19-летний Савелий Коростелев в начале этого сезона поразил всех любителей лыж, выиграв три спринта на этапе Кубка России в Вершине Теи. Затем молодой спортсмен успешно выступил на Российско-китайских молодежных играх и вернулся на внутренние старты уже в статусе грозы авторитетов.
Мы пообщались на этапе в Сыктывкаре о контактах с иностранными лыжниками, роли мамы и дедушки в его становлении, а также о желании завоевать олимпийскую медаль.
— Многие ожидали, что в спринте в Сыктывкаре тебе удастся запрыгнуть в тройку. Что не получилось?
— Подготовка к этому этапу была смазана, причем у всех — в связи с холодами. Возможно, ее не хватило, учитывая, что я и перед Красногорском практически не тренировался. Не было возможности из-за поездки в Китай. До холодов я успел проделать какую-то работу, ну и был один день между этими морозными днями.
А так, грубо говоря, я приехал вообще более чем за неделю до гонок. Но последние четыре дня перед стартами вышли смазанными, потому что были большие холода. В итоге за это время удалось всего три часа покататься суммарно. Не было тонуса.
Неприятно получилось. Я старался по максимуму, одевался тепло, но выходишь на улицу — дует ветер, замерзаешь. Основная задача в таких условиях — ничего не обморозить, не заболеть. Всё-таки у нас скоро сбор в горах.
— Юрий Бородавко вообще перед этапом говорил, что тренировки в сильный мороз, скорее, не помогают спортсменам.
— Скорее всего, пользы никакой нет. Но от того, что сидишь дома и просто отдыхаешь, пользы еще меньше. Так что надо иногда хотя бы просто выйти покататься и не заболеть. Скоростные упражнения очень тяжело провести, хотя знаю, что ребята их делали.
— Что случилось во время самого финального спринта?
— Меня выкинуло из лыжни. Баланс не перенес на спуске. Так получилось, что меня начало выносить. Если бы не встал, я бы, может быть, вообще улетел. То есть я встал, вернулся в лыжню, поймал баланс, но ребята уже уехали. Я просто не успел догнать их.
— В скиатлоне ты сошел с дистанции. Почему?
— В данный момент мне явно не хватает тренировочного объема, поэтому не готов поддерживать темп ребят. Надеюсь, к основным стартам сезона всё будет в порядке.
— Часто говорят, что Республика Коми — родина лыж. Что это за место лично для тебя?
— Как минимум в Сыктывкаре я катаюсь каждый год с тех пор, как начал выступать на российском уровне. Сперва среди возраста 15–16 лет на соревнованиях на приз Раисы Петровны Сметаниной, потом в 17–18 где-то три-четыре раза в год попадаешь на Всероссийские старты. Один точно проходит здесь, а бывает даже и два. Вроде как раньше старались чередовать Малиновку, Тюмень, Сыктывкар… еще что-то. Когда же я уже пришел, начал преобладать Сыктывкар. Тут проще всего готовиться, хорошие условия. Так что я не пропускаю соревнования здесь уже в течение пяти-шести лет.
— В прошлых интервью ты отмечал, что раньше лучше давались гонки на длинные дистанции. Как ты сам себе объясняешь, почему на взрослых турнирах лучше пошло в спринте и ты стал более универсальным?
— Скорее всего, акценты были в большей степени на какие-то короткие ускорения. Плюс потихоньку взрослею, что-то меняется в организме.
А вообще, в детском возрасте мне было тяжело квалификацию пройти. Для некоторых людей это самое сложное. Когда я взял первую медаль на российском уровне среди юниоров, это был спринт, но в прологе я был 21-м! Первая награда была в спринте, но по факту ближе я всегда был к дистанции. Разложиться на десятку было проще, чем выдать максимум на три минуты. Сейчас же с этим сложнее, так как опытные ребята лучше раскладываются. У них сил побольше (смеется).
— В общем, не хватает немного физики?
— Да. В спринте можно как-то тактически выехать — за счет финишного ускорения. Плюс много нюансов: кто по какой сетке шел — по верхней, или нижней. В дистанции же как ты готов, так, скорее всего, и побежишь.
— Каково было возвращаться на этапы Кубка России из Китая, где соперники немного другого класса?
— Я бы сказал, что уровень соперников совершенно разный. Даже несмотря на то, что некоторые ребята там ездили на Олимпиаду. Нам сказали, что они полгода после ОИ-2022 сидели на карантине и не тренировались по сути.
Обратно же возвращаться было приятно. Была мысль, что будет всё интересно, классно вернуться в борьбу. Понимал, что будет некий джетлаг при этом. В итоге в Красногорске в классическом спринте вышло всё нормально, был доволен четвертым местом.
Коньковым же был недоволен, скорее. Наверное, меня морально как-то выключило падение Большунова и Устюгова. Я уже потом анализировал это, и даже первое, что мне мама (бронзовая медалистка ОИ-2010 в Ванкувере Наталья Коростелева) написала: «Ты как-то изменился после падения ребят». Будто у меня гонка закончилась после падения. Основные два человека упали, и я думаю: «Блин, с ними всё в порядке вообще?»
— При этом кажется, что свои падения ты спокойно воспринимаешь всегда.
— Это происходит настолько часто (смеется)… Поэтому вскочил и дальше побежал. К счастью, уровень пока позволяет бегать с падениями.
— В целом поездку на российско-китайские соревнования как опишешь? Всё же там до сих пор жесткие антиковидные меры.
— Когда ехал туда, то уже отвык от масок, ПЦР-тестов. При этом Елена Валерьевна (Вяльбе) сказала нам, что по сравнению с Олимпиадой — это небо и земля. На ОИ всё было очень строго, а здесь более лояльно. Мы даже тесты не каждый день сдавали. Нам вообще выдавали их и не сверяли результаты, просто заносили в журнал, что у нас отрицательные тесты. Этого было достаточно. Маски мы старались везде носить, но некоторые могли иногда без них где-то в другом месте находиться. Такого, чтобы жестко ругали за отсутствие маски, не было. Может быть, только в аэропорту. Там всё строго. Помещают в пузырь, индивидуальный проход…
— Была вообще возможность что-то посмотреть в свободное время?
— Нас из отеля не выпускали. С этим всё равно всё было строго. Каждый день у нас была запланирована одна тренировка на лыжах, а вечером шли в небольшой зал, где были велодорожки — бегали кросс. Можно было что-то посмотреть, только когда мы ехали из аэропорта и обратно. Но когда ехали из аэропорта — было темно, а из него — сперва светло, но позже стемнело. То есть времени немного было что-то увидеть.
Правда, один раз съездили в ледовый городок крутой. Там идешь, везде скульптуры из льда. Причем они строились к Новому году. Когда нас туда привезли, как таковых посетителей не было. Много красивых архитектурных ледовых объектов. Все они подсвечены разными цветами. Выглядит прикольно.
— Все обратили внимание, как ты в эстафете выступал за китайцев. Как тебе вообще это предложили?
— Мне сперва вообще говорили отказаться от эстафеты, чтобы все наши ребята приехали с медалями. Я на тот момент уже был с золотом. Значит, мог вполне не участвовать в эстафете.
Однако накануне гонки вечером ко мне заходит тренер Сергей Сергеич Дергунов и говорит: «Савелий, ты бежишь эстафету». Я удивленно спросил: «Чего?», а он мне: «За китайцев». Я долго не верил. Было ощущение, что это какая-то шутка. Потом пришлось поверить. Можно сказать, для китайских лыжников я теперь свой (смеется).
— Ты общался с ними на английском. Всегда с языками хорошо было?
— Вообще, занимаюсь английским где-то с пяти-шести лет. Но, к сожалению, не поддерживаю должным образом. В какие-то моменты занимаюсь, но база в большей степени сложилась с пяти до 15 лет.
Так что сейчас это больше по накатанной идет. В процессе разговора вспоминаю слова потихоньку. Чем больше общаюсь, тем больше вспоминаю. Когда на юниорском чемпионате мира постоянно общались с иностранцами, к концу турнира хорошо начинал говорить. Но вот долгое время ничего не было и практики не хватает. Переписываюсь с иностранными лыжниками, но это не то. Всё же, когда пишешь текст, есть время подумать, в переводчик залезть. На слух лучше усваивается язык.
— С кем больше всего из иностранных лыжников общаешься?
— С норвежцем Йоханнесом Флатеном и итальянцем Элией Барпом. На юниорском чемпионате мира Флатен выиграл спринт, а Барп стал вторым. Еще Элия сейчас выступал на «Тур де Ски».
— По поводу возможного возвращения россиян на международные старты что говорят?
— После Вершины Теи Элия мне писал: «Чувак, ты чего творишь? Очень хочется посмотреть на вас на Кубке мира, очень ждем возвращения!» Причем не только меня, а вообще российских лыжников.
— Если подытожить поездку в Китай, она не зря для тебя оказалась?
— Так или иначе, это международный уровень. Почему бы и нет? Скажем так, со своими я еще всегда успею побегать. У меня времени много еще.
— Пока ты отсутствовал на этапах Кубка России, слышал шутки от лыжников постарше в духе: «Сейчас вернется Савелий и всех нас разнесет». Как реагируешь на такое?
— Это же прекрасно (смеется). Пусть лучше меня как-то сопоставляют с собой и воспринимают как равного соперника, а не думают, что какой-то мелкий шкет выскочил. Приятно, когда ребята считают, что я на что-то способен.
— Тебя и Елена Вяльбе отмечала еще до начала сезона. Льстит это?
— Она всё-таки пока просто говорит, что надеется на меня в будущем. Конечно, ее похвалу приятно слышать, но выше головы сейчас не прыгнуть. На что я готов, так и выступлю. Только какие-то форс-мажорные обстоятельства могут произойти, из-за чего результаты повысятся. Например, чьи-то падения или поломка палки Сан Саныча Большунова в спринте…
— Тем не менее у тебя уже классные результаты. У многих в таких ситуациях начинается звездная болезнь…
— Наверное, меня так воспитали мама, бабушка, дедушка и дядя, что ни о какой звездной болезни и речи быть не может. По факту, с чего она будет? Просто говорят больше обо мне, но я же ничего не добился еще (смеется). С чего она должна возникнуть?
— Всякое может быть, особенно когда, например, Дмитрий Губерниев говорит, что Савелий Коростелев всех бы побеждал на Кубке мира.
— Это просто же его мнение. Его задача как раз популяризировать спорт. Чем громче он скажет — тем дальше это улетит.
— Как к нему относишься?
— Как уже сказал, его метод громче высказываться, чтобы дальше улетело, работает. Какое-никакое внимание он к лыжам привлек.
— Тебе вообще нравится быть медийным?
— Это всё приятно. Никак не обременяет. Подойти и сфотографироваться после гонки с кем-то — без проблем. Всё равно есть какое-то свободное время. Хотя больше этого времени не выделишь. Все же надо отдыхать, восстанавливаться. Все в меру.
— Ты ведешь достаточно активно Telegram-канал. Вероника Степанова стала в этом плане примером?
— Нет. Вообще, первым в соцсетях активность стал проявлять даже Сергей Устюгов, если не ошибаюсь (но Telegram Вероника завела быстрее). Тем не менее канал мне просто самому захотелось вести, наверное.
— Многие обращают внимание на твое чувство юмора, самоиронии. Как сам можешь объяснить, откуда оно?
— Чувство юмора воспиталось с окружением. Самоирония же в момент поломок, каких-то падений, может быть, сложилась в том году. Тогда очень часто происходили какие-то истории, особенно в спринтах. Считал даже, где-то из восьми последних спринтов того сезона, в которых я бежал, четыре-пять у меня были с каким-то косяком. То лыжи перепутал, то еще что-то… В итоге просто со смехом начинаешь смотреть на это и идешь дальше.
— Еще про чувство юмора. Первое, что ты написал после слов Устюгова про мешки: «Всего один этап пропустил, а там сейчас самое интересное»…
— Просто это так громко разнеслось, как какой-то треш-ток, которого и не было по факту изначально. Причем и сенсаций никаких не случилось.
— Как в целом к таким историям относишься?
— Черный хайп — тоже хайп. Я ко многим вещам отношусь нейтрально. Произошедшее — дело ребят, зачем тут вмешиваться?
Болельщики, диванные зрители любят, когда что-то можно пообсуждать, занять какую-то из сторон. Это противостояние Александра и Сергея, которое вынесли на общественность, в большей степени является столкновением двух лагерей болельщиков. Оно больше всё происходило в интернете. Фанаты столкнулись, и всё разнеслось, конфликт весь был именно между ними. Главное, что всё разрешилось.
— Устюгов сотрудничает с твоим отчимом (Евгений Уфтиков — сервисмен сборной России), а ты говорил, что Сергей тебе симпатичен как спортсмен. Часто общаетесь?
— В основном когда где-то пересекаемся. При этом общаемся хорошо.
— Можно ли говорить, что он для тебя был каким-то ориентиром?
— Я вообще старался для себя никогда не брать никакие ориентиры среди спортсменов. Тем не менее, если воспринимать Сергея как цель, кого победить, — возможно, да (смеется).
— А что для тебя важнее на данном карьерном промежутке — возможность победить таких спортсменов, как Устюгов и Большунов, или попытаться превзойти себя же самого в плане скорости, например?
— Никогда нельзя сравнивать прошлые и нынешние результаты. Если только по местам. Потому что всегда всё зависит от погоды, многих других факторов. В первую очередь есть большая мотивация в том, что здесь сейчас заперты много ребят, выступающих ранее на Кубках мира. У меня же есть возможность с ними конкурировать, обыгрывать.
— К слову о конкуренции, не предлагали ли тебе уже в группу Бородавко после этого сезона перейти, учитывая, что там собрано большинство представителей сборной России?
— Это всё точно будет решаться уже весной. Это дело конца сезона. Сейчас — нет.
— Кубок мира часто удается смотреть?
— По возможности стараюсь не пропускать трансляции. Хотя, когда я занят, не буду специально отвлекаться на КМ. Потом просто результаты посмотрю.
— Как на рекорд Клебо отреагировал?
— Мы можем только предполагать, что было бы, если бы россиян всё же допустили. Никто же не напишет потом, что русских не было в этом сезоне. Достижение же в шесть побед из семи на «Тур де Ски» останется в истории. Это в любом случае круто.
— Маркус Крамер в декабре сказал, что Клебо стоит обратить на тебя внимание. Держишь в голове потенциальное соперничество с Йоханнесом в будущем?
— Сейчас явно не готов для этого (смеется). А в будущем, конечно, хотелось бы сделать все, чтобы навязать достойную борьбу.
— Ты часто отмечаешь вклад дедушки (Сергей Морилов) в свое становление. Расскажи немного о нем — какой он тренер?
— Раньше он был прямо строгим тренером. Не знаю, как мама и дядя (бронзовый призер ОИ-2010 в Ванкувере Николай Морилов) тренировались с ним, но со мной он был достаточно строгим. Сейчас он более лояльный, смотрит на современные тенденции. Прислушивается к самочувствию, говорит, обсудит план. Более современным стал. Не скажет: «Делай это, мне без разницы на твое состояние» (смеется).
— Бывало?
— Я лично не припомню, но может быть (смеется).
— Ты очень рано начал заниматься лыжами. У многих спортсменов иногда возникает желание всё бросить. Случалось ли так у тебя?
— Я действительно встал на лыжи в два года, мои братья тоже это сделали сейчас в этом возрасте. У меня точно не было периодов, когда бы мне надоело кататься и что-то не нравилось. Всё было максимально добровольно. Я хотел кататься — брал ботинки, лыжи, и со мной шли заниматься. Если мне не хотелось, просто уходил гулять. То есть у нас лояльно относились к этому, хотя семья и состоит из спортсменов.
Вообще, с пяти до 12 лет я был у бабушки (Алевтина Морилова), и тренировала сперва меня именно она. Потом это начал делать дедушка. В этом плане у них выстроенная система. С более младшими возрастами занимается бабушка, а с ребятами постарше более серьезные тренировки, там дедушка.
— А другими видами спорта занимался в детстве?
— Плаванием, ходил в секцию. Сначала занимался в лягушатнике, в детском бассейне, когда познаются азы. Затем перешел в олимпийский бассейн, но там не сложилось. Не понравились тренировки. Поэтому просто совмещал лыжи с бассейном, плавал самостоятельно. Проплывал километр-полтора, потом ходил в баню. Какое-то разнообразие это добавляло. А еще горные лыжи были, но ими не прямо занимался, просто катался в удовольствие каждый год.
— А футбол?
— Ну да, выходил с ребятами во дворе побегать. Но ничего серьезного.
— Насколько велика роль мамы в твоих результатах сейчас?
— В любом случае она является примером того, чего можно добиться, несмотря на все трудности и проблемы.
— Что она тебе вообще говорит после гонок?
— Мама в восторге. Постоянно меня поддерживает, всегда звонит после стартов, разговариваем. Если гонка неудачная, спрашивает, всё ли в порядке. Но я в целом всё нормально переношу, поэтому успокаивать ее не приходится (смеется).
— Она в большей степени удивлена твоим успехам, или ожидала их?
— Всё-таки в полной мере она не знает, как я готовился к сезону. Я с ней просто созванивался и рассказывал. И тренируюсь я с Александром Александровичем Кравченко, не с дедушкой уже. То есть дедушка тоже не знает сейчас план досконально. Он больше сейчас узнает про самочувствие, отталкиваясь от него дает советы, стоит ли что-то делать. Ну и мама тоже. Поэтому и мама, и дедушка были удивлены результатам.
— Какие у тебя мечты?
— Пусть всё это останется при мне.
— Медаль Олимпиады?
— Этого все хотят. Кто ее не хочет? Это как вершина достижений в карьере.
— Как сам предполагаешь, будет возможность побороться за нее в 2026 году?
— Я мыслю максимально позитивно. Перед каждым заседанием FIS рассчитываю, что скажут: «Запускай их» (смеется).
