Морис Квителашвили стал гостем первого стрима «Матч ТВ» о фигурном катании Speak& Fry. В интервью в прямом эфире он рассказал о первой золотой медали этапа Гран-при, особенностях перехода в сборную Грузии и тренировках у Этери Тутберидзе.
Смотреть на YouTube— Удивился победе на этапе Гран-при в Сочи?
— Если честно, да. Было неожиданно, особенно после произвольной. Я был недоволен ею, на тренировках каталось лучше. Немножко расстроился, когда упал с четверного тулупа во второй половине. Да и сам прокат… Было очень много борьбы, не было чистых приземлений. На выходе со льда думал, что сейчас вообще пролечу мимо пьедестала.
— Ты шел достаточно ровно по программе, но упал неприятно. Такие падения обычно сильно сбивают дыхалку. Было ли такое?
— Просто сложно заново набирать скорость. Когда спокойно едешь от элемента к элементу, она не теряется и ты просто продолжаешь ее набирать. Это придает дополнительный стимул и силы. К тому же зрители ликуют, поддерживают, и ты продолжаешь набирать.
— Еще и арена олимпийская.
— Да, «Айсберг» очень красивый. А что говорили относительно неудобного бортика для фотографов, то я этого даже не заметил. Наверное, потому что у меня просто нет элементов в том углу.
— Ты выиграл первую серьезную золотую медаль в 26 лет. В чем тебе еще хотелось бы прибавить?
— Наверное, в эмоциях. И в стабильности элементов.
— С какими мыслями входил в этот важный сезон?
— Ну, что надо работать.
— Да ладно.
— Я тебе серьезно! (Смеется.) А как еще? Здесь только один путь: работаешь — выступаешь. И все, на другое просто не остается времени.
— Но ты же не можешь каждый день делать одно и то же. Работа на тренировках в группе Этери Тутберидзе ведь наверняка как-то меняется.
— Мы стараемся в основном работать над качеством и целиковыми прокатами. Моделируем ситуации, как на соревнованиях.
— Как?
— К примеру, проводим жеребьевку (стартовых номеров, под которыми делают тренировочные прогоны программ). Все вместе — девочки и мальчики. Тянем по шесть номеров и под ними выступаем.
— И последний выступающий ждет своей очереди минут по 40?
— Не всегда. Зависит от того, как долго длится обсуждение проката с тренерами (смеется).
— Ну, то есть тот, кому выпал последний номер, просто катается рядом? Или все прям совсем как на соревнованиях — он снимает коньки и бегает в кроссовках, разминается?
— В кроссовках, как на соревнованиях. Полное погружение в эту атмосферу. Я, бывало, успевал полежать после зала. Мы целый день на тренировке, и бывает такое состояние, что все — устал, не можешь. А у тебя впереди еще и прокат… После шестиминутной разминки успеваешь подремать немного, потом размяться, раскататься и после — уже катаешь.
— А оценки вам не ставят во время этих тренировочных прокатов?
— Оценки — нет. Но зато тренеры делают протокол. Этери Георгиевна выставляет, на сколько ты сделал каждый элемент — на «+1», «+3», «-2», «0». Обороты считают. А потом это все детально обсуждается.
— Ты говоришь про имитацию атмосферы соревнований. А нет ли у вас такой имитации, когда вас доводят до состояния «не могу», а после еще отправляют делать прокат, чтобы приспособиться к любым условиям?
— Бывает такое, да. У меня вообще бывает такое иногда, что, когда я полон сил, мне тяжелее выступать.
— Эмоционально тяжелее?
— Да. Но и физически тоже. Начинаю делать резче, быстрее, а мне надо просто программу доехать… Я же и сам по себе резкий и дерзкий (смеется). Мне нужно быть чуть-чуть поспокойнее, без дерганных движений.
А вообще, бывают такие состояния на соревнованиях — перегораешь просто. Встаешь в стартовую позу и понимаешь — все, я устал (смеется). Не знаю, что это такое… Эмоциональное что-то.
— И что с этим делать?
— А ничего. Просто бороться дальше.
— У тебя в целом все идет по накатанной — ты довольно долго запрягал, но в последние пару лет начал очень круто себя показывать. Как сам думаешь, почему так вышло? И почему не начал бомбить сразу?
— Думаю, раньше я просто еще больше хотел. И меня это как-то сбивало. Бывает такое иногда — приезжаешь на соревнования и стараешься сделать лучше, чем на тренировке.
— Это мешает?
— Да, и очень сильно. Ну представь — ты раньше так не делал, а тут вдруг решил выдать по полной. И ты к этому не готов, организм не справляется. И вылезают ошибки.
— То есть секрет нестабильности — как раз в этом большом желании?
— Думаю, да. Нужно просто быть чуть-чуть поспокойнее, дорасти до этого. У меня всегда было довольно большое желание — и когда за Россию выступал, и за Грузию. А сейчас я немного подуспокоился и начал получать удовольствие от катания.
— Ну, давай тогда перейдем от удовольствия к каверзным вопросам. Многие интересуются, почему у тебя так похожи сальхов и тулуп?
— Ты знаешь, как с детства научился, так и прыгаю. Сложно изменить технику в зрелом возрасте. Все равно будет выходить старая версия, которая была заучена давно.
— А ты пытался менять технику этих прыжков?
— Пытался, довольно давно. Но выходит, как выходит.
— Но ладно, на повторах ведь все равно видно, где какой прыжок у тебя.
— Ну да. Там же заметно, что я немного ножку-то поднимаю все-таки (смеется). Приглядитесь, пожалуйста.
— Что в голове сейчас, какие спортивные ориентиры? Понятно, «чистые прокаты, четвертые уровни» и все такое, но давай начистоту все-таки.
— Ты знаешь, я себе в начале сезона даже написал на листочке свои цели и приклеил над кроваткой (смеется). Жду, чтобы эти желания исполнятся. Когда эти записанные мысли станут у тебя в голове одним целым, все получится.
На самом деле, у меня уже бывало такое. В прошлом году некоторые желания, которые я себе писал, реально исполнялись. Это удивительно.
— Какая самая главная цель из них?
— Ну, так как спорт сейчас — это и есть моя жизнь… Наверное, стабильное катание.
— Какой идеальный ответ. А теперь давай еще раз.
— Хорошо, я готов.
— Давай.
— …стабильное катание (смеется).
— Давай перейдем к главной теме — переходу за Грузию. Как и когда вообще возник этот вариант?
— Вообще, первое выступление за Грузию у меня было еще совсем в детстве — на турнире СНГ по спецпрограмме. Тогда даже президент федерации другой был. В то время я катался в ЦСКА у Светланы Сергеевны Букаревой.
— Сколько тебе было лет?
— Думаю, где-то 8-10. Тогда у меня была возможность попробовать (выступить за Грузию). Но так как я родился и вырос в Москве, на постоянной основе я выступал за Россию. Но в какой-то момент у меня начал болеть пах. Пришлось даже в больнице полежать. Ничего серьезного, к счастью, но нужно было подлечить.
В это время начал размышлять, что делать дальше. И решил, что раз у меня пока что болит пах, я не могу прыгать — пойду-ка я в танцы на льду покатаюсь. Пришел к Александру Жулину, покатался у него ровно один день. Ну, интересно мне было, решил попробовать.
После этой тренировки моим родителям начали звонить из заграницы — из Германии, Америки, Грузии. Спрашивают: «А что, Морис перешел в танцы? Говорят, уже месяц катается там». А я всего-то на один день пришел попробовать! (Смеется.) Настолько слухи распространились. Ну, и в итоге у меня начали спрашивать, интересно ли мне выступать за Грузию в танцах на льду. Но я посчитал, что лучше выступать в одиночном все-таки, потому что глобально что-то менять не хотелось.
Ну и в Грузии согласились, чтобы я катался за них как одиночник. В итоге на стыке 2016-го и 2017-го я перешел.
— Как думаешь, что мешало в сборной России?
— Наверное, как раз вот это огромное желание. Потому что какие-то турниры я выигрывал, занимал места в тройке. Этапы Кубка России, к примеру. Финал Кубка я вообще выиграл. На юниорском первенстве России я был третьим. Но это был тот самый год, когда на юниорский мир было две квоты у нас.
А самые главные старты у меня не получались — чемпионат страны, к примеру.
— Как вообще происходит этот процесс? К тебе обращается глава федерации, вы общаетесь, они пишут письма в нашу федерацию… Или как?
— Это было скорее мое желание перейти. А дальше федерации уже пишут письма друг другу — дескать, человек хочет перейти. Они между собой договариваются.
— Тебе со своей стороны нужно было что-то делать?
— Не, этим занимается федерация.
— Ну а, к примеру, гражданство получить?
— А у меня оно двойное — грузинское и российское.
— Наша федерация пыталась тебя удержать?
— Честно говоря, даже не знаю…
— Но разговоры с тобой на этот счет были?
— Нет. Подписали бумагу — и все, я перешел. Понимаешь, вопросы ведь возникают только тогда, когда человек начинает показывать какие-то результаты. До этого нет никаких проблем.
— Ты сменил страну, но не тренерскую группу. В связи с этим были ли когда-то какие-то вопросы к тебе? Ну, сам понимаешь, «иностранный» фигурист тренируется в российской государственной школе и всякое такое.
— Нет. Это же тоже обговаривается между всеми сторонами — федерациями, тренерами. Спортсмена это все касается в последнюю очередь.
— Был ли вообще вариант, что в связи со сменой спортивного гражданства придется уйти от Этери Георгиевны?
— Ну, во всяком случае, пока таких условий никто не ставил. И хорошо, что так.
— Сама Этери Георгиевна как-то влияла в вопросе смены гражданства? Может, советовала что-то, отговаривала или сама подталкивала.
— На самом деле, у нас просто появился такой вариант, и мы инициировали процесс. Этери Георгиевна, конечно, была в курсе. И это решение поддержала.
— Что поменялось в тебе после перехода за Грузию? Может, стало чуть спокойнее выступать, меньше давления и всякое такое? Все-таки теперь у тебя есть почти гарантированная возможность ездить на главные старты.
— Поспокойнее стало — это, наверное, правда. А что касается всего остального — тут сложнее. Ведь у меня всегда были определенные цели — и когда за Россию катался, и сейчас. Так что я не сказал бы, что есть расслабление. А когда показываешь какой-то результат, это только дополнительный стимул придает.
— Но при этом у тебя сейчас все-таки есть, грубо говоря, время на раскачку.
— На самом деле, могу честно сказать, что мы в группе Этери Георгиевны уже были полностью готовы на сборах в Новогорске. Уже там катали программы. И к времени контрольных прокатов мы с девочками были в хороших кондициях. Поэтому не могу сказать, что с переходом за Грузию я стал как-то дольше раскачиваться.
— Часто вообще бываешь в Грузии?
— Только если по каким-то делам. Вот сейчас, к примеру, я вернулся оттуда, а до этого не был года полтора примерно. Просто так ездить в Грузию просто некогда. Да и не отпустит меня никто.
— Какие задачи ставит перед тобой местная федерация?
— «Катайся чисто, а дальше судьи оценят». Наверное, как-то так.
— Ну, это тоже неплохой подход. Нет сильного давления.
— Не сказал бы, что давления совсем нет. Бывали все-таки разные ситуации, особенно когда я плохо катался. Все равно тебе нужно выходить на соревнования и показывать хорошее катание.
— Вопрос с подковыркой, но не могу не задать. Ты наверняка сам сталкивался с осуждением своего решения. Дескать, вот «предатель» и всякий такой бред. Как реагируешь на подобное?
— Я эти обсуждения сейчас и не вижу особо. А раньше… Да никак не реагировал. А какой смысл? У меня была возможность… Так бы я, может, закончил уже со спортом и сейчас не сидел бы с вами в этой студии и не обсуждал бы ничего.
— А у самого когда-то были мысли о «предательстве»?
— Нет. Это было мое решение, и я его придерживался.
— Сейчас у Грузии очень сильная сборная — даже в команднике в Пекине наверняка поборетесь за медали. При этом почти все ваши лидеры в прошлом так или иначе были связаны со сборной России. Нет ли в некоторой степени ощущения жажды реванша? Ну, мол, в свое время мы не пригодились вам — так теперь получайте.
— Думаю, нет. Главное — у ребят появилась возможность выступить на Олимпиаде. Это очень многое значит для спортсмена. Биться за историческую родину, за себя. Кстати, это же тоже историческое событие — еще никогда Грузия не выступала в команднике.
— И еще один момент. Как мы видим, сейчас уровень мужского одиночного катания в России довольно высок, но при этом парни нестабильны и абсолютно уверенного в себе лидера, по сути, нет. То есть ты бы сейчас мог спокойно бороться за место в нашей сборной и в перспективе поехать в Пекин в составе российской команды, главного претендента на золото. Скажи, только честно, нет ли сожаления, что в свое время решился на переход?
— Не-а. Я же давно принял решение соревноваться за Грузию. И это дало мне возможности заниматься любимым делом и выступать на главных соревнованиях, в том числе на Олимпиаде. Иначе я, быть может, уже и не катался бы. Так что в связи с переходом у меня нет никаких сожалений.
— Это здорово. Значит, ты все-таки сделал правильный выбор.
— Да. Вообще, у меня было два таких выбора. Первый — это когда я решил перейти к Этери Георгиевне. Потому что до этого я тоже думал закончить со спортом.
Читайте также:
- «Олимпийская медаль сама по себе никого не сделала счастливым». Психолог разбирает ситуации в фигурном катании и других видах спорта
- «Травма точно произошла во время отрыва от льда». Дарья Усачева — об инциденте в Токио и продолжении карьеры
- Финал Гран-при в Осаке отменен, но это может помочь Трусовой! Расклады на олимпийский сезон
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
