- Вероника Степанова — одна из двух самых юных спортсменок, которых Елена Вяльбе привезла на чемпионат мира в Оберстдорф, моложе Вероники, которой 4 января исполнилось двадцать, только 18-летняя Евгения Крупицкая.
- Несмотря на возраст, за плечами у Степановой уже три юниорских чемпионата мира, на первый из которых она поехала еще девушкой старшего возраста, а с последнего привезла единственное в нашей женской команде золото, выиграв пять километров свободным стилем.
- Хотя «Матч ТВ» в полном объеме показывал юниорский ЧМ, наши молодые спортсменки в основном почти неизвестны широкой публике, так что мы решили исправить эту ситуацию, поговорив с Вероникой и о ее пути в спорте, и о том, как она воспринимает золото ЮЧМ, и о всех аспектах подготовки, жизни и философии молодой российской лыжницы.
Главные темы интервью:
Помог ли Веронике поздний старт в гонке, которая стала для нее победной на ЮЧМ
Почему в инстаграме* спортсменки много постов на английском языке
— После интервью Сергея Устюгова первый вопрос, который хочется задать: вы знаете, какую дистанцию бежите на этом ЧМ, и бежите ли вообще?
— 26 февраля у нас будет отборочная гонка, десять километров коньком, и по ее итогам будут решать, кто побежит аналогичную гонку уже в рамках ЧМ 2 марта.
(Контрольную гонку выиграла Мария Истомина, Вероника финишировала с четвертым результатом. — «Матч ТВ».)
— Вспоминаю, как Лидия Дуркина в январе 2019 года, когда ей был еще 21 год, рыдала после подъема на Альпе Чермис, последнюю гору «Тур де Ски». Перспектива участия во взрослом ЧМ не пугает?
— Не пугает. Рано или поздно придется соревноваться среди взрослых, а желание есть уже сейчас. Нужно как-то начинать конкурировать с людьми, которые годами нарабатывали технику, опыт. Понятно, что сразу выиграть не получится, придется подождать, потерпеть, поработать. Кроме того, здесь меня планируют на гонку с раздельным стартом, а там уже все зависит только от тебя, от того, насколько хорошо ты готов.
— И тем не менее у нас есть не самая приятная «традиция» выкашивать всех по юниорам, а затем теряться после перехода во взрослые. Вы, еще будучи девушкой старшего возраста, бежали юниорский ЧМ в 2019 году. Нет боитесь выгореть психологически раньше, чем организм выйдет на свой возрастной максимум?
— Нет, но спорт вещь циклическая в плане календаря. И я уже третий год подряд замечаю, что после юниорского мира хочется закончить сезон или просто спокойно его закатать. Так что эмоциональное выгорание к концу сезона происходит, это неизбежно. Нужно стараться менять подходы, обстановку, чтобы что-то новое тебя встряхнуло.
— О трассе в Оберстдорфе и ее состоянии на фоне 15-градусной жары отзывы не лучшие, что вы скажете, особенно о спусках?
— Конечно, тяжело спускаться, тем более что марка лыж, на которой я бегаю, имеет не самые жесткие канты и хуже цепляется за снег. Так что даже мне сложно устоять, все равно проваливаешься, порой до ботинка, скорость теряется. Но все в одинаковых условиях, и даже несмотря на то, что мы, девушки, полегче, тяжело всем.
— На спусках бывает страшно по такой каше?
— Мне не страшно. Мы с тренером в регионе, Дмитрием Бородиным, начали отрабатывать технику спуска на вкатке в 2016-м, мне тогда было пятнадцать лет. Так что с самого начала серьезной международной карьеры страха спусков не было, и сейчас это тоже отсутствует.
— На фоне этой немецкой жары финский чемпионат мира среди юниоров, где вы завоевали нашу единственную среди девушек золотую медаль, выглядит ледяным адом. Морозы там сильно осложнили выступление?
— Было холодно, да. Но условия все же оказались не настолько экстремальные, как их описывали. Была высокая влажность — это характерно для Вуокатти, где много озер. На разминке хорошо разогревались, и по ходу гонки все было нормально, ничего себе не отморозили.
— Показ не покрывал всю трассу, так что оценить сложность круга по картинке было трудно. Насколько он был непростым?
— Рельеф там очень разнообразный — есть крутые подъемы, два опасных спуска, отдыхать было негде. И да, камер по трассе стояло мало, так что всю сложность круга отобразить не получилось.
— Юниорский ЧМ стал главным стартом сезона или, учитывая, что вы здесь, пришлось корректировать планы и форму?
— В начале сезона я разговаривала с Еленой Вяльбе, которая сказала, что главная цель — юниорский мир, а дальше уже посмотрим. Все поставленные задачи, таким образом, были выполнены, и сюда я приехала набираться опыта, подглядывать за соперниками. Учитывая, что первые дни здесь у всех команд было фиксированное время тренировок, катались все вместе, это получилось.
— Пять километров коньком для юниорки вашего уровня это полноценная дистанция или уже все-таки коротковато?
— Это чуть больше, чем в эстафете, там 3300, но дистанция стандартная, ее даже женщины бегают. Полноценная дистанционная гонка. На ЮЧМ я начала в своем стиле, первый круг, 2500, я врабатывалась, держала скорость, а на втором уже добавила и шла на максимуме.
— Стартовали 80-й, знали все графики, это помогло?
— Да, потому что я была последней из российских лыжниц, и те наши девушки, что стартовали передо мной, такие как Евгения Крупицкая, тоже были фаворитами в тот день. Ориентировалась на своих, о тех, кто стартовал за мной, как-то даже и не думала, молодых норвежек, шведок я просто не знала.
— Кстати, да, у юниорских турниров, тем более сейчас из-за всех этих отмен стартов, есть своя специфика: участницы из разных стран нечасто пересекаются по ходу сезона и порой даже не знают возможности друг друга.
— Но есть спортсменки, которые, будучи юниорками, регулярно выезжают на этапы взрослого КМ, например, Моника Скиндер и Изабела Мартисз из сборной Польши. У них уже есть огромный опыт на взрослых турнирах, и с ними интересно соревноваться.
— На следующий день после победной «пятерки» вы завершали эстафету, где мы проиграли шведкам 0,3 секунды. Нагрузка вчерашней гонки могла стать одной из причин того, что не смогли достать Ханссон?
— Думали об этом с моим личным тренером. Возможно, дело в расстановке спортсменов по этапам, но что тут гадать — короткая дистанция, было явно видно, что мне не хватило финишной прямой. После финиша общалась со шведками, обменивались эмоциями, и они рассказали, что Моа Ханссон немного побаивалась, узнав, что бежит со мной один этап, потому что когда они смотрели аналитику после коньковой гонки, то увидели, что я только на спусках выиграла у нее порядка одиннадцати секунд. Они даже начали разбирать мою технику спуска.
— Это удивительно, потому что от наших тренеров часто приходится слышать, что наши спортсмены не умеют спускаться, поскольку выросли на равнине и не получили настолько большую практику спусков по сравнению с европейцами, которые живут в горах. Хвалили только Мацокину и Непряеву. Сорина сама постоянно сетует на свои спуски. Как вы научились?
— Я очень благодарна своим одноклассникам за то, что в 17 лет они поставили меня на горные лыжи. Мы зимой каждые выходные ездили на горнолыжную базу «Морозная», забирались на самый верх и даже устраивали там соревнования с одноклассником Данилой Кукоба, спорили, кто быстрее спустится до начала подъемника. Поначалу я проигрывала, потому что первые два раза боялась, но со временем страх ушел, и теперь я и на беговых лыжах себя на спусках уверенно чувствую. А затем, когда я втянулась в горные лыжи, мы даже выезжали на неподготовленные трассы.
— К тому времени вы уже десять лет занимались лыжными гонками, и последние годы — серьезно. Спортсмены, подходя к подготовке тщательно, избегают любого ненужного риска заболеть, получить травму. А вы на неподготовленные трассы пошли, где травмироваться и вылететь из тренировочного процесса можно очень легко. Это профессиональный подход?
— Ближе к 19 годам осознание этого пришло. Так что теперь я всегда по таким вопросам советуюсь с тренером — можно пойти покататься на горных лыжах или стоит дождаться завершения сезона. Все идет через тренера, необдуманных поступков уже нет. Например, именно поэтому, когда прошлый ЮЧМ в Обервизентале проходил на горнолыжном курорте, я там не каталась — не разрешали.
— Ваш сезон начался на Вершине Теи, подготовка к нему сложилась планово или «корона» внесла свои корректировки?
— Внесла. Обычно мы начинаем подготовку в мае в Крыму, в поселке Морское, и затем уже идут сборы, за предсезонный период их порядка шести. А в этом году начали в Рыбинске в июле, до этого тренер сборной присылала план, и мы его выполняли.
Мне готовиться одной было не очень удобно, в команде все-таки полегче. Там есть спарринг-партнеры, тренер что-то подсказывает, а тут я оказалась одна, наедине с собой. Конечно, рядом был личный тренер, но без команды все же тяжело.
Как болезнь меня коронавирус не коснулся, и никакого страха не было, более того, даже появлялись мысли, что лучше переболеть в подготовительный период, чем в сезоне. А так переболела вся семья на Камчатке, и из юниорской команды болели человека три у девушек и почти весь мужской состав. Дарья Непряева переболела еще в апреле дома. На сборах, если у кого-то был положительный результат, человека сразу изолировали.
— До июля тренировались одна, потому что в регионе спарринг-партнеров нет?
— Есть Елизавета Еремеева, 2003 года рождения, в этом году она тоже попала в юниорскую сборную, но она на два года младше меня, поэтому готовиться со мной ей пока сложно.
— Когда пришло понимание того, что вы хорошо готовы к юниорскому миру?
— Уже когда приехали туда и провели первые контрольные старты сборной. До этого был сбор на Хмелевских озерах, как и в прошлом сезоне перед ЮЧМ-2020 в Обервизентале. Тот сбор сказался на подготовке очень плохо, после него результаты были неважные, медалей на ЮЧМ-2020 вообще не завоевали. Мы допустили ошибку, спустились с высоты так, что попали между пиками реакклиматизации, угодили в «яму», форма пошла на спад. Причина спуска за шесть дней до старта была в том, что команде не хватало денег. Я тогда разговаривала на эту тему со старшим тренером, предлагала вариант, при котором я останусь за свой счет или за счет региона, но эти возможности есть не у всех спортсменов сборной, и решили, что команду нельзя разделять, поэтому спустилась вместе со всеми.
— Все спортсмены воспринимают горы по-разному, как у вас с этим?
— У меня адаптация в среднем занимает полторы недели, она довольно серьезная. Говоря об эффекте сборов в горах, к примеру, после Хмелевских озер я какого-то эффекта особо не ощущаю. А вот после Вершины Теи есть прирост формы, но там все-таки начало сезона, и обычно затем мы всегда едем в Тюмень на отборочные старты, где я всегда чувствую себя отлично.
— Со специализацией в лыжных гонках уже определились?
— В этом сезоне у меня получаются и спринт, и дистанционные гонки. Хочется развиваться как универсальный гонщик, думаю, что за этим будущее. Узкие специалисты, как мне кажется, не так востребованы, универсалы ценятся выше.
— Универсалом быть сложно, нужно держать на высоком уровне все те качества, которые востребованы в диапазоне от спринта до, если говорить о взрослых гонках, марафонов. И может так получиться, что везде ты будешь хорош, но нигде не будешь королем.
— Сейчас мы с тренером все-таки делаем больший акцент на дистанционные коньковые гонки, но о спринте тоже не забываем. У меня карьера сложилась так, что до юниорского возраста я больше каталась коньком, чем классикой, и, наверное, все идет к тому, что надо просто больше кататься классикой и нарабатывать опыт.
— Европейские лыжники готовятся немного иначе по сравнению с российскими, например, достаточно много и постоянно используют велосипед, особенно специалисты свободного стиля. У нас в основном бегают кроссы, темповые бега. Нет желания попробовать что-то из той системы подготовки?
— Думаю, в нашей сборной из европейской системы подготовки больше всего берет Егор Сорин, я с ним много разговаривала на эту тему и слышала от него, что он придерживается норвежской системы. Но велосипед мы используем в мае, крутим на шоссе.
— Как часто удается вырваться на Камчатку?
— Раз в полгода. Чаще просто нереально, получается лишняя акклиматизация и нагрузка на организм между сборами.
— Там же есть возможность кататься почти до лета?
— Да, сейчас построили и, кажется, уже сдали базу у подножия Авачинского вулкана. Помню, последний раз мы там проводили лыжный сбор в июле 2017 года, утром катались на глетчере, а вечером ходили в походы, то есть да — есть все условия для летних лыжных тренировок.
— Помню фото ребят на лыжах и в плавках оттуда.
— Так и есть. В апреле утром по насту солнце отражается от снега, катаешься в шортах и топике. Кстати, здесь у нас сервис обрезал форму, чтобы комфортнее кататься по жаре, и пару раз я уже от спортсменов слышала эти мысли.
— Насколько Камчатка развита как лыжный регион?
— Хорошо развита — есть ЦСП, спортивная школа, лыжно-биатлонный комплекс, туда закупили новую технику для подготовки трасс. В апреле проводят международный авачинский марафон, закупают инвентарь, детей в лыжные секции приходит все больше.
— То есть за вами ждать вторую волну камчатских лыжников?
— И третью, и четвертую (смеется).
— Джесси Диггинс рассказывала, что довела себя до нервного срыва, пытаясь согнать вес. Пару раз в этом сезоне тренеры нашей сборной говорили, что некоторым спортсменкам команды мешают бежать даже лишние мышцы. Насколько остро в современных женских лыжах стоит вопрос контроля веса?
— В этом сезоне есть явная тенденция к сгонке веса у тех, кто бегает дистанционные гонки. Все-таки для спринтера мышцы нужны, а дистанционщицы все заметно легче.
— Тогда вернемся к универсальности. Та же Тереза Йохауг успешна везде, кроме спринта, скорее всего, из-за нехватки мышечной массы. Как же можно быть универсалом, если для спринта нужно мышцы сохранить, а для дистанции — снижать вес?
— Наверное, в качестве примера можно привести Татьяну Сорину. Она начинала как спринтер, но теперь очень уверенно чувствует себя на дистанциях.
— Работа над спринтом и дистанциями сопоставима по сложности?
— Спринт подготовить легче. Для дистанций нужно выполнять разнообразные работы в разных зонах интенсивности, развивать сердечную мышцу и так далее, а для спринта просто добавить больше силовой работы в зале, отрабатывать технику, чтобы каждый толчок был эффективен, и прохождение спусков, умение тактически правильно построить спринт. Посмотрите на Клебо, он все просчитывает — где надо отсидеться, а когда выезжать вперед.
— Говоря о тактике в контактных гонках, это же всегда разделяется на план до старта и адаптацию этого плана по ходу гонки, когда соперники действуют, атакуют и тебе нужно быстро принимать те или иные решения, зачастую на фоне очень сильной усталости, когда в голове уже туман.
— Конечно, надо уметь адаптироваться. Это все приходит с опытом, но заранее тактику всегда нужно продумывать и все-таки стараться ее придерживаться. Если все идет не по твоему плану, то чаще всего это заканчивается неудачей.
— Как во время контактной гонки сохранить холодную голову, чтобы не допускать тактических ошибок на эмоциях, на азарте?
— Думаю, все зависит от уверенности в себе. Я этой зимой знаю, что готова, что есть силы, и живу по правилу «нет ожиданий — нет разочарований». Не накручиваю себя перед стартом мыслями о медалях, просто выхожу и делаю что умею.
— И даже на ЮЧМ такие мысли не посещали?
— Нет, я спокойно выходила на старт, и это было заметно на фоне моих подруг по команде, которые переживали и некоторые даже переставали общаться. Я же просто улыбалась, разминалась и даже позировала фотографам, получала удовольствие.
— Фото с тейпами в цвет российского флага обошло все агентства.
— Я случайно нашла этот тейп в магазине и решила, что он отлично подходит для юниорского чемпионата мира.
— В вашем инстаграме* только лыжные гонки. Ничего другого в жизни нет?
— Сейчас да, я посвящаю всю себя лыжным гонкам. Учусь дистанционно на факультете экологии и природопользования в Камчатском государственном техническом университете. Будем спасать камчатских мишек.
— Скучаете по камчатским пейзажам?
— Конечно. Дома из окна видно наши «домашние» вулканы, Корякский и Авачинский. Но сейчас я понимаю, что моя работа — это спорт, и делаю все, чтобы быть там успешной.
— Эта работа сделала вас финансово независимой?
— В январе 2019-го я в составе эстафетной команды России, еще будучи девушкой старшего возраста, взяла серебро на юниорском ЧМ в Лахти, и по итогам того сезона меня поставили на зарплату. С тех пор я уже не завишу от родителей финансово, даже предлагала им свою помощь, но они сказали, чтобы я копила эти деньги для себя.
— Ваш успех в лыжах — это в большей степени результат таланта или тяжелой работы?
— Думаю, больше талант. Изначально тренер не заставлял меня, не предлагал тяжелые тренировки, все шло постепенно. К примеру, силовые в зале я начала делать только в 18 лет. До этого и в зале не была, и каких-то скоростных, интервальных, повторных работ не выполняла. Мы занимались техникой, аэробной откаткой и, может быть, максимум иногда делали какие-то короткие ускорения.
Вообще, когда меня только привели в лыжи, мне было семь лет. Через дорогу от нашего дома была лыжная база, на 34-м километре в городе Елизово. И поначалу это были просто игровые тренировки, пробежать пару кружочков, прятки, казаки-разбойники, чтобы привлечь нас к спорту. После первых соревнований, где я получила медаль, захотелось еще, появился аппетит.
— Когда сделали выбор в пользу спорта окончательно?
— Это прошло как-то незаметно. Мы с родителями договорились, что пока получается, я совмещаю спорт и учебу. Это актуально и сейчас, пока что одно другому не мешает.
— Попадание в сборную, первые поездки стали стрессом?
— Особого стресса не было. Подготовку к моему первому ЮЧМ в 2019 году мы проходили как раз в Вуокатти, и это была моя первая в жизни поездка за рубеж. Очень яркие эмоции.
— Это же деревня.
— Все равно (смеется). Было много радости. Но, возвращаясь к вашему вопросу, я некоторых девочек знала и до сборной, так что никаких трудностей не было.
— И все-таки сборная — это сложный коллектив. Пришлось адаптироваться?
— Конечно, был период адаптации. Когда ты приходишь в сборную, то там тебя никто особо не ждет, потому что все мы, хоть и являемся одной командой, прежде всего соперники друг для друга и конкуренция внутри команды имеет место. Но спустя какое-то количество стартов — у каждого это по-разному, — если ты закрепился в команде, занял свое место, показал себя, становится спокойно и комфортно.
— Эстафеты, в зависимости от их результата, меняют климат внутри команды?
— Если ты в эстафете показал плохой результат, то травли нет. Все мы понимаем, что разное может случиться, и никаких выяснений отношений не было.
— В вашем инстаграме* некоторые посты подписаны по-английски. Почему?
— Я понимаю, что сейчас выхожу на тот уровень, когда пора подписывать их по-английски, привлекать все больше аудитории, потому что лыжный спорт, как и другие виды, в большей степени шоу для зрителей, мы их развлекаем и за счет этого привлекаем спонсоров, развиваемся.
— Сколько подписчиков добавилось после победы в Вуокатти?
— Непосредственно после гонки пришло порядка 700 человек, а за все время чемпионата — около двух тысяч. Я, конечно, удивилась, была огромная поддержка, много комментариев и сообщений, очень приятно. Мне желали удачи, поздравляли, интересовались, как самочувствие, спрашивали, где смотреть трансляции по ТВ.
— ЮЧМ в этом году впервые показывали по телевидению, родители не спали?
— Все родные смотрели, несмотря на разницу в 11 часов. До турнира они старались меня никак не беспокоить, понимали, что не нужно. Но я сразу после гонки всегда звоню маме или папе, рассказываю все свои переживания и эмоции, о ситуациях на трассе. Поддержка от родителей, конечно, постоянная и очень важная.
— Приход подписчиков, показ победы по ТВ вызвали эйфорию или, наоборот, страх расслабиться на фоне пусть пока локальной, но все-таки популярности?
— Мыслей о том, что я звезда, не было, как и страха перед аудиторией инстаграма*, которая стала по моим меркам серьезной и предполагает какую-то ответственность.
— 4600 подписчиков — это уже ответственность?
— Думаю, да. Народ наблюдает, оставляет комментарии, пишет свое мнение по поводу стартов. Бывают и немного непонятные сообщения, видимо, какие-то диванные критики высказываются. Но их я пропускаю или удаляю.
— Как воспринимаете статьи или аналитические обзоры в спортивных СМИ, когда видите, что автор не разбирается в лыжах, допускает ошибки в терминах, фамилиях, фактуре и так далее? С улыбкой или возмущением?
— Больше с возмущением. Любое интервью — это реклама вида спорта, и нужно понимать, что ты делаешь.
— О рекламе спорта: что надо сказать мамам семилетних девочек, чтобы они отвели своих дочерей не в фигурное катание или художественную гимнастику, а в лыжные гонки?
— Лыжные гонки — это огромный опыт и дисциплина. Лыжники раньше взрослеют, всегда живут по графику, скажем, мой молодой человек не всегда радуется тому, что я засыпаю и просыпаюсь по будильнику, придерживаюсь режима. Но он все равно с этим соглашается.
— А если бы не согласился?
— Я бы его поменяла (смеется). Но мой меня поддерживает и понимает, что к чему, так что все в порядке у нас.
— У многих наших спортсменов как раз есть проблемы с восприятием спорта как шоу, они относятся к этому, как к ситуации, когда родина послала их на битву и все очень серьезно. Ваше поколение другое?
— Думаю, тут все зависит воспитания и от тренера. Мой говорил: «Спокойно выходишь на старт и делаешь все что можешь, получаешь удовольствие». У меня никогда не было жестких наставлений на гонку.
— Как можно получить удовольствие на лактате 15 ммоль/л, когда вся в соплях на последнем подъеме?
— (Смеется.) Но зато когда ты финишируешь и видишь результат… это чувство, что все получилось.
— А когда в таком же состоянии приезжаешь на финиш и видишь, что не получилось?
— Тут уже есть над чем подумать. Первые минуты, конечно, не хочется ни с кем разговаривать, но затем начинаем с тренером анализировать причины и исправлять их.
— Желание уехать с далекой и не слишком экономически благоприятной для жизни Камчатки является мотивирующим фактором в карьере?
— Когда меня родители в семь лет привели в секцию, конечно, об этом не думала. Но затем, от года к году, понимала, что, если будет хороший результат, то смогу переехать в центральную Россию, начать обеспечивать себя. Но я горжусь, что я с Камчатки, это прекрасный регион, и буду его постоянно навещать.
— Отдыхать после сезона будете дома, на Камчатке, или поедете куда-то?
— Приеду домой, схожу на термальные источники, покатаюсь на лыжах в удовольствие, позагораю. Три недели в таком режиме мне достаточно.
Читайте также:
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
