В России есть только одна профессиональная велокоманда, имеющая соответствующую лицензию – «Русвело». Когда-то была еще «Катюша», но ее продали швейцарцам. У «Русвело» в прошлом сезоне была только одна победа в международных гонках. Одержал ее Иван Савицкий, выигравший этап «Тура Словакии». Сейчас Ивану предстоит онкологическая операция на почке, не исключено, удаление органа. Но руководство команды, для которой он добыл единственную победу в 2017 году, похоже, не слишком переживает по этому поводу. «Матч ТВ» связался с гонщиком, который рассказал нам очень жесткую историю.
– Иван, что происходит, откуда рак?
– Откуда рак, никто не знает, врачи просто констатируют факт. Хорошо, что хотя бы определились с типом опухоли, а то все никак не могли сказать, доброкачественная она или злокачественная. Сейчас стало ясно – злокачественная, через нее идет кровоток, то есть имеется риск метастаз по всему организму. Будут оперировать.
– Когда все началось?
– В конце сентября я поехал чемпионат мира в Норвегии в составе сборной России. После вернулся в Италию, где, как и многие профессиональные гонщики, снимаю жилье. Италия – центр мирового велоспорта, да и гонки в основном в Европе, поэтому тренироваться и жить все предпочитают там. В общем, приехал в Италию, и за пару часов поднялась температура до сорока градусов. Начались боли при мочеиспускании. Вызвали «скорую», увезли в больницу. Связался с врачом команды «Русвело», за которую выступал, стали думать, что делать. Приняли решение пить антибиотики, это сняло болевые симптомы. Но я же не мальчик и понимал, что вот так просто резкий скачок температуры не может произойти, да еще вместе с такими болями. Нужно было ехать на обследование в Россию, ставить диагноз. Но меня не отпустили.
– Кто не отпустил?
– Руководство команды.
– Предложили лечиться в Италии?
– Нет. В команду приходил новый тренер, и руководство настояло, чтобы я, как все остальные гонщики, присутствовал на общекомандном собрании, которое было через неделю после возвращения с ЧМ. Пришлось задержаться в ожидании этого собрания.
– Нельзя было просто взять и уехать?
– Как я уже сказал, температуру и боль сбили антибиотики, и я как-то замешкался с таким жестким решением.
– Но в итоге-то отпустили?
– Да, в начале октября приехал домой, в Тулу, пошел за свой счет по платным медицинским центрам, потому что понимал – время терять нельзя. Обследование показало, что у меня в почке опухоль 4,5 сантиметра, тип которой неясен. Сделали биопсию, повез анализы в Москву, в специализированные клиники, чтобы там уже провели исследование и огласили диагноз. Но тут меня вызвали на сбор для подготовки к новому сезону.
– Какой сбор? У вас опухоль в почке!
– Более того, про эту опухоль руководство знало: все, что происходит, я сообщал врачу команды, полностью во все посвящал. Тем не менее вызвали на сбор, куда я, естественно, не поехал, потому что здоровье дороже. Тогда мне стали угрожать штрафами, которые прописаны в контракте в случае неявки на сбор. Затем порекомендовали уйти в неоплачиваемый отпуск и лечиться сколько угодно, но без зарплаты. Тут я окончательно понял, что все это ненормально, и предложил расторгнуть контракт. Руководство в лице генерального менеджера команды Рената Хамидулина согласилось. Договорились, что мне выплачиваются зарплата до конца года и премии за победу и призовые места, которые я принес команде.
– Заплатили?
– Частично. Дали зарплату за те два месяца, что я недоработал до 31 декабря, и всё. В вопросе премиальных Хамидулин, что называется, включил заднюю.
– Порядок цифр, о которых идет речь в плане обещанных, но не выданных вам денег, можете назвать?
– Десятки тысяч евро.
– Договоренность об их выплате была устной или закреплена в контракте?
– Она отражена в переписке. Но у этой истории есть продолжение. Не прошло и двух месяцев, как Хамидулин снова предложил мне контракт.
– Стоп. А что там с почкой?
– Пока длилось дело с расторжением контракта, мою биопсию перепроверили два раза, и оба исследования показали, что опухоль доброкачественная. Меня ничто не беспокоило, врачи разрешили тренироваться. Будучи свободным агентом, я уехал в Сочи, стал готовиться к новому сезону. Мир велоспорта тесен, видимо, Хамидулин узнал, что у меня все в порядке и я снова тренируюсь. Позвонил, предложил встретиться, обсудить варианты сотрудничества. Я согласился.
– После всего, что было?
– Понимаю, о чем вы. Но поймите и меня. Недавно я стал отцом. Рынок профессионального велоспорта в России очень небольшой, найти работу гонщику непросто. Мы встретились в Питере на чемпионате России по треку. Ренат сообщил, что желает взять меня обратно в команду, а я сказал, что хочу контракт на прежнюю сумму, плюс, чтобы мне все-таки выплатили те призовые за прошлый сезон, которые он обещал. На том и порешили. Мне купили билет в Италию, и после петербургского чемпионата я полетел на сбор.
– То есть соглашение было подписано заново?
– Нет. Новый контракт мы договорились подписать в марте, а пока я просто летел на сбор, уверенный в том, что все складывается наилучшим образом. Но вышло не так. Прибыл, пообщался с тренером, тем, новым, ради которого на неделю задержался осенью в Италии. Вроде бы обо всем договорились, приступили к тренировкам, однако на второй день этот итальянец, которого зовут Оливано, устроил мне разнос, сказал, что я «турист», и делать мне в команде нечего. Бросил нас с напарником посреди шоссе на велосипедах, уехал на техничке в отель, а когда я туда вернулся, мне заявили, чтобы я собирал вещи, меня отправляют домой.
– Может, действительно плохо были готовы?
– Для того момента я был готов нормально, мы только что вернулись с трека, на шоссе немного выглядели непривычно, но я точно «туристом» не был.
– Отправили домой?
– Да, посадили в машину, увезли на вокзал и там оставили с сумкой и велосипедом. Я пытался связаться с Хамидулиным, выяснить, что происходит, и главное – понять, какие ко мне претензии. Но мне так ничего и не объяснили. Более того, в итоге через третьих лиц Ренат передал, чтобы я не пытался с ним связаться, не звонил ему и не писал. В качестве последнего выполнения хоть каких-то обязательств мне купили билет в Москву на самолет. И больше не звонили, даже когда выяснилось, что опухоль все-таки злокачественная.
– А когда это выяснилось?
– В конце января. Дополнительные исследования показали, что это рак, и операцию делать необходимо как можно скорее. Врачи предложили резекцию почки, при самом оптимальном раскладе у меня вырежут примерно треть органа, а при не самом оптимальном – удалят почку целиком.
– Кто платит за все это?
– Изначально я все оплачивал сам. Лишь в последние два дня подключились федерация велоспорта, МГФСО, за которое я гоняюсь в России, и друзья. Даже парни из команды втихую помогают.
– Что значит втихую?
– Контракты в «Русвело» составлены таким образом, что все публичные активности идут через пресс-службу. Гонщикам запрещено что-либо заявлять вслух без одобрения начальства. Поэтому парни просто прислали мне денег, но даже в соцсетях ничего написать не могут.
– Хамидулин же сам гонщик в прошлом, неплохо выступал. Что с ним стало?
– Думаю, вам лучше ему этот вопрос задать. После того как выяснилось, что у меня рак, позвонили все, включая президента федерации Вячеслава Екимова, но вот из бывшей команды не позвонил никто.
– В суд не думаете подать?
– Сейчас занимаюсь здоровьем, нужно рак победить сначала. Хотя, конечно, надо будет обратиться к хорошему юристу, потому что в контракте прописаны выплаты и за призовые места, и за очки, которые я приносил команде. Все это оговаривалось, а я ничего этого не увидел.
Команда «Русвело» выступила с заявлением по ситуации с Иваном Савицким
Фото: МГФСО
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
