В 2014 году в Сочи Лина Федорова и ее партнер Максим Мирошкин зажигали вместе с президентом России олимпийский огонь. Так юные фигуристы, обладатели медалей Юниорских Олимпийских игр и чемпионата мира по фигурному катанию, стали частью церемонии открытия Олимпиады.
Тогда они были в числе лучших среди российских юниоров, и казалось, впереди только победы. Однако до взрослого уровня Лина и Максим не дошли: сначала страшная травма партнера, затем распад пары. Лина углубилась в учебу и готовится стать известным журналистом. Сейчас она регулярно проводит прямые эфиры с фигуристами в своем инстаграме*.
Федорова рассказала «Матч ТВ» о новой жизни и знаковых событиях прошлого.
Читайте в интервью:
Что нового Лина узнала про давних друзей фигуристов, начав проводить с ними эфиры
О последней встрече с Екатериной Александровской и важности поддержки в трудной ситуации
Как оказаться в компании с президентом на открытии Олимпиады
«Стараюсь не пропускать интервью и документальные фильмы Дудя»
— У вас нетипичный для фигуристки выбор профессии — журналистика. Почему предпочли ее спортивному вузу?
— Я еще со школы, когда каталась, захотела в журналистику. Дома мы всей семьей смотрели ТВ, особенно новости на Первом канале. Я каждый день видела Екатерину Андрееву (ведущая программы «Время». — «Матч ТВ») и хотела на нее равняться. Поэтому после школы поступила в Московский институт телевидения и радиовещания Останкино. Со спортом было не особо тяжело совмещать. Было бы желание, как говорится.
Затем появился шанс перевестись в МГИМО. Я рада, что все так сложилось, тем более что никогда не планировала работать тренером. Хоть иногда езжу на сборы, тренирую детей, но заниматься этим на постоянной основе мне не очень хотелось бы.
— Ваша спортивная карьера завершилась не на позитивной ноте. Возможно, в каких-то моментах вами двигало желание абстрагироваться от фигурного катания и не иметь с ним ничего общего?
— Такое было, честно признаюсь. Потому что уход из спорта был очень болезненным, я сильно переживала. Когда ты долго к чему-то идешь, многим жертвуешь и в один миг это все обрывается… ты теряешься.
Знаете, я ведь люблю все планировать на 2-3 шага вперед. А тут неизвестность, и она пугала. Первые три года у меня опускались руки, мысли поглощали изнутри. Семья и друзья помогали, убеждали, что надо жить дальше. Но все шли вперед, а я стояла на месте из-за груза на плечах. Со временем я взяла себя в руки и поняла, что надо двигаться. Так и вышла из депрессии.
— Как проходит ваше обучение журналистике?
— Очень насыщенно: у нас много лекций, международных конференций, основной упор на иностранные языки. Я учу немецкий и английский шесть дней в неделю. За время карантина мы, кстати, не потеряли ни дня учебы и сдали дистанционно сессию. А еще к нам на факультет часто приходят знаменитые журналисты и дипломаты с лекциями. Я была на встрече с Леонидом Парфеновым, Марией Захаровой, Ксенией Собчак.
— У вас есть кумиры в профессии?
— Как бы банально ни звучало, мне импонирует Юрий Дудь — его формат непринужденной беседы. Этому стоит поучиться. Многие интервьюеры сталкиваются с проблемой: пока собеседник говорит, зритель уже понимает, каким будет следующий вопрос. А главный залог успешного интервью — открытость и доверие к собеседнику, чего Юрию не занимать. Из старшего поколения журналистов люблю Владимира Познера. Впечатлил его цикл репортажей с Иваном Ургантом.
«Лишний вес — проблема многих девочек, но я была удивлена, насколько это давило психологически»
— У вас с недавних пор есть свой проект — цикл эфиров с фигуристами в инстаграме*. Как возникла эта идея?
— Вдохновил карантин. Как-то вечером дома я слушала чье-то интервью, точно не на тему фигурного катания. И вдруг возникла мысль: а почему бы мне самой не сделать подобное? И я провела первый эфир со Стасей Константиновой. Когда я ей предложила, Стася с удовольствием откликнулась, сказала, что у нее есть чем поделиться. Беседа получилась интересной, но я ее не сохранила. В апреле я еще не планировала эфиры как проект на перспективу, поэтому и вторую запись — с Максом Ковтуном — увидели только те, кто был онлайн.
Потом пошли позитивные отклики от зрителей, и я стала сохранять эфиры в своем блоге. Эфир со Станиславой провела повторно, но в нем мы обсуждали новую главу ее жизни и карьеры. Хочу подчеркнуть: я не позиционирую эфиры как интервью, ибо этот формат предполагает большую ответственность. У меня скорее неформальные дружеские беседы. Хотя, не скрою, приятно, что их цитируют и обсуждают, просмотры растут. За время карантина соцсети сплотили людей.
— Согласитесь, вам легче договориться об эксклюзивной беседе со спортсменом, чем обычному журналисту или блогеру. Вы внутри фигурнокатательной семьи, вас давно знают и доверяют.
— Да, с большинством гостей эфира проблем не было. Мне хватало одного сообщения или звонка, чтобы человек согласился на диалог. Но были и фигуристы, которые отказали. Например, они не любят камеру и не хотят открываться. Уговаривать я не вижу смысла: если человек изначально не готов к участию в эфире, то какой смысл заставлять? Есть еще спортсмены, которые бы рады пообщаться, но тренеры или федерация фигурного катания пока запрещают озвучивать новости об их карьере. Может, когда прояснится с грядущим сезоном, все наладится.
— Каково вам в роли спортивного журналиста? Интереснее вести беседу или все-таки рассказывать о себе?
— Когда я начала проводить эфиры, было тяжело и непривычно. Я же в последнее время редко смотрю соревнования по фигурному катанию — только отдельные выступления близких друзей. А тут я начала искать записи прокатов собеседников… Нахлынули воспоминания. Меня многое связывает с людьми, которых я приглашаю на эфиры. С кем-то вместе тренировались, ездили, выступали, весело проводили время, делили трудности. Для меня важность эфиров еще в том, что я возобновила общение с ребятами, с которыми давно не пересекалась. Это в кайф.
— Было ли такое, что во время эфира вы лично для себя что-то открыли о человеке, давно знакомом?
— Маша Сотскова рассказывала про Олимпиаду. Она призналась, что каждую ночь ей снились не самые приятные сны: как она сидит в kiss & cry и ждет оценок, словно приговора. Меня это поразило, так как большинство фигуристов говорят, что Олимпийские игры — это праздник, особое событие в жизни каждого спортсмена. Второе откровение — с Бетиной Поповой, как она боролась с весом. Третий момент — со Стасей Константиновой, как ей приходилось отказываться от воды перед взвешиванием. Лишний вес — проблема многих девочек, но чтобы это настолько давило психологически! Я была очень удивлена. Получается, я давно общалась с человеком и только благодаря публичному эфиру узнала о его переживаниях.
— Не планируете ли привлекать к эфирам иностранных спортсменов? Тем более что у вас уже есть опыт с Алексией Паганини.
— С иностранными фигуристами сложнее поддерживать связь в силу расстояния. Кстати, довольно трудно делать синхронный перевод с английского на русский и наоборот. Признаться честно, я отдаю больше энергии на такие эфиры, зато практикуюсь в английском языке. Вообще для меня эфиры — вызов. Я постоянно в поиске информации о своих гостях и держу себя в тонусе. Перерыв между выпусками минимальный: делаю их дважды в неделю. Пока это все хобби, но посмотрим, как дальше пойдет. Возможно, это перерастет в нечто большее.
«С Александровской виделись пять месяцев назад. Катя выглядела нормально, ни о каких страшных мыслях речи не было»
— К парницам у меня всегда главный вопрос: неужели вам не страшно делать все эти элементы?
— Я по характеру трусиха: всегда лучше сто раз перепроверю, прежде чем делать. И в 11 лет, перейдя в парное катание, я учила тройные выбросы только на удочке, а на поддержках приходилось страховать со всех углов. Человек пять стояли, готовые меня подхватить. Большинство девочек, наоборот, бросаются в сложные элементы, как в омут с головой: падают, встают и идут дальше. Но потом страх ушел, я научилась доверять своему партнеру.
— Ваша пара с Максимом Мирошкиным — одна из немногих, кто делал параллельное вращение в бильмане. Как это было возможно?
— Обычно девочки, только перешедшие в парное из одиночного, обладают хорошей растяжкой. Поэтому бильман давался мне легко. У Максима тоже была отличная растяжка, он легко садился на все шпагаты. И вот мы начали думать, чем выделиться, используя свои навыки на тот момент. Много чего пробовали и к бильману пришли не сразу. Когда же вставили это вращение в программы, многие судьи и специалисты советовали его оставить. Еще мы одни из первых внедрили в парное катание кантилевер перед подкрутом.
— Какая вообще была атмосфера в группе Нины Мозер, когда вы там тренировались? Это ведь был период, когда на одном льду катались сразу несколько топовых пар России, их готовили к домашней Олимпиаде.
— Нашу с Максимом пару определили к молодому тренеру Владиславу Жовнирскому. Мы были его единственными учениками, поэтому получали довольно много внимания. Конечно, тянулись за старшими товарищами по команде. Мы часто катались вместе, и это огромное преимущество. Они нам советовали, учили, вдохновляли. Никогда не было такого, чтобы взрослые фигуристы группы Мозер просили «убрать мелких со льда». И даже когда у Владислава Владимировича появились еще пары, он уделял нам столько же внимания.
— Распад вашей пары с Максимом Мирошкиным — его инициатива или тренера?
— Честно говоря, не хочу сейчас ворошить прошлое — не вижу в этом смысла. Возможно, здесь есть и моя вина: тренируясь одна, я не понимала, что происходит и к чему все идет. Но для меня решение прозвучало как гром среди ясного неба.
— Пробовали найти нового партнера? Все-таки в 2017 году вы были слишком молоды, чтобы уходить из спорта.
— Я пыталась, даже за границу ездила на просмотр, но безуспешно. Возможно, из-за того, что я осталась наедине со своими мыслями, не удалось продолжить профессиональную карьеру на высоком уровне. С другой стороны, я понимаю свое близкое окружение в тот момент: люди не могут, да и не должны поддерживать вечно. Пока человек сам не захочет улучшить свою жизнь, ему никто не поможет.
— Есть предположение, что многие спортсмены держатся за карьеру до последнего — даже когда шансы на успех минимальны, потому что боятся неизвестности за пределами спорта. Это справедливо?
— Есть такое. Когда наша пара распалась, я решила для себя, что продолжу кататься. Я ведь посвятила спорту 17 лет, многим жертвовала ради него. Как можно отпустить? Но потом поняла, что мы с Максимом изначально катались в сильной группе, выигрывали медали, нашу пару знали и уважали. Нужно ли мне теперь кататься просто для души, без призовых мест? Я-то лидер по натуре. Вот и пришла к выводу, что лучше уйти на высокой ноте. Может, надо было чуть потерпеть и попробовать еще… Но сейчас уже глупо гадать. Я уже не жалею, что завершила спортивную карьеру. Тем более, как видите, спортивная журналистика возвращает меня в мир фигурного катания. Теперь постараюсь быть лучшей в новой роли.
— Несколько лет в вашем коллективе была и Екатерина Александровская, недавно трагически погибшая (18 июля 2020 года российско-австралийская фигуристка выпрыгнула из окна своего дома. — «Матч ТВ»). В ваших спортивных судьбах есть похожие моменты, и, возможно, вы, зная Екатерину лично, в состоянии понять ее чувства?
— Это большая трагедия, хочу еще раз выразить соболезнования семье Кати. Я ее хорошо знала. Запомнила Катю жизнерадостным человеком, который знал свою цель и шел к ней. Действительно наши ситуации в спорте чем-то схожи. По себе знаю, как важна поддержка в трудный момент — чтобы человек выговорился и не держал боль внутри. Мне сложно сказать, что творилось в душе Кати в последнее время. Мы виделись пять месяцев назад, когда у нашего общего друга Брендана Кэрри (австралийский одиночник, тренирующийся на тот момент в Москве. — «Матч ТВ») потерялась собака. Нас собралось несколько человек, и мы отправились на поиски. Катя рассказала, что у нее в карьере не все гладко. Выглядела нормально, ни о каких страшных мыслях речи не было. Отчасти я даже виню себя, что не обратила тогда внимания на душевное состояние Кати.
Депрессия реальна – доказано смертью. Чему нас учит история фигуристки Александровской
«Парное катание не смотрю — пока сложно»
— Самый яркий для вас момент в карьере?
— Финал Гран-при 2012 года в Сочи (юниорский. — «Матч ТВ»). Мы хорошо выступили на этапах Гран-при, но особо не рассчитывали на медали. Все-таки мы были молодой парой, а другие ребята — опытнее. Увидев оценки за произвольную программу, мы были в шоке. А когда узнали, что победили — вообще на седьмом небе от счастья.
— Какие-то особые ритуалы на успешное выступление у вас были? Сейчас уже можно поделиться, наверное.
— Я всегда надевала правый носок первым, это прижилось еще в детстве. На соревнованиях мы с партнером ходили вместе по коридорам катка, держались за руки. Думаю, это помогало почувствовать взаимную энергию. А еще на руке есть чувствительное место от локтя до кисти. Когда мы уже стояли у бортика и готовились к прокату, тренер, чтобы зарядить, щипал нас в этом месте и настраивал: «Ехать четко от элемента к элементу!».
— Вы упомянули, что редко смотрите соревнования фигуристов. За чьими выступлениями отдельно следите?
— Иногда я все-таки смотрю главные турниры сезона. Но не все разминки, а тех, кто мне реально интересен и с кем я поддерживаю общение — например, Александра Самарина, Дмитрия Алиева, Софью Самодурову, Викторию Синицину и Никиту Кацалапова. Парное катание не смотрю — пока сложно.
— У вас в блоге много совместных фотографий со Стефанией Маликовой, дочерью известного артиста. Она ваша подруга?
— Да, мы вместе учимся на журфаке. Познакомились прямо в лекционном зале: я тогда перевелась в МГИМО и никого не знала с курса. А все другие были знакомы между собой. Стеша первая ко мне подошла, представилась, так мы и начали дружить. Недавно создали вместе с ней и еще одной общей подругой Алисой Чесноковой бренд одежды: сами придумываем дизайн, организуем пошив и продажу. Что интересно, запустили дебютную коллекцию во время карантина, когда было минимум возможностей и встреч.
— Хочется завершить разговор на воспоминании о ярком событии в вашей карьере — Олимпиаде в Сочи, где вы участвовали в церемонии открытия. Как это случилось?
— Тренеры нам просто сказали за пару дней до начала Игр, что мы летим. Помню, мы зажигали вместе с президентом олимпийский факел, выступали вместе с Леной Радионовой, Адьяном Питкеевым, Сашей Степановой и Ваней Букиным. Думаю, в приглашении нас — российских юниоров — в Сочи важную роль сыграло наше серебро на первых Юношеских Олимпийских играх. В любом случае я благодарна судьбе за то приключение. Когда вокруг счастливая атмосфера спорта, а ты сидишь в президентской ложе и смотришь открытие вживую… Такое событие бывает раз в жизни, и воспоминания остаются навсегда.
Читайте также:
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
