Наши все же не выпали из телетрансляций, как это случается с бегущими по пятидесятым номерам. Точнее, не все наши выпали, а нынче это что-то вроде успеха. Вспомните, какой мешалкой прилетело Вольфгангу Пихлеру, когда он сказал: «Чего вы от меня хотите, четыре девочки в двадцатке!» Отряхиваясь от обвинений в допинге, мы увидели в этом девальвацию притязаний. Сейчас сочли бы сладким пирожком.
Да, проблем полно. Да, нет стабильности. И все же мы третьи в Кубке наций у мужчин (увы, шестые у женщин). Кроме того, проявились спортсмены, из которых можно что-то лепить. Кто этим станет заниматься и что вылепит, сейчас обсудим.
Вывод 1. В сборной наметились прогрессирующие и регрессирующие.
Судить об этом можно, во-первых, по проценту точной стрельбы. Среди тех россиян, кто успел набрать очки в Кубке мира (семь мужчин и шесть женщин), картина следующая.
У Латыпова пока лучший сезон в карьере — 86,5%. Начинал он четыре года назад с 77,6.
Логинов в четырех сезонах стрелял сильнее. В рекордном показывал 88% точности. Сейчас 82,9.
Серохвостов достаточно быстр, но недостаточно меток — 82,7.
Ухудшает показатели Халили: в позапрошлом сезоне — 90,1, сейчас 83,6.
Про Поварницына и Томшина говорить рано, но пока оба не блещут, показывая процент 80 и 76,7.
Миронова, вы удивитесь, выдает лучший стрелковый сезон. Хотя в цифровом выражении, вы не удивитесь, это 79,2. Начинала она когда-то с 66,7.
У Куклиной четыре сезона назад было 91,2, сейчас 80,8.
Васнецова в общем ряду — 82,5.
Казакевич — аутсайдер — 66,7.
Резцова еще никогда не стреляла точнее — 85,7.
Лучшие из наших — Нигматуллина (91,8) и, внимание, Елисеев (93,3). Что нужно сделать с собственной «физикой», чтобы при такой точности быть переведенным на Кубок IBU?!
Второй критерий как раз про функционал. Это среднее время отставания на километр от среднего времени пяти лучших в спринтерских гонках (данные biathlon.ua). Спринтов, правда, было всего два. Относительно неплохи здесь Латыпов (3 секунды), Логинов (3,8), Резцова и Серохвостов (по 4,5). У Куклиной — 9,2 секунды. У Елисеева — 14. Ужас.
Для примера: у Йоханнеса Бё — 1,4, у Алимбековой — 2,2.
В общем зачете Кубка мира Латыпов идет пятым, Нигматуллина — 12-й. Вполне соответствует эстерсундскому фону, если бы не пресловутое «но».
Вывод 2. Все запутались, кто главный.
Раздав наделы и вотчины личным тренерам, разделив сборную на группы подготовки, СБР одновременно распылил ответственность за результат. Мы до сих пор не знаем, например, кто тренировал Елисеева. Известно лишь, что это не биатлонный специалист, а мастер функциональной подготовки. Именно ее Матвей в Эстерсунде доблестно провалил. Однако за это нельзя спросить ни со старшего тренера Юрия Каминского, ни с загадочного личного тренера. И именно потому, что он всего лишь личный, хотя по влиянию на спортсмена — «целый» личный.
Степень участия в подготовке Елисеева тренера Сергея Башкирова требует уточнения. Гараничев с Логиновым, напомним, тоже готовились в его группе. А еще у Логинова есть тренер Александр Касперович. А у Гараничева — Максим Кугаевский. Пасьянс.
С другой стороны, дело не только в поиске виновных. Проблема в том, что подготовка сборной не укладывается ни в какую матрицу. Сегодня личных тренеров секретят, завтра в их качестве пригласят шамана, послезавтра Шиву с Кришной, и попробуй воспротивься. Уравниловка и муштра ничуть не лучше хотя бы потому, что биатлон индивидуальный вид спорта. Но даже муштра понятнее того, что происходит в сборной сейчас. Она более подконтрольна и корректируема, она прозрачнее в плане вовлеченности в процесс конкретных лиц.
У женщин похожая картина. Спортсменки могут готовиться по планам тренеров сборной, а перед сезоном вдруг сказать: дальше я на своей волне — и показать план, написанный другими, пусть даже эти планы плохо совместимы друг с другом. Если такое работает — на здоровье. Но вряд ли восьмое место в эстафете свидетельствует, что хоть что-то работает.
В следующей гонке, правда, можем стать первыми. Просто на это ничто не указывает.
Вывод 3. Не исключены проблемы с доверием спортсменов к тренерам.
Среди наших есть те, чьи личные наставники работают одновременно штатными специалистами сборной. Судя по интервью Михаила Шашилова, в отношениях между ними не все гладко. И это один из самых печальных спортивных синдромов.
Представьте, что биатлонистка Х пахала летом и осенью, как владимирский тяжеловоз. А начался сезон — результатов нет. В Пекине обещан розовый свет, но пока непросто даже попасть в пасьют. И что если такой сезон не первый?
А вот что: тренеру начинают не доверять. Его методики вызывают скепсис, его слова подвергаются сомнению, хотя дело может быть вовсе не в тренере, а в спортсмене, недовыполнении им предложенных объемов, болезнях, случайностях. Если так, необходим срочный диагноз. Но неизвестно, где найти диагноста.
Биатлон знает много эпизодов, когда смена тренера не приносила эффекта. И не очень много — когда спортсмен вдруг начинал бить рекорды. Но это к слову. А к делу — почти все равно, в «двадцатки» мы попадаем или в «тридцатки». Но именно штурмом этих высот мы в последние годы и занимаемся за исключением двух-трех человек, грезящих «десяткой». Где взять еще пять-шесть таких? Вопрос точно не к тренерам сборной и даже не к Виктору Майгурову.
Нынешние спортсмены — наш уровень и наше всё. Плачут, злятся, винят тренеров? Значит, нет равнодушия. Способны на большее? Пусть докажут. С трудом представляю, чтобы Бьорндален искал причину неудач в тренере. А вот не-Бьорндалены частенько этим грешат.
Открыть видео