«После менингита я со своей дуростью понеслась на лед, чтобы не подводить тренера и партнера». Большое интервью Екатерины Борисовой для «Матч ТВ»

29 марта 2020 14:53

О принятии ухода из спорта, чувстве страха в парном катании и работе артиста шоу на круизных лайнерах.

Екатерина Борисова с Дмитрием Сопотом были одной из самых перспективных пар своего поколения — всего за год они завоевали золото юниорского финала Гран-при, золото юношеской Олимпиады и бронзу чемпионата мира. Будущее казалось если не безоблачным, то многообещающим, но в разгар подготовки к следующему сезону Екатерина серьезно переболела менингитом.

Она так хотела вернуться на лед, что вышла тренироваться раньше, чем позволяли врачи, но обмануть организм не удалось. Когда все проблемы казались решенными, менингит напомнил о себе осложнениями на сердце, и пару Борисова — Сопот не допустили до участия в финале Гран-при. После 8-го места на национальном первенстве Дмитрий Сопот принял решение кататься с другой партнершей.

Екатерина Борисова пыталась продолжать карьеру, и даже за пределами России, но в результате нашла себя в роли артиста ледовых шоу на круизных лайнерах.

Из этого интервью вы узнаете:

Как фигуристу оказаться в касте шоу на корабле

Отменяют ли круизные шоу при сильной качке

Как переболеть менингитом и вернуться на лед

Почему Екатерина так форсировала подготовку после болезни

Почему распадаются талантливые юниорские пары

Как спортсмен, даже бывший, воспринимает новость об отмене чемпионата мира

Реально ли фигуристам сохранить форму за время домашнего карантина

«У нас на корабле только один раз отменили шоу из-за погодных условий»

— На вас как на артисте шоу отразилась ситуация с коронавирусом?

— Это коснулось абсолютно каждого фигуриста, задействованного в шоу, потому что шоу по всему миру отменены. Те, кто уже был на контрактах, отправились домой, а те, кто только собирался, отложили поездку на неопределенный срок.

Конечно, задело и меня. Я только сейчас успокоилась, отошла и смирилась с участью, что эта ситуация мне неподвластна. Я должна была 22 марта уезжать по контракту на корабль, но все отменили. Компания приостановила свою деятельность, все круизы. Путешествовать стало достаточно тяжело, и мы там сейчас просто не нужны.

— Это не первый ваш корабль, насколько я знаю?

— Да, это должен был быть мой третий контракт. Первый был на полгода, второй — на 10 месяцев. Долго, конечно, но что поделать.

— Как вообще фигуристы попадают на круизные лайнеры?

— Когда я приняла решение закончить карьеру, мама спросила у меня, что я собираюсь делать дальше. А я тогда знала про стафф в шоу «Дисней» и шоу на корабле, толком представления об этом не имея. И вот ляпнула просто, что поеду в шоу.

Моя младшая сестра тоже занимается фигурным катанием. Мама как-то привела ее на тренировку, и тренер парного катания спросила: «Как там Катя, что делает?» Мама озвучила мои планы, а тренер сказала, что один партнер ищет партнершу на корабль.

Мы с ним созвонились, поговорили. Покатались вместе, засняли видео своих трюков и отправили менеджеру шоу. Благо, партнер уже работал на корабле до этого, был известен. То есть единственное, что мне пришлось сделать — позвонить ему и попробовать покататься вместе. Так и прошел кастинг.

— С какими сложностями столкнулись в работе?

— Было сложно изучать, к примеру, балспин (элемент, в котором партнер вращает партнершу за ногу вокруг себя, и ее лицо в крайних точках оказывается очень близко ко льду. — «Матч ТВ»). Не то что сложно даже — страшно. Или сальто на льду казалось тоже чем-то запредельным. Хотя до этого меня выбрасывали в километровые выбросы, именно сальто было страшно. Изучать новые поддержки — не проблема, я люблю поддержки.

Самое муторное — бумажная работа. Сделать ту же визу американскую. На тот момент мне было 17, и самостоятельно сообразить, что и как, организовать логистику действий было тяжело. «Медикал» — медицинское обследование — не так страшно, как подписание бумаг и суета с визой. В то время был еще какой-то конфликт между Россией и Америкой, почти все посольства были закрыты, и я получила паспорт с визой на руки за три дня до вылета. Очень нервно.

Открыть видео

— Нагрузки в шоу и в спорте сравнимы?

— Нет, совершенно разные планки и задачи. В спорте мы тренировались по 6 часов в день, после тренировки шли домой, просто волоча ноги.

После шоу тяжело минут 10, но и то после второго. После первого — нормально. Тренируемся мы полчаса на льду и 40 минут разминки перед ледовой тренировкой. После шести часов тренировок в спорте это вообще несравнимые вещи.

И, конечно, насыщенность программ не так высока, как в спорте. Длительность соло-номера примерно 2 минуты, и все это происходит на катке не 60 на 30 (метров. — «Матч ТВ»), а 20 на 10.

— Правда ли, что паре проще найти работу в шоу, чем одиночнику?

— Зависит от ситуации. Иногда в шоу много пар, иногда дефицит. Как мне известно, раньше пары даже получали зарплату больше, чем одиночники, по крайней мере на кораблях. Сейчас это все уравнялось.

— Не буду спрашивать вас об абсолютных цифрах заработка на шоу, но можете ли вы сравнить их с зарплатой тренера?

— Наверное, некорректно было бы это сравнивать. Да и уровень зарплаты тренеров я не знаю. Могу сказать так: зарплата в шоу меня приятно удивляет. Мне ее более чем достаточно.

— Шоу на кораблях поставлены как спектакль с единым сюжетом или гала-концерт из отдельных номеров?

— Шоу длится 45-50 минут, все это время рассказывается какая-то одна история с сюжетом и развитием событий. Все номера связаны между собой. Не могу описать точно музыку и сюжет, потому что есть 12 кораблей с катками, на каждом из которых свое шоу. К примеру, на последнем контракте на Oasis of the seas у нас было шоу по сказкам Ганса Христиана Андерсона. Одна сказка перетекала из другой. На первом контракте сюжет был про Джульетту, но не классическая трактовка, а собственная история и выдумка хореографа. Героиня там путешествовала по планете.

— Штормы, качка и плохие погодные условия могут как-то сказаться на работе артистов?

— Я плавала по Карибскому и по Средиземному морю. Это достаточно спокойные воды. Но как-то мы переплывали через Атлантику с Багамских островов в Испанию, и там бывали большие волны. Корабль качало сильно, но благодаря его размерам это было не так страшно.

За историю двух моих контрактов у нас только один раз отменили шоу из-за погодных условий. А так… эта махина — она непотопляема. На борту чувствуешь себя в безопасности.

Еще интересно, что первые две недели на корабле организм реагирует, если даже голова не обращает на это внимания, — все время хочется спать. Небольшая качка действует как снотворное. Но потом привыкаешь.

— Столько времени проводить в закрытом пространстве в ограниченном коллективе непросто. Как складывались отношения между артистами и взаимодействие с публикой?

— Хороший вопрос. Проблем с коллективом у меня никогда не было, потому что мы дружны, все хорошо общаемся. Ребята неконфликтны, все понимают — мы на время становимся одной семьей, не нужно портить отношения друг с другом.

Проблема — контакт с гостями. Когда катаешься в обычном шоу типа «Дисней» и «Холидей», ты выступил и ушел. На этом весь контакт окончен. На корабле у нас есть такая работа, как массовое катание: мы раздаем коньки гостям, регистрируем их на сеансы. Сами, конечно, не учим кататься. Но и за это небольшое время общения случаются неприятные ситуации. Иногда приходит гость сразу с плохим настроением и какой-то претензией и с ходу начинает на тебя кричать.

— А какие главные плюсы своей работы можете назвать? Мне, например, представляется ежедневный завтрак в круизе: голубое море, апельсиновый сок и соленый ветер. Насколько это близко к реальности для артистов?

— Так как мы рабочий персонал, у нас нет особого доступа к иллюминаторам. Мы можем, конечно, выйти на палубу — там беговая дорожка, — или посидеть на носу корабля. Но завтраки у нас были в закрытом помещении без окон. Поэтому похвастаться подобными красивыми видами, как вы описали, я не могу. (Смеется.)

А так… что мне нравится на корабле? Там много персонала, и они не фигуристы. (Смеется.) Вокруг меня всегда были только люди из фигурного катания, и эта разрядка в виде лиц, с ним не связанных, меня очень радует. Еще я всегда хотела изучать английский, но в спорте в полном объеме на это времени не хватало. В шоу смогла, наконец, это реализовать.

«Испытываю белую зависть к людям, которые ушли из спорта с легкостью и чувством реализованности»

— Ваше решение расстаться со спортом было простым?

— Я рассталась со спортом тяжело. Испытываю белую зависть к людям, которые ушли с легкостью и чувством реализованности. Я успокоилась и приняла эту ситуацию только год назад. Примерно два года до этого прошли в мучениях, мое сердце разрывалось. Не находила себе места, и лишь сейчас нашла внутренний покой.

— После распада пары с Дмитрием Сопотом у вас были другие варианты, с кем кататься?

— После того как я уехала из Перми, у меня была пара проб (пробы — попытки покататься с другими партнерами. — «Матч ТВ»). Особенно я была удивлена, получив сообщение от канадского тренера с предложением приехать к нему попробоваться. И еще более удивлена от самой себя, что согласилась на подобного рода авантюру.

Вообще мне в Канаде очень понравилось. Тренер, партнер — все было хорошо. Но к сожалению, эта страна запрашивает просто неподъемную сумму денег на проживание. Я не могла себе позволить такое. Когда уехала из Канады, поняла, что это был мой последний шанс. И что пора заканчивать. (называть имена тренера и партнера Екатерина не стала. — «Матч ТВ»)

— Какую роль в вашем непростом спортивном пути сыграл менингит?

— Я заболела по возвращении со сборов в Сочи. Не знаю, где могла подхватить менингит летом, для меня это до сих пор загадка.

Сначала у меня две недели просто держалась температура 38. Под конец второй недели она скаканула до 39,5, и я вызвала скорую, потому что реально почувствовала себя плохо. В больнице поставили диагноз.

Лежала там три недели, за это время мне дважды делали пункцию спинного мозга. Вставать с кровати было запрещено. В сумме я провела без тренировок пять недель и после выписки должна была соблюдать покой еще месяц, чтобы восстановиться. Но я со своей дуростью понеслась на лед, чтобы не подводить тренера и партнера и начать готовиться к сезону.

Екатерина Борисова и Дмитрий Сопот / Фото: © РИА Новости / Алексей Филиппов

— Вы так стремились форсировать подготовку, может, потому что боялись потерять партнера?

— Это скорее спортивная привычка. В тот момент я не сомневалась, что партнер меня дождется.

— На этом ведь последствия менингита не закончились?

— Увы. До финала Гран-при 2016/2017, куда мы отобрались, нас не допустили по медицинским показаниям. Причина была в том, что из-за моего несоблюдения предписаний врачей менингит дал осложнения на сердце.

После болезни была слабость и чувство, что что-то не так в организме. Сонливость. Но это нормально после пяти недель без тренировок. По рекомендации врачей сборной я пила определенные медикаменты и чувствовала себя хорошо. Поэтому когда на УМО (углубленное медицинское обследование. — «Матч ТВ») перед финалом выяснилось, что есть серьезные проблемы с сердцем, для меня это стало шоком.

Сейчас я абсолютно здорова, никаких проблем нет. Раз в два года прохожу медобследование и периодически пропиваю курс витаминов и БАДов, чтобы поддерживать организм в целости и сохранности.

— Инициатором распада пары был все-таки Дмитрий?

— Вообще я не люблю ворошить прошлое. Когда сезон подошел к концу, а он из-за моих проблем со здоровьем прошел не так, как мы планировали, Дима просто увидел свое светлое будущее без меня.

Конечно, было тяжело. Врагу не пожелаю пережить то, что я переживала, но… это жизнь. В ней все бывает. Я выучилась на своих ошибках, надеюсь, что и Дима тоже выучился на своих.

Этот момент особенно тяжело дался моим родителям и близким. Они так верили и столько в меня вложили, что им сложно было видеть, как я заканчиваю карьеру. Ну, если это можно так назвать — карьера.

— В чем главная трудность найти нового партнера — физическое совпадение или совместимость характеров?

— Тут все компоненты важны. Не «или», только «и». Проведу такую параллель с батарейкой. Она будет работать, только если ее поля заряжены одно на плюс, а другое на минус. Я не имею в виду, что один в паре актив, а другой — пассив. Нет, оба партнера должны быть заинтересованы в работе. Они могут быть разными, но вместе дающими нужную реакцию.

И, конечно же, важный фактор — работа тренера и обучаемость спортсменов.

Еще часто бывает, что партнеры не подходят друг к другу по темпу. Тренер вроде пытается изменить технику, подстроить партнеров, но люди просто физически не подходят друг другу.

Екатерина Борисова и Дмитрий Сопот / Фото: © РИА Новости / Владимир Песня

«Когда я была одиночницей и смотрела парное, думала — пфф, да что там мальчики вообще делают? Только девочки напрягаются»

— Вы согласитесь, что в парное катание идут лишь бесстрашные девочки?

— Соглашусь. Но страх присутствует всегда как форма инстинкта самосохранения, просто со временем он притупляется. Тебе начинает нравится лететь в выбросе, парить в поддержках.

Страх в данном случае основан на неизвестности. Он не о том, что ты можешь упасть и сломать ногу. Просто парное катание — совсем другое, это взаимодействие двух людей. Если даже ты десять лет был одиночником, в парном катании как будто начнешь все заново.

— Что скажете насчет роли партнера в паре?

— В пары обычно идут ответственные парни, потому что морально это тяжело — брать на себя ответственность за здоровье и жизнь другого человека. У меня это вызывает уважение.

Когда я была одиночницей и смотрела парное, думала — пфф, да что там мальчики вообще делают? Только девочки напрягаются. А после перехода осознала циклопическую роль партнера в паре. Это было переворотом моего сознания.

— В контексте страха не могу не спросить про четверные. Это сейчас правила в парном катании таковы, что исполнять ультра-си подкруты и выбросы невыгодно. Когда вы катались, четверные были способом побеждать. Вы их учили?

— Мы пробовали четверную подкрутку на полу без цели вставить ее в программы. Просто было интересно посмотреть, что из этого выйдет. На лед перенести ее не успели.

Также у меня была мечта попробовать четверной выброс, я ужасно этого хотела. Выбросы — вообще моя любовь. К сожалению, не успела.

— Родители спортсменов иногда совершают повседневные подвиги, видя, что у ребенка есть талант. Возят на другой конец города каждый день в 6 утра, полностью отказываются от своей работы и увлечений. Ваша семья делала что-то подобное?

— Мои родители отвезли меня не то что на другой конец города, а за полторы тысячи километров (Екатерина жила Челябинске и переехала жить и тренироваться в Пермь. — «Матч ТВ»). Они видели, что мне так будет действительно лучше, видели мой потенциал, хотя оставить свою 13-летнюю дочь в чужом городе, должно быть, было ужасно тяжело. Я не осознавала тогда, насколько им непросто. Думала, что это нормально — жить одной. Что такого?

— Как полагаете, почему юниорские пары так редко доходят до взрослых в первозданном виде и так часто распадаются?

— Думаю, мы сейчас вернемся к теме взаимодействия партнеров. Результат работы зависит от тренера и обучаемости спортсменов, но долголетие пары — это заряженность партнеров друг на друга.

Важную роль против играет юношеский максимализм. Иногда в силу неопытности молодые ребята расходятся, вместо того чтобы решить проблему по-взрослому. Нам не хватает мудрости в 16-18 лет, чтобы понять это. В результате имеем то, что имеем: пары распадаются.

— Вы мастер спорта международного класса. Какой-то реальный профит спортсмену дает это звание?

— Мне это дало поступление в вуз без вступительных экзаменов, просто нужно было пройти собеседование. Ну и, конечно, когда в спортивной тусовке заходит разговор о том, у кого какое звание, приятно бывает гордо сказать: «мастер спорта международного класса!» (Смеется.)

— В списке ваших наград есть золото юношеской Олимпиады, бронза чемпионата мира, золото финала Гран-при. Можете выделить самую дорогую и памятную из них?

— На самом деле я не считаю наши с Димой медали чем-то невероятным. Посмотрите статистику — это стандартный набор юниорской российской пары на международном уровне.

Но для меня лично все они действительно важны. Нельзя сказать, что какая-то очень дорога, а какая-то — ну, так себе. Каждая медаль — память и события моей жизни, но самая эмоциональная — бронза этапа Гран-при в Риге. Как это я, простая девочка из Челябинска, на международном старте и в призах? У меня это в мозгах просто не укладывалась. Пусть в масштабах страны и мира эта бронза ничего и не значит.

— Примерно полгода назад я делала интервью с Аминой Атахановой, и она рассказала, что однажды из-за сильнейшего волнения ее вырвало прямо перед выходом на лед на одном из важных турниров. Вам случалось настолько нервничать?

— Знаю эту историю, мы с Аминой на том старте даже жили в одном номере. У нее это было неоднократно, к сожалению.

Я тоже нервничала, но это все как-то шло в итоге на пользу прокату. Не было такого, что мышцы сковываются и программа срывается. Мое волнение обычно давало мне пинок под зад, и я собиралась.

— В фигурном катании вообще есть дружба?

— Да, в фигурном катании есть дружба. Большинство моих друзей — фигуристы. Амина вот до сих пор является моей лучшей подругой, хотя у нас была одна стычка, которая привела к целому году молчания. Но сейчас у нас все хорошо.

«Тренеру надо дать спортсмену задание по подкачке мышц и надеяться на его добросовестность»

— Давайте попробуем заглянуть в будущее. Где вы видите себя через 10 лет? Тренером у бортика, артистом шоу или, может, хореографом?

— Делать громких заявлений не буду, но через 10 лет я не вижу себя в ледовых шоу. Мне кажется, там не стоит задерживаться надолго, хотя это действительно хорошая работа. Скорее я вижу себя тренером.

Сердцу не прикажешь. Хочу остаться около спорта, в фигурном катании — это моя большая страсть. Даже когда я не соревнуюсь сама, мой мозг все равно больше чем наполовину занят фигурным катанием.

— За что вы его так любите?

— Это не просто любовь, это сложнее. Чувство благодарности за все возможности, которые оно мне дало, перетекающее в любовь.

Любовь проявляется в заинтересованности. Я интересуюсь им не потому, что мне надо, даже по окончании карьеры, а потому, что оно меня завораживает. Я анализирую старты, потому что хочу быть в курсе событий. Это не описать формулой «я люблю, потому что…». Просто люблю.

— Что из увиденного в фигурном катании вас наиболее впечатлило за последнее время?

— Меня впечатляют девушки и то, что они показывают на международной арене. И я не только про наших говорю — они, конечно, бриллианты. Есть еще японки, кореянки сейчас подтянулись, есть Мэрайя Белл.

Меня впечатляет, как Любовь Илюшечкина идет к своей Олимпиаде — через все преграды и трудности. И, конечно, Виктория Синицина и Никита Кацалапов. Их золотая медаль на чемпионате Европы — просто как стену головой пробили. Невероятная радость.

— Как вы восприняли новости об отмене чемпионата мира в Монреале?

— Когда появилась информация об отмене, я ощутила это так, как будто она меня напрямую касается, хотя уже три года как нет. Почувствовала неистовую обиду и злость — не на кого-то конкретного, а просто оттого, что эта ситуация от тебя не зависит. Ты не можешь ничего переиграть и исправить.

Всеми вложено столько энергии, сил и надежд. Очень обидно за тех, для кого это мог быть первый и последний шанс выступить на чемпионате мира.

— У вас есть опыт длительного пропуска тренировок. Как думаете, карантин и отсутствие льда могут серьезно отразиться на том, в какой форме фигуристы начнут новый сезон?

— Не думаю, что это сильно скажется на подготовке к следующему сезону. Фигуристы иногда уходят в отпуск в конце сезона на три недели — месяц, обычно это происходит в конце апреля — мае. Сейчас отпуск просто сместится. Тренировки возобновят, допустим, в мае, а от мая до нового сезона будет еще много времени — и поставить программы, и съездить на сборы. Да, ситуация неприятная, но выходы из нее есть. Думаю, тренеры их найдут.

Хотя… сейчас все меняется каждый день, карантин может и продлиться. Я еще так смело сказала про май и возобновление тренировок. Просто хотелось бы, чтобы это все поскорее закончилось.

— Реально ли поддерживать форму в условиях домашних тренировок?

— В домашних условиях можно сделать так, чтобы мышцы не теряли тонус. Тренеру надо только дать спортсмену задание по подкачке мышц и надеяться на его добросовестность. Можно использовать стадионы — идеальный вариант не только чтобы поддерживать, но и набирать форму.