Олимпиада в Сочи стала одним из главных событий в современной истории России. Многие болельщики и спортсмены до сих пор вспоминают те Игры как нечто волшебное, отмечая в том числе великолепную организацию. И говоря об организации, мы не могли в год десятилетия лучшей зимней Олимпиады не пообщаться с заместителем председателя правительства Российской Федерации и президентом оргкомитета «Сочи-2014» Дмитрием Чернышенко.
Главное в интервью:
- как Чернышенко возглавил заявочную комиссию «Сочи-2014» и в чем было главное преимущество российской заявки над конкурентами;
- насколько сильно визит Владимира Путина в Гватемалу повлиял на выбор в пользу Сочи;
- какие сложности возникли при строительстве объектов и как удавалось с ними справиться;
- как готовились к открытию Олимпиады;
- жизнь во время Игр, радость от побед, олимпийское наследие и реакция иностранных СМИ.
«ПОСКОЛЬКУ ИДЕЯ ПРОВЕДЕНИЯ ИГР В СОЧИ ПРИШЛА ПРЕЗИДЕНТУ НАШЕЙ СТРАНЫ, МЫ КАК ПАТРИОТЫ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ОТРАБОТАТЬ ЭТО СО ВСЕХ СТОРОН»
— Когда вам предложили возглавить заявочную комиссию, вы понимали, что у вашей команды нет ни одного шанса проиграть? Тем более, как я понимаю, это было третье представление Сочи как будущей столицы Олимпиады.
— Меня пригласил помочь тогда еще министр спорта Вячеслав Фетисов, который с позиции успешного и молодого тренера из Детройта приехал окрыленный различными идеями в Россию. Я трудился тогда в большом бизнесе, связанным с консалтингом, телевидением и спортивным маркетингом, и тоже был окрылен различными идеями, так как учился на спортивном маркетинге, и решил, что модель западного спорта сможем успешно привить в России (улыбается).
В то время Москва только что проиграла выборы столицы Игр 2012 года. Соперники были достойными — Нью-Йорк и Париж, а сама Олимпиада попала в Лондон. Этот же заявочный комитет подал заявку на следующие Игры, но уже зимние 2014 года.
В Сочи жили мои родители, я не понаслышке знал о городе, понимал его инфраструктуру. Конечно, мы были одними из главных скептиков относительно того, есть ли шансы выиграть. Но поскольку идея проведения Игр в Сочи пришла президенту нашей страны, мы как патриоты должны были отработать её со всех сторон. В процессе мы пришли к выводу, что недостатки Сочи и отсутствие какой-либо инфраструктуры — не только спортивной — являются нашим главным конкурентным преимуществом.
В этом и есть талант нашего президента Владимира Владимировича Путина — в его предвидении: он понимал, что перспективы у Сочи есть. Сочетание моря, гор и необходимость реновации инфраструктуры, которая не ремонтировалась с 1950-х годов и была построена еще при Сталине, заложили идею создания «Сириуса», который сейчас является мировым эталоном олимпийского наследия.
Мы тогда были молодые, безбашенные, наивные, ничего не боялись. За очень короткий срок была подготовлена победная заявочная книга. Мы тогда пригласили лучших мировых экспертов, однако опирались и на наших специалистов. Огромную роль сыграл Герман Оскарович Греф, который возглавлял министерство экономического развития, объединявшее, по сути, множество министерств. Да и сам по себе он человек бесстрашный. Поначалу он тоже был скептиком, видимо, поэтому президент и назначил его курировать это направление. Вот такая у нас была команда, в которую входили и бизнесмены — Владимир Олегович Потанин, Алексей Борисович Миллер, — все, кто был сконцентрирован на Сочи и вопросе развития региона. Они сыграли большую роль, чтобы наполнить смыслом победную заявочную книгу.
— Вы же мониторили, почему две заявки, две попытки номинировать Сочи провалились? Понимали, в чем были ошибки предыдущих заявок, чтобы сформировать сильнейшую?
— Конечно, мы, как эффективные менеджеры, анализировали лучшую мировую практику и весь доступный опыт. Виталий Георгиевич Смирнов, наш кладезь знаний, был с нами на всех этапах, рассказывал про предыдущие заявки. Мы анализировали, почему те заявки потерпели неудачу, хотя конкурентное окружение было гораздо более слабое, чем-то, в котором оказалась заявка Сочи.
Изначально нам как консультантам ставилась задача, чтобы Сочи прошел в короткий список номинантов. Совсем не было желания проигрывать нашим бывшим союзным республикам, где строились крупнейшие центры подготовки: Бакуриани, Боржоми в Грузии, плюс Медеу в Алма-Ате. Мы у себя в России таких комплексов не строили. Проигрывать им или испанской Хаке, или болгарской Софии, тоже не хотелось. Думал, что через полгода все закончится (смеется), но потом мы уверенно вошли в короткий список с Зальцбургом и Пхенчханом. А там уже шутки в сторону — пошла настоящая борьба, и нам сказали: «Ну выигрывайте».
— Бывшему мэру Юрию Лужкову заранее доложили, что с заявкой Москвы-2012 — полный провал. Когда ваша команда поняла, что получение Сочи права провести Игры близко и осязаемо?
— Нужно понимать, что решение по принимающему Игры городу выносят абсолютно независимые — в основном даже от своих правительств — члены Международного олимпийского комитета. МОК считает своих членов именно представителями комитета в стране, а не представителями страны в МОК. Конечно, они все совершенно состоявшиеся люди: там были и королевские особы, и государственные чиновники очень высокого уровня, и бизнесмены. Конечно, у них всегда свое собственное видение, и они руководствуются олимпийскими идеалами, по крайней мере, в то время, когда рассматривалась наша заявка. Для них главным критерием является развитие спорта и олимпийского движения.
Наше главное преимущество — эффект чистого листа. Мы могли нарисовать проект мечты и сделать наиболее эффективную инфраструктуру в соответствии с пожеланиями главной клиентской группы — спортсменов. Это стало ключевым фактором успеха. Плюс все это было не только для Олимпиады, не для одного события, пусть и самого крупного в мире, а для устойчивого развития региона и страны. Простая формула успеха.
«КОГДА ЗАЯВКА НА ПРОВЕДЕНИЕ ОИ-2014 ВЫИГРАЛА, БЫЛА СМЕСЬ ЭЙФОРИИ И ИСТОЩЕНИЯ. В ЖИЗНИ ТАК НЕ НАПРЯГАЛСЯ»
— Правильно ли я поняла, что это были какие-то первородные эмоции, когда крупные бизнесмены радовались как дети?
— Мы же про Гватемалу уже, да?
— Да, про нее.
— Гватемале предшествовало множество событий. Сколько раз мы облетели вокруг земли, даже не сосчитать. С десятками членов МОК встречались в их странах, чтобы донести важность того, что России именно сейчас нужны первые в нашей истории зимние Олимпийские и Паралимпийские игры.
Нужно еще вспомнить, что Россию не пропускали с 90-х годов во всех заявках. На что мы только ни подавались — даже чемпионаты мира нам не давали, не то что Олимпийские игры или Универсиады, я уж не говорю про «Экспо». Россия была на задворках.
Благодаря визиту Путина в Гватемалу России отдали право проведения Игр, что стало прорывом — после этого мы получили право проведения крупнейших мероприятий. Это был поворотный момент, когда весь мир понял: Россия может, Россия держит слово, Россия достойна. Кстати, личные гарантии президента — один из ключевых факторов успеха.
— Как он вас мотивировал? Я помню, как он нарисовал Журовой кошку с поднятым хвостом, чтобы разрядить накаленную обстановку, в которой вы варились.
— Любая мелочь могла повлиять на результат. Мы победили с перевесом всего в четыре голоса. Два голоса не в нашу пользу — и, считай, всё. Мы привыкли говорить, что это два наших самых близких друга. Не буду их сейчас подводить и называть имена, но мы понимаем и знаем, о ком говорим. Понимаете, в таком процессе накал и ответственность — гигантские.
Президент сам принял решение лететь в Гватемалу, хотя его все отговаривали, потому что якобы «нет шансов», да и в плане репутации может быть нехорошо. Там за три года до этого отгремела гражданская война, на перекрестках стояли пулеметные гнезда, да и много чего еще было. Плюс расстояние. Президент тем не менее принял решение. Жил в обычном отеле. Под него была зарезервирована резиденция в Антигуа, но он поменял решение в последний момент и остановился в гостинице «Континенталь». Там и встречался с большим количеством членов МОК. Они шли прямо чередой, он с каждым общался, выслушивал, интересовался, как у них дела, демонстрировал полное погружение и понимание их деятельности, а также мог в разговоре вспомнить их детей или родителей. После такой подготовки к встрече все уходили очарованными. Тогдашний пресс-секретарь Алексей Алексеевич Громов наладил работу — и всем после встречи достались подписанные нашим президентом фотографии. Работа была невероятная.
Это был переломный момент — мы перетянули симпатии на нашу сторону. Корейцы тогда были полностью уверены в своей победе, у них это была уже не первая заявка, они включили весь ресурс: могучую экономику, присутствие в странах. Они ввязались в гонку с помощью различных инвестпроектов и национальных гигантов рынка. Без поддержки президента наша победа была бы невозможной.
Вы вспомнили историю про кошку. Кульминацией, конечно, стала презентация заявки, где главным было выступление лидера — в нашем случае президента. От Австрии и Кореи выступали их лидеры, но они смотрелись совершенно блекло на фоне выступления Путина. Он как раз объединил и поддержал нашу команду. До самого конца мы даже не знали, что Владимир Владимирович будет говорить по-французски. Единственное, что мы знали — тайминг. У нас были три разные версии его выступления. Мы вместе с Дмитрием Сергеевичем Песковым и остальными работали над разными вариантами. В конце, когда тренировали выход, президент тоже участвовал — дисциплинированно, вместе с нами. И когда наступил момент его выхода на сцену, он говорит: «Засекайте». Я уже подумал, что услышу наконец, какая версия речи будет использована, а он: «Запускай секундомер». Запустили, он прочитал речь про себя и после этого сказал: «Стоп. Нужен был тайминг — вот тебе тайминг».
— Когда вы узнали, что заявка на проведение Олимпиады выиграла, что испытали? Не было страха, что не успеете за семь лет построить все, что нужно?
— Тогда я еще не знал, что отвечать за финальный результат придется мне, ведь не обязательно руководитель заявочного комитета становится потом руководителем оргкомитета.
Вы помните невероятные кадры, как вся страна ждала с замиранием сердца объявления страны-хозяйки Олимпиады?! Конечно, была смесь эйфории и истощения — как физического, так и психологического.
Все, кстати, путаются, было это 4 или 5 июля. В Гватемале это был вечер 4 числа, а в Москве — раннее утро 5-го. Мы все же считаем, что это было 4 число, несмотря на то что это День независимости США, а нам этот праздник чужд. День, когда Россия впервые в своей истории получила право проводить Олимпиаду, мы до сих пор отмечаем своим кругом. Каждый год для нас это самый большой праздник.
В семь утра Жильбер Филли (исполнительный директор МОК по проведению Олимпийских игр. — Прим. «Матч ТВ») назначил координационный митинг. Мы, несмотря на то что до утра отмечали в «Русском доме» победу заявки, пришли и начали получать инструкции, что нужно сделать для того, чтобы начать процесс.
«ВСЕ ПЛОХОЕ, ЧТО МОГЛО ПРОИЗОЙТИ, ПРОИЗОШЛО ДО ИГР. ЛЮБЫЕ НЕШТАТНЫЕ СИТУАЦИИ СТАЛИ ДЛЯ НАС ШТАТНЫМИ»
— Я помню свои ощущения, когда приехала в Имеретинку и попала в совершенно жуткое место, похожее на общежитие. Было страшно, что осталось семь лет до Олимпиады, а там — совсем ничего. Можно сказать, что начинали не с нуля, а с минуса?
— Именно поэтому президент назначил со стороны правительства выделенного вице-премьера Дмитрия Николаевича Козака, который координировал большое количество участников. В процессе организации участвовало более 50 государственных органов, также было множество инвесторов, подрядчиков, организаций. Это была штабная работа, где оргкомитет, по сути, был заказчиком, который определял критические требования к инфраструктуре и созданию сервисов, и на момент Игр брал в управление всю инфраструктуру в свои руки.
Перед проведением Олимпиады оргкомитет готовил продукты и сервисы, чтобы для каждой клиентской группы обеспечить их на максимально высоком уровне. Под это разрабатывались определенные регламенты, которые до сих пор являются стандартами МОК. Все организаторы следующих после Сочи-2014 Игр работают по нашим документам и регламентам. Никто лучше пока не сделал и, наверное, уже не сделает. На тот момент мы очень тщательно подошли к планированию: одних только контрольных точек в системе управления проектом было 15000. Но как бы ты ни планировал, все равно происходят непредвиденные обстоятельства, срываются сроки.
Когда я встречаюсь на лекциях со студентами, меня все начинают возвращать в олимпийское прошлое, и тогда я спрашиваю: «Чем олимпийский проект отличается от любого другого, с которым вы сталкиваетесь в жизни?» Кто ответит, с тем лично встречаюсь и помогаю продвинуть его проекты. На последнем конгрессе молодых ученых двое угадали, я с ними потом встречался и помогал с их молодежными лабораториями. А ответ был очень прост: в олимпийском проекте дедлайны — не переносимы, ведь даже запуск ракеты или открытие завода можно перенести, а Олимпийские игры обязаны были открыться 7 февраля 2014 года в 20 часов 14 минут. Никого не волнует, что у тебя с контрольными точками.
Я вспоминаю совещание с президентом в конце 2013 года, где он спросил меня, когда заканчиваются Паралимпийские игры. Я ответил: «16 марта». Он говорит: «Ну хорошо, спасибо». Совещание заканчивается, встреча была посвящена подготовке, оставалось чуть больше полутора месяцев до старта Игр. В конце совещания президент говорит: «Всех хочу поздравить с наступающим Новым 2014-м олимпийским годом и Рождеством. Но у всех Новый год будет 1 января, а у вас — 16 марта». С тех пор мы со всеми организаторами Игр собираемся и отмечаем олимпийский Новый год в этот день.
— Я помню, как тогдашний президент Международного паралимпийского комитета Филипп Крейвен приезжал в Сочи, мы с вами вместе были на горе. Подъемник по протоколу должен был застыть, когда Крейвен в него заходил, но вы об этом не знали. Понятно, что еще оставалось время до Олимпийских игр. И когда подъемник остановился, мне, судя по вашему лицу, казалось, что это ваше сердце остановилось. Сколько раз за тот период у вас было похожее состояние, и с чем это было связано?
— Нужно сказать, что все плохое, что могло произойти, произошло до Игр. Не будем сейчас вспоминать все оползни, штормы, отсутствие снега — чего только не было! Практика и тренировки привели к тому, что любые нештатные ситуации стали для нас штатными. У нас были регламенты реагирования на любые ситуации. В реестре рисков и инцидентов у нас было порядка трехсот крупных и около трех тысяч мелких. На все у нас были готовы планы реагирования, где нужны силы, средства принятия решений, нормативных актов. Дмитрий Николаевич Козак организовывал учения золотого уровня, а в учениях платинового верхнего уровня участвовал даже президент. Он приехал в главный операционный центр Игр и лично наблюдал за инициированным обрывом канатной дороги, снятием людей с зависшей в воздухе гондолы, обрушением тоннеля, эвакуацией зрителей, эпидемией и так далее. Он видел с камеры, как передвигаются люди и как все это четко работает.
Часто вспоминаем, как заготовили снег с прошлого сезона. Мы навсегда запомнили случай, когда в 2010 году в Канаде вертолетами возили снег для фристайла. Запасти снег было для нас дешевле. Инвесторы говорили: «Вы сошли с ума! Кто заготавливает снег?!» Но ничего, за год таяние снега было 15%, он был покрыт изоляционным материалом, был сделан дренаж. Так что даже если бы была плюсовая температура, мы бы бульдозерами распределили этот снег и все равно провели бы соревнования. Слава богу, что снега было столько, что прошлогодний не потребовался.
— Самый тяжелый объект для строительства — трамплины?
— Не было легких объектов. Строить в горах и на болотах — крайне сложно. Везде требовались уникальные решения. Только в олимпийской программе Сочи было 363 объекта, из которых спортивных — 13. И каждый из них уникален: «Фишт», Большой хоккейный дворец, комплекс для прыжков с трамплина «Русские горки» — в мире им нет аналогов.
Во время строительства трамплинов был просчет в проектировании. Был большой оползень, и Герман Оскарович [Греф], который тогда уже был в другой ипостаси в Сбере, совершил со Стасом Кузнецовым (зампред правления Сбербанка, председатель совета директоров ОАО «Красная Поляна». — Прим. «Матч ТВ») героический поступок. В кратчайшие сроки гора была срыта, забетонирована, и объект был спасен, потому что был риск его сползания, несмотря на высокую степень готовности. Если бы он отклонился от своих геометрических параметров (а три миллиметра уже не считается допустимым), то Игры были бы под угрозой. Там был действительно строительный подвиг.
— Пришлось ли менять еще какие-то объекты?
— МОК очень жестко следит за выполнением контрактных обязательств. Когда подписывается контракт на проведение Игр, прикладываются государственные гарантии, подписанные президентом.
Было только два инфраструктурных отклонения от заявочной книги: двухпутная железная дорога была изменена на однопутную со вставками, чтобы не навредить заповедной зоне — можжевеловой роще, а также объездные дороги горнолыжных курортов были заменены высокопроизводительными канатными дорогами. Они обеспечивали в том числе перевозку тяжелой техники. Остальные пункты были выполнены и даже перевыполнены, в том числе по гостиничным номерам. Это все создало, как я ее называю, позвоночную инфраструктуру Сочи, вокруг которой бизнес нарастил мышцы. Наверное, сейчас Сочи — самое быстрорастущее в этом плане место в стране. Может, даже несколько перегретое.
У нас уже реализуются планы по очень мощному туристическому кластеру, которые поддержал президент, — это воссоединение курорта «Красная поляна» в Сочи с курортами Архыза и курортами Лаго-Наки в Адыгее. Жан-Клод Килли (французский горнолыжник, трехкратный олимпийский чемпион, председатель Координационной комиссии МОК по Играм — Прим. «Матч ТВ») приезжал в Сочи, облетал трассы на вертолете и на встрече с президентом сказал, что количество трасс в этих трех долинах будет больше, чем во французских Труа-Валле («Три долины», самый известный высокогорный горнолыжный центр Франции. — Прим. «Матч ТВ»).
— По поводу стройки. Насколько было важно, чтобы все делалось своими руками, то есть российскими компаниями?
— Вы затронули интересный аспект. Начну с того, что олимпийское движение, расцвет которого пришелся на 2008–2016 годы, сейчас гаснет из-за того, что МОК под дудку Госдепа превратился в инструмент политической борьбы. Мы видим деградацию Игр — в Токио аудитория была в два раза меньше, чем аудитория чемпионата мира по Dota 2.
В наше время все понимали, что Олимпиада — катализатор всех изменений. Они бы и так произошли, но на это ушли бы десятилетия, а не семь лет. И до сих пор в таких же темпах продолжает развиваться инфраструктура. У нас по 111 разным критериям — экономическим, социальным, экологическим — следили за воздействием Игр на регион проведения и всю страну. Мы увидели, что эффект катализатора был невероятно большим, все забурлило.
Это предвидение президента. Никто тогда не знал, что в 2008 году грянет один из самых тяжелых мировых экономических кризисов, который, кстати, Россия достаточно легко пережила. Многие финансовые аналитики сходятся во мнении, что относительно легко — как раз благодаря гигантской стройке в Сочи и огромной концентрации финансовых и управленческих ресурсов. Были длинные и гарантированные контракты, были задействованы свои российские подрядчики, обеспеченные заказами. Мудрость нашего руководителя заключалась в том, что мы обеспечили экономику страны заказами. Мы скупили весь металл, который был в стране до 2014 года. Бились за весь бетон, за инертные материалы. Невероятная концентрация усилий! Это позволило пройти шторм кризиса и развиваться нашей экономике. К 2014 году Россия продемонстрировала всему миру, в том числе через выдающуюся церемонию открытия Игр, что мы способны выполнять масштабные проекты высочайшего качества в сроки.
«В ВАНКУВЕРЕ НЕ ПОДНЯЛАСЬ ОДНА ПАЛКА У КОСТРА. А У НАС КОЛЬЦО НЕ РАСКРЫЛОСЬ. СИМВОЛИЧНО, ЧТО ОНО БЫЛО АМЕРИКАНСКИМ»
— Как принималось решение, что церемония открытия будет настолько грандиозной — какой она, собственно, и оказалась?
— Понятно, что глава государства был в курсе. Мы ему с Алексеем Алексеевичем Громовым все показывали. Здесь было большое доверие к команде Константина Львовича Эрнста. Выдающийся режиссер Андрей Болтенко, режиссер-постановщик Георгий Цыпин бескомпромиссно подошли к обеим церемониям, где нужно было рассказать и показать наши скрепы и ценности, нашу устремленность в будущее, а также напомнить всему миру про величие России.
Это им великолепно удалось выразить. Нужна была соответствующая инфраструктура, стадион был построен полностью как павильон, накрыли крышей, наверху была железная дорога из подвесов, чтобы перемещать огромные декорации. Думаю, никто не повторит такого и не переплюнет. Сочи во многом был апогеем олимпийского движения, которым мы будем гордиться всегда.
— Когда не раскрылось кольцо американского континента, что почувствовали?
— У меня же были различные протокольные обязанности. Так получилось, что церемонию я целиком и не видел. Уже в эфире посмотрел.
Про сам момент нераскрытия кольца я услышал по рации. Понял, что ребята моментально приняли решение и пустили в эфир подготовленный видеоматериал с репетиции. Кто-то говорил, что делать этого было не надо, но они поступили правильно и профессионально. То, как это потом обыграли…. Одним из самых желанных сувениров была футболка с нераскрывшимся кольцом, такая вот фишка. Помните, в Ванкувере не поднялась одна палка у костра, потом ее клоун поднимал? А у нас кольцо не раскрылось. Символично, что оно было американским.
— МОК больше всего боится «белых слонов», которых хватало, например, в Греции. Как позже будут эксплуатироваться все спортивные сооружения Сочи — это тоже входило в планы?
— Честно скажу, что мы до конца не понимали всю гениальность замысла с «Сириусом». Я присутствовал при некоторых моментах, когда определенные объекты передавались для детского центра. Всю глубину замысла осознали только потом. Случился проект, аналога которому нет в мире. Самые талантливые дети со всей страны имеют возможность приезжать (минимум 900 человек каждый месяц) и получать эдакую «прививку», которая позволяет им развиваться дальше. Они как звездочки Сириуса распространяются по всей стране. «Сириус» — теперь и научный центр, и университет, и технопарк, где большое количество резидентов. Наш ответ Силиконовой долине. Это всё — невероятная инфраструктура, выдающаяся архитектура. Это самое счастливое олимпийское наследие за всю историю Олимпийских игр.
— Вернемся к церемонии открытия. У нас много прославленных спортсменов, в том числе и трехкратных олимпийских чемпионов по хоккею. Как выбирался состав тех, кто будет зажигать огонь? Боль и кровь, или легкое решение?
— Это было очень сложное решение. У нас действительно огромное количество достойных чемпионов, героев нашего спорта. Нет сомнений, что и Третьяк, и Роднина — звезды мирового уровня, узнаваемые и уважаемые в нашей стране. Понятно, что есть сопоставимые звезды, но мы здесь поступали достаточно технологично: провели опросы среди большого количества кандидатов с точки зрения релевантности и российской, и международной телевизионной аудитории. Нам крайне важна была глобальная аудитория — больше миллиарда посмотрели наши Игры. Нужно было, чтобы они знали или узнали историю этих спортсменов. Поэтому это был продуманный, я бы даже сказал, маркетинговый ход: попасть церемонией в целевую аудиторию всего мира и донести мысль, что Россия — родина героев.
— Когда шла Олимпиада, какой у вас был график? Чем вы жили? Были какие-то «летучки» или дальше само все работало, а вы наслаждались?
— Я был на всех спортивных событиях. Конечно, моей обязанностью были и встречи с главами государств, им нужно было оказывать внимание, проявлять гостеприимство. Когда одновременно 45 глав государств и правительств приезжают, понятно, что президент не может с ними всеми одновременно встречаться, поэтому кого-то поручали, распределяли, мы общались. Я очень рад, что Си Цзиньпин, который только-только был назначен председателем КНР, впервые прилетел в Россию, в Сочи. Как раз мне поручили его сопровождать. Сейчас я уже в новой ипостаси его встречал: когда он прилетал в Москву, то вспоминал Сочи. Дорогого стоит, когда руководители такого уровня с теплотой и восторгом вспоминают Олимпийские игры в Сочи.
Помимо протокольных обязанностей, у нас, разумеется, были ежедневные рутинные операции, связанные с получением информации, отчетов о функционировании объектов, инцидентах и так далее. Но, как я сказал, Господь просто нас хранил, и никаких глобальных инцидентов за время Игр не было. Мы настолько хорошо тренировались и подготовились, что все прошло нормально. У МОК есть так называемые daily operation meetings — ежедневные встречи, когда организаторы собираются у президента комитета в офисе и докладывают, что плохого произошло за день. Так вот мы один раз собрались — они сказали: «Мы все поняли, больше не будем собираться».
«МЫ ПОМНИМ, ЧТО СИ ЦЗИНЬПИН БЫЛ ВДОХНОВЛЕН УСПЕХОМ СОЧИ, ПОДАВАЯ ЗАЯВКУ НА ПРОВЕДЕНИЕ ИГР В ПЕКИНЕ»
— Какие спортивные события оставили наибольший след в душе? Я знаю, в «Айсберге» на шорт-треке, который я комментировала с большим удовольствием, было зафиксировано самое большое количество децибел. То есть уровень боления был соответствующим.
— Что не удалось посмотреть, но оставило неизгладимое впечатление — это наш золотой подиум в финальной гонке на 50 километров. Это, конечно, было что-то невероятное! Ребята такой подарок принесли!
Кстати, о медалях. У нас всего 33 медали, в том числе 13 золотых. По 28 кейсам в Международном спортивном арбитражном суде иски приняты в пользу российских спортсменов. А вы помните, что МОК лишил их наград пожизненно… Это вопиющий случай, попытка плюнуть в лицо российскому спорту, которая ничем не увенчалась! Но про это нужно рассказывать, в том числе через СМИ, чтобы все вспоминали: нас оболгали — и это было громко.
Мы отстояли своих спортсменов. Спасибо Генеральной прокуратуре, которая помогала этим заниматься. Об этом нужно помнить. Сейчас десятилетие, мы будем чествовать наших спортсменов, а их медали будут выставлены на выставке «Россия» на ВДНХ. В Сочи мы покажем факелы, артефакты Игр, а также золотой олимпийский орден. Ордена, кстати, МОК потребовал вернуть, а я просто ответил: «Приезжайте, забирайте!» Я бы хотел в глаза посмотреть Томасу Баху, который мне, например, вручал олимпийский золотой орден. Не так много людей в мире, которым он его вручал. Поэтому выставим эти артефакты, чтобы люди могли их посмотреть.
— Наш золотой «Айсберг» был оставлен в том первородном виде именно благодаря медалям, которые были завоеваны в шорт-треке?
— Смотрю, вы любите этот объект (улыбается). Тут как с детьми — нет такого, что кого-то любишь больше, кого-то меньше. Когда бываю в «Сириусе» в Сочи, у меня сердце екает везде, так как везде всплывают воспоминания. Это уже жизнь, она навсегда связана с тем успехом страны, который случился.
— Просто раньше упоминали Си Цзиньпина, а в зимних видах спорта для Китая шорт-трек — это фактически спорт номер один.
— Нам еще удалось вместе с Александром Дмитриевичем Жуковым поработать в координационном комитете по подготовке зимних Игр в Пекине.
Говоря о Си Цзиньпине, мы помним, что он был вдохновлен как раз успехом Олимпиады в Сочи, подавая заявку на проведение в Пекине зимних Игр. Триста миллионов китайцев встали на коньки! Даже в масштабах Китая это очень серьезная цифра.
— Когда готовилась Олимпиада, публиковались материалы, что не успеем, не получится… Целая кампания была. Наверняка у вас был какой-то отдел, который мониторил реакцию международных СМИ, какой она в итоге была? Насколько получилось убедить?
— У нас был целый штаб, его возглавлял Алексей Алексеевич Громов, мониторили все и вся. И я вам скажу, что до середины Игр нас продолжали атаковать!
Переломный момент был в середине Олимпиады, когда мы встретились с главой пресс-комиссии МОК, и я сказал: «Ребят, прекращайте, остановитесь, это же ложь идет». Им было очень стыдно, но они выполняли заказ. С того момента как будто повыключались CNN, BBC, NBC, все переключились на позитивную повестку. А так всё пытались найти унитазы, ЛГБТ, еще чего-то там пытались из пальца высосать. Им было очень сложно. В итоге даже те, которые хотели увидеть негатив, поняли, что у них не получается и аудитории это не нужно.
Потом начался настоящий праздник, радость, всеобщее братание. Огромную роль в этом сыграли наши волонтеры, которые со всей страны собрались в Сочи и создали ту самую атмосферу. Безопасникам тоже нужно отдать должное, потому что они соответствовали нашим волонтерам — улыбались, были предупредительны.
— Подытожив, если в нескольких словах, что, по вашему, Сочи-2014?
— Это уникальный шанс, который дала жизнь, который дал президент. Невероятная радость от работы в команде. Удовлетворение от успеха. И гордость за нашу страну.
— В вашей жизненной иерархии какое место занимает Сочи-2014?
— Это номер один, которое пока ничем не перебили. Надеюсь, и не перебьют ничем.
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
