Валерий Польховский прямо по ходу чемпионата мира в Поклюке оказался в словенской больнице. Спустя несколько месяцев ему пришлось по состоянию здоровья покинуть пост главного тренера сборной России по биатлону. Однако ни во время предсезонной подготовки, ни в начале сезона эта должность официально никем не была занята, а обязанности главного тренера в национальной команде фактически исполняет Виктор Майгуров.
В интервью «Матч ТВ» Польховский объяснил, сможет ли глава СБР совмещать посты, сообщил о полном восстановлении после болезни, а также вспомнил истории из биатлона 90-х годов, которые не рассказывал больше 20 лет.
«Последние полгода были непростыми. Спасибо настоящим друзьям»
— Валерий Николаевич, от вас давно не было никаких новостей. Где вы сейчас?
— Был в Новосибирске, приезжал на соревнования на «Приз Виктора Федоровича Маматова». Планировал посмотреть на молодежь.
— То есть вы ездите по регионам и просматриваете молодых биатлонистов?
— Нет-нет. Не имел возможности куда-то выезжать в связи с пандемией, минимизировал общение. Приехал сюда по приглашению. Ребята тоже приехали: пообщались с тренерами, с руководством базы.
— Кем вы сейчас можете себя назвать?
— Болельщиком, а как по-другому? Если говорить о тренерских кадрах, которые были утверждены в министерстве спорта, олимпийском комитете, правлением СБР, какие тут могут быть вопросы? Тренерскому штабу доверили подготовку команды. Мое понимание — мешать им не нужно! Раз все утверждено, значит не надо и советовать. Тренерский штаб ведет команду своим путем, зная, что основная задача — это подготовка к Олимпийским играм. Надо дать возможность тренерам поработать, проявить себя. Весна покажет, одним словом. Вмешательство на любом уровне — нежелательно.
— В апреле вы заявили, что не готовы заканчивать тренерскую карьеру. Есть ли у вас какие-то планы?
— Сейчас не готов сказать, поскольку мне нужно отойти от тех процедур, которые я проводил по состоянию здоровья. Подождем до весны. А почему нет? (Смеется.)
— В последние полгода не было времени думать о тренерской работе?
— А чего думать? Внутри сборной уже все налажено. Команды приглашают тренеров к олимпийской подготовке, то есть за два или три года до Игр. Сейчас уже направление выбрано, а на переправе коней не меняют.
— Как ваше здоровье? По голосу вы очень бодры.
— Все нормально. На данный момент все уже позади.
— Последние полгода были самыми сложными?
— Да… Были непростыми. Рядом со мной были друзья, которые помогали и поддерживали. Я благодарен им. Это надежные друзья.
— Вы готовы рассказать, что с вами произошло?
— Были проблемы на фоне коронавируса, но с помощью врачей и друзей удалось победить это заболевание. На сегодняшний день тестирование показало, что все позади.
— Проблем со здоровьем начались в том числе из-за переживаний на чемпионате мира в Поклюке?
— Чемпионат мира — это всегда испытание для каждого тренера. Для меня главное, чтобы команда выступила. Я думаю, что тренеры в сравнении с прошлым годом проанализировали ситуацию и внесли коррективы в подготовку. Меня утвердили главным тренером только 14 сентября, и сложно уже было что-то исправить, внести коррективы, однако минимально мы это сделали.
— Прямо по ходу турнира вам вызывали скорую. Все было серьезно?
— Я был в больнице, мне предложили остаться там, лечь на обследование, но я принял решение восстанавливаться в России. В Поклюке написал документ, что всю ответственность я беру на себя. Дальше уже проходил лечение в Москве. Спасибо ФМБА за содействие. Хотел бы еще выразить большую благодарность специалистам из Национального медицинского исследовательского центра гематологии в Москве. Проходил там лечение, выполнял все предписания. Также большое спасибо новосибирской областной больнице. Посетив все эти медицинские учреждения, могу сказать уверенно — там работают настоящие профессионалы.
«Сборной должен заниматься вице-президент федерации или главный тренер»
— Если бы не болезнь, вы бы продолжили работу главным тренером?
— Это была моя инициатива, мое личное решение. Со стороны Майгурова не было никаких возражений. Мало ли, какая ситуация развилась бы, поэтому принял решение, что кто-то другой займет это место. Основная моя мысль заключалась в том, чтобы команде не было хуже. Я принял решение оставить… Важный сезон, мелочей не бывает.
— Однако на вашу должность никого не назначили, частично обязанности выполняет Виктор Майгуров.
— Главнокомандующий должен быть на Олимпиаде, как сказал Виктор. Он у нас есть.
— Он с вами советуется насчет каких-то моментов?
— Нет, ни разу мы не созванивались, не встречались, никаких вопросов со стороны тренерского штаба или руководства ко мне не было. После мая ко мне никто не обращался.
— Реально ли Виктору Викторовичу управлять и СБР, и уделять время командным моментам?
— На мой взгляд, руководитель федерации должен заниматься развитием биатлона в России. Это достаточно объемная работа, которая требует большого количества времени. Все-таки заниматься сборной на месте должен либо вице-президент федерации, либо главный тренер. Тут уже их право, как лучше назвать этого человека. Он должен заниматься спортом высших достижений, начиная с юношей и заканчивая основной командой. Если Виктору Викторовичу хватает на все времени, то, наверное, так тоже можно.
— Как вы реагировали на отбор в сборную России?
— Новое — это давно забытое старое. Всегда было так, что кто-то ехал на усмотрение тренера, но это были один или два человека. Не больше. Сегодня это пять человек, мне кажется, это многовато. Если доверили тренеру, то надо поддерживать и дальше. Вот сейчас уже никаких вопросов быть не должно, потому что не стоит создавать эту шумиху и нервозность вокруг команды. Если есть несогласные, то надо было жестче отстаивать свои интересы на тренерском совете.
Должна быть прозрачная система отбора. Неважно, где спортсмен готовился, должен быть спортивный принцип: попал — поехал. Тренеры проиграли эту борьбу уже в сентябре на чемпионате страны. Теперь сидите в окопах и ждите, когда будет следующее наступление. Здесь не нужно тренерам сборной бояться говорить. Надо высказывать свою позицию, потому что когда будет спортивный принцип, тогда и будет результат. Не нужно создавать закрытую команду. Однако, повторюсь, что теперь мешать уже не нужно. Это же передастся на спортсменов.
— Как вы относитесь к открытости или закрытости сборной? Недавно СБР сделал выговор сервисеру группы Каминского за то, что он опубликовал результаты контрольной тренировки в Алдане.
— Я не вижу никаких проблем в опубликовании результатов. Ну, пробежали контроль, это же ни о чем не говорит. С другой стороны, есть коллективная этика, которую надо соблюдать всем, в том числе сервису. В этом он был не прав. Тренер сборной, например, мог и сам опубликовать это дело. Не надо бояться этого, к тому же уже было известно, что пять человек едут на Кубок мира.
— В прошлом сезоне мы, журналисты, названивали вам по 10 раз за день. Вас это не напрягало? И не прилетело от руководства СБР за раскрытие какой-то информации?
— Нет-нет, ни со стороны Майгурова, ни со стороны кого-то еще. Пожалуйста, говори. Мы порой общались с тренерами, чтобы они некоторые моменты давали в нужном направлении. Также рекомендации были биатлонистам. Мы сегодня видим, какие интервью дают иностранные спортсмены: французы, шведы, норвежцы. Не надо рассказывать какие-то сказки, а надо по сути. Спортсменов тоже надо учить, как себя вести с прессой.
«Тренеры, чего вы боитесь?! Экспериментируйте, вы же хозяева!»
— Светлана Миронова рассказывала, что, по ее мнению, россиян приучают к закрытости, поэтому им тяжело находить коммуникацию с иностранцами.
— Я бы начал так отвечать: когда я пришел в женскую команду, то на соревнованиях в 2002 году тоже были натянутые отношения. Допустим, мимо друг друга проходили с Уве Мюссиггангом. Потом, когда мы создали конкуренцию, стали друзьями и общаемся до сих пор. Мы стали друг друга поздравлять, и все на тренерской бирже начали это общение. Думаю, начинать нужно с тренеров. Я не скажу, что они какие-то замкнутые, просто потом это все перекидывается на спортсменов. Они же все видят.
Не надо стесняться, а интервью перед стартом — это часть работы тренера, тут к психологу ходить не нужно. Может, у кого-то есть сегодня суеверие, дай бог, чтобы оно кому-то помогло. Остановился, ответил на вопрос и пошел дальше делать свое дело.
— В чем заключаете проблема нашей закрытости? Дело в менталитете?
— Нет, я считаю, что дело не в менталитете. Это работа со спортсменами, начиная с детского спорта и заканчивая сборной командой. Может быть, тренер не считает нужным этому обучать и как-то подсказывать. Надо немного в этом плане поработать и поучить спортсменов.
— Как Шашилов и Каминский ведут себя при общении с иностранцами?
— На рубеже дружелюбная обстановка, проходят, здороваются. Вернусь в 2002 год: у нас было единение, и микроклимат тренерский был, а он передавался на спортсменов. Оттуда и пошло — поздравления между тренерами разных команд.
— Отношение внутри команды также важны. В истории с Елисеевым и Каминским правильно ли сделал тренер, когда допустил переход в другую группу?
— Версии произошедшего ходят разные, чтобы оценить, нужно быть рядом. Тренер всегда прав, пока такая ситуация должна быть. Разбираться, надо ли было спортсмена переводить на самоподготовку, будем весной. Тренер также должен иметь характер лидера, за которым идут. Пока есть старший тренер, он должен диктовать политику, а не прогибаться перед какими-либо ситуациями. Да, не каждый имеет харизму лидера, не каждый может вытянуть на себе это. Настоящие друзья всегда останутся с тобой, не надо бояться потерять друзей во время работы.
— Недавно Шашилов заявил, что такому человеку, как тренеру сборной, тяжело сохранить друзей. С этим правда сложности?
— Тренер не может быть всем хорошим. Специалист, работающий в сборной, должен быть готов к критике. Нужно иметь самообладание, чтобы принимать решение. Причем надо принимать такие решения, которые приведут к результату, а не подстраиваться под мнения разных тренеров. Выслушал, ответил жестко и пошел дальше. Друзей потерял? Настоящие друзья всегда будут с тобой. За тренера обязан говорить послужной список: достижения его воспитанников, а не слова отдельных спортсменов про хорошую подготовку.
Могу привести пример про Аню Богалий и Олю Зайцеву, когда мы вместе готовились к Турину. После тренировок они приходили в номер и не знали, что делать: даже есть не хотелось, просто падали без сил и спали. Вот как мы работали! По 5-7 часов ежедневных тренировок. Мы понимали, что другого выхода нет. Когда Оля Зайцева выиграла этап Кубка мира, я сказал: «Оля, это самое легкое, чего ты добилась. Надо работать». Хотела пожить на таких славных дрожжах, а после двух неудачных стартов все поняла. Или вот еще пример. Мы всегда учили спортсменок бежать все этапы в эстафете. Мало ли чего произойдет. И вот однажды я Зайцевой предложил пробежать первой. Она ответила, что не готова. Тогда я предложил ей пятой! Дальше от Оли я услышал: «Все. Поняла!» Нужно выстраивать диалог.
— Может быть, сейчас время другое и тренеры не могут быть слишком строгими со спортсменами?
— Но как по-другому, гладить по головке? Тренеры, чего вы боитесь?! Экспериментируйте, вы же хозяева! Еще история про Богалий, когда готовились к Турину. Она несколько раз подряд в спринте допускала по три промаха. Ну куда это годится? Зачем ковыряться на 30-40-х местах? Сказал, что, если она снова так пробежит, я ее сниму со следующего этапа. У нее слезы как побежали! Ну надо же что-то делать! Вышла на старт и заняла второе место. Вот, пожалуйста, цель достигнута, за что она сейчас благодарна. Да, через слезы, но, повторюсь, как по-другому? Анну Ивановну надо было раззадорить.
— Когда вы занимали пост главного тренера, подобные истории спортсменам не рассказывали?
— В прошлом году я приехал на сбор к резервной команде. Сергей Белозеров попросил провести техническую тренировку. В то же время там находился Паша Муслимов. Он сказал молодежи: «Когда у нас была команда, в составе которой были Майгуров, Драчев, Кобелев и другие, спортсмен, берущий в эстафете один дополнительный патрон, следующую эстафету не бежал». «Не может быть такого», — ошалели ребята. У той команды была конкуренция. Если Драчев после тренировки решил пробежать еще круг, то Чепиков или Тарасов шли туда тоже. Вот это борьба! Их надо было останавливать. Этот климат должен создавать тренер.
«Все подумали, что Польховский ни хрена не умеет готовить лыжи»
— Валерий Николаевич, за вашей спиной богатая тренерская карьера. Что вспоминаете чаще всего?
— Лиллехаммер, 1994 год, Олимпийские игры. Мы тогда работали с Анатолием Николаевичем Хованцевым. Мы тогда не имели сервисной группы, поэтому подготовкой лыж занимался я, а Анатолий Николаевич отвечал за пристрелку. Так было у нас с 1994 по 1998 годы. Мы тогда тренировались в Италии, где жили на высоте 2 тысячи метров. Провели подготовку и спустились вниз, после чего удачно выступили в Лиллехаммере. На следующий год, в 1995-м, перед чемпионатом мира в Антерсельве мы также тренировались на той самой высоте в Италии, но тогда не смогли повторить прошлогодних результатов. Был просчет в среднегорной подготовке.
Кроме медали Паши Муслимова, мы больше ничего не завоевали. Имели возможность взять медаль в мужской эстафете, но воспоминания не самые приятные. В эстафетной гонке мы лидировали, но провалились из-за одного этапа. Причина — один из представителей нашей команды приехал на чемпионат мира с одной парой лыж.
— Ого, кто же он?
— Не будем называть его фамилию. Я об этом никому не сказал. Все прекрасно видели, что у этого биатлониста плохо работают лыжи, поэтому все подумали, что Польховский не умеет ни хрена готовить лыжи. Я все это проглотил, ушел в лес на два часа, чтобы успокоиться, и никому не сказал. Пусть это будет на совести спортсмена.
— Об этом никто не знал?
— Это произошло 26 лет назад, и сейчас я рассказываю об этом впервые.
— Ничего себе!
— Разное бывало. Можно еще вспомнить работу перед Турином. При подготовке в 2005 году мужская и женская сборные были разделены на четыре группы, поэтому на предолимпийскую неделю мы приехали из разных четырех мест, и выступили хорошо. Понимая, какой вариант больше всего подходит сборной, мы смело выбирали его.
— Информация о делении не была закрытой?
— Была полностью закрытой. Вот мы уже говорили про сервисера группы Каминского, который выпустил джина из бутылки, так же было и у нас. Один из наших тренеров рассказал, что мы тут и там готовимся. Вольфганг Пихлер, хорошо вникающий в детали, потом сказал мне: «Валерий, я пошел твоим путем». А я даже не понимал, о чем речь. Дальше уже стало известно, что информация о наших сборах утекла.
— Вы всегда ответственно подходите к месту сборов. В прошлом сезоне вы говорили о важности базы на Семинском перевале. Чем она хороша?
— Если честно, мне непонятно, почему не используется Семинский перевал? В прошлом году по моему настоятельному предложению туда отправилась мужская сборная во главе с Каминским. Там была полная поддержка со стороны администрации и главы региона Горного Алтая, который лично приезжал и интересовался, что необходимо команде. В этом году уже все было сделано, обещания были выполнены. Руководство Горного Алтая смотрит на команду позитивно и хочет помочь биатлонистам.
— Многие говорят, что высота на Семинском перевале похожа на ту, что будет в Пекине.
— Именно. Высота одинаковая. Почему не ездят? Непонятно. Провели один сбор, но этого мало. Я бы стартовал с Семинского перевала. Большинство команд полетят в Китай из Европы, где разница во времени шесть часов и больше, разница между Семинским и Пекином всего два часа. На Играх придется быстро адаптироваться. Однако это право тренера сборной. Они сами выбрали этот путь. Есть опыт в подготовке на высоте, но это никому неинтересно.
Прошлый год был сложным в плане проведения мероприятия, поэтому надеюсь, что в этот раз ничто не помешает достижению результата. Сейчас со стороны олимпийского комитета и министерства спорта выполняются все «хотелки». Это большое подспорье для сборной команды.
