«Ирландцы уронили одно кольцо и не доложили». Константин Эрнст о церемонии открытия Сочи-2014

7 февраля 2017 20:12
«Ирландцы уронили одно кольцо и не доложили». Константин Эрнст о церемонии открытия Сочи-2014
Фото: © РИА Новости/Михаил Воскресенский

Креативный продюсер и автор сценария церемонии открытия Олимпийских игр-2014 в интервью Дмитрию Губерниеву вспоминает главное, что увидел в Сочи.

Открыть видео

– Десять лет назад, когда в Гватемале Жак Рогге достал заветную бумажку, я вел концерт в Сочи и до последнего думал, что будут корейцы.

– И я был уверен, на сто процентов.

– Что вы почувствовали, когда победили Сочи?

– Что я, как телевизионщик, в очередной раз не просчитался. Мы рискнули и поставили ночной прямой эфир Андрея Малахова. Было уже довольно поздно, и многие крутили пальцем у виска: «Зачем? Какой прямой эфир? Позориться?» И когда Рогге вытащил Сочи, я понял: что-то мы все-таки правильно делаем по работе. 

– А потом-то было самое страшное: взять эту олимпийскую тачку и начать везти ее аккурат в сочинские горки.

– Уже после того, как мы впряглись в проект, руководство Олимпиады сочло, что наши проекты фантастичны, и поэтому лучше привлечь кого-то другого. На мое, как мне тогда казалось, счастье мне удалось выпасть из проекта, и меня сменил Андрей Сергеевич Кончаловский. Я его очень люблю, он мой друг, и про все заготовки я сказал: «Сергеевич, все, что захочешь – твое».

Он приехал ко мне сюда в Останкино: «Ты чего отказываешься?» Говорю: «Без крыши сделать нельзя». – «Что ты имеешь ввиду? У тебя плохая крыша?» – «У меня крыши просто нет». Шоу, которое достойно России, впервые принимающей зимнюю Олимпиаду (а следующая будет лет через 30 в лучшем случае), было запланировано на стадионе, на котором входы спланированы так, что вместо обычных упражнений большого количества людей в горизонтальной плоскости ничего сделать нельзя. А это уже ни на кого никакого впечатления не производит. А вписываться в Олимпиаду, чтобы сделать ее среднестатистической, мне, честно говоря, не хотелось.

Около месяца я находился в счастливом состоянии: я не делаю Олимпиаду. Через месяц отзвонился Андрей Сергеевич: «Я выписался из проекта». Думаю: может, кого-нибудь третьего? К сожалению, раздался телефонный звонок, и меня вписался в проект обратно. Производство этой Олимпиады – один из самых тяжелых проектов в моей жизни. Не пытаюсь приписать все лавры своей команде, но открытие Сочи по рейтингам побило открытие Лондона, что в истории телевизионных трансляций Олимпиад вещь уникальная: никогда церемония открытия зимней не перебивала летнюю.

– Я не помню, чтобы все представители всех каналов так открыто работали, как над Олимпиадой. Все секреты «Первого» вы рассказали мне как комментатору.

– Абсолютно. Помню, как ты пришел в наш военный барак, где мы в дымящихся комбинезонах рассказывали все. В «центре управления полетом» были включены оба канала, и в какой-то момент я комментарий на «Первом» гасил и слушал тебя.

– Спасибо, но сейчас не об этом. Вы – креативный продюсер церемоний открытия и закрытия, и дня за три до первой церемонии на слете комментаторов я просто обалдел, честно. Как вы до такого додумались?

– Люди думают, что Олимпиада – спортивное соревнование раз в четыре года. Это, конечно, так, но на самом деле это огромная витрина страны. Только благодаря телевидению Олимпиада стала тем, чем она стала. Трансляции Олимпиады – самое значительное телевизионное зрелище за последние 70 лет. С количеством людей, которое собирает Олимпиада, ничто не может сравниться. За ней сразу идет чемпионат мира по футболу, а потом, с огромным отрывом, – Евровидение, которое в лучшие времена собирает единовременно 120 миллионов человек. А миллиарды – никто. Только церемония открытия и какие-то гипер-моменты спортивных соревнований на Олимпиаде. Почему всегда была битва за Олимпиаду? Это возможность показать себя в фазе, которой находишься, – или, может, даже лучше, чем на самом деле.

Фото: © Getty Images

– Коллега Чернобровина ориентировалась на стадионе в момент, когда кольца должны были показаться всему миру. Я работал по картинке, и Настя начала: «Кольцо!» Я этого не видел: у меня по телевизору все было замечательно. Скажите, кто кнопку нажимал?

– Кнопку нажимал режиссер Роман Бутовский, который получил такую команду. Он сидел в ПТС...

– Вы параллельно включили генеральный прогон?

– Конечно. Прогон был за сутки до церемонии, и на нем не были исполнены все элементы по ряду технических причин. Но с кольцами все было идеально: с ними никогда не было проблем. Это была самая простая механическая конструкция.

Три года спустя я могу сказать, почему так произошло. Я провел расследование: после генеральной репетиции, когда ирландские риггеры – это люди, которые работают с конструкциями на высоте – отгружали в ангар кольца, они уронили одно кольцо.

– И никому ничего не сказали?

– Понимая степень цейтнота, они провели внешний осмотр, увидели, что как бы все ничего, и не доложили об этом. Можно сказать: «Наши плохие...» Нет, это ирландцы.

– Но это как-то по-русски.

– У нас работали люди всех национальностей – всего этих национальностей 20, и все у нас стали русскими. Когда до церемонии оставался месяц, международная команда риггеров сказала: «Мы обедать ходить не будем, чтобы экономить время. Купите нам растворимый суп и селедки». Мы начали понимать: в какой-то мере они уже выглядят как наши ребята.

Но они не уходили, все были с нами. Последние три недели я спал часа по два-по три, в основном – на столе в нашем штабе.

– У меня было три олимпийских утра, когда я говорил: «Не могу, пропади все пропадом. Останусь спать». Меня выталкивали пинками на «Дневник». У вас бывали такие состояния?

– У меня не было выхода. Меня никто никуда не гнал. Знал, что именно в этот час, в эту минуту зрители решат посмотреть, как выглядит Россия в ходе открытия Олимпийских игр. И если я буду человеком, который покажет мою родину не так... Проблема не в том, что я мог потерять эту работу. Этот был больше карьерный вызов. Я просто не мог этого не сделать.

– Первая мысль, когда кольцо не раскрылось? «Хана»?

– У нас была очень сложная технически церемония. Были такие многосложные элементы, которых никто никогда не делал. С нами работали лучшие люди в этом жанре. Мы искали их по всему миру, приглашали их за полтора-два года, и мы никогда не брали людей, которые говорили: «Нет, мы не можем этого сделать». Когда мы оказались в Сочи и собрали это все, выяснилось: многих вещей, которые они, как сказали, могут, они не могут. Например, в определенный момент люди поняли, что в блоке «Русский авангард», где в определенный момент летали и собирались 64 конструкции, их софты не работают. Мне сказали: «Мы не знаем, как это сделать».

– Ваша реакция?

– «Кто-то может это сделать?» – «Да, есть один парень, японец, живет в Австралии. Гений, но его жена не отпускает в Сочи». – «Кто его знает?» – «Вот этот парень с ним периодически работает». Стали звонить жене этого японца. Через три дня он прилетел.

– Что говорили-то?

– Жене? Я нашел мотивы, и она отпустила. Разговор был вовсе не про большие деньги, которые он получит: просто про то, что тысячи людей работали два с половиной года, и все может получиться круто, но не получается из-за одного человека, и он твой муж. Отпустишь – миллиарды человек увидят красоту.

– Понятна степень мотивации ваша, моя, всего российского телевидения. Но какова мотивация иностранцев? «Никто никогда не делал, а вы будете первыми – в России»?

– Олимпиада и еще несколько событий дают повод, чтобы разрабатывалась такая техника, делались такие декорации, придумывались такие эффекты. Эти люди – тоже спортсмены. Они участвуют в таком редком виде спорта, очень опасном, дорогостоящем. Но они получают фантастическую обратную реакцию, если все удачно. Эти люди заинтересованы. Японец прилетел (без жены), трое суток не выходил со стадиона «Фишт», и все заработало. Он настолько гениальный ботан, что понял ошибку в программе.

Кольца к этому не имеют никакого отношения. Кольца – чистая механика, которая всегда получалась. А многое не получалось потом на генеральной репетиции! Когда одно кольцо не раскрылось, я снял с себя гарнитуру, и представил, как мне еще в течение двух с половиной часов... А через несколько секунд внутренний голос мне сказал: «Расслабься, дальше все получится».

Люди, которые работают на производстве подобного рода, страшно суеверны. У них куча фенечек... А я в обход примет сказал в общую гарнитуру: «Все, больше ничего не сломается. Будьте спокойны».

– Но вы же это от зрителя скрыли в лайве.

– Для мира – не скрыли, это шло только в отечественной трансляции.

– Это я не к тому, что мы налажали, а к тому, что это превратилось в наше огромное преимущество. Из лимона сделали лимонад: футболки появились...

– Мы извлекли из этого урок. Мы понимали: это надо обыграть, так что я ввел изменения в церемонию закрытия. Одно человеческое кольцо должно было не раскрыться. Я много раз выбегал, чтобы послушать стадион. Центр управления – действительно закрытая система, компьютеры стоят. А важно слышать, на что и как реагируют 40 тысяч человек. И зал видел, что это люди, они не могут сломаться – и все ахнули! Когда это кольцо стало расходиться, 40 тысяч человек рассмеялось. Такой кайф! Все американские Late Night Show показали фотографию с этим. А на пресс-конференции сказали: «У русских есть чувство юмора, это клево».

Фото: © РИА Новости/Михаил Воскресенский

– На генпрогоне был простой болельщик, президент Российской Федерации. Вмешивался?

– А вы видели его на генпрогоне?

– Говорят, что был.

– Я не видел.

– Но административный ресурс так или иначе все равно был: «Константин Львович, сделай хорошо». Он мешал или помогал?

– Мощное художественное воздействие на уровне цензуры я получил только от Международного олимпийского комитета. Вот фрагмент, который мы посвятили погибшим на войне. Сейчас уже закрепилась традиция «Бессмертного полка» на 9 мая, но еще в феврале 2014 года мы хотели сделать, чтобы у каждого гостя Олимпиады в ките, где вложены буклеты, теплый плед и так далее, была фотография людей, погибших во время Второй мировой войны. Причем всех стран-участниц, не только советских граждан. Таких фото – 40 тысяч, они в итоге путешествовали с нами в Москву. И мы хотели, чтобы, когда мы играем небольшой, но достаточно эффектный пластический сюжет, посвященный Второй мировой войне, все 40 тысяч человек зрителей встали и держали фотографии кого-то из погибших на уровне лиц.

Мы же рассказывали историю своей страны, а это невозможно без истории о Великой отечественной войне. Но мы хотели использовать это как момент единения, мы никого не разделяли. Все участники этой войны – ее жертвы. Но, к сожалению, в МОК заняли очень жесткую позицию.

– А чем ее мотивировали?

– Объясняли: «Мы не касаемся темы войны». Есть какие-то правила и традиции, которые во многом забюрократизированы.

Знаете, я на следующий год был приглашен с несколькими крупнейшими продюсерами больших церемоний в Сеул, чтобы помочь, послушать предложения корейцев по зимней Олимпиаде в Пхенчхане. Все рассказывали историю Кореи, и, естественно, все рассказывали про войну. Представитель МОК там сидел, я говорю ему: «Почему вы людям не объясняете, что потом запретите это?»

– Может, и не запретят.

– Ну, может быть, да. Хотя знаете, когда мы выиграли Сочи, я слушал много разных мнений: «Выиграли, но ничего не построено. А вот в Пхенчахе все уже готово!» Я приехал туда весной 2014 года – и ничего там не готово. Поэтому все это вранье. Мы же вечно самобичуемся: «У них хорошо, а мы же лузеры, у нас ничего не готово, раздолбаи!»

– За день до открытия Олимпиады в Афинах еду на гребной канал – по гравию. Еду обратно – асфальт дымится. Двойные стандарты! Какой для вас самый яркий спортивный момент? Или все было занято церемонией закрытия?

– Нет, я несколько раз ходил смотреть. К сожалению, те несколько раз я ходил на хоккей, и это, к сожалению, была не самая сильная наша позиция на Олимпиаде. Самое сильное ощущение было от результата лыжной гонки в день закрытия. Я просто не мог поверить!

– Пруха.

– Что бы там ни крутили с допингом, в России если поперло, так поперло. Ни с чем, кроме как с энергией, это не связано.

– 50 километров – но выдыхать-то еще рано, впереди церемония закрытия, точка должна быть поставлена жирная. Вы всем управляли или понимали, что закрытие сделаем здорово?

– Мы же делали не только церемонию закрытия, а еще и обе церемонии паралимпийских. Про церемонию открытия хочу сказать еще одну вещь. Все было хорошо в наших расчетах, кроме одного. Если помните, были фигуры представителей зимних видов размером с трехэтажный дом – мы их подвешивали. Ангары от предыдущих декораций освобождались, шла определенная официальная часть, и у нас оставалось 20 минут, за которые надо было подвесить эти фигуры над всем огромным стадионом. Сначала на репетициях их подвешивали два часа, потом час и 50 минут, потом за полтора часа – но меньше 45 минут никогда не получалось. А на церемонии у нас 20 минут, и взять еще 25 было неоткуда. И мы придумали некий номер, связанный с артистами, который должен был нас прикрыть.

И вот идет официальная часть, она еще не закончилась, и мне ассистентка в ухо говорит: «Фигуры висят». Смотрю на часы: 18 минут. Говорю: «А как это сделали?» – «А мы не знаем».

Там было столько страшных и счастливых вещей. Страшно было облажаться. Причем это была бы не наша лажа: шла презентация страны. Быть человеком, за это ответственным – страшно. 

Ребята, чеченцы, которые работали по ремонту крыши, закрывали во время дождя дырки, а там страшнейший ветер. Никогда до этого не жил два месяца в Сочи и никогда не думал, что зимой там льет абсолютно пронизывающий, стальной, круглосуточный дождь. У меня Сочи ассоциируются не с морем или пляжем, а со свинцовым, никогда не заканчивающимся дождем. И он закончился ровно за день до открытия Олимпиады. И начался на следующий день после закрытия. И здесь – пруха.

Интервью: Дмитрий Губерниев

Фото: Getty Images, РИА Новости/Михаил Воскресенский

Главное об Олимпиаде в Сочи — на «Матч ТВ»

Почему Олимпиада в Сочи – самая счастливая пора нашего спорта. Колонка комментатора «Матч ТВ» Романа Трушечкина о событии, которое изменило все

«Если бы катал программу в личных соревнованиях, остался бы парализованным». Воспоминания Евгения Плющенко

Елена Ильиных: «Выиграли медаль в Сочи, и два дня не могла двигаться — только спала и плакала». Эксклюзивное интервью олимпийской чемпиоки и бронзового призера Сочи-2014

«Смотрел на Ана и Григорьева и думал: «Почему я не смог?» Семен Елистратов вспоминает Сочи-2014

20 лучших кадров Сочи-2014. Галерея, которая вернет вам праздник

Правда или фэйк? Проверьте, помните ли вы Олимпиаду в Сочи. Тест, в котором вы должны показать стопроцентный результат

«В Сочи нас действительно окружало чудо». Мария Командная — о своей Олимпиаде