Почему Губерниев назвал Гараничева «слабаком»? Помирился ли с Резцовой? Почему не простит Тихонова? Отвечает сам комментатор

Поговорили с голосом российского биатлона о его непростых взаимоотношениях со спортсменами, тренерами и биатлонными экспертами.

Дмитрий Губерниев — самый обсуждаемый человек в российском биатлоне и, как он сам иногда замечает, его главная звезда. В преддверии чемпионата мира комментатор снова «поджег», назвав Евгения Гараничева «слабаком». Из-за этого пошла критика от биатлонных ветеранов, которые даже подписали против Губерниева коллективное открытое письмо. 

Дмитрий Губерниев: «Звонила Анфиса Резцова, извинилась. Сказала, что уважает»

Во время самого чемпионата мира Дмитрий в сториз своего инстаграма заявил, что Ирина Казакевич незаслуженно попала в состав на спринт. Позже в интервью биатлонистка сказала, что ей эти слова не понравились. Все эти события мы обсудили с самим Губерниевым:

• почему Казакевич не ребенок, и как она станет сильнее;

• «слабак» — это абсолютно замечательное слово, которое характеризует спортсмена в данную секунду;

• отчего примирение с Тихоновым невозможно;

• как Цветков поймал звезду.

«Нельзя сближаться со спортсменами, дружить — только после завершения карьеры»

— Ирина Казакевич в интервью пресс-службе СБР заметила, что ей было неприятно слышать, когда вы сказали, что она попала в заявку на спринт незаслуженно. Как восприняли ее слова?

— Так это же прекрасно. Я все же делаю что-то для того, чтобы спортсмены ощетинились и начали показывать результат (Казакевич была лучшей в нашей команде в спринте. — «Матч ТВ»). На самом деле я давно не обижаюсь на такие вещи. Ира — мудрая девушка и большая умница. Я, кстати, сказал ей: «Очень за тебя болею и верю в тебя». Она ответила: «Что-то незаметно». Говорю: «Будет заметно».

Я все мечтаю, что кто-нибудь выиграет золотую медаль и скажет: «Ну что, Губерниев, называл меня слабым? А я вот доказал». Думал, что это сделает Гараничев на этом чемпионат мира. Но не судьба.

— В свое время Сашка Бедарев, который начинал программу «Биатлон с Дмитрием Губерниевым» дружил и дружит до сих пор с Максимом Чудовым, делал так: у них было четкое разделение: «Вы выиграли — я про вас говорю хорошо. Проиграли — плохо». Какие проблемы? Все честно.

Какая получается ситуация. Ты годами говоришь хорошее, а потом достаточно сказать что-то одно не так — и на тебя все обиделись. Я к этому привык. Именно поэтому нельзя сближаться со спортсменами. Ни с кем, про кого ты рассказываешь. Можно поддерживать приятельские отношения, а дружить после завершения спортивной карьеры.

Исключением был Шипулин. Потому что прекрасно понимал. Помню историю, когда после «стояка» Гараничева Евгений сказал мне, что я его оскорбил. Я говорю: «Даже боюсь представить, как я тебя там назвал». Евгений в итоге не успел открыть рот, и Шипулин сказал все, что думает по этому поводу. Говорю: «Жень, ты приседал, а вместе с тобой приседали я и вся страна».

На самом деле я за них очень сильно переживаю. Даже когда присутствуют элементы критики, это исключительно от переживаний. Потому что мы все хотим, чтобы наши были как, условно говоря, Легрейд.

— Стоило ли говорить так про Казакевич? Все же дебютный чемпионат мира, Шашилов называет ее «ребенком».

— Ну сколько ей? 23 года. Для Шашилова она ребенок, но вообще-то уже участница взрослой сборной команды. Спрос с нее, конечно, серьезный. Давайте разберемся, что я сказал. Я говорил о том, что тренер несет ответственность. И если что-то пойдет не так, то все припомнят, что она шашиловская. Мне кажется, что Ира не до конца поняла, о чем я говорю. Речь шла о том, что это решение тренера, который знает, на что идет. Я с огромным уважением отношусь к Шашилову. Хочу, чтобы он продолжил работать в сборной и его полномочия были шире, чтобы он принимал окончательные решения по выбору состава. С моей точки зрения он абсолютно на своем месте, даже при всех проблемах, которые есть в российском женском биатлоне. Здесь получается так, что выступлением Казакевич в спринте и пасьюте Шашилов доказал, что Ира бежала не случайно.

«Наши прекрасные ветераны, которые были гордостью страны, сейчас во многом превратились в фуфло»

— Никогда не думали, что где-то переборщили?

— Я комментирую двадцать с лишним лет и за это время уже наслушался: «Ты их бережешь», «Ты их обеляешь». И на самом деле я их берегу. Даже моя критика — это я берегу. Потому что считаю, что сильный спортсмен, а Казакевич, безусловно, спортсменка сильная, после любых моих или чьих-то еще слов станет сильнее.

— Случались ситуации, когда вы понимали, что реально сказали лишнего?

— В эфире — нет. За пределами — все эти истории известны. Я отвечаю за каждое слово, которое произношу в эфире. Мне за него не стыдно. И если вернуться назад, сказал бы то же самое.

— Отвечаете ли вы за слова в своем телеграм-канале и других соцсетях?

— Конечно, отвечаю. Я человек нормальный и вменяемый. Когда Ульяна Кайшева в смешанной эстафете в Оберхофе прибавила на последнем круге, я искренне извинился. Не понимаю, почему народ начинает это вспоминать. Ребят, повинную голову меч не сечет. Мы все люди. Поэтому вопрос переобувания в воздухе — когда в начале трансляции сказал одно, а в конце другое — не стоит. Это биатлон. Нормальный человек так или иначе меняет свои убеждения с течением времени. Мы растем, мудреем, становимся старше. То, что раньше казалось черным, сейчас может казаться синим, а иногда даже белым. Это совершенно нормальная ситуация.

— «Гараничев — слабак» перед чемпионатом мира — это не перебор?

— А почему перебор? Прекрасные люди, которые слушают мои репортажи и которые умнее меня, понимают, что я говорю. Все остальные начинают почему-то рассуждать про оскорбления. «Слабый» или «слабак» — это абсолютно замечательные слова, которые характеризуют спортсмена в данную секунду. Я же еще преследую дополнительную цель - и она является самой главной, - чтобы спортсмен немножко встрепенулся, чтобы понял, что за него переживают люди. Никто его не гнобит. Я бы первым порадовался, если бы в индивидуальной гонке он пробежал с медалью. Поэтому эти разговоры про оскорбления в пользу бедных. 

Я устраивал опрос в своем телеграм-канале, где почти половина ответила, что «слабак» — это оскорбление. Ну, ребят, значит, вы просто в школу не ходили. Что я могу поделать? Вернитесь в пятый класс и пройдите еще раз программу. Я-то тут при чем? На каждый роток не накинешь платок.

— В каких отношениях вы с Гараничевым?

— В нормальных. Сидели как-то раз в аэропорту еще до начала сезона. Мы с ним полчаса проболтали о разном. Причем он сам подсел. Видно, что ему тоже хочется пообщаться. А здесь мы уже шесть лет ждем, чтобы он занял какое-то призовое место и подошел к нам дать интервью. Пока этого не происходит.

— Из-за фразы про «слабака» многие начали вас критиковать — Аликин, Хованцев и другие. Почему вы им отвечаете?

— Я просто веселюсь и хайпую. Анатолия Николаевича (Хованцева), зная некоторые моменты, которые с ним происходили, я щадил весь прошлый сезон. Сейчас, когда он пытался воткнуть мне нож в спину, подписав письмо, я хочу сказать: «Анатолий Николаевич, вы тоже слабак».

Они же все потом оправдываются. Аликин сочиняет про какие-то 50 граммов, которые я просил. Что за чушь вообще? Я даже это комментировать не хочу. Они вруны. Такие люди травили Зощенко, Ахматову, Пастернака. Вот эти самые наши прекрасные ветераны, которые были гордостью страны, а сейчас во многом превратились в фуфло.

— Вы утром открываете ленту новостей и видите: один сказал про вас, второй, третий. Ваша реакция?

— Был бы помоложе, писал бы сразу. Иногда сижу за завтраком, смеюсь и отвечаю. Иногда мне некогда. Они как персонажи мультиков. Даже на врагов не похожи. Все смешные.

Аликин был моим кумиром. Не помню Олимпиаду, которую он выиграл, но помню чемпионат мира в Минске, когда он был третьим в спринте. Мне на тот момент было восемь лет. С него началось мое биатлонное боление. А заканчивается всегда одинаково: люди при встрече отводят глаза, просят прощения или звонят, как Анфиса Резцова: «Извини меня. Я тебя так уважаю». Потом оказывается, что один не подписывал, другой, третий. Привалов мне сказал, что мы хотели с тобой встретиться, а ты времени не нашел, и вот был бы разговор, тогда бы не подписывал. 

Что вы юлите-то тогда? Ребят, вы же все такие заслуженные-перезаслуженные. Ведите себя как настоящие герои спорта. Я с ними встречусь, а люди будут глаза отводить. Как Тихонов, которые все прошлое лето названивал: «Димочка, извини. Я же Тихонов». Я с ним разговаривать даже не хочу.

— С Резцовой в итоге помирились?

— Как я уже сказал, повинную голову меч не сечет.

— Но Тихонова при этом вы не прощаете.

— Он теперь перешел уже в другую категорию — нерукопожатных, с которыми разговаривать абсолютно бесполезно. Это человек, который ненавидит Россию в прямом смысле слова. Почитайте, что он говорит сейчас. Более того, он ненавидит народ Белоруссии, призывает применять насилие, а потом начинает еще как-то вилять хвостом. Это не красит человека совершенно. О чем с ним разговаривать?

— Примирение возможно? Даже Самуэльссон готов помириться с Логиновым при определенных условиях.

— Самуэльссон вообще красавчик. Мы с ним можем ругаться сколько угодно, но он прекрасно знает, что я всегда отдаю должное ему как спортсмену. Но какой смысл говорить о примирении с Тихоновым?

— Не существует такого условия?

— Я не совсем понимаю зачем. Он же жить без меня не может. Каждый раз меня вспоминает, рассказывает, что я в эфире говорю. Поэтому пусть дальше продолжает. Я без него жить могу, он без меня — нет. Все нормально. Вообще мне кажется, что на старости лет он воспылал ко мне пламенными чувствами. Это тоже нормально. Может, природа его таким создала. Поздно раскрылся.