Илья Трифанов — о начале ТВ-карьеры, знакомстве с Губерниевым и Заниным, биатлоне и Шипулине, конфликте с Орловским

Илья Трифанов  — о начале ТВ-карьеры, знакомстве с Губерниевым и Заниным, биатлоне и Шипулине, конфликте с Орловским
Фото: © Личный архив Ильи Трифанова
Путь от среднего биатлониста до ведущего федерального телеканала.

Мы решили поговорить с ведущим телеканала «Матч ТВ» Ильей Трифановым о том, как начиналась и как развивалась его телевизионная карьера. В этом материале:

«Все свободное время «бомбил» на машине, чтобы хоть что-то иметь в кармане»

 — Ты рассказывал в нескольких интервью про жесткую аварию, которая чуть не привела к ампутации ноги. Но потом ты достаточно быстро восстановился и вернулся в биатлон. Как авария повлияла на спортивную карьеру?

— Перезапустила в 19 лет. До аварии я был, мягко говоря, средним биатлонистом — занимал тридцатые-сороковые места на первенствах России по юношам. При этом я был крупным и достаточно тяжелым и в гонках очень быстро «закислялся». А сбросить вес не удавалось. Когда меня сбила машину, я за первые две недели после аварии потерял килограммов 12, из-за того что мне антибиотики вливали через капельницы, чтобы организм не отторгал новые металлические детали (поставили титановую пластину на ногу и стержневой аппарат на таз). Во время восстановления тренировался больше, чем когда-либо прежде, насколько это позволяла подвижность. Каждую минуту мы с отцом использовали для того, чтобы ускорить восстановление и набрать форму. Занимался на тренажерах, много ходил на ходунках. Держал очень строгую диету. Когда у меня с таза сняли металлическую конструкцию, я попробовал запрыгнуть на перекладину и подтянуться. До этого подтягивался раз 15-17, а тут после трехмесячного перерыва влегкую сделал 30. Понятно, мне же на 12 килограммов меньше нужно было теперь поднимать. Мы с отцом решили отталкиваться от новых реалий, держаться в этом весе, чуть поменять мышечную композицию, повысить выносливость. Уже следующей зимой я показал свои лучшие результаты: на этапах Кубка России по юниорам регулярно был в десятке, а на своем последнем первенстве России по юниорам мы выиграли две медали в командных видах, а в личных я был четвертым в масс-старте, в спринте занял пятое место с тремя промахами, ногами даже у Шипулина выиграл.

Фото: © Личный архив Ильи Трифанова

— Почему тогда закончил?

— Еще через год я бегал уже по мужикам и проигрывал лучшему ногами около двух минут в спринте. Тем же Чудову, Черезову, Круглову на чемпионате России. Они, правда, тогда еще и одними из лучших в мире были. А резерва и потенциала к 21 году уже было мало. За счет чего отыграть такую пропасть? Шипулин, еще будучи юниором, мог бежать с ними на равных. А мне надо минус пять штрафов стрелять, чтобы с ними побороться. Я же еще и на год старше, поэтому перспектив особых не было.

При этом я дико не переношу мороз. На всех декабрьских соревнованиях в России температура минус 15-20. А я один раз отморозил руки до черных ногтей, после этого никакие перчатки и варежки не помогали. Помню, эстафету на «Ижевской винтовке» бежали в «-20», идем на стойку, а я рук не чувствую. Спусковой крючок еще как-то на инстинктах могу ощутить, а вот запасной патрон точно не смог бы зарядить отмороженными пальцами. Стоял выцеливал больше минуты, чтобы стрельнуть из пяти. Это всегда было большущей проблемой. Все свои лучшие результаты я показывал уже по весне.

Ну, и еще один немаловажный фактор: я не получал зарплату. Мой отец, будучи моим тренером, тоже не получал зарплату, только пенсию. Нас содержала мама. Я понимал, что это нездоровая ситуация и мои спортивные потуги деструктивно влияют на семью. То есть все работают на меня, а выхлопа нет и в обозримом будущем не предвидится. Поэтому в 2008 году, возвращаясь с чемпионата России, где моим лучшим результатом было 36-е место, у нас с отцом в самолете произошел грустный разговор, хотя там и без слов было все понятно. Можно было в апреле–мае еще попробовать сделать развивающую работу, посмотреть на прибавку и передумать, но почти сразу я заболел воспалением легких. Месяц вылетел, прокапывался антибиотиками. Потом в гости приехал Шипулин, пошли кросс бегать. Я язык на плечо повесил, еле держался и уже крепко задумался, что стоит попробовать проявить себя где-то еще.

— Как ты выбирал, куда двигаться дальше?

— На тот момент я ломал голову над тем, что мне может приносить удовольствие. Говорят же, выбери работу, которая тебе в кайф, и не будешь работать ни одного дня в жизни. А я тогда сидел на форумах автолюбителей, и мне нравилось пичкать родительские «Жигули» всякой электроникой. Магнитолы, колонки, сабвуферы, усилители, кроссоверы, сигнализации, да у меня даже багажник с кнопки открывался. Я же еще в радиотехническом вузе учился. Любил провода крутить. Думал: «Может, какое-то тюнинговое ателье замутить?» Даже помню какие-то вакансии гуглил.

— Почему тогда оказался в спортивной журналистике?

— Сейчас мы вернемся в тот период, когда мне было лет 11-12. У меня был маленький радиоприемник с наушниками. Я с ним почти не расставался и слушал только «Радио Спорт». Куда бы ни шел и ни бежал. Помню, что там Ловчев вел свою программу и я к нему даже дозванивался. Где-то на даче лежит кассета с записью, где двенадцатилетний я беседую с Ловчевым о мини-футболе. То есть подискутировать о спорте мне нравилось уже тогда.

Теперь снова в 2008-й, где пора определяться. Я тогда встречался с девушкой. Она работала, я — нет. Денег у родителей никогда не просил, они итак полностью финансировали мою подготовку. Поэтому все свободное время «бомбил» на машине, чтобы хоть что-то иметь в кармане. И когда решил оставить спорт, девушка меня спрашивает: «Что ты думаешь? Кем хочешь работать?» Я возьми и ляпни: «На телевидение пойду!» Она в ответ: «Ну да, взяли тебя на телевидение. Кому ты там нужен?» После такого ответа я уже через неделю стажировался на телеканале «7ТВ».

— Как ты туда попал?

— Я тогда приехал домой, открыл сайты телеканалов «Спорт», «НТВ Плюс спорт» и «7ТВ», нашел е-мейл адреса и сделал рассылку: «Здравствуйте! Я такой-то такой-то, мастер спорта по биатлону. Имею такие-то навыки и качества. Хочу попробовать свои силы на телевидении». Ответ пришел только с «7ТВ»: «Приходи. Мы на тебя посмотрим». Я приехал. Меня спрашивают: «Что хочешь делать?» — «Я не знаю. Мне бы посмотреть, как это работает. Может, тогда пойму» — «Писать умеешь?» — «В школе была пятерка по русскому». — «Напиши текст про матч Шараповой и Серены Уильямс». Написал. Мне говорят: «Ну, давай постажируешься редактором». И, наверное, месяца два я ходил туда и бесплатно писал закадровые тексты и бегущую строку программы «7 новостей».

— Тебя не воспринимали как тупого спортсмена?

— С коллективом повезло. Руководительница программы наотрез отказывалась принимать меня на работу, но за меня поручилась продюсер Ксения Казакова. Если бы не она, кстати, я бы, наверное, сейчас машины тюнинговал. Но Ксюша сказала, надо оставлять, перспективный. Меня определили в смену к Антону Шкурину (до сих пор вместе на «Матче» работаем). Он был шеф-редактором на «7ТВ», но при этом параллельно работал на телеканале «Спорт» редактором в программе «Вести-спорт». Мы поработали с ним месяц, и он говорит: «Тебе не нужно здесь задерживаться. Тебе дорога на Шаболовку».

— «7ТВ» начинало умирать?

— И это тоже, показывали рыбалку и дартс. Антон меня привез на Шаболовку. На меня посмотрели, попробовали, чтобы я что-то озвучил, и сказали: «Ставок свободных нет. Парень ты вроде хороший, но пока набей руку». Я остался на «7ТВ» редактором. Еще через два-три месяца Шкурин говорит: «Я планирую уволиться с «7ТВ». Давай мы с тобой провернем следующую схему: в ближайший месяц ты будешь выполнять функции шеф-редактора, а я редактора. Буду подсказывать тебе, что нужно делать. За месяц станешь готовым шеф-редактором. Когда буду увольняться, то скажу начальству, что есть готовая замена. У них не будет шанса тебя не повысить. Ты пройдешь абсолютно любую проверку». Так и получилось. Он меня надрессировал, и после его ухода меня сделали шеф-редактором. Как сейчас помню, тогда я стал получать 48 тысяч рублей.

— В 2008-м для 21-летнего парня это хорошие деньги.

— Для меня это были фантастические деньги. Помню, мне родители в 21 год отдали наш ВАЗ-2115, а себе купили «Приору». Когда я стал получать эту зарплату в 48 тысяч, решил пересесть на подержанную иномарку с автоматом. Но копить было долго, взял родительский автокредит. Ну, то есть занял у мамы 150 тысяч рублей, понимая, что верну за полгода, продал машину, купил себе Nissan Almera.

И тут бах! Экономический кризис 2008 года. Нам срезали треть зарплаты. Стал получать 32 тысячи. Расплачивался, наверное, год. А осенью 2009-го канал закрыли. Нам выплатили два оклада. По закону должны были три. Но нам поставили ультиматум: «Либо два, либо вы ходите на работу каждый день с 9 до 18 и находитесь весь день в пустом офисе, где даже стульев нет. А за первое же нарушение или опоздание — увольняем по статье». Были люди, которые реально ходили бездельничать в пустой офис. Кто-то даже судился за три оклада. Я же взял две зарплаты и купил себе первый макбук, чтобы учиться монтировать. Понимал, что это, наверное, мне пока ближе всего.

«Я точно был самым худшим по умению держаться в кадре, по дикции, по интонации. По залу пошли смешки»

— Работать в кадре (корреспондентом, ведущим) не хотел?

— Да какой кадр? Я мысли-то мог сформулировать только на бумаге. Ни речи, ни дикции, плюс стеснялся тогда до ужаса. Пойми, средненький спортсмен, который только год как начал ориентироваться в нормальной жизни, в 22 еще младенец почти без амбиций и без понимания того, что все реально — надо только хотеть и делать. А тогда я купил макбук и попросил монтажера, с которым сдружился, научить меня монтировать. Простейшие приемы я освоил достаточно быстро.

Но почти сразу позвонил один из бывших коллег по 7ТВ. Сказал, что на канале «НТВ Плюс Спорт Онлайн» требуется редактор. Это один из десяти каналов спортивного семейства «НТВ Плюс». График — сутки через трое. По такому графику четыре бригады монтировали утренний часовой новостной блок без ведущего. За ночь каждый из редакторов делал примерно 8-10 сюжетов по разным видам спорта. Там я впервые начал осваивать не только тексты и монтаж, но еще и озвучку.

— Как в итоге ты оказался в кадре?

— Еще через некоторое время мне позвонили бывшие начальники с «7ТВ»: «Слушай. Есть такой канал «Подмосковье». Мы туда все сейчас устроились работать. Здесь после основных новостей хотят делать пятиминутный блок спортивных новостей. Нужен человек, который будет его верстать, писать тексты, монтировать видео и вести. Мы решили, что ты сможешь». Это был вызов. С версткой, текстами и монтажом проблем не было. Но какой из меня ведущий?

Приехал на пробы, или, как говорят на телеке, тракт. Претендентов было четверо. Посадили в кадр. Я тогда был в спортивном поло. Мне даже пиджак не накинули для органичности. Смотрелся за новостным столом я максимально странно.

После этого говорят: «Ты мужественный человек? Пойдем на худсовет. Там сейчас будут отсматривать ваши тракты. Послушаешь, что про тебя скажут». Я сел где-то в конце зала, затаился в углу. Запустили картинку. Зрелище было пугающее, я тогда буквально выкрикивал все эти подводки, написанные на суфлере, вместо того, чтобы спокойно их прочитать. Я точно был самым худшим по умению держаться в кадре, по дикции, по интонации. По залу пошли смешки. Однако заместитель главного редактора встает и говорит: «Вы знаете, в нем что-то есть. Он похож на спортсмена». Приехали! Я 15 лет на лыжне вкалывал, чтобы мне в конечном счете сказали, что я «похож» на спортсмена. Ну, похож и похож, бог с ним. Дали мне преподавателя. Примерно через две недели я провел свой первый прямой эфир.

— Думаешь, реально что-то в тебе разглядели?

— Моей преподавательницей на канале «Подмосковье» была Екатерина Андреевна Филиппова. Ее, к сожалению, уже нет с нами. Это была уникальная женщина: мастер спорта по фехтованию, профессор русского языка и актриса театра. Гениально сочетание. Она на первом же занятии мне сказала: «Ты — абсолютно телевизионный человек. Это твое. Я вижу тебя в этой профессии. Я тебя научу». Эти слова сильно взбодрили, оснований ей не доверять у меня не было. Еще за пару дней до этого я даже мысли не допускал о том, чтобы работать в кадре. Но когда подобное говорит человек с таким гигантским опытом, воспитавший сотни телеведущих, тебе нужно хвататься за этот шанс. 

— Как прошел первый эфир?

— У меня во «Вконтакте» до сих пор есть запись первого прямого эфира. Без слез не взглянешь, но мне было не стыдно его выложить. Мне писали комментарии друзья и одноклассники. Это были сплошь хвалебные отзывы: «Суперведущий», «Вообще классно», «В кадре как влитой сидишь». Ну, а дальше ты работаешь с людьми, которые умеют это делать, смотришь на них и учишься. Уже где-то начинаешь расслабляться, тебя не так бросает в дрожь из-за того, что это прямой эфир.

— Я слышал, что некоторые люди, с которыми ты пересекался на телеканалах «7ТВ» и «Подмосковье», произносят твою фамилию с ударением на «а» — ТрифАнов. И обычно, когда фамилию произносят с ударением на «и», так как ты ее сейчас произносишь, после «ф» пишется буква «о» — ТрИфонов. Как ты представлялся в тех первых эфирах? Как все-таки правильно?

— Легенда такая. В деревне вся моя родня была Трифоновыми — через «о». Но в военное или даже революционное время, когда кто-то из моих предков получал документы, его фамилию перепутали. В школу я пошел в пять лет, шесть исполнилось 14 сентября. Меня учительница спросила, как правильно ставится ударение в моей фамилии. А я об этом раньше не задумывался. Меня прежде нигде об этом не спрашивали, в детский сад я не ходил, так как был болезненным ребенком с бронхиальной астмой. Пошел узнавать у деда. Он говорит: «Я был всегда ТрИфанов. Кому будет непонятно, говори, что после «ф» — «а». Отца при этом на работе всегда называли «ТрифАнов». Но мне больше нравился вариант деда. Хотя грамотнее, наверное, отцовский. Да, некоторые так и называют меня с ударением на «а». Черданцев, например, никак не запомнит. А тогда на «7ТВ» я не акцентировал и не настаивал на своей версии. Но когда я начинал вести новости на «Подмосковье», мне было важно представляться «ТрИфанов» — так, как сказал мне дед.

— Какие цели ты себе ставил, работая на телеканале «Подмосковье»?

— На тот момент я больше кайфовал от самого процесса, от обучения, от прогресса. Работал неделя через неделю. При этом параллельно сутки-трое на «НТВ Плюс». Менялся сменами так, что у меня выходило два выходных за две недели, в один из которых я отсыпался. Где-то через семь месяцев я понял, что уже не вывожу такой график. Я же еще для журналов и интернет-порталов интервью делал, вел блог о биатлоне на сайте «РИА-Новости», который нравился главному редактору спортивного раздела Василию Конову. Но в какой-то момент, делая очередной сюжет на «НТВ Плюс», поймал себя на мысли: «Я ведь это уже писал!» Когда ты делаешь 8-10 сюжетов за ночь на протяжении 7 месяцев про одни и те же виды спорта и чемпионаты, сложно каждый раз придумывать какие-то новые слова и образы. То творчество превратилось для меня в рутину, и я решил его оставить.

— Как ты попал на «Россию-2»?

— Июнь–июль 2010-го я работал только на канале «Подмосковье», а в начале августа мне позвонили бывшие коллеги по «7ТВ» Антон Шкурин и Денис Мачков и сказали, что на «России-2» («Спорт» переименовали в «Россию-2» как раз в 2010-м) за какой-то косяк уволили редактора и освободилось место. Я ненадолго задумался. На «Подмосковье» работал ведущим и был сам себе начальником: сам сверстал, сам смонтировал, сам провел. А на «Россию-2» нужно было идти рядовым редактором. Выбор на самом деле был очевидный. Федеральный спортивный канал, там биатлон, Губерниев и элита спортивной тележурналистики. Я попробовал совмещать работу на двух каналах. Однако где-то к началу зимы снова понял, что физически не справляюсь. Нужно было выбирать что-то одно. На «Подмосковье» я тогда оттрубил больше года. Подумал, что свою миссию на канале выполнил. Написал заявление и остался работать редактором на «России-2».

— Каким образом ты снова оказался в кадре?

— Я же в Москве «работал» личным водителем Шипулина, когда он приезжал со сборов. Привез его как-то на медицинское обследование, где встретился с Марией Байдиной, которая ушла с «России-2» и работала пресс-атташе СБР. Нас тогда познакомил Антон. Говорю: «Маш, а я работаю сейчас там, где вы раньше». — «О! А кем?» — «На программе «Вести-спорт» редактором». — «Здорово». Поговорили, пообщались. Насколько я понял, она и сообщила руководителю программ «Неделя спорта» и «Биатлон с Губерниевым» Кириллу Филиппову, что один из редакторов «Вестей» бывший биатлонист и можно его как-нибудь использовать в биатлонной программе.

Он подошел ко мне: «Ты Трифанов?» — «Я» — «Биатлонист?» — «Да». — «Сделай редакторский сюжет про биатлон». Тему уже не помню. Сделал сюжет на пять минут. «Длинно. Сокращай». Сократил до четырех. «Длинно. Сокращай». В итоге осталось две, но сюжет вышел в программе «Биатлон с Дмитрием Губерниевым». Представляешь? Мой сюжет был в программе «Биатлон с Дмитрием Губерниевым»! Очень стремительно все развивалось по моим меркам.

— А где-то в феврале Кирилл подошел ко мне и спросил: «Хочешь полететь на чемпионат мира в Ханты-Мансийск?» Вопрос, как ты понимаешь, был риторическим. Туда полетели три корреспондентские группы: Александр Бедарев делал сюжеты для программы «Биатлон с Дмитрием Губерниевым» и работал на обвязках как ведущий студии, Дмитрий Дятлов работал для программы «Вести-спорт», у меня же было несколько заданий разной степени сложности. В первую очередь я должен был следить за тем, чтобы Губерниев записал все необходимые подводки и интервью. Также я сделал по паре сюжетов в биатлонные программы и два сюжета для «Недели спорта». Сам я в шоке пребывал, конечно, когда брал интервью у Бьорндалена, Свендсена, Тарьея Бе, Мартена Фуркада, Грайса. Восторг был щенячий. Причем тогда не понимал правила, что интервью надо брать в микст-зоне. Подбегал с микрофоном где угодно. Они не отказывали. Тогда все было проще. Сейчас за такое можно аккредитации лишиться.

А если говорить о том, как я стал ведущим «Вестей-спорт», то здесь снова стечение обстоятельств. За нарушение дисциплины уволили одного из ведущих. Другой коллега, Павел Черемисин, знал, что я где-то что-то когда-то вел. И предложил руководству: давайте не будем искать кого-то на стороне, давайте попробуем посадить в кадр своего. Трактовали меня и еще одного редактора Глеба Дворецкого. Повезло мне, а Глеб потом ушел от нас в «Спартак» переводчиком Мурата Якина и проработал в клубе несколько лет и поле ухода швейцарца, так как свободно говорил на нескольких языках.

«Мне не стыдно за сам фильм. Просто как друг (Шипулина) я должен был понимать последствия»

— Перепрыгнули в разговоре момент, который я хотел уточнить: как ты познакомился с Губерниевым?

— На самом деле мы познакомились в 2006 году на вручении премии «Слава». Он ее вел, а я по сценарию во время открытия должен был выезжать на сцену на лыжероллерах с винтовкой и «стрелять» по декоративным мишеням. Поскольку в Москве было не так много биатлонистов, позвонили мне. Еще и тысячу рублей за это заплатили. Дима вел церемонию с Яной Батыршиной. Я провел там весь день. Сначала была репетиция, потом генеральный прогон и, наконец, сама премия. Удалось немного с ним пообщаться.

А во второй раз мы встретились в 2008-м, когда я еще работал на «7ТВ» и меня Антон Шкурин привез на Шаболовку. Посадили за компьютер, показали, как работает программа для верстки выпуска и написания текстов. И тут в ньюс-рум заходит Губерниев…

— Он тебя узнал?

— Сказал, что вспомнил, но… Хотя у Димы очень хорошая память, а моя внешность с 2006-го по 2008-й не сильно изменилась. В итоге он со мной, наверное, полчаса перед выпуском новостей трещал о биатлоне.

— Как ты к нему относился тогда?

— Уже в 2006 году на вручении премии «Слава» он для нас был суперзвездой, потому что у ведущих канала «Спорт» было достаточно сильное промо. Их возили на «Форд Боярд», еще какие-то шоу. У Губерниева была программа «Сборная России», где к нему в гости приходили спортсмены из сборных по разным видам спорта. Он брал у них интервью и как-то дурачился. Помню, Альберт Демченко принес свои сани, а двухметровый Дима улегся на детские. Выглядело забавно.

А к 2008-му он уже прокомментировал две Олимпиады и минимум четыре чемпионата мира по биатлону. Самый узнаваемый голос из телевизора, и тут я с ним сижу и сборную обсуждаю. Фантастика же!

— Первое знакомство с элитным биатлоном у тебя произошло на чемпионате мира в Ханты-Мансийске в 2011 году. Ты предупреждал Шипулина, что едешь туда или это было для него сюрпризом?

— Конечно, он знал, что я еду, и был в восторге. Антон в тот год одержал свою первую победу на Кубке мира, и вся элита с ним общалась на равных. Он с каждым старался меня познакомить, каждому представить. Говорил, что это мой лучший друг, мы с ним раньше бегали, а сейчас он работает журналистом. В том же году в «Олимпийском» была «Гонка чемпионов». На ней мы с Симоном Фуркадом, с Тарьеем Бе, со Свендсеном были уже прямо на короткой ноге. Приглашали меня с собой на послегоночные тусовки. Одно дело в микс-зоне или на трассе поболтать и совсем другие темы и общение за столом. Но это только благодаря дружбе с Антоном, конечно.

— Как складывались твои отношения с языком? Тогда на чемпионате мира в Ханты- Мансийске не стеснялся подходить и брать интервью у иностранцев?

— Я заранее продумывал и формулировал в голове на английском, что буду спрашивать. И нет, у меня не было стеснения. За год до чемпионата мира мы летали с Шипулиным в Таиланд отдыхать. Это была моя первая поездка за рубеж. Антон тогда замучился меня оттаскивать от иностранцев, потому что стоило мне только с кем-то зацепиться языками… Он же что-то хочет узнать про Россию, а мне хочется об этом рассказать. Шипулин говорил: «Пойдем уже! Хватит тут лясы точить».

А потом я немного прокачивал язык уже через общение с теми же Тарьеем, Симоном, Эмилем. Мы переписывались в фейсбуке* и в whatsapp*. С не носителями языка общаться несложно. Они используют простые слова и фразы и допускают примерно те же ошибки. Поэтому взаимопонимание близко к идеальному. Но, прилетая в США или Канаду, я почти всегда прошу в аэропорту или в гостинице: «Speak slowly, please, and use only simple words» («Пожалуйста, говорите медленнее и используйте только простые слова»).

 — Тебя расстраивает, что большинство российских биатлонистов не говорит на английском?

— Очень. Мы же за бортом. Мы не плещемся в этом классном бассейне, где все купаются и кайфуют. Мы видели, как хохотали чешки на пресс-конференциях, как Тириль Экхофф и Доротея Вирер подкалывают друг друга. Была эстафета, когда в состав норвежской команды не включили Тарьея Бе и Свендсена. И на пресс-конференции у Йоханнеса спросили, почему те не бежали. Он ответил: «Они поженились и улетели в медовый месяц». Зал просто рухнул от хохота. А сидевшие на пресс-конференции российские биатлонисты шутку не поняли. Было обидно.

— Твоя дружба с Шипулиным не мешала твоей работе? Не думаешь ли ты, что был необъективен?

— Я был необъективен с той точки зрения, что уделял мало внимания всем остальным. А что касается его выступлений, то тут, скорее, напротив. Поддавливал ближе к завершению карьеры, что идет уже второй олимпийский цикл, а у него до сих пор ни одного личного золота.

— Шипулин когда-нибудь тебе предъявлял претензии за какой-нибудь вопрос, сюжет или прямое включение?

— У нас был один момент. На запуске «Матч ТВ» в 2015 году мне нужно было сделать фильм про противостояние Шипулина и Фуркада под названием «В погоне за желтой майкой». Потому что в сезоне-14/15 он реально за ней гнался. У него тогда в Нове-Место случился «залет» с лыжами. В спринте с нулем 6-м был, в пасьюте 14-м. На нормальных лыжах заехал бы два раза в тройку, и от 70 очков преимущества Мартена осталось бы 20. Все жаждали повторения. И он сам, конечно, тоже. И я сделал этот фильм. Он его посмотрел за день или два до первой гонки сезона. И подгорел… 16-й, 32-й, 15-й… Так себе погоня. Он знал, что мы зарядили зрителей на то, что он будет побеждать, и слишком сильно хотел соответствовать этим ожиданиям. Это и сгубило.

Я, бывает, пересматриваю свои репортажи, но когда где-то в рекомендованных выскакивает «В погоне за желтой майкой», меня передергивает. Мне не стыдно за сам фильм, там все было сказано по делу, просто как друг я должен был понимать последствия. Но это был новый канал, мой первый материал. Мне хотелось зайти с фейерверком. Думал, что Антон справится. Он не справился не потому, что слабый. А потому что взвалил на себя неподъемный груз ответственности.

— Сказал, что пересматриваешь свои репортажи. Какой материал ты бы посоветовал посмотреть?

— То, что люди смогут загуглить? Да таких раз-два и обчелся. Есть такая 12-минутная короткометражка «Как стать олимпийским чемпионом». Это вообще моя первая работа длиннее 4 минут. Три дня пыхтел над архивами, текстами и музыкальной базой. Было как. Мы в 2014-м на майские должны были улетать в отпуск во Вьетнам с Легковым, Алыповым, Шипулиным, Малышко. А мне на работе за три дня до вылета говорят: «Мы тебя не отпускаем. У нас ведущих дефицит, все в отпусках». Я звоню Сане Легкову и говорю, что, похоже, не лечу. А у нас вилла забронирована, билеты куплены. Саша приезжает на Шаболовку и заходит к моему начальнику Кириллу Филиппову: «Кирилл Николаевич, мне кажется, что Илья в олимпийский сезон хорошо потрудился, заслужил в отпуск съездить. Отпустите, пожалуйста». Кирилл отвечает: «У тебя когда день рождения? 7 мая? Пусть он спецреп про твою победу в Сочи на 12 минут сделает, а мы в твой день рождения покажем». А я таких длинных материалов никогда не делал. Говорю: «Саня, медаль с собой?» — «С собой». — «Давай!» Позвал оператора, прямо на территории Шаболовки записали пять стендапов. Я там взъерошенный в непонятной оранжевой жилетке с его медалью что-то рассказываю… А потом уже на «Матч ТВ», — когда Сашу лишили этой медали, он за нее судился, ее возвращали, он уходил от Изабель (Кнауте, физиотерапевт и тренер Легкова), потом они помирились, — я сделал репортаж «Как остаться олимпийским чемпионом». Мне очень хотелось рассказать эту историю, потому что она происходила у меня на глазах, я знал все до мельчайших деталей, так как старался находиться рядом во все кризисные моменты. Саша очень нуждался в поддержке людей, которые ему верят до конца. И когда медаль вернули и Изабель впервые прилетела в Москву, я схватил оператора, и до сих пор глаза на мокром месте, когда пересматриваю этот второй фильм.

— Еще трогательный материал получился про Бьорндалена «Его прощальный поклон». Даша (Домрачева) попросила у меня ссылку на репортаж. Я скинул. Они посмотрели. И Бьорндален прислал мне СМС, которое начиналось со слова «Spasiba». Даша тоже написала: «Очень трогательно. Мы посмеялись и поплакали. Спасибо тебе большое».

«После эфира с Орловским в инстаграм* писали: «Я тебя найду», «Я тебя ушатаю»

— Помнишь ли ты как на канале «Россия-2» появился Дима Занин?

— Прекрасно помню. Мы появились с ним на канале в один и тот же месяц — август 2010- го. Я пришел редактором, он — корреспондентом. Но мы не пересекались в работе вообще никак. И той же зимой его отправили на «Ижевскую винтовку». Я к нему подхожу: «Ты же в Ижевск едешь? Там минус 30 будет. Понял, как надо одеться?» Просто я на «Ижевской винтовке» бегал много лет и знаю, какая там стоит температура в 20-х числах декабря. Там соревнования проводить опасно. Судьи дышат на градусник и греют ладошками, чтобы он показал допустимые минус 18, хотя на самом деле минус 26. Мне кажется, что Занин тогда относился ко мне немножко настороженно.

Но потом в 2013 году я полетел на предолимпийскую неделю в Сочи, потому что основная сборная была там на сборе, а Занина отправили на этап Кубка мира в Холменколлен, где бежал полурезервный состав. После Осло Дима прилетел Сочи, и мы бы работали уже на пару, но я жутко заболел — температура 39-40. Дима тогда никого особо не знал. Ему операторы подсказывали, как кто выглядит из биатлонистов. Поэтому сидя в номере, я выполнял максимум черновой работы, чтобы ему было легче. А ему приходилось вывозить одному то, что мы должны были делать вдвоем. Эта взаимовыручка нас сдружила.

— Когда он начал ездить на этапы Кубка мира регулярнее, у тебя не было некой ревности?

— По-моему, мы впервые оказались с ним вдвоем на биатлоне на чемпионате мира в Контиолахти. На тот момент мы были уже приятелями. Не скажу, что супердрузьями, но отношения складывались хорошие. Мы понимали, что они могут испортиться в любой момент, потому что оба двумя руками за творчество и договариваться будет сложно. Поэтому решили разделить работу пополам: твои — девочки, мои — мальчики. Он был не против. В таком режиме и продолжаем работать.

— Как ты относишься к тому, что вас с Заниным в комментариях называют «прихвостнями Губерниева»?

— С этим глупо спорить. Когда мы работаем на биатлоне, он — солист, мы — бэк-вокал. И мало кого волнует, что за пределами биатлона мы с Заниным самостоятельные творческие единицы. На биатлоне контент мы делаем общий. Если он что-то сказал в эфире, все думают, что мы считаем точно так же. То есть биатлонисту передали, что Дима Губерниев сказал так-то и так-то, биатлонист приходит в микс-зону в полной уверенности, что у нас такая же точка зрения. То же самое и со зрителем. И это абсолютно нормально, так как мы одна команда, где есть ярко выраженный лидер. Хотя в подкасте мы спорим по любому поводу и без.

 — Как ты вообще относишься к хейту в свою сторону?

— Уже спокойно. Иногда люди не видят, что произошло за кадром, и оценивают только то, что произошло в кадре. Они не знают всей картины, не знают, что мы с определенным биатлонистом добрые приятели, при этом я ему задаю жесткие вопросы. Тот же Матвей Елисеев — максимально адекватный парень. Когда он сливает последний круг и я ему показываю планшет: «Матвей, смотри. Ты проиграл на последнем круге 30 секунд», то людям кажется, что я его в этот момент топлю. Но я знаю, что Матвей уважительно относится ко мне и к моей работе. И критично относится к себе, а значит, его такая формулировка не покоробит. В такие моменты люди начинают мне писать о том, какой я плохой. Когда-то давно хотелось что-то ответить или заблокировать, но я достаточно быстро привык и просто не замечаю.

— Как ты переживал ситуацию, когда боец ММА Андрей Орловский со скандалом ушел из студии, где ты был ведущим?

— Абсолютно спокойно. Это была не моя вина. Изначально было сверстано так, что хедлайнер программы — участник главного боя Алексей Олейник. Но за 10 минут до прямого эфира нам говорят, что Олейник не придет, будет только Орловский. Переверстать эфир не успевают, запускают видео его поражений, а я, глядя на картинку, начинаю спрашивать, что у вас было определенное количество поражений подряд, обычно UFC разрывает контракт со спортсменами, как вам удалось найти новую мотивацию и все в таком духе. Мне кажется, что спортсмен должен быть готов к любым вопросам о своей карьере. В том числе и о поражениях.

Андрей Орловский / Фото: © Michael Reaves / Stringer / Getty Images Sport / Gettyimages.ru

— Что было после того, как Орловский ушел?

— Долгий часовой эфир с Яном Баранчуком на двоих. У меня было огромное количество сообщений во «Вконтакте», где юная горячая аудитория. В инстаграм* тоже писали: «Я тебя найду», «Я тебя ушатаю».

Но это была экстренная ситуация. Надо было быстро переверстаться, режиссерам перекинуть видосы, сменить очередность. Пойми, если у тебя часовой эфир, на который приходят Олейник и Орловский, то на Олейника ты заверстываешь 40-45 минут, а на Орловского 15-20. А тут у тебя только Орловский, и это не радио, это телевидение, где нужно на час эфира найти подходящей картинки под общение. Да, он действительно выдающийся боец, никто этого не отрицает. Но у него же были поражения? Он же сам проиграл? Я ничего неэтичного не спросил и не сказал в тот момент. Возможно, была некорректная очередность вопросов, тем. Уходя, он говорил: «Если вы хотите качать своих бойцов — качайте». Если честно, я не разделял Олейника и Орловского на своего и на не своего. Я разделял их на бойца, у которого главный бой, и бойца, у которого соглавный бой. Орловский для меня был такой же свой.

— Вы не общались с ним после этого?

— Не пришлось. Мне присылали потом, что у него через несколько дней взял интервью какой-то блогер для youtube-канала. Он сказал, что был рад поотвечать на вопросы по- настоящему профессионального журналиста, а не этих с «Матч ТВ». Не помню, как он нас назвал. Но как-то грубо.

«Не надоел ли биатлон? Кинотеатры те же, фильмы разные»

— Амплуа Занина на канале понятно — он корреспондент. Какое у тебя амплуа основное: корреспондент, ведущий, комментатор или, может, фильммэйкер?

— Знаешь, как в легкой атлетике говорят про десятиборцев? Казалось бы, эти люди умеют все: бегают короткие, средние дистанции, метают копье, прыгают в высоту, с шестом и т. д. Но краем уха я слышал, что в легкой атлетике их называют спортсменами, которые толком не умеют делать ничего.

— Ты себя относишь к десятиборцам?

— Иронизирую. Мне и эфиры нравится вести. В этом мое небольшое преимущество над Димой Заниным в плане разнообразия. Я могу отвлечься от корреспондентской работы на работу в кадре. Может, это и мой недостаток, потому что не могу сосредоточиться на корреспондентской работе. Каждый раз после большого перерыва мне приходится снова долго втягиваться. Хотя я необыкновенный восторг испытал, когда полетел на чемпионат мира по легкой атлетике в Доху, где были великолепные Сидорова, Шубенков и Ласицкене. Их выступления вдохновляли. Анжелика Сидорова выиграла шест, я сделал про нее сюжет, а Серега Шубенков на следующий день после квалификации проходит через микст- зону и говорит: «Классный сюжет про Сидорову. Можешь про меня такой же сделать?»

— Слушая, как ты сейчас с теплотой вспоминал чемпионат мира по легкой атлетике, который был полтора года назад, возникает вопрос: биатлон тебе не надоел?

— С тех пор как у нас появились обвязки и программа «Биатлон с Дмитрием Губерниевым» стала выходить в прямом эфире, все стало намного динамичнее и увлекательнее. В этих просторных эфирах мы пытаемся рассказать про максимум деталей изнутри и максимально правдиво. Пусть нам пеняют, что мы задаем вопросы неотдышавшимся спортсменам, но таковы правила игры. Спортсмен сам решает, когда давать интервью: сразу после финиша или когда он переоденется. Большинство говорит: «Давай сразу». Такое количество эфирного времени в прайме федерального канала не может надоесть. У тебя есть шанс первым спросить, что спортсмен чувствует после гонки, первым узнать подробности какого-то инцидента и рассказать об этом зрителю. Думаю, что в качестве биатлонных корреспондентов мы достаточно органично вписываемся в эту историю.

— Но все же биатлонный сезон — это одни и те же лица, одни и те же места.

— Кинотеатры те же, фильмы разные. Каждый раз у тебя билет на новый сеанс: как Фуркад утратил лидерство и пытался его вернуть, а потом выиграл свою прощальную гонку, как Вирер боролась с Витоцци, потом у мужиков Лагрейд вдруг откуда ни возьмись наказывает Йоханнеса. А Латыпов на финише — Лагрейда, и рыдает полстраны. Мне кажется, что биатлон за последние годы стал более конкурентным, более привлекательным и интригующим для зрителя и журналиста. Он точно не надоедает.

Читайте также:

* Соцсеть, признанная в России экстремистской