Сборная России по лыжным гонкам проводит очень яркий сезон — Александр Большунов и Сергей Устюгов выиграли золото и серебро общего зачета «Тур де Ски», Наталья Непряева на той же гонке уступила только Терезе Йохауг и выиграла спринт на этапе КМ в Оберстдорфе. 31 декабря лыжники подарили болельщикам полный пьедестал в рамках второго этапа «Тур де Ски», на 15 км коньком, где между Устюговым и Большуновым вклинился Иван Якимушкин.
На новом старте лыжного календаря, «Ски Туре», завершающемся сегодня в Тронхейме, наши лыжники столкнулись с чередой сходов. Сначала гонку покинула Непряева, затем Устюгов. Но Большунов, оставшись единственным лидером, возглавил общий зачет, триумфально выиграл масс-старт на 34 километра коньком, проходивший 20 февраля в Мерокере. В итоге даже после досадного падения на предпоследнем этапе «Тура» в Тронхейме Александр сохраняет лидерство и шансы на первый в истории лыжных гонок победный дубль в двух турах одного сезона.
На завершающие два этапа в Тронхейм приехала главный человек в российских лыжах — Елена Вяльбе, с которой мы поговорили не только о делах в сборной и состоянии лидеров, но и о роли Тронхейма в ее спортивной жизни, перипетиях карьеры и взглядах на то, как развивается лыжный спорт сейчас.
— В начале сезона вы говорили, что Россия пытается навязывать Норвегии борьбу, но не всегда получается. Теперь уже есть победа Большунова на «Тур де Ски», он идет в желтой майке лидера Кубка мира, Непряева и Устюгов взяли на том же «Тур де Ски» серебро. Может быть, уже начало получаться?
— Безусловно, у каких-то отдельных спортсменов — да. Но в чем отличие Норвегии, сами видите, что происходит, — в десятке у них восемь, а иногда и больше спортсменов. У них есть скамейка, они могут заменять друг друга. У нас у мужчин это пока что точечно, а у женщин вообще только Наташа. Да, есть сильные ребята, мы можем где-то бороться, но нет стабильности. Я — максималистка и считаю, что мы пока не можем навязать Норвегии борьбу.
— По эстафетам это бьет сильнее всего?
— Эстафета — это дело неблагодарное с точки зрения прогнозов. Команда может быть очень сильная, но с одним из спортсменов вполне способно произойти что-то экстраординарное. Такое бывало — и Марит Бьорген вставала напрочь, и у нас случались неприятные моменты. Да и эстафет сейчас в сезоне практически нет, что про них говорить?
— Ну, у парней ситуация получше, помимо Александра Большунова есть Сергей Устюгов.
— Серега меня сейчас, наверное, больше огорчает, нежели радует.
— Огорчает результатами или отношением?
— А тут одно вытекает из другого: если ты недисциплинирован, то и результат будет падать. Я считаю, что он неправильно распоряжается своим талантом, вот и все. Сейчас это достаточно ярко видно, Сергей же должен быть лидером в команде. Но его характер побеждает его разум.
— То есть характер его не меняется с годами?
— Да, к сожалению.
— И отцовство его не изменило?
— Наверное, он еще этого не почувствовал.
— Говоря о девушках, понятно, что ждем возвращения Юлии Белоруковой и Насти Седовой, но кто за ними? Нечаевская неплохо смотрелась на Олимпиаде, и тогда казалось, что она еще может спрогрессировать.
— Где и в чем Нечаевская смотрелась хорошо? Я считаю, что Ане просто по жизни повезло, что у нас не было четвертого человека в эстафету ни на Олимпиаде, ни на чемпионате мира в прошлом году. И она закрыла эту дырку, как бы грубо это ни прозвучало. Девушка она со своеобразным характером, я не люблю таких спортсменок, потому что если ты находишься в спорте, то должен отдаваться этому полностью, а затем уже уделять внимание остальному. Когда люди хотят хорошо выглядеть, лишний раз боятся вспотеть, то не нужно тогда заниматься нашим видом спорта. Идите играть в шахматы, там будете всегда красивые, не потные и без мозолей.
Нечаевская на самом деле очень талантливая, но смотрите, какая ситуация. Есть люди, которые, не имея таланта, добиваются каких-то результатов и вызывают огромное уважение. Есть те, кто талантлив и при этом дружит с головой, — им все дается даже полегче, чем кому-то другому. А есть такие, кто не может распорядиться тем, что им дали природа, родители и Бог.
— Вы о том, что спортсмен, талантливый от природы, легко проходит юношескую и юниорскую карьеру и думает, что это продолжится во взрослых?
— Да, думает, что так будет всегда. А нет, всегда не будет, особенно в циклических видах спорта, где нужно пахать. Хотя я не думаю, что ситуация отличается, например, в плавании или фигурном катании, где люди оттачивают какой-то элемент часами. Их тошнит, а приходится делать. Только тогда будет результат.
В лыжных гонках надо пахать, просто пахать и очень многого лишаться. Нужно понимать, куда ты идешь и для чего ты туда идешь. Просто занимать место в сборной, ездить по красивым европейским курортам — очень плохо.
— Менталитет вашего поколения и тех, кто встретил вас в сборной в восьмидесятых, отличается от менталитета девочек, которые выступают сегодня?
— Абсолютно. Теперь другое время, другое поколение. Я уверена, что когда мы пришли в сборную СССР, Галина Кулакова могла говорить про нас то же самое: что мы другие, что мы не такие, как они, и так далее. Но когда я была в команде — мы пахали, какие бы мы ни были по менталитету. Да, может быть, мы иногда нарушали режим, поздно возвращались с дискотек и так далее, но сейчас даже такого нет. Сейчас все сидят в телефонах, никто никуда не выходит, между собой они не общаются. Да лучше бы сходили на дискотеку и вернулись в полночь!
— Может, отбирать телефоны на время сборов?
— Мы перед Сочи-2014 работали с канадской компанией, которая вела программу «Завоюй пьедестал». И перед Ванкувером они свою команду довели до первого места в общекомандном зачете, которое Канада взяла в первый и, может быть, последний раз. Одним из пунктов было то, что телефоны у спортсменов отобрали за несколько месяцев до Игр, позвонить можно было только ближайшим родственникам, но при этом разговор велся в присутствии другого человека, который следил, чтобы спортсмен говорил действительно с семьей и по делу. Я считаю, что это очень хороший подход.
Сейчас я вижу, что не все понимают — есть работа, за которую ты получаешь деньги и которой должен отдаваться полностью. Некоторые считают, что новые десять подписчиков в инстаграме* и «Фейсбуке*» — гораздо круче. Да, они другие, но и время тоже другое, так что совсем напрямую сравнивать наши поколения тоже нельзя. Но, например, говоря о Непряевой, так, как она пашет, те объемы, которые она выполняет, не выдержит никто из любой команды, что у Маркуса Крамера, что у Юрия Бородавко.
— Тренер Натальи, Бородавко, сказал, что она летом делала работы за парнями и пыталась не отставать. Но этот подход актуален для многих циклических видов, получается, у других не выходит?
— Даже если сегодня не получается, то завтра получится. Тренировка для того и делается, чтобы быть лучше.
— Вы в свое время такой подход использовали?
— Мой первый тренер Виктор Ткаченко всегда говорил: «Даже самый слабый парень сильнее любой женщины. Смотри технику, мужчины всегда ее реализуют лучше, так их природа создала». Тренер женской сборной в мои годы Александр Грушин считал, что женщинам можно тренироваться больше, чем мужчинам, потому что они более выносливые, но мужчины более скоростные. Да, конечно, мы тренировались с мужиками и иногда даже с ними на тренировках соревновались.
Возвращаясь к Непряевой — она сейчас сожрет любого мужчину-юниора. На тренировках она выдержала, наверное, процентов 80% всех нагрузок с ребятами, которые уже взрослые, ее сверстники. При этом, конечно, нужно абстрагироваться от Большунова, он делает или больше и быстрее, чем вся остальная группа Бородавко.
— Когда вы открыли для себя Большунова?
— Сашу я увидела за год до Олимпиады и поняла, что нам очень повезло. Родители дали ему такую силу и здоровье, но мне нравится, что плюс к этому у него очень неглупая голова, потому что всегда есть какие-то моменты… Я раньше всегда сравнивала Вылегжанина и Легкова и говорила последнему: «Вот посмотри, Максим не будет с каждым сидеть по три часа и разговаривать, рассказывать про всю свою жизнь и проблемы, не будет психовать, когда это на самом деле не нужно, не будет бегать ночью, а сделает это тогда, когда нужно». Природа дала Саше больше, чем Максиму, но для меня они абсолютно одинаковы по своему величию: один чемпион мира, другой олимпийский чемпион. Я видела, как тренировался Вылегжанин, и ему все давалось, конечно, тяжелее, чем Легкову, но при этом он никогда не жаловался. Так вот, у Большунова в плане тела и головы есть общий баланс, отсутствуют слабые места.
— Когда Максим в прошлом сезоне, после марафона в Холменколлене, объявил, что уходит из большого спорта, вам было горько?
— Сказал он, конечно, раньше, но я была почему-то уверена, что Макс это просто сказал, но он останется в спорте, потому что он очень ему предан. Но, с другой стороны, с возрастом не становится легче, да и вся эта история, которая была в 2016 году, наложила свой отпечаток, выбила ребят из колеи.
Горько было в первую очередь, — наверное, это покажется меркантильным, но я не могу смотреть иначе, — потому что и Вылегжанин и Легков были очень хорошим примером для других ребят и тащили их за собой. Скажу честно, меньше всего я переживала за группу Олега Перевозчикова, там все более дисциплинированные, Бессмертных, Мельниченко — они уже немолодые, и непредсказуемых людей там нет. А Легкова я долго уговаривала остаться, просила: «Саня, ведь Сереге Устюгову нужно за кем-то бегать, его должен кто-то тренировать, объяснять какие-то вещи». Серега его на тот момент слушал. Но Саня, видимо, устал от этой ситуации, быть таким лидером, и ушел. Я до сих пор сожалею, что так случилось.
— Вам не кажется, что на Устюгове могло все-таки сказаться такое доминирование Большунова в этом сезоне?
— Блин, е-мое, ты не можешь быть лидером, если ты для этого ничего не делаешь! Надо просто из кожи вон лезть, а Серега этого не делает! Он делает какие-то нелепые вещи, от которых потом сам страдает. Мне сегодня, например, было крайне неприятно, когда я разговаривала с доктором, Настей, которая работает с Сергеем и всей группой Крамера. Подхожу к ней, спрашиваю: «Мне Сергей сказал, что ты порекомендовала ему пить антибиотик, так ли это и для чего?» А Настя говорит, что не может найти к нему подход, человек очень капризный. Та же история с поездкой в Москву для получения виз: ему назначили противовирусные препараты, чтобы оградить от проблем в поездке, а он не стал их пить. В итоге все вернулись здоровые, а он заболел. И затем везде объявил, что заболел, потому что съездил в Москву. Ну, так ты сам-то соблюдай дисциплину! Сделай что-то, чтобы предохраниться от болезней!
— Непряева заболела по этой же причине?
— Ей противовирусные не назначали, доктор не посчитал нужным, у них с Сергеем просто совпали эти болезни, но они носят разный характер. Конечно, от болезней вообще никто не застрахован, можно пить противовирусные и все равно заболеть, потому что пил от одной болезни, а подцепил другую. Спортсмен должен быть сам предельно осторожен во всем.
Когда я вижу, что финские девочки кушают в латексных перчатках, — а это было еще два-три года назад, они еду в перчатках на шведском столе накладывали в тарелки, боясь заразиться каким-то вирусом, — то понимаю, насколько они предохраняются и беспокоятся об этом. Конечно, может быть, это даже чересчур, но твое здоровье — главный фактор твоего успеха, как ни крути.
— Был инцидент, когда после гонки в Мерокере Большунова быстро не переодели, его тренер ругался на ребят, которые должны были чуть ли не насильно заставить спортсмена надеть сухое сразу после финиша.
— Я этого момента не видела — в Мерокере не была, а в трансляцию он не попал. Но сама всегда стараюсь, чтобы спортсмены переодевались быстрее. Даже сегодня, когда Саша упал в полуфинале спринта, я пошла, чтобы его как-то утешить. За Сашей побежал Максим Волков с рюкзаком, я смотрю, он стоит и не подходит к Саше, видимо, тот ему не разрешал подойти. Конечно, мы все боимся, что спортсмен заболеет из-за нелепости.
— У вас была такая паранойя, когда сами бегали? Кутались, спать ложились в шапке?
— Так как я всегда болела в ноябре, то знала, что если не заболею в ноябре — заболею зимой. И некоторое время я даже пыталась спровоцировать ноябрьскую болезнь и потом зимой действительно не болела. Но мы предостерегались, конечно, и не только чеснок килограммами ели. Может быть, сейчас больше разновидностей вирусов стало или люди просто в целом сделались слабее.
— Говоря о спринте в Тронхейме: Большунов упал, ушла нога, понятно. Что помешало Глебу Ретивых пройти в финал?
— Думаю, что Глеб просто устал по причине того, что он спринтер, и второй тур за год — очень тяжело. Глеб в этом году смотрится в целом достойно. Я жалею, что эти ребята все-таки были так зациклены на одних спринтах, и уверена, что они могли бы бегать пусть не 30 и 50 километров, но более короткие дистанционные гонки.
И пусть мне сейчас многие говорят, что это ошибка — то, что мы не держим отдельную спринтерскую группу, но вы посмотрите: все спринтеры бегают дистанционные гонки. Смысла в такой группе я не вижу, тем более что знаю: норвежская спринтерская группа тренируется так же, как дистанционщики, просто называется «спринтерская».
— Вас беспокоит, что спринтов в Кубке мира стало больше, а дистанционных гонок меньше, и эта тенденция, может быть, продолжится?
— Все-таки очень много стало этапов Кубка мира, как раз на днях мы об этом разговаривали с Маркусом Крамером. Спортсмены не успевают тренироваться, это очень плохо, они выходят пустые на старт. Сейчас здесь не вся команда Германии, потому что они проводят свой чемпионат, а другого времени на это просто нет. Да, был перерыв в десять дней, но многие страны в это время провели свои чемпионаты, и получилось, что они не отдыхали, а бегали гонки. Все равно в сезоне нужно давать спортсменам какой-то период для того, чтобы потренироваться и отдохнуть от еженедельных соревнований.
Что касается вопроса, я не думаю, что тенденция продолжится, FIS все-таки изучает рейтинги трансляций, а дистанционные гонки смотрят не меньше, чем спринты, и FIS это отлично знает.
— Когда по телевизору смотрели победу Большунова в Мерокере, чтобы было под конец? Плакали? Кричали?
— Я заплакала, когда он сегодня в спринте упал, опустошение какое-то накатило. А радуюсь я обычно спокойно по сравнению с ситуациями, когда что-то не получается. Но это не значит, что я не радуюсь — очень сильно радуюсь. Просто огорчаюсь, наверное, больше.
— Про вас сейчас снимают фильм. Консультируете создателей?
— Да, фильм будет захватывать много эпизодов: детство в Магадане, чемпионат мира в Тронхейме 1997 года, большой временной блок. В связи с тем что сценарий писался с меня, я его много раз читала, и мы его сокращали, потому что сначала это получался какой-то сериал. Безусловно, я помогаю в создании, и как раз сейчас из Тронхейма я сразу полечу в Магадан, потому что там будут съемки. Я на съемках фильмов ни разу не была, так что хочется уже посмотреть, что это такое.
— Часто бывает, что актеры, по мнению спортсменов, которых они играют, или тех, кто был очевидцем событий, описываемых в фильме, не вытягивают характер того или иного чемпиона, характер, как правило, непростой, иногда даже тяжелый. Вообще можно вытянуть роль Елены Вяльбе, показать ее такой, какой вы были в годы карьеры на самом деле?
— Нельзя найти второго такого человека, это понятно. Но я познакомилась с Ольгой Лерманн, которая играет главную роль. Я не знаю, вытянет ли она характер, это вообще невозможно, у меня была своя харизма, невозможно взять одного человека и перенести его на другого. У нее тоже есть характер, она непростая, и хочется верить, что сможет. Но я не буду иметь каких-то претензий, потому что все люди уникальны, и характер, конечно, очень тяжело передать.
— Упомянули Тронхейм-97. Когда сюда приезжаете, воспоминания о том ЧМ, где вы взяли пять из пяти золотых медалей, накатывают?
— Я 23 года здесь не была, как раз с того чемпионата. Очень люблю Тронхейм, но просто так никогда сюда не ездила, и, кстати, никто не приглашал.
Говоря о том чемпионате, ситуация же была двоякая, потому что случился инцидент с Любой Егоровой — допинговый скандал, первый в наших лыжах. Я тогда была на самом деле очень зла и расстроена, но хорошего все-таки было больше. Приятные воспоминания о награждении, оно всегда было вечером, очень красивое, потом два часа стоишь, со всеми фотографируешься. Люди очень тепло принимали, мы ходили по магазинам, и там тоже узнавали. Наверное, это самая запоминающаяся отсечка моей спортивной жизни.
— Вспоминая инцидент с Егоровой, вы же тогда вышли к микрофону и на хорошем немецком извинились за скандал перед болельщиками.
— Ой, я вас умоляю, какой хороший немецкий! Как раз готовясь к съемкам фильма, я несколько раз пересматривала тот момент, слышно, конечно, не очень, потому что никто не снимал специально, никто же не знал, что я туда выхожу и зачем вообще выхожу. Со мной должен был быть переводчик, но он не пришел. Я говорила на немецком, какие-то отдельные слова на английском, но, думаю, люди меня поняли. Я просто хотела, чтобы праздник спорта продолжался, поэтому пошла и извинилась, вот и все.
Смотреть на YouTube— Это была ваша инициатива или вас попросили?
— Создатели фильма общались на эту тему с девушками из той команды, не буду говорить с кем. Спросили их: «А вы бы пошли?» И все ответили: «Нет, потому что есть такие люди, как Лена, она лидер, она и пошла». Так что это была моя инициатива, более того, мне не разрешали.
— Пошли вопреки?
— Да. Но я такой человек, считаю, что если ты сделал что-то неправильное, то нужно пойти и извиниться. Человек может оступиться, еще что-то, но не нужно залезать в скорлупу и сидеть в ней. Я против допинга, но если ты совершил этот поступок, мне кажется, нужно найти в себе силы пойти извиниться и не думать, что все обязательно будут кидать в тебя камни. Кто-то обязательно отнесется к тебе с пониманием.
Этот скандал случился перед эстафетой, и вечером наши врач и массажист говорили: «Мы не пойдем вас раздевать на старт, нас там помидорами закидают». Обстановка же была такая… мы все были в ошеломлении. И они реально боялись, что будет негативное отношение к нашей команде. Дай бог, чтобы таких ситуаций вообще больше никогда в мире не было. Если человек совершил какой-то неправильный поступок — почему нельзя извиниться, я вот этого понять не могу!
— Когда в прошлом году на ЧМ случился скандал у австрийцев, тоже огорчились?
— Безусловно. Это всегда очень неприятно, и не только той стране, где это произошло, или той, чьи спортсмены замешаны. Мы же живем в этой семье, одной большой лыжной семье, и каждый подобный случай несет негатив на весь наш спорт, хотя, как я теперь понимаю, там не только лыжники задействованы оказались.
— Вы сейчас помимо того, что возглавляете ФЛГР, еще и руководите Ассоциацией лыжных видов, объединяющей все, что входит в FIS от России. Работы добавилось?
— Ничего не добавилось (смеется). Не переживайте, я другими видами спорта заниматься не буду. Просто хочется иметь более серьезные и плотные контакты с международной федерацией, сейчас поменяется президент FIS, и я шла с расчетом, что через какое-то время я буду в совете FIS. Других задач перед Ассоциацией не стоит.
— Хотите усилить позиции России в FIS?
— Да, это так. Не хочу сказать, что Андрей Бокарев что-то не делал, но, мне кажется, было бы правильнее, если на такой должности окажется человек, живущий лыжным спортом. И потом меня же выдвигали, я не сама туда выбралась, но когда предложили, сказала, что согласна.
— Когда вы завершили карьеру, был период, что вы работали советником Громова по спорту, оказались немного в стороне от лыжных гонок. Было тошоновато, скучали по тому, чему посвятили всю жизнь?
— Нет, меня ничто не тяготило, к тому же я, будучи советником по спорту, вращалась в этом мире и была близко к своему виду. Конечно, я не была так погружена, как сейчас, но знала, что там творится.
— А сегодня, спустя 22 года после завершения карьеры, когда смотрите гонку, звенят в голове мысли, адресованные спортсмену: «Перестройся! Уйди в сторону! Сейчас атакуй!» и тому подобные?
— Обязательно. Но это нормально, это уже навсегда, как говорят, с молоком матери впиталось, я же тридцать лет бегала на гонки, никуда не деться.
Но наш вид спорта очень изменился с тех времен, когда бегали мы. На днях будет юбилейная гонка, сорок лет с победы Зимятова в Лейк-Плэсиде-80 на пятьдесят километров. Мне прислали видео с этой гонки, посмотрела, и стало смешно, как они ходили на лыжах в то время. Наверное, кто-то, кто пересматривает наши гонки, тоже смеется, потому что техника изменилась, все стало по-другому.
— Вы же в осознанном возрасте застали появление конькового хода, как это было?
— Я была в юниорской команде и сначала была противницей, говорила, что никогда этими тараканьими бегами заниматься не буду. Первое время мы мазали лыжи под конек, как на классику, то есть под колодкой, и пытались таким образом кататься, это было тяжело. Но адаптировалась достаточно быстро, и конек стал более любимым. Я, конечно, не собирала такую статистику, но точно знаю, что, когда у меня была хорошая форма, то не имело разницы, бежать классикой или коньком.
— И уже под конец карьеры вы зацепили появление спринтов.
— Их я тоже выигрывала. Тогда был другой формат, мы стартовали по два человека, это было очень долго, с утра до вечера. И спринты были длиннее, не такие короткие, как сейчас. Но как-то прочувствовать я их не успела.
— По индивидуальным гонкам, которых теперь в календаре очень мало, не тоскуете?
— Очень тоскую, считаю, что это и есть настоящие лыжные гонки, когда человек уходит со старта один, круг 25 километров, и два круга — дистанция. И вот тут действительно видно, кто самый сильный лыжник в мире на сегодняшний день. Потому что сегодня, когда проводят индивидуальную гонку на круге длиной 3750 метров, спортсмены через два круга замыкаются, бегут все вместе, и это уже не индивидуальная гонка.
Но, мне кажется, в этом плане с FIS невозможно бороться, потому что все оценивают телевизионную картинку, а масс-старт, спринт более выигрышно смотрятся. Хотя посмотрели же 34 километра в Мерокере? Никто не уснул точно.
Еще жаль, что совсем нет эстафет. Я понимаю, что очень много стартов, но эстафета — это одна из самых зрелищных дисциплин в лыжных гонках.
— Тут же еще проблема возникает: как обкатывать состав на эстафету, когда их так мало?
— Да, одна-две в сезоне. Иногда вообще одна, а следующая уже на Олимпиаде или чемпионате мира. В этом году прошла одна, а вторая будет микст, но мы ее не бежим, потому что везем в Канаду только одну женщину. Ребята просто поболеют за другие команды.
— Этапы в Канаде и США, насколько это тяжело для команды?
— Всем тяжело, и не только мы об этом говорим. С одной стороны, начинать сезон с этих этапов — потом месяц приходить в себя надо. С другой стороны, как сейчас, когда все уже в сезоне устали, тоже тяжело. Сервис туда везет сокращенное количество мазей.
— Работой сервиса в этом сезоне довольны?
— Я их хвалила один-единственный раз — после Олимпиады в Пхенчхане. Все остальное время я всегда имею к ним какие-то вопросы, но нет глобальных, и это счастье. Да, бывают ошибки, но они бывают у всех. Сервис — это, знаете, порой как лотерея, но так, как мы залетели в Валь-ди-Фьемме на «полтиннике», — к счастью, такого давно не было.
Каждое начало сезона мы делаем разбор полетов, собираемся все вместе, сервисеры и я, при желании приходят тренеры, когда есть вопросы. И сервисеры сами зачастую говорят, какие ошибки совершили. Между собой они очень дружны, обмениваются опытом. Я тут на одном из этапов Кубка мира, зайдя к ним в трак, увидела, как один из сервисеров, Марго Пуллес, показывал, как правильно накладывать жидкую мазь. Ну, это нужно было видеть: он всегда надевает очки и, как профессор, объясняет: «Нужно буквально чуть-чуть, какие-то микрограммы, и все, лыжи будут ехать по-другому». И взрослые мужики, которые занимаются, казалось бы, тем же самым, стояли и смотрели. Я сделала видео, но ребята сказали, что выкладывать его никуда нельзя.
И это здорово, я вижу, что мы — команда. Любой результат любого спортсмена — это продукт работы маленьких винтиков такой команды.
— Владимир Драчев говорил, что просил о помощи в сервисом в этом сезоне, но до сих пор непонятно, вы им что-то дали или биатлонисты сами справились?
— Мы не давали (смеется). Он и не просил, чтобы мы давали. Они обратились, чтобы мы привезли им штайншлифт-машину на чемпионат мира, я сказала, что не против, потому что есть мобильная машина, и если сервисер, который занимается этой машиной, скажет, что он готов, то он приедет. Ну, или найдете какой-то консенсус. Но сервисер их убедил, что на ЧМ машина уже не нужна, лыжи нужно сделать заранее, поэтому они привезли лыжи ему в Эстонию, и он их там делал. Драчев меня поблагодарил.
— Впереди завершающий этап «Ски Тура», пасьют 30 километров классикой, у Большунова 34 секунды преимущества. Хватит?
— Главное, чтобы погода благоволила. Если пойдет снег, то будет тяжело.
— С ваших времен стадион в Тронхейме изменился?
— Его почти не перестроили, он такой же и остался, но почему-то короче сделали финишную прямую. Здесь самый лучший круг, потому что когда бегала я, чем тяжелее были круги, тем больше нас было в десятке. Но он тяжелый на самом деле, и на спринтах сегодня было видно, что даже специалисты этой дисциплины не справлялись. Гонка на последнем этапе будет очень рабочая.
— А тот спринт, который был в Оре, это спринт? Мнения расходятся.
— Я считаю, что это была гонка в гору, хорошая интервальная тренировка, но не спринт. Таких гонок не должно быть много, может быть, раз в сезон в рамках тура.
— Не жалеете, что в ваше время не было «Тур де Ски» или вот этого «Ски Тура»?
— Нет, время проходит, все меняется. У нас были свои интересные соревнования, куча эстафет, после одной из которых меня качали на руках, единственный раз в жизни, мне понравилось, помню до сих пор.
— Елену Вяльбе всего один раз за карьеру качали на руках?
— Ну, подвиг я совершила один раз, наверное, поэтому и качали один раз. Больше случаев не было, зачем?
— Что за подвиг?
— Момент был серьезный. Мы очень сильно проигрывали эстафету, была минута с небольшим отставания, дело происходило в Фалуне, причем даже не на ЧМ, на на этапе Кубка мира. Норвежки шли первыми, я достала Труде Дюбендаль и еще уехала от нее. Девчонки к тому времени уже смирились с тем, что мы вторые, хотя я даже не припомню, мы вообще, кроме ЧМ-89 в Лахти, были ли когда-нибудь еще вторыми? Всегда выигрывали, пусть и боялись этих норвежек, конкуренции. Вот тогда меня и качали.
— О конкуренции. Легков сказал, что по сравнению с его временами сейчас борются только две страны, Норвегия и Россия, а раньше было больше.
— Да, это так. Даже я бы сказала, что есть Норвегия, лыжная страна, близко к ней Россия и затем уже все остальные. Мне приятно видеть сейчас молодых шведских девушек, которые в спринте дают хоть какой-то отпор норвежкам. Всегда интереснее, когда есть конкуренция, и спортсменам интереснее бегать. Помню, Владимир Смирнов выиграл в Лахти-89 «тридцатку», но тогда не бежал Гунде Сван. И Володя с огорчением говорил, что, блин, главного-то конкурента не было! Ты же кайфуешь от того, что ты всех победил, а не когда кто-то не вышел на старт.
Сейчас Норвегия — это какой-то космос. Но мы тоже умеем летать! (Смеется.)
— Вот о «летать». Болельщики и журналисты часто ставят вас примером того, как организована работа в сборной, люди бегут…
— Ну, не все бегут, ребята. Ну, нет женщин, где их взять? Даже если я сейчас еще раз рожу девочку, вряд ли это поможет сборной.
— Вы же в 1988-м не поехали на Олимпиаду как раз по причине беременности. Была проблема выбора, рожать или ехать?
— Да, я родила сына, и у него сейчас есть прекрасные двое моих внуков, отчего я счастлива. У меня проблемы выбора не было, я знала, что буду рожать, вопрос не стоял. В то время проблема была в том, что нужно было быстро уехать домой, чтобы меня не приковали к батарее и не заставили избавиться от ребенка. Это были советские времена, нам говорили: «Вы что! Вы же государственные люди, этого не должно было случиться!»
— Когда началась история с уходом в декрет Белоруковой и Седовой, вас как раз обвинили в том, что вы практикуете советские методы и подходы.
— В советское время не разрешали никуда уходить, вы что! Все считали, что я тогда, в 1988-м, попаду на Олимпиаду и чуть ли уже не вешали на шею золотую медаль, хотя не факт, что я бы вообще туда попала.
А с девушками было так. Я на общем собрании сказала, что, если кто-то хочет рожать, то сейчас самый выгодный и удачный год — чемпионата мира нет, Олимпиады нет, и уходить в декрет в следующем году или перед Олимпиадой я не разрешу.
— В общем, к советскому подходу ситуация отношения не имеет.
— Вообще не имеет, это совершенно разные истории. Маркус (Крамер) мне даже рассказывал, что в Германии написали, мол, Вяльбе такая, что сказала рожать — и все пошли рожать. Ну, во-первых, не все пошли рожать. Во-вторых, я не приказывала. Это нормальное явление, девушки вышли замуж, почему бы не воспользоваться этим моментом?
Честно скажу, никакие медали детей не заменят. Это совсем другая история, дети — проект на всю жизнь.
Другие материалы автора:
- «Наши лыжники — все те же самые русские пацаны». Большое интервью с тренером Большунова
- «Когда Устюгов бегал кроссы, я ехал рядом и заставлял его говорить по-английски». Маркус Крамер — о сходе Сергея, «чемпионах на тренировках» и пинках под зад
- «Проспал атаку Большунова, пришлось перекладываться к норвежцам, потратил много сил». Андрей Мельниченко — второй из наших на «Ски Туре»
- Большунов уничтожил норвежцев, а их журналисты считают, что россиянину помогал снегоход. Отвечает сам спортсмен
- Большунов остался один против норвежцев и скандинавской погоды. Он рвется к первому дублю в истории лыжных многодневок
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
