— Что должно было случиться, чтобы вы почти через четыре года вернулись в спорт?
— Я по керлингу, видимо, немного соскучилась, а сейчас появилась возможность интегрировать его в мою жизнь в правильной дозировке. Не нужно полностью посвящать себя этому делу и забивать на все остальное. У тебя есть, во-первых, возможность работать, во-вторых, иметь время на личную жизнь и, в-третьих, еще любимым видом спорта заниматься. Летом такой вариант мне предложила Ольга Андрианова. На взаимовыгодных условиях: ей было бы приятно иметь в команде заслуженного мастера спорта, представляющего ее и мою школу «Москвич», ну, а я была не против, потому что…
— Да, почему?
— Потому что соскучилась. Да, это правда. Хотелось поиграть. Но не уходить в это дело с головой. Я совершенно не готова возвращаться к ритму жизни как во время сборной, когда каждый день сборы, соревнования и переезды, а тут есть интересный нюанс. Сформировалась команда, в которой практически все раньше были членами сборной России в том или ином качестве — кто-то заканчивал, кто-то приостанавливал карьеру, и мы в ней все тренируемся после работы. Екатерина Антонова была много лет в расширенном составе сборной, Анастасия Скултан играла еще в команде Ольги Жарковой на первом номере, и когда она ушла, Андрианова взяла меня на эту позицию. Третий игрок — Анна Антонюк, она была кандидатом в юниорскую сборную и по совместительству моя племянница. Антонова и Антонюк работают в коммерческом керлинге, а работа Скултан никак не связана со спортом, у нее семья, двое детей. И вот нам как-то удается находить пару дней на неделе, чтобы вечером на пару часов встретиться и покидать камни. Мы уже шутили, что керлинг — это такой вид спорта, от которого просто так не отделаться. Ты не можешь просто завершить карьеру и уйти.
— А спортивный смысл здесь есть? Или это как в тренажерный зал походить?
— Керлинг — азартный вид спорта, и когда начинаешь участвовать в любых соревнованиях, ты хочешь выиграть. Конечно, есть элемент того, что это не просто хобби. Но нет давления и перенастроя: «нужно, нужно, нужно!»
— Ведь примерно так в керлинг и играют в тех странах, где он наиболее развит, — в Канаде и Шотландии?
— Да, канадки особенно. Даже если взять команду Дженнифер Джонс. Она олимпийская чемпионка, но при этом у нее есть профессия, и она каждый день ходит в офис, занимается семьей, но при этом у нее есть время на тренировки, и она выступает на очень приличном уровне. И очень здорово, что сейчас появилась возможность на нашем примере продемонстрировать, что это реально и у нас.
— А если вы сейчас возьмете да и отберетесь на какой-нибудь чемпионат мира, не почувствуете, что дело зашло слишком далеко?
— Я уже думала об этом. Придется перешагнуть эту грань и почувствовать, что ты снова в этой тусовке. Посмотрим. Я не хочу загадывать.
— Но ведь эта дорога именно туда и ведет. Обманывать себя, что «я по ней немножко похожу, но не до конца»?
— Проигрывать не хочу! Посмотрим, что покажет этот сезон, он первый в моей карьере в таком виде, но это интересный опыт. И я благодарна людям, которые меня позвали в эту команду: Андриановой и Александру Белявскому, который в финансовых делах очень помогает. Энтузиаст, любит керлинг, и ему интересно в таком виде наблюдать команду.
— Вы начали с турнира в шотландском Перте. Он навеял какие-то воспоминания о временах сборной?
— Встретила многих знакомых, людей, которых я миллион лет знаю и против которых играла. Было приятно, что все были рады меня видеть, поздравляли с возвращением.
— Сколько раз пришлось рассказать историю своего возвращения в спорт?
— Раз семь точно! Для меня это был особенный момент, потому что играла первые официальные соревнования за много-много лет на позиции скипа. Когда я только пришла в керлинг, меня на эту роль ставили. Потом в юниорской сборной играла на позиции третьего номера, а в основной команде уже в роли лида. Сначала в команде Людмилы Прививковой, а позже с Анной Сидоровой. С накопленным опытом это, конечно, новые ощущения. Одно дело, когда тебе 14 лет, и ты стоишь в «доме» на первенстве чего-нибудь, а тут серьезный турнир. Это было круто!
— Был хоть один момент, когда вы не знали, что делать?
— Не хочу хвастаться, но вот непонимания, какое решение принять, точно не было. Мне кажется, любой игрок сборной должен вникать в то, что происходит, а не просто машинально выполнять свои задания. На любом номере. Плюс, в последнее время я очень много соревнований прокомментировала по телевидению.
— Стать скипом — это чья инициатива? Просто заслуженный мастер спорта больше не хочет свиповать?
— Я люблю свиповать! Это была инициатива Белявского, который эту команду собирал. Из нее ушла Алина Биктимирова, которая играла на позиции четвертого номера, а сейчас сконцентрировалась на дисциплине дабл-микст. Я подумала, что это вызов, это опыт, и — да, я за это берусь.
— Приходилось возвращать себе чувство броска? Или оно так и не ушло за эти годы?
— Я была сильно удивлена, когда еще в августе вышла на лед на первую тренировку, и оказалось, что мышцы помнят вообще все. Было достаточно чуть-чуть размяться. Я хожу в зал, занимаюсь общефизическими нагрузками, но камни не трогала два года вообще. То есть абсолютно не прикасалась! Думала, начнутся проблемы с чутьем, которое нужно нарабатывать, но выяснилось, что ноги-руки все помнят, это очень здорово. В Шотландии мы даже вышли в плей-офф, а могли и в полуфинал попасть, в один камень проиграли.
— Ходите теперь на работу. Уже появился свой чайничек, чашка и другие предметы быта офисного сотрудника?
— Чашки не люблю, потому что мне их лень мыть, пользуюсь для кофе одноразовыми стаканчиками. Обрастаю, обрастаю бытом. Могу сказать, и в этом со мной согласятся многие спортсмены, которые привыкли все делать на бегу, что тут наступает полный штиль. Спасибо родной федерации, что пригласили работать благодаря какому-то опыту и знанию керлинга изнутри. Это классно и здорово, но сидеть в офисе несколько часов подряд тяжело. Меня пока хватает часа на три, а потом я начинаю думать: «так, надо сходить за кофе, или за водичкой, или кому чего-то принести». Начинаю верить, что человеческий организм вообще не приспособлен к сидячему образу жизни. Но вообще все хорошо. У нас отличные сотрудники, мы быстро нашли взаимопонимание, я в рабочие процессы стала вникать. Я возглавляю комиссию спортсменов и вхожу в исполком, и пару раз уже приходилось говорить какие-то вещи от лица тех, кого я представляю.
— Главная болевая точка в керлинге в этом году — дело Крушельницкого. Доводилось пересекаться с ним в федерации?
— Мы не можем сказать, кто это сделал, и если саботаж — кто подмешал, но очевидно, что человек не сделал это намеренно и никакого преимущества не получил. Я сама не присутствовала на заседании CAS, там работали Ольга Жаркова и президент, но слышала, что очень грамотно отработали само слушание, максимально давя на все возможные рычаги, включая эмоции. Есть мнение, что это жесткое решение вынесено потому, что оно было в следующий день после отъезда из Москвы комиссии WADA, не предоставившей допуск российской лаборатории. А Сашу по-человечески очень жалко. В сентябре он уже смиренно так говорил, мол, будь что будет, я уже просто устал. Думаю, ему, возможно, имеет смысл двигаться куда-то дальше в жизни, потому что четыре года — это серьезный срок, после которого очень тяжело, прежде всего морально, вернуться.
— Это говорит Екатерина Галкина, которая как раз на четыре года уходила из керлинга.
— На три с половиной!
— Год назад была странная история, будто и в вашей пробе что-то нашли. Удалось понять, что это было?
— Мне кажется, на подсознательном уровне это была одна из причин, по которой мне хотелось в каком-то качестве вернуться и разобраться. Была осенью на конгрессе международной федерации в Будапеште, и, как я поняла, они чуть ли не лично с Родченковым разговаривали, и он им сказал, что с федерацией керлинга у него никогда не было контактов, связей и уж тем более договоренностей. Мне было важно убедиться, что, каких бы ошибок лаборатория ни делала, я к этому не имею отношения. Мне никаких официальных уведомлений не приходило.
— А что вообще заставило вас уходить из спорта?
— Там было много факторов. Личный, например. Потому что появился человек, с которым, как я подумала, можно на новый уровень отношений переходить. Но он не гражданин России, и нужно было находить время, чтобы увидеться. Плюс у меня было ощущение того, что я просто работаю на какой-то результат. Машинально. Что у меня пропал азарт, задор, когда я искреннее удовольствие получала просто от игры. Я выходила на игры и думала: «надо на 90% сыграть. Если будет на 88% — это уже не очень хорошо». И в какой-то момент я сказала себе: «стоп, что я вообще несу сейчас?!» Надо было дать какую-то паузу. Нельзя вечно сидеть в зоне комфорта, ведь там все было в порядке и с игрой, и с финансовым положением, и можно было спокойно еще несколько лет играть. Мне хотелось двигаться дальше. Пожить другой жизнью. «Нормальной» жизнью, которой у меня с 12 лет никогда не было. И я решила, что нужно быть честной со своей командой. Просто отбывать там номер мне казалось несправедливым. Ведь кто-то этого места со своим рвением и огнем в глазах заслуживает больше, чем я со своим потухшим отношением.
— В команде пытались отговаривать?
— Маргарита Фомина, с которой мы все время жили вместе, она мне как сестра. Первое, что сказала: «а как же я?» Кто-то без олимпийской медали не мыслит ухода из спорта, а я в тот момент себя честно почувствовала реализованной.
— Вы свою жизнь назвали нормальной, а масса девчонок назвала бы ее сказочной. Вы вышли замуж и уехали в Италию. Как это произошло?
— Благодаря спорту! Он меня в жизни многим обеспечил, в том числе поспособствовал мужа найти. Познакомились в поездке. Он в той стране работал, мы туда поехали на сбор.
— А он со спортом связан?
— Вообще нет. Раньше он занимался кудо, работает сомелье. Сейчас он управляющий в ресторане, но не своем пока. Его мечта — открыть свое заведение. Круто, что я вижу в нем человека, который тоже самореализуется. У него есть куда расти. Может быть, в Москву его переманю.
— Итальянец не может не болеть за какую-то футбольную команду.
— «Лацио». Но очень спокойно! Он был очень шокирован и расстроен историей с договорными матчами в Италии и резко охладел к этому делу. По телевизору если увидит — посмотрит, но чтобы ходить на стадион — нет. Разочаровался на всю жизнь, можно сказать.
— И все-таки объясните дамам, которые видят сейчас на градуснике «минус», почему вы живете на две страны? Почему вы сейчас не под мандариновыми деревьями?
— Ну, вот такая ненормальная! Я люблю Москву очень сильно, и мне ее не хватает в Риме. Рим — прекрасный город с отличным климатом, до моря 40 километров, все понятно. Но я выросла в Москве, и мне не хватает этого ритма, когда все толкаются и куда-то бегут. Там можно все отложить на завтра и послезавтра, а я другого склада. Опять же, спорт сильно настраивает тебя на ритм этой постоянной «движухи». К тому же там я бы тоже хотела работать в сфере спорта, но это оказалось сложно, потому что все мои зимние варианты были бы где-то далеко в стороне Альп. Было предложение от итальянской федерации присоединиться к команде Дианы Гаспари и помочь ей отобраться на Олимпийские игры. Но они не отобрались, проиграли датчанкам. Представитель федерации мне потом в шутку сказал: «Я тебе этого никогда не прощу!» Но я только что переехала в другую страну, оказалась в отрыве от семьи, а теперь еще нужно было быть в отрыве от мужа. Наверное, я тогда просто еще не хотела вновь играть.
— А муж-то не против, что вы постоянно улетаете в Россию?
— Он тот человек, который уважает то, что я всегда делала, и по достоинству оценивает даже нынешний формат моего участия в спорте. Я чувствую, что я в правильном месте и в правильное время. Да, приходится жертвовать многим. Я вдали от мужа, это тяжело. Но спорт тебя тренирует в этом смысле. Мы думали переезжать в Москву вместе, просматривали варианты, чтобы он работал здесь. Но через неделю после того, как я подписала контракт с федерацией, ему там, в Риме, предлагают такой вариант, что нужно было быть идиотом, чтобы сказать «нет». Так сошлось.
— Он вписался бы в российскую действительность?
— Думаю, да. У него профессия интернациональная, свободный английский. Плюс сейчас ходит на курсы русского. Я добилась своего! Читает уже неплохо. Сказать тоже может какие-то элементарные вещи: «Меня зовут так-то, моя жена живет в России и играет в керлинг».
— Вы попали в итальянскую семью. Она похожа на семью из кино? Много родственников, маленьких детей?
— Отчасти. Куча родственников — да, много кузенов, потому что в том поколении было восемь детей, и сейчас они все расплодились. Но мне кажется, мои родители более темпераментные, чем его. Его мама — северная итальянка, и их даже в итальянском называют «холодные итальянцы». Они не разговаривают «руками»! Моя свекровь — очень сдержанная и корректная дама. Я очень рада, что у меня такие родственники итальянские.
— Как часто летаете по маршруту Москва — Рим?
— Стараюсь каждый месяц. Прицепляю за счет отпуска пятницу и понедельник к выходным и сруливаю на четыре дня. Сейчас муж приедет на Новый год. Я просто отметила его один раз в Италии: это тоска смертная. Никто, как русские, не умеет веселиться. В прошлом году я в полном одиночестве шинковала полтора дня оливье. Всем понравилось. Итальянцы любят в еде простоту и сочетание минимального количества ингредиентов. Я постаралась все сделать грамотно. Был накрыт большой стол, пришли друзья, и в двенадцать все стали зевать и спать расходиться. А я еще в десять по итальянскому налила себе шампанского, включила родителей по скайпу, а потом слушала обращение президента. Да, для меня это важно!
Фото: Jamie Squire / Staff / Getty Images Sport / Gettyimages.ru
Читай также:
- Подборки «горячих» спортсменок в интернете — это сексизм? Отвечает Алена Заварзина
- «В спорте жалости быть не должно». Тренер сына Плющенко — о специфике работы с детьми
- «Добежал до финиша, смотрю — весь конек кровью залило». История 16-летнего конькобежца из Москвы
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
