это дело. Таксисты молодцы. Ничего не понимают, но везти не отказываются, останавливаются и маршрут промеж собой проясняют.
— Дисциплина в командах палочная?
— Как у нас. Садились на двухдневные сборы — игроки девочек вызывали.
— Почему Китай при его титанических усилиях до сих пор не на первых ролях в мировом футболе?
— Загадка. Школы роскошные, инфраструктура, организация великолепная, иностранцев с опытом множество. Результатов нет.
— Как и в Казахстане, сборную которого вы возглавляли с 2002-го по 2004-й. Какой тренер ни придет в команду — немножко ничьих и много поражений.
— Там другое. Острая конкуренция среди спортивных начальников. И байство. Едва займет должность чиновник, уже лучше всех всё знает. Глава федерации, при котором меня назначили в сборную, был почему-то против меня. Не знаю, как такое возможно, но ощущалось. Зависть местных тоже чувствовалась. Может, они борцы хорошие и на лошадях быстро скачут, но в футболе тяжело продвигаются.
Уговорили меня на совмещение постов в сборной и «Кайрате». Долго отказывался, потом согласился и пожалел. Двумя командами голова забита, а я, тренер, езжу по Алма-Ате и ищу гостинцу для сборов. Куда это годится? Футболистов смотреть — я, поля подбирать — снова я. Устал под конец, просто вымотался. А те, кто должен помогать, сидят ухмыляются.
Контрольный матч с Азербайджаном. Вызываю резервистов и молодых, как планировал, хочу проверить в деле. Вдруг перед игрой переполох: на трибунах должен быть Назарбаев, обязаны выиграть. Как выиграть? Зачем выиграть, если просмотровый матч? «Выйдут те, кого изначально собирался ставить, — так им и сказал. — Назарбаев? Объясню ему, как мы работаем. И как вы работаете, нет проблем».
Назарбаев в итоге не приехал, проиграли 2:3. Захожу к главному футбольному начальнику в кабинет, он в кресле откинулся: «Почему так плохо?» — «Знаете, не буду больше у вас работать. До свидания».
Вроде и хотят поднять футбол, а никак не могут между собой определиться, кто за что отвечает и кто за кем стоит. Дали квартиру, прихожу пешком в федерацию: «Вы где были?» — «В каком смысле?» — «Должны в кабинете сидеть с 9 до 18». — «Все понятно. Мне пора».
— Да и мне тоже. Вопросы кончились.
— Пойдемте, провожу вас до метро. Потом до Таганки пешком, 45 минут туда, 45 обратно. Моросит, нога побаливает, голова странная, но если не отшагаю раз в день, сам не свой. Привык уже, душа требует.
Читайте также:
- «Пришел смотреть в глаза ребятам, которые скатали договорняк». Интервью с Юрием Чеботаревым
- Гинер ругал РФС — его же в итоге и ослабит. Дзичковский о решении комитета по этике
- Президент «Урала» обозначил глобальную цель клуба
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
