В нашей хоккейной сборной массажист Олег Кученев с незначительными перерывами работал четверть века. Через его руки прошли звезды в диапазоне от Валерия Харламова до Ильи Ковальчука. Уникальный багаж воспоминаний и сегодняшняя занятость Кученева (в пятницу он летал с «Легендами хоккея» в Североморск) привели к тому, что наше интервью растянулось на три дня. Тем лучше.
- Как вы стали массажистом?
- Я был обычным студентом из Подольска. Вставал в пять утра, чтобы приехать в институт физкультуры на улице Казакова. Папа после войны умер, жили мы вдвоем с мамой, моей стипендии на пропитание не хватало, поэтому вдобавок к учебе я работал тренером на заводе. Уже на третьем курсе женился, родились дети. Однокурсники затянули на двухлетние курсы массажистов. Окончив их, я попал в сборную велогонщиков, потом - к пловцам, с которыми полетел на свою первую Олимпиаду в Мехико.
- И поработали с Владимиром Буре?
- Берите глубже. Я начал работать с его отцом Валерием Буре. При Сталине он был вратарем сборной по водному поло. У него даже были именные сталинские часы. Валерий Буре рассказывал: в тридцатые годы, накануне выездных игр с Германией, Сталин приглашал сборную к себе, и, если кто-то из игроков сомневался в победе, команда оставалась дома. А в 1937-м Валерия Буре посадили на десять лет. Он выжил только потому, что женился на дочке начальника лагеря. В Норильске у Валерия Буре родилось два сына - Володя и Алексей. Первый плавал кролем, второй дельфином.
А в 1968 году Владимир Буре грозился выгнать меня с мексиканской Олимпиады.
- Как так?
- У меня двадцать два спортсмена, а Володя пришел на массаж без очереди. Он уже считал себя великим, наглел (для спортсмена-то это хорошо - он должен работать локтями), но все же без очереди я Володю не пустил. Он пожаловался на меня отцу. Тот - шефу делегации. И все равно я отстоял права других пловцов.
- Почему вас после Олимпиад 1968-го и 1972-го не пустили в Монреаль-76?
- Старшим тренером сборной по плаванию был отец Елены Вайцеховской. Он привел ко мне девушку по фамилии Максимова: "Васильич, научи ее своему ремеслу. Она будет тебе помогать". Оказалось, это была родная сестра жены Вайцеховского - она, по сути, и воспитала его детей, потому что у родителей, тренеров по плаванию, не хватало времени. Работала эта Максимова медсестрой в бассейне "Чайка". Я ее обучил массажу, и она вместо меня поехала на Олимпиаду. Меня же Вайцеховский сделал невыездным.
- За что?
- Этот же вопрос я задал в Спорткомитете. В ответ мне перечислили пункты: за рубежом я продал, купил, переспал и так далее. "Но я ничего этого не делал". - "Не хотите признаваться - увольняйтесь". - "Если я уволюсь, то, получается, признаюсь по всем пунктам. Увольняться не буду".
- Как выкрутились?
- Я защитил диссертацию о воспитании выносливости, и меня позвали в хоккей. Оставаясь невыездным, я восстановил после травмы колена Сашу Мальцева. Потом вписался в инновационную группу, которую собрал новый тренер сборной Виктор Тихонов, но и не мечтал, что поеду на чемпионат мира в Прагу. Лишь накануне турнира Вячеслав Колосков, начальник управления хоккея, принес мне загранпаспорт: "Едешь с нами".
- Самый стрессовый момент вашего первого чемпионата мира?
- Оказалось, что кроме массажа надо уметь зашивать форму, перематывать клюшки, точить коньки. В сборной я помогал главному массажисту Георгию Авсеенко. Во время очень напряженного матча с Канадой мы зажали соперников в их зоне. Канадцы выбросили шайбу, и она полетела на нашу скамейку. Ребята пригнулись, и шайба попала в лоб Авсеенко, разносившему воду. Мы с доктором отнесли его в раздевалку. Очень приличное рассечение. Наложили семь швов.
- А вы какие травмы получали?
- На турнире в Голландии в 1979 году ребята играли в баскетбол. Я с ними. Виктор Дорощенко и Сережка Макаров хватали меня то за руку, то за майку, а я вырвался и услышал треск. Подумал, сначала, что доска подо мной провалилась, а потом оказалось, что не могу наступить на ногу. Братья Голиковы взяли клюшку, посадили меня на нее и отнесли к врачу. Тот заключил: "Порван ахилл". В госпитале я попросил: "Законсервируйте ногу и отправьте в Москву. У меня нет денег на операцию в Голландии". - "Если хотите остаться инвалидом - ради бога", - ответил хирург. Ахилл надо оперировать быстро, поэтому Колосков сказал: "Делайте операцию. Мы оплатим".
Когда я лежал в госпитале, меня навестили бабульки, оставшиеся в Европе после того, как американцы в 1945-м освободили пленных из концлагерей. Они мне рассказали: "Русских в Голландии осталось полторы тысячи, многие поумирали, сейчас нас триста пятьдесят. Чем вам помочь? Может, костыли нужны?" - "Спасибо. Мне ни-че-го не надо".
Меня выписали, но вскоре госпитализировали Фетисова. Он рухнул по дороге в туалет - заклинило позвоночник. Команда уехала на игру, а я, загипсованный, сидел в отеле. Решил навестить Славку. Привязал к ноге черенок от клюшки и поплелся в госпиталь. Пошел дождь, гипс размок, но я все же добрался. Попил со Славкой чайку, надел на гипс целлофановый пакет и поковылял обратно. Через десять дней после возвращения из Голландии я улетел в Нью-Йорк на Кубок Вызова.
- В гипсе?
- Нет! Пришел во второй диспансер: "Можно мне гипс снять?" - "Ты чего? Еще шесть недель". - "Покажите, как он снимается". - "Тогда пиши расписку, что берешь все на себя, и мы ни за что не отвечаем". Я написал, снял гипс специальными ножницами и сделал каблук, чтобы при ходьбе не напрягать ахилл. Получил огромное удовольствие от поездки в Нью-Йорк. В третьей игре мы - с Мышкиным на воротах - разгромили сборную НХЛ 6:0.
- Как работалось с тройкой Михайлов - Петров - Харламов?
- Из них на массаж ходил только Валерка. Двое других - короли: хотели, чтобы я сам к ним пришел. Однажды Петров сказал: "Тебе западло? Зайти к нам не можешь?" - "Могу. Во сколько?" - "Давай в 10:30". Зашел. Петров с парторгом Ясеневым играли в шахматы. Я сел, прождал время, которое отводилось на массаж, и ушел. Назавтра Петров говорит: "Ты обнаглел? Не мог подождать?" - "Есть же и другие игроки".
Петров начал прислушиваться ко мне. Например, на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде нас поселили в тюрьме для малолетних. Жили в узких кельях. Справа от железной двери - шкаф, которым прикрывали тюремный клозет. Между стеной и двухъярусной кроватью - меньше метра. Внизу Михайлов, наверху - Петров. Первого я еще кое-как помассировал, а чтобы добраться до Петрова, вставал на кровать Михайлова и упирался в стену спиной. После двух сеансов я их убедил, что толку от такого массажа мало, и они стали выбираться в холл, где стояла моя кушеточка.
- С чего начиналась та Олимпиада?
- Товарищеский матч с США в Нью-Йорке. Из-за афганской ситуации нас контролировали фэбээровцы, дежурившие у лифта на двадцать седьмом этаже гостиницы "Астория". Но больше всего поразил лифт "Мэдисон Сквер Гарден", на третьем этаже которого нам предстояло играть с США. Он такого размера, что туда загрузилась вся команда - двадцать человек - с баулами! Разнесли этих американцев 10:3, и Харлам сказал: "Научитесь на коньках стоять - потом с нами играйте". На банкете после матча американские хоккеисты робко подходили к нашим звездам и брали автографы.
- Почему проиграли американцам на самой Олимпиаде?
- Думаю, Тихонов с Юрзиновым не отследили, за счет чего США обыграли чехов на предварительном этапе. К тому же загрипповал Третьяк (в тюрьме-то заболеть - пара пустяков). Мы ему предлагали вообще не ездить на игру с США, но он поехал.
- Как Тихонов отреагировал на проигрыш Олимпиады?
- Переживал - но очень глубоко в себе. Зная, что мы собираемся вечерами всем штабом, жена Тихонова сказал нам: "Вы хоть налейте ему". - "Да что наливать-то? Он все равно не пьет". Такой он был человек.
Однажды на новогоднем турнире в Голландии к нам обратились спонсоры одной из команд: "Попросите Тихонова выиграть с разницей не в двадцать шайб, а хотя бы девятнадцать". Это требовалось им для победы в турнире: их команда уже выиграла у наших предстоящих соперников с разницей в двадцать шайб. Обещали пять тысяч долларов, но я ответил: "Я не буду предлагать это Тихонову. И вам не советую". В итоге напихали соперникам двадцать одну шайбу.
- Весело.
- Третьяк посмеивался над голландским вратарем, и ему предложили: "Давай: он за нас, а ты - за них". Пропустив пятую шайбу, Владик ушел из ворот: "Ну вас на фиг".
Турнир в Голландии проходил в новогодние праздники. 31 декабря хозяин нашего отеля отдал нам ключи, показал, как разливать пиво и уехал. Самый молодой был Хомутов - он не пил и исполнял бармена: "Кому пиво?" Надоил пивной аппарат на шестьсот долларов, но нам их потом простили. В ту ночь ребята привели откуда-то девчонок и катали их в ретроавтомобиле, который на руках стащили с пьедестала в холле отеля. Потом Фетисов с Катасоновым раскачали Колю Дроздецкого, у которого во всех карманах всегда была валюта, и бросили в бассейн. "Ребята, у меня же доллары!" - "Вот и ополоснем их".
- Дроздецкий был азартный?
- Куда бы ни приезжали, Коля усаживался за игровой автомат и вечно ему оттуда что-то высыпалось. Еще он любил "ломать деньги". Однажды разыграл Хомутова: взял у него в Праге несколько купюр, покрутил их в руках и сказал: "Тебя обсчитали. Тут всего пятьдесят крон". - "Как это? Было сто пятьдесят". - "Сам посмотри". Потом Коля снова провернул какой-то фокус, и крон оказалось триста.
- Кого еще разыгрывали?
- Сашку Скворцова из Горького. Он купил за рубежом телевизор Toshiba, но ребята заставили достать и распечатать его уже в Новогорске. Уселись всей командой, балдеют, вдруг - ха, телевизор погас. Все - хором: "Ни фига себе. Скворец, ты где его ремонтировать-то будешь?" Саша очень огорчился: такие деньги заплатил, еще не доехал до Горького, а телевизор уже не работает. Он тогда и подумать не мог, что у телевизора есть пульт, которым за его спиной кто-то воспользовался.
- Как игроки проводили свободное время за рубежом?
- Во время паузы на чемпионате мира-81 стали спорить: Васильев тянул всех на рыбалку, но один из руководителей Спорткомитета Валентин Сыч сказал: "Простудитесь, а впереди финальные игры". Петров предложил: "Тогда пойдемте в кино". Парторг Ясенев спросил: "А на какой фильм?" - "Исторический, военный и с любовными сценами". Посольские ребята посоветовали "Калигулу" Тинто Брасса. На меня, врача и начальника команды Сеглина билетов не хватило. Когда ребята вернулись, я спросил Хомутова на массаже: "Расскажи про фильм-то". - "Знаешь, Васильич, такое не перескажешь. Но смотреть надо". Наутро Тихонов отменил раскатку - полдня свободны. Сеглин купил билеты, и мы пошли в кинотеатр, чтобы тоже посмотреть "Калигулу". Перед нами сидели Лещенко, Кобзон и Винокур.
- А на рыбалку-то ходили?
- На чемпионате мира в Хельсинки. После победного завершения турнира Валера Васильев с Витей Жлуктовым отцепили лодку и поплыли за рыбой, которая уже была в сетях. Витя, здоровый парень под два метра, наклонился, упал и перевернул лодку вместе с Васильевым. Ждавший на берегу Сережа Капустин бросился их спасать.
Прихожу рано утром будить игроков: абсолютно голый Васильев сидит под горячей водой - зуб на зуб не попадает: "Согреться на могу". Захожу в другую комнату: Жлуктов и Капустин дрожат под пятью одеялами.
- Почему Жлуктов стал инвалидом?
- У него было очень серьезное искривление позвоночника. Я его сразу предупредил: "Тебе это аукнется с возрастом". У Тихонова-то приходилось поднимать 120-килограммовые штанги. У Вити заклинило позвоночник. Предлагали сделать операцию за семьдесят пять тысяч долларов, помогали собирать деньги, но он отказался. Жлуктов обездвижен уже лет десять.
Витя был мозгом уникальной тройки, собранной Тихоновым: Капустин - Жлуктов - Балдерис. Капустин мог уйти от любого за счет скорости, а Балдерис - техники. Хелмута я встретил пару лет назад: до сих пор играет за ветеранов. А Сережа, имевший красавицу жену и брата, тоже неплохого хоккеиста, несуразно погиб в середине девяностых (заражение крови в результате несчастного случая. - «Матч ТВ»). Для меня Капустин - пример спортивного достоинства. После двух операций на коленях сам отказался от участия в Олимпиаде-84, хотя Тихонов специально под него собирал новое звено.
- В своей книге вы написали, что на ЧМ-1985 вам сообщили о допинге у Капустина. Как это было?
- Мы с доктором приехали на арену пораньше. В раздевалку вбежал комментатор Озеров: "У нас трагедия! У Капустина обнаружили допинг". Мы сообщили об этом Сычу. "Обалдели? Кто вам сказал?" - "Николай Озеров". - "Больше не пускайте его в раздевалку". Оказалось, среди журналистов распространили дезинформацию, а Озеров поверил.
Другая история про допинг. Врач сборной просил игроков не пить кока-колу. Мотивировал тем, что в ней кокаин, и ребята провалят допинг-тест. Это не подействовало, и он придумал другой фокус: положил в стакан колы гвоздь и пообещал, что к утру тот растворится. А мне шепнул: "Ты завтра раньше всех здесь будешь - вынь гвоздь". Когда вернулись игроки, врач вылил колу из стакана: "Нет гвоздя! Представьте, что творится в ваших желудках". Саша Кожевников до сих пор вспоминает, как мы ему мозги пудрили.
- Почему Кожевникова называли Распутиным?
- В книге я написал: потому что он был неряшливым разгильдяем. Но Саша меня поправил: "Да нет, просто вокруг меня всегда были бабы".
- Какие еще были клички у игроков?
- Женю Давыдова прозвали Чумой. Перед Олимпиадой-92 его поставили в тройку Быкова и Хомутова. Эти двое играли очень осмысленно, а Женя - мощно, но бестолково. Отсюда и кличка. На массаже Быков с Хомутовым попросили меня: "Поговори с Тихоновым, чтоб к нам поставили кого-то другого". - "Кого именно?" - "Юру Хмылева". Назавтра Тихонов перевел Давыдова в четвертое звено, а Юру - к Быкову с Хомутовым.
- Кто, кроме Петрова, не любил массаж?
- Валера Васильев. А однажды зашел в кабинет, когда на кушетке лежал Слава Фетисов, и выдал: "Молодой, ты устал, что ли?" Фетисов без слов встал и ушел. Говорю Васильеву: "Ложись сам тогда". - "Да нафиг мне это нужно". - "А чего парня согнал?" - "Ладно, лягу". А Валера же огромный. Рука - как моя нога. Массировать такого трудно. Я измучился, но, вставая, он сказал: "Ну, ты и гладиатор". Я обрадовался, а Валера пояснил: "Гладишь хорошо".
- Почему он ушел из хоккея в тридцать четыре?
- Валера мог бы играть долго, но сам себя спалил. Курил, позволял себе немного коньяка - даже перед игрой. Тогда допинга-то не было. Нашим мельдонием были пятьдесят грамм коньячка. В итоге Васильева не взяли на сбор перед Олимпиадой-1984. Я был в кабинете Тихонова, когда ему позвонил генсек Андропов. "Возьмите Васильева". - "Нет, я не могу". - "Вы обязаны его взять. Нельзя же списывать капитана". - "Хорошо, я возьму Васильева в команду. Но тренером поедете вы", - сказал Тихонов Андропову и повесил трубку.
- Почему перед Кубком Канады-81 из сборной исчез Владимир Петров?
- Петров был единственным, кто жестко разговаривал с Тихоновым - доходило чуть ли не до ора. Тихонов не знал, как его убрать, но Петров убрал себя сам. На чемпионате мира-81 в Гетеборге у отеля нас ждал "Феррари", за рулем которого сидела девушка - как мы тогда говорили, полна пазуха грудей. Ребята облепили автомобиль, но подошел Юрзинов: "Машинами потом займетесь. На арену идем пешком". Там расстояние-то - метров триста. Мы шли пешком, а девушка ехала за нами. После завоевания золотых медалей мы взяли ведро из-под шайб, мною тщательно вымытое, налили шампанское, а начальник сборной Анатолий Сеглин добавил туда пару бутылок водки: "Ребята, только по глоточку!" А ребята до этого два с половиной часа пахали, с них сошло семь потов - короче, сделали по три-четыре глотка. По пути в отель Петров подвинул ту девушку, сел за руль "Феррари" и поехал. Катался вокруг отеля и на втором круге попался полицейским. Дунул в трубку - зашкаливает. На него надели наручники и до пяти утра продержали в участке. Наши посольские вызволили Володю, но в Швеции его объявили персоной нон-грата. Тихонову это было очень сподручно: к Кубку Канады-то готовились как раз в Швеции.
Кроме Петрова он не взял на летний сбор 1981 года и Харламова. Это были сборы на выживаемость: ребята пахали по-черному, и в той пахоте - накануне поездки в Швецию - у Володи Крутова заболела печень.
- Спазмы?
- Да там цирроз. От алкоголя на фоне больших нагрузок. Крутова положили в Боткинскую больницу. Тогда Тихонов позвонил Харламову: "Приезжай. Ты нам нужен". Мы провели с Валерой четыре матча в Скандинавии, а за это время Крутова освежили капельницей, и они снова поменялись местами. Крутов вернулся в сборную, а Харламов - в ЦСКА.
- Харламов переживал из-за того, что стал игроком на подхвате?
- Валера - святой человек. Будучи гением хоккея, он ни на что не обижался. Он же армейский парень и приучен к приказам: "Равняйсь, смирно, пошел на фиг". Предполагаю, он сразу после чемпионата мира-81 понял, что не полетит на Кубок Канады.
- Как команда узнала о смерти Харламова?
- Сначала мы летели до Нью-Йорка, потом до Ванкувера. Канадцы включили на экранах самолета лучшие моменты матчей Харламова. Мы с удовольствием смотрели на Валеру, гордились тем, как уважают наших, и не предполагали, почему показывают именно его. Прилетели в Ванкувер, и только утром узнали от переводчика Куколовича, что Валера погиб. Ребята из ЦСКА стали прикидывать, как это могло произойти, и быстро сошлись на том, что Харламов ехал с дачи и за рулем была жена.
- Перед финалом Кубка Канады травмировались Первухин, Билялетдинов и Мальцев.
- Первые двое травмировали плечевые суставы, но мы с доктором их затейповали, и они вышли на лед. А Мальцева уговаривали сыграть и капитан, и руководство, но он отказался. Серьезной травмы у него не было, но он очень боялся. "Ой, трудно поворачиваться. Ой, спина прихватила". Он мог придумывать любую травму, но мы-то с врачом сразу распознавали халтуру.
- Чего он боялся?
- Боялся, что канадцы прибьют его. Против канадцев Саша всегда играл трусовато. Он не ожидал, что мы так легко выиграем - 8:1. Но главное, что сыграли защитники. Первухин так отжал Майка Босси, что тот врезался в борт и получил двойной перелом лодыжки. А Билялетдинов не только здорово применял силовые приемы, но и мог измордовать того, кто его обидел.
Кстати, когда его назначили главным тренером сборной, он мне немножко поплакался: "Зачем мне это надо?" Он же король в Казани. Шаймиев - его лучший друг. Я ответил: "Саш, героем Казани ты можешь быть сколько угодно. А тебе дают шанс стать героем России". Но он не стал.
- Когда он играл, Зинэтулой его совсем не называли?
- Нет, только Сашей. Он сам так представился.
- Василий Первухин рассказывал мне, что после победы в том Кубке Канады в раздевалку неожиданно зашел Анатолий Тарасов.
- Канадцы позвали его на турнир как почетного гостя. В раздевалке он жал руки игрокам и для каждого находил какие-то слова. Фетисову: "Приедешь в ЦСКА - покажешь свои шрамы". Хомутову: "Вернешься в Рыбинск - расскажешь, как бился за страну". А потом очередь дошла до молодого защитника Володи Зубкова. Он протянул руку Тарасову, а тот сказал: "Молодой человек, с вами мне здороваться еще рано".
- Сам Кубок Канады вам так и не отдали?
- Когда Валера Васильев занес его в раздевалку, Валентин Сыч шепнул мне: "Васильич, отнеси трофей в автобус". Я спрятал кубок в баул. Поднял - ручки оторвались. Сорок килограммов! Тогда я просто накрыл его баулом, перекинул через плечо и пошел в автобус со вторым массажистом Костей Громадиным. Только вышел из раздевалки - передо мной два лба-фэбээровца. Схватили меня за руки: "Стоп! Стоп!" А я набрал скорость и попросил Костю: "Освободи меня от них". Фэбээровцы отвязались, я выбрался из узкого коридора и наткнулся на все руководство американского хоккея. "Кубок должен остаться в музее хоккейной славы в Торонто", - сказал Алан Иглсон, инициатор Кубка Канады. Я продолжал держать трофей и отправил Костю Громадина за Сычом. Когда мое плечо уже отсохло, пришел Сыч и спор продолжился. В итоге я услышал: "Отдай им на хрен этот кубок - пусть подавятся".
Через год звонит тот же Сыч: "Васильич, слетай в Шереметьево. Канадские болельщики на свои деньги сделали дубликат кубка и прислали его нам". Я отвез трофей в Новогорск, где создавал свой музей хоккея, но там он простоял ровно сутки: потребовали отвезти его в Центральный музей.
- Вы упомянули начальника сборной Анатолия Сеглина. Тоже ведь уникальный человек.
- Согласен. При абсолютном дефиците у него всегда все было. Очень хлебосольный человек: за рубежом у него можно было выпить водки, закусив черной икрой, потому к нему тянулись и шведы, и финны, и немцы, и канадцы, хотя сам он по-англйски знал только "maybe yes" и "maybe no". Сеглин пользовался тем, что зарубежные спонсоры постоянно приносили клюшки, шлемы, коньки, налокотники, нагрудники. Он упаковывал подарки в баулы, а когда прилетали в Шереметьево, орал: "Сборную грабят. Опять два баула исчезли". Но мы-то знали, куда они исчезали. К Сеглину приезжали от Брежнева люди, любившие поиграть в хоккей, и он всех обеспечивал. Но в 1984-м этими вопросами заинтересовалось "Динамо", и место Сеглина занял Александр Стеблин.
- Почему произошла эта перестановка?
- После очередной победы на чемпионате мира к Сеглину подошли в аэропорту: "Ваши каморки в Новогорске опечатаны. Мы бы хотели их вместе с вами посмотреть". В дороге выяснилось, что эти ребята из контрольно-ревизионного управления увлекаются теннисом. Сеглин пригласил их к себе, подарил ракетки, угостил коньяком, а в Новогорск договорились ехать на следующий день. Вскрыли каморку: не хватило какого-то налокотника, и Сеглина убрали.
- Из-за одного налокотника?
- Нет. Просто посчитали, что на этом хватит. Сеглин мне потом шепнул: "Васильич, пережить бы все, что награбил".
- До прихода в сборную Сеглин работал судьей.
- Да, только не в поле, а за воротами. Зажигал лампочки после голов. На каком-то турнире он собрал весь судейский цех, напоил их, сам злоупотребил, а с утра его попросили отработать матч вместо заболевшего коллеги. Он сел в будку, заснул и после гола не зажег лампочку. Его дисквалифицировали, но друзья-то остались - и он стал начальником сборной.
- Как себя в роли начальника сборной проявил Александр Стеблин?
- Самый яркий эпизод случился на молодежном чемпионате мира-86. Предстояла незначительная игра со Швейцарией. Главный тренер Владимир Васильев уехал смотреть Канаду, нашего следующего соперника. Команду оставил своему помощнику Вале Гурееву. После двух периодов - 2:2. Если бы продолжилось в том же духе, мы рисковали вообще не попасть в полуфинал и не сыграть с Канадой. Обратиться к тренеру я не решился, так что шепнул Стеблину: "Горим. Надо что-то делать". Стеблин подошел к Гурееву: "Валя, встань-ка в сторонку" - и начал руководить игрой. Перетасовал звенья, и мы выиграли - 5:2.
- На том чемпионате прогремели Игорь Вязьмикин и Евгений Белошейкин.
- Женю признали лучшим вратарем, а Игорь в финале забросил три шайбы, играя с сотрясением мозга. Дали ему понюхать нашатыря, смазали височки, и он вернулся на лед. Он же огромный, под два метра, больше ста килограммов, и убрать его из игры было не так просто. Другое дело, что, как рассказывали ребята, Вязьмика под подушкой открывал бутылку коньяка и выпивал ее из горла. Тихонов много раз выгонял его из команды. Приходила мама Игоря: "Пожалуйста, оставьте его". Тихонов возвращал Вязьмику, и тот снова начинал пить. Алкоголь сгубил и его, и Белошейкина. Однажды Женя исчез со сбора на пять дней. Потом его привела милиция.
Оба закончили с хоккеем бесславно, хотя были талантами, какие сейчас и не рождаются.
- Самая серьезная драка на льду, случившаяся на ваших глазах?
- Приз Известий-1981. СССР - Канада. На трибуне - Брежнев. Канадский вратарь ударил клюшкой по заднице Сережку Макарова. Фетисов наехал на вратаря: "Ты чего, обалдел?" Подключились канадцы: заварилась каша "пять на пять". Особой драки не было, просто потолкались, но был у нас Виктор Хатулев, защитник рижского "Динамо", весивший килограммов сто двадцать. Тихонов сказал Хатулеву: "Не видишь, наших бьют?" Тот выскочил через борт и с ходу положил канадца, сцепившегося с Касатоновым. После этого дрались по-черному минут десять.
- Нападающий Михаил Васильев рассказывал мне про своего соседа по олимпийской деревне в Сараево-84: "Володя Ковин спал на кухне с открытым окном, а нам пришлось одеяло под дверь подкладывать, чтоб не сифонило снизу". Зачем Ковин это делал?
- На кухне спал, потому что играл в четвертом звене, и ему не досталось кровати. От матраса отказался. Спал, постелив простынь на кафель. Захожу к нему: дверь настежь и снежный сугроб. Я раскопал его: "Володя, ты где?" А он вылезает в одних трусах. Закалялся.
Мы называли Ковина Железным Гавайцем. Про него рассказывали: на базу "Торпедо", находившуюся в двадцати километрах от Горького, все ехали на автобусе, а он - бежал. Ковин уже много лет живет во Франции - играл там лет до пятидесяти. Жаловался мне: то квартиру не найдешь, то в тренерской работе палки в колеса вставляют.
- После победы на Олимпиаде-88 вы потеряли своего помощника Сергея Чекмарева. Как это вышло?
- Последняя игра закончилась поздно. Когда мы доделали свои дела в раздевалке, автобус в олимпийскую деревню уже не ходил. Пошли пешком. Я стал танцевать с хоккеистами, а Серегу, жившего со мной в номере, потерял из виду. Проснувшись после праздничной ночи, я стал будить Серегу, но обнаружил, что в его кровати спит Игорь Ларионов. Чекмарева-то в итоге отыскали, а вот одежду Славы Фетисова так и не нашли. Улетать ему пришлось в трусах и шубе.
- Первухин мне рассказывал: "В середине восьмидесятых поменяли систему, чтобы скинуть сборную СССР с первого места. Сначала восемь команд играли в один круг, а затем первые четыре начинали с нуля. Обиднее всего было в 1987-м в Вене. Мы не проиграли на турнире ни одной игры, но стали вторыми".
- Да, в десяти матчах - восемь побед, две ничьи. Для того чтобы мы откатились на второе место, канадцы должны были проиграть шведам с разницей в девять шайб. И они проиграли 0:9. Лучшим игроком турнира все равно признали Владимира Крутова, но он так расстроился, что выкинул бумажку, торчавшую из кубка - решил, что это какая-то грамота. Я ее подобрал и протянул переводчику. Оказалось, это был купон от фирмы Fuji на тридцать тысяч марок. Ребятки так затоварились, что в автобусе, отъезжавшем в аэропорт, некуда было впихнуть баулы - все было заставлено электротоварами. Пришлось тащить баулы в салон.
- На ЧМ-89 вы первым обнаружили исчезновение Могильного. Как это было?
- Могильный и Федоров разорвали всех на молодежном чемпионате мира в Анкоридже, но при этом обитали в общежитии на Песчаной. Один из тренеров сборной Игорь Дмитриев говорил Тихонову: "Надо перестраиваться. Надо давать ребятам квартиры". - "Да куда они денутся".
Накануне отъезда из Швеции, с ЧМ-89, я зашел в номер к Федорову и Могильному. У них лежало пять баулов, и я попросил один. "Не, Васильич, - ответил Саша, - мне они все нужны". Зачем? Прихожу наутро - одна постель пустая и баулов нет. Бужу Федорова: "Где Могила-то?" - "Наверно, в городе задержался". Колосков сразу подключил службу безопасности, те обзвонили все аэропорты, но Саша уже улетел за океан.
А через год, после игр Доброй воли, пропал и Федоров. В последней игре он и Малахов затеяли драку c американцами. Обоих удалили до конца игры. Из арены в отель приехали все игроки, но на ужине Сережи уже не было.
После этих двух эпизодов издали указ: кто не подписал контракт со своим клубом, в сборную не вызывается. На сбор перед Кубком Канады-91 явился Паша Буре. Тихонов ему: "Ты еще не подписал с ЦСКА. Сходи подпиши". Буре развернулся и ушел. Больше его никто не видел. Тогда же улетел Владимир Константинов. Чтобы комиссоваться из армии, он закосил под больного, собрал море справок.
Фетисов улетел раньше их всех, но при этом после первого же сезона в НХЛ вернулся в сборную на чемпионат мира в Берне, где удивил нас тем, что дополнительно тренировался.
- На том же чемпионате ЦСКА покинули Быков с Хомутовым?
- Да, во время паузы в турнире генеральный менеджер "Фрибурга" попросил Тихонова отпустить этих двоих на полчаса. Контракты уже были подписаны, и он хотел показать ребятам дома, где они будут жить. Но Берн довольно далеко от Фрибурга, и Тихонов не поверил, что они уложатся в тридцать минут. Тогда в нашем дворе приземлился вертолет, Быков с Хомутовым улетели и действительно вернулись через полчаса.
Перед Олимпиадой-92 произошел забавный случай: в одном из товарищеских матчей Быков с Хомутовым сыграли против нас за сборную Швейцарии.
- Андрей Хомутов и сейчас в Швейцарии?
- Да, ему там хорошо, он же рыбак. Рассказывал мне: если поймал рыбу большего размера, чем разрешено, и не выкинул ее, подбегает карабинер: штрафует. "Но ничего, Васильич, я купил два озера и спокойно рыбачу".
- Как на нашей сборной в Альбервиле сказалось то, что СССР распался за два месяца до Олимпиады?
- Олимпийский комитет потребовал от украинца Житника и литовца Каспарайтиса официальное заявление, что они согласны играть за сборную СНГ. Первый играл за ЦСКА, второй за московское "Динамо", так что оба, конечно, дали согласие.
Кстати, другой динамовец попал на Олимпиаду случайно. Когда определился состав, игроки немного успокоились и тренировались вяло, что не понравилось тренерам. Когда травмировался кто-то из основных защитников, Юрзинов предложил позвать молодого Сергея Баутина, тренировавшегося с "Динамо" на соседней базе. Тот появился в сборной, встряхнул всех хоккеистов, понравился Тихонову своей игровой наглостью и отпахал в Альбервиле все восемь матчей.
- Как решалось, что золотую медаль третьего вратаря Хабибулина нужно отдать Виктору Тихонову?
- После победы к нему подошел капитан команды: "Коль, дай-ка медаль". И там же в раздевалке повесил ее на шею Тихонову. Все-таки Тихонов выиграл третью Олимпиаду, но у него до того момента не было ни одной золотой медали, потому что тренерам их не вручали. Но это нам аукнулось: Хабибулин отказался играть за сборную.
Только через десять лет Фетисов уговорил Колю участвовать в Олимпиаде, пообещав вернуть медаль. Фетисов позвонил мне в Москву из Нью-Йорка: "Васильич, возьми у Буцаева или еще у кого медаль Альбервиля и сделай дубликат". Мы связались с МОК, и они все организовали: стоило это долларов триста. Вручили Коле медаль Фазель, Стеблин и Смирнов в раздевалке перед первым матчем Олимпиады-2002.
- Как ваши ученики, массажисты Чекмарев и Мнацаканов, уехали в НХЛ?
- Чекмарев через Игоря Ларионова попал в "Сан-Хосе", а Мнацаканова в "Детройт" отправил Стеблин. После победы в Кубке Стэнли-97 Константинов и Мнацаканов на полной скорости врезались на лимузине в дерево и стали инвалидами. На место Мнацаканова в "Детройт" переехал Чекмарев, у которого уже такой стаж, что со следующего года он будет получать от НХЛ пенсию. Его дочка выигрывала детский чемпионат Америки по синхронному плаванию. Жена Чекмарева - тренер по синхронному плаванию и живет с дочкой в Сан-Франциско. А Сергей в Детройте. Пару раз в год он мне звонит (в два-три ночи) и изливает душу - за рубежом-то никто никогда не поймет русского тоскующего человека.
- При Викторе Тихонове в научную бригаду сборной входил Игорь Захаркин. Чем он вам запомнился?
- В спортзале Новогорска Захаркин поставил тренажер. Считал, что это для развития ног, но кроме Захаркина на этом тренажере никто не тренировался, и его демонтировали. В сборной Захаркина воспринимали немножко несерьезно, и он уехал в Швецию. Сейчас в том зале со своими гимнастками занимается Ирина Винер.
- Почему вы покинули сборную в 1992-м?
- Сменивший Тихонова Борис Михайлов не только амбициозен, но и жаден - чисто по-человечески. Ему не хотелось, чтобы рядом были люди, выигравшие с Тихоновым три Олимпиады. Мне он сказал грубо: "Вы наворовали - дайте нам".
- Что он имел в виду?
- Не знаю. Когда человек очень жаден и завистлив, он считает, что все вокруг его обделили.
- Но вы все равно поехали на ЧМ-93, где тренером сборной был Михайлов?
- Я приехал туда в составе тренерской делегации ФХР, и меня втихаря просили массировать ребят, только не попадаться на глаза Михайлову. Я приезжал в отель, делал свое профессиональное дело и уезжал.
После того турнира я устроился в "Милан", освоил итальянский, мы лидировали в чемпионате, а зимой 94-го Виктор Тихонов, снова возглавивший олимпийскую сборную, попросил помочь ему в Лиллехаммере. Там мы заняли только четвертое место, а после финала к нам пришел тренер победителей, шведов, Курт Лундмарк - все скандинавы со времен Сеглина знали, где можно выпить. Мы ему налили, и он на радостях заплакал.
На тех же Играх МОК решил, что женский хоккей станет олимпийским видом спорта. Президент ФХР Валентин Сыч создал женскую сборную и в 1995-м позвал в нее меня. Я порвал контракт с "Миланом", что семья до сих пор не может мне простить, и вернулся в Россию.
- С какими трудностями столкнулись в женской сборной?
- В одной из первых игр наша хоккеистка Ирина Шумская попала коньком в щель на борту и сломала лодыжку. Когда ей наложили гипс, она попросилась домой, в Архангельск, и больше не вернулась. Женская команда нищенствовала, и я ходил в федерацию: "Дайте хоть какого-то спонсора. Чтоб нас хотя бы кормили и давали лед". Одним из спонсоров стали ВВС, и мы летали в Красноярск, Омск и другие города на военно-транспортных самолетах - как десантники. После больших побед военные встречали нас на взлетной полосе. Столов там не было, но я доставал кушетку, и мы пили на ней шампанское из пластиковых стаканов.
А один раз прилетели в Красноярск. У нашей защитницы только-только родилась дочка. Пока мама играла, я ходил с полугодовалой девочкой вокруг Ледового дворца и нянчил ее. В перерыве подносил маме, и она кормила ее грудью. Сейчас та девочка сама играет в юниорской хоккейной сборной.
Ну а потом, в 1999-м, умер тренер женской сборной Валентин Егоров, и стали искать ему замену. Предлагали даже Владимиру Плющеву, но он отказался.
- На юниорском чемпионате мира-2001 вы работали в штабе Плющева. Чем запомнился тот турнир?
- В команде были три главные звезды, три друга: Илья Ковальчук, набравший пятнадцать очков в шести мачтах, защитник Игорь Князев и вратарь Андрей Медведев. Медведев потом куда-то пропал, а Князева я недавно встретил в Электростали: он начальник детской спортивной школы. Говорит: "У каждого своя судьба".
- В своей книге вы пишете, что на Олимпиаде-1998 вас поселили вне Олимпийской деревни. Почему?
- Нас отправили пораньше и поселили в гостинице у вокзала Нагано, чтобы мы встречали наших олимпийцев, приезжавших на поезде из Токио. Мы жили с тренером вратарей Владиславом Третьяком и пресс-атташе Всеволодом Кукушкиным. Я прихватил из Москвы роликовые коньки, чтобы ездить из отеля в Олимпийскую деревню, но оказалось, что между ними пятнадцать километров - не наездишься. Тогда Стеблин дал мне аккредитацию, по которой я мог проходить в Олимпийскую деревню, а уж там я нашел, где переночевать.
Со Стеблиным мы дружили семьями, но после третьего места на женском ЧМ-2001 он убрал меня из ФХР. Через несколько месяцев позвонил Фетисов, возглавивший олимпийскую сборную: "Васильич, поможешь?" - "Конечно".
- С чего началась Олимпиада-2002?
- Плей-офф - с тяжелейшей игры с чехами, во время которой Хабибулин потерял четыре килограмма. После игры он, не снимая форму, лег на полу раздевалки. Обезвоживание. Врачи сделали ему капельницу, и встал он только через полтора часа.
- Почему в Солт-Лейк-Сити не удалось выйти в финал?
- Считаю: хоккеисты предали Фетисова. Два периода отдыхали, играли безобразно, проигрывали американцам 0:3, а в третьем периоде вдруг забегали. После турнира сели, поддали, и Володя Малахов мне сказал: "Я ж говорил Фетисову: "Они тебя предадут". Поэтому и не хотел участвовать в этих Играх". - "А что такое, Володь?" - "Да есть у нас несколько паразитов". Так и получилось: один падал, как ванька-встанька, другой стоял у борта и не мог ускориться.
После Олимпиады Фетисов стал министром спорта. Он ни в коей мере не воспринимал Стеблина как президента ФХР и все сделал, чтобы его убрали. Стеблина убрали, и появился Третьяк. Появился абсолютно случайно. По задумке министра спорта президентом ФХР должен был стать Игорь Ларионов, но тот блефанул. Думаю, если б не блефанул, наш хоккей развивался бы по-другому.
- Ларионов сам отказался стать президентом ФХР?
- Да, в последний момент. Стеблина убрали, и Путин ждал, что сейчас придет новый президент и все наладится. А его нет и нет. Тогда Путин сказал: "У нас же есть депутат Госдумы. Трехкратный олимпийский чемпион. Прекрасный хоккеист". Хотя мы все знали, что в плане организационной работы Третьяк абсолютно нулевой - при всем уважении к нему как к спортсмену. Но победа в Пхенчхане только упрочила его позиции.
- Как я понял, игра сборной на Олимпиаде-2018 вас не очень впечатлила. Что именно не понравилось?
- Качество игры, техника обводки, умение взаимодействовать, тактика ведения игры - ничего же не было. Я не специалист в хоккее, но отработал семь Олимпиад и только с учетом этого опыта говорю: таких нападающих, как, например, Капустин и Балдерис, я в Пхенчхане не видел. Ковальчук обыгрывал на скорости в восемнадцать, а сейчас у него скорости нет. Дацюк? Очень умный игрок, но ему нужно кому-то отдать, от кого-то оттолкнуться. Не от кого. Все ждут у бортов.
Я очень рад за Россию (сколько лет не было золота!), но с горечью признаю: немцы показали, как убого выглядит наш хоккей сегодня. Он падает, падает и падает. Весь наш хоккей перешел на how much и how many. Папа платит тренеру, и далекий от хоккея мальчик, в котором нет никаких амбиций, попадает в первое звено. А тот, кто талантлив и амбициозен, просто сидит на скамейке. Если ты не преуспел в десять лет, в двенадцать ты уже не раскроешься, а в шестнадцать - тем более. Так и исчезают таланты.
В семидесятые-восьмидесятые наша "Красная машина" была "Феррари" или "Мерседесом". А сейчас, дай бог, дотягивает до "Жигулей".
Читайте также:
«Брошу все. В «Спартак» уйду. Докажу!» Валерий Харламов, каким вы его не знали
Фото: РИА Новости/Сергей Гунеев, РИА Новости/Юрий Сомов, РИА Новости/Дмитрий Донской, личная страница Олега Кученева в Одноклассниках
