— Сколько раз в жизни выигрывали 7:0?
— Не помню такого. В мини-футболе, когда тренировал «Спартак», счета большие были. Там и по двадцать забивали. А в большом футболе 7:0 в голову не приходят.
— Но майки с цифрами 5:0 и 6:0 вам наверняка дарили.
— Скорее, 5:5 и 6:5. Юбилеи начал отмечать с 55-летия, раньше к датам равнодушнее относился.
— Много гостей придет в этот раз?
— Человек 250. Из артистов — Лоза, Казаченко, Салтыков, Муромов. Те, чьи песни нравятся. Из футболистов — Артем Ребров, например. Устраиваю праздник не для себя, а чтобы друзей вместе собрать.
— Муромов еще поет?
— Где-то выступает, «Яблоки на снегу» и «Странная женщина» никуда не денутся. Мишка основатель самой первой российской футбольной команды артистов. Встретился когда-то с Тони Ренисом, надо же, какие я имена помню. Импрессарио сборной звезд итальянской эстрады. И тот рассказал, как все устроено. После этого сыграли с ними первый матч. Джанни Моранди приехал, Рикардо Фольи, Пупо, Эрос Рамазотти, который сам когда в одной из итальянских лиг играл. Муромов тогда и собрал нас всех.
— У него был период, который не очень сочетался с футболом.
— Сейчас уже другой. Было, да. Но человек хороший.
— Кто-то помогает вам с юбилеем?
— Деньгами точно нет. Обратился ко всем, кто придет: не несите цветы. Проходил это раньше, у меня ведь и свадьба там была — в бывшем «Орленке» на Ленинских горах, теперь «Корстон». Потом грузовиками букеты увозил. Проще и современней конверт подарить, может, что-то отобью. Хозяева очень приличную скидку сделали, спасибо им большое. Бывшие комсомольские руководители — Евгений Тяжельников и другие.
— Они владеют гостиницей?
— Входят в совет директоров. Без скидки за миллион перевалило бы, а так по-божески. Еще и номер предоставили, чтобы после банкета остался на ночь. Искренне благодарен.
— Сколько в жизни больше всего выпивали за раз?
— В общепринятом смысле вообще не выпивал. Однажды глоток вина сделал в самолете, когда с Римом Сулеймановым летели. Это был второй раз. А первый — на собственной свадьбе, 16 января 1970 года. «Спартак» только вышел из отпуска — у меня торжество. В полдень расписались в центральном ЗАГСе на Грибоедова, вечером собрались в гостинице «Россия». Там и там принял по бокалу шампанского, в ресторане разбил его об пол. Помню, что повеселел.
— Неужели в детстве, подражая взрослым, не приобщались с пацанами к какому-нибудь портвешку?
— С одиннадцати лет бредил футболом, ни одной тренировки не пропускал, какой портвейн? По два часа в один конец добирался из своего Алабушева. Сначала электричка, потом по Москве до Лосинки, где стадион был.
— Может, потому и не пьете, что не познали эффект серьезных доз?
— Насмотрелся со стороны, тот еще эффект. Когда играл, у нескольких человек карьера из-за этого не так сложилась, как могла. Был у нас защитник Коля Абрамов, сегодняшние спартаковские в подметки ему не годятся. Или Вася Калинов. Талантище! Мы в одном номере жили, гуляка-парень. Под конец такой образ жизни вел, что семья уехала к родственникам на Украину. Я потом искал, где его похоронили, убитого. Оказалось, в братской могиле.
— Учились, выходит, на чужих ошибках.
— Когда все это видел, уже взрослый был, наученный. Толя Бышовец говорил: «У каждого своя бочка, не сейчас, так позже выпьешь». А я не выпил. Когда закончил, держал, было такое слово, команду ветеранов. Едем обратно поездом — конечно, выпивают. Ссаживали некоторых. Я не в претензии, «кто воевал, имеет право». Но смотрел, и совершенно не прельщало. В молодости вечным таксистом в компаниях был. Развозил народ, тверезый.
— Как вам не претит, объясните, созерцать выпивающих, не будучи одним из них? Разные же существа!
— Если люди не в умат, всегда чувствовал себя на одной волне с ними. Футболисты в компаниях, когда сезон или сборы, не напивались до усрачки. И на улицах, где часто останавливают, не отказал никому в автографе, кроме тех, кто в дугу. Тупеют за столом? Не знаю, мне весело с ними.
— Первое, что приходит на ум, когда слышите слово «Спартак»?
— В разные времена разное приходило. Сейчас — борьба. Пошел на выборы председателя международного общества «Спартак» и узнал, какую гадость сделала Анна Алешина, предыдущая руководительница. Устроила отчуждение названия и ромба. А мы решением суда от 22 января вернули. И выборы выиграл. С этой борьбой «Спартак» и ассоциировался в последнее время. А так — футбол, игра, победа над «Зенитом» в Катаре. «Спартак» все время в голове. С ветеранами, допустим, собирались в субботу. В не самом шикарном ресторане, но все же. Думал, из чемпионского 1969 года, когда мне 20 лет было, остались только Кавазашвили, Симонян и я. Подзабыл. Пришли Осянин, Папаев, Рожков, Киселев, другие поколения. Для меня это и есть «Спартак»!
— Три качества в людях, с которыми труднее всего мириться?
— У Славы Малежика есть песня про черно-белую птицу — пингвина. Вот и я раньше ходил углом, не видел полутонов. Потом стал различать цвета. Но по-прежнему не люблю жлобство, чванство и отсутствие самоиронии. А ее наличие, наоборот, считаю одной из сильных своих сторон. Вот называют меня легендой. Не стесняюсь, но понимаю, что в сравнении со Стрельцовым или Хусаиновым не был выдающимся футболистом. На образ легенды, скорее, работает время.
— Почему вы внешне не меняетесь десятилетиями?
— Сам хотел бы знать. Приглашаю человека на юбилей, он не верит. «Семьдесят? Не может быть!» — «Может-может, уже молодые девки не дают». Так уж сохранился. Вряд ли потому, что не пил и не курил. Гены, скорее, от мамы с папой, хотя отца никогда не видел, отчим меня растил. Подхожу к зеркалу, и еще меньше ощущаю семь десятков. Возраст проявляется лишь в одном: уставать стал больше и быстрее.
— Диету соблюдаете?
— Какая там диета! Никогда и никакую не соблюдал.
— Почему вы никогда не видели Серафима Ловчева?
— Я родился, когда его посадили. Послевоенное время, он работал заведующим продуктового склада и чего-то там своровал, мама рассказывала. Не знаю, сколько отсидел. Когда мне было семь, у мамы появился муж, Михайлов Иван Степанович. Мы с братом как-то решили его отцом звать, хватит, мол, дядей Ваней. И через неделю вернулись к прежнему, привыкли уже. Хороший мужик, вырастил нас. А про отца муж сестры рассказывал, что смотрел с ним футбол в Свердловске, когда я за молодежку играл. Но никогда нигде не объявлялся.
— Перед кем в последний раз извинялись? И за что?
— С ходу не вспомню, мягче становлюсь. Перед женой, естественно, часто извиняюсь. Потому что хватит уже жен-то, эта четвертая. Для меня нет проблем извиниться, если не прав. Вспоминаю историю как раз с Колей Абрамовым. Он попивал, «Спартак» неважно выступал. Была бы еще игра, ладно. А так собрались, проголосовали и отчислили. Через время я вдруг понял, какую гадость мы сделали. Гадость во всем: «Спартаку» хуже, Коле хуже, семье его хуже. Был с нами на сборах, когда-то выпивал, когда-то нет, но при деле, с перспективой, в команде. И тут мы такие — правильные, категоричные. Погано это все.
Или вот еще случай. Поехал на дачу к Вовке Федотову, мы дружили. Он попросил для работяг, которые на даче строили, четыре бутылки водки купить. Заскочил в магазин, выстоял очередь, расплачиваюсь, передо мной эта водка на прилавке. Вдруг стук по плечу: «Дядя Ловчев, дайте автограф». Оборачиваюсь — мальчуган. И до того мне стыдно стало, ужас просто. Распихал водку в карманы и под мышку, расписываюсь, а сам краской заливаюсь.
— Делали когда-нибудь ставки на спорт?
— Дважды. В Химках был ресторанчик, Дима Ананко со спартаковскими людьми его держал. Приехали с моим товарищем Валеркой Рейнгольдом, как раз «Спартак» с «Зенитом» играл. После первого тайма ничья. А там ставки принимают. И жена уговорила. Ставь, говорю, пять тысяч на то, что «Спартак» проиграет, «Зенит» сильнее смотрится. За 15 минут до конца уехал на какой-то эфир, а жена 11 тысяч получила.
Второй раз, когда на презентации книжки Игоря Рабинера букмекеры подарили карту с бонусной суммой, но она быстро обнулилась. А так сотрудничаю с сайтом прогнозов. Иногда ошибаюсь, чаще нет, зато в курсе футбольных событий. Интерес появляется следить за тоталом или форой, — вот какие термины освоил.
— И в казино, знаю, поигрывали.
— В период очередного развода, когда на душе было муторно. Понимаю с тех пор запойных и игроманов. Видел людей, которым только доллар покажи, тут же помчатся спускать. В казино гостиницы «Космос» дело было. Дали мне золотую карту, раскручивались они так, казиношники. Мог месяц там жить, завтракать, обедать, ужинать — только играй. Ночами в «Космосе» пропадал, хотя тренировал мини-футбольную команду. Отлучался на тренировки и снова возвращался. Потом как щелкнет в голове: «Что я делаю! Лучше бы детям отдал». Тысяч 15 долларов просадил.
— Назовите символическую сборную «Спартака» всех времен.
— Анзор Кавазашвили в воротах. Великий вратарь, недооцененный. Была у нас в 69-м битва за золото с киевлянами. Они трижды подряд чемпионами стали, и у них Витя Серебрянников, со штрафных по «девяткам» раскладывал. Тогда Анзор придумал на тренировках стенку раздвинуть. Представляете, как Месси штрафные бьет? В тот угол, куда вратарь не успеет. А наша стенка стала обе «девятки» закрывать. Анзор — посредине. Мяч видит, прыгнуть готов в любую сторону. Что вратарю обзор можно закрыть, соперники тогда еще не додумались. Играем в Киеве, штрафной. Витя бьет, Анзор вытаскивает из «девятки». Судья дает перебить, удар в другой угол — Анзор и оттуда тащит. Выиграли 1:0, фактически оформили чемпионство. Кавазашвили, когда закончил, удивлялся: «Почему мой опыт никто не перенимает?»
— Теперь оборона.
— Не помню, как играло поколение Масленкина, смотрел только хронику. По моим ощущениям, справа поставил бы Логофета. В центре — Ананко. Пусть болельщики меня упрекнут, но я знаю, как он играл. Второй центральный — Видич. Левым защитником нескромно поставлю себя. Немножко видел Крутикова, когда он заканчивал, у нас был разный стиль. Но Рейнгольд, знаю, спрашивал Симоняна, кто сильнее, Ловчев или Крутиков. Никита Палыч подумал и сказал: «Ловчев».
— Полузащита?
— Слева, конечно, Витя Папаев. Испанцы визжали от того, что он творил на поле, тут даже вопросов нет. В центре сто процентов Нетто. Под нападающими, без сомнений, Федя Черенков, святой человек, не от мира сего.
Позвали нашу ветеранскую команду в Ефремов Тульской области. У Феди, оказывается, там тетка жила, он ребенком лето у нее проводил. Едем назад, Федя у меня в машине. Начал рассказывать, как в веру ушел, как вставал в пять утра, чтобы работать. И вдруг такое: «Серафимыч, про меня говорят: великий, народный. Но дали кассеты с моими матчами, начал смотреть — тут ошибка, там не так сыграл…» Не красуясь, совершенно искренне. «Тем и велик, что отличаешься от довольных собой». Он продолжает: «Нет сил за ветеранов играть. Выхожу на 15 минут, больше не могу. Пойду к Егоровичу (руководил ветеранской командой «Спартака». — «Матч ТВ»), скажу, чтоб не рассчитывал. Перед молодыми неудобно: они горбатятся, а я деньги получаю».
— Мда.
— Я ему в ответ случай рассказываю. Поехали в Воронеж с Эдиком Стрельцовым и другими именитыми. Его местные сразу в оборот, приняли, как умеют, а утром на поле. Эдик хорош. Но видит — стадион битком: «Выйду». Я тогда только закончил, резвый был, впереди играл. Выстроились перед матчем, слышу от Эдика: «Ты, главное, под пяточку мне откати». Откатываю в игре. Стрельцов пяткой пасует назад, стадион встает и десять минут аплодирует, не замолкая. Десять минут! Игры нет! И Эдик уходит.
«Так вот, Федя, — продолжаю мысль. — Тогда я понял: мы получаем деньги потому, что с нами приехал Стрельцов. И ты это про себя обязан понимать».
— Что с правым хавбеком?
— Встряхну немного амплуа и поставлю Гаврилова. Заслужил. А впереди Симонян с его 35 мячами в сезоне. Он был обижен на то, что сделал Протасов, когда забивал 37. Все ведь всё понимали.
— Кто второй нападающий?
— Коля Осянин. Величайший футболист. В конце карьеры стал потрясающим центральным защитником.
— Думал, Сальникова назовете.
— Не очень знаю то поколение. Симонян — потому что мой тренер и потому что его нельзя не знать с его статистикой. А так Ильин, Исаев и другие, кто постарше, всегда выделяли Нетто и Сальникова.
— За что получили первую желтую карточку в истории чемпионатов мира?
— Она не первая.
— Сюжет.
— До ЧМ-1970 карточек не было, а предупреждения были. Устные. Чтобы зрителям было понятнее, ввели цветные картонки. И вот матч открытия, играем с Мексикой. Хозяева турнира, ажиотаж! Получаем четыре предупреждения. Мое третье по счету, на 35-й минуте, у Асатиани и Нодия — на 31-й и 32-й. Потом кто-то сказал: «Ты в книге рекордов Гиннеса». Не знаю, почему, просто ошибка. Но я стал в интервью об этом говорить, и укоренилось. Пока Вася Уткин где-то не раскопал, что я не первый.
Спорить с Васей не стал, однако зацепило. Поехали с Сергеем Емельяновым, заместителем главреда «Советского спорта», к потрясающему человеку и статистику Акселю Вартаняну, у которого было сокровище — кассета с этим матчем. Посмотрели, убедились. А получил так: бежал за мексиканским нападающим и чиркнул ему по пятке, переступая. Немецкий судья Ченчер достал желтую. Сыграли 0:0.
При этом грубияном никогда не был. За счет скорости многое решал, не надо было рубить людей под корень, как Логофет. За всю карьеру ни одной красной карточки, две желтых, обе в сборной.
— Когда вам в последний раз было физически страшно?
— За рулем в конце 70-х, я тогда за «Динамо» играл. Посадил в свои «жигули» четверых — Мишу Гершковича, Олега Долматова, еще кого-то, и поехали после тренировки из Новогорска в Москву. Зимой. Их высадил у «Войковской», машина стала легкой. Стартую с правой полосы, перегазовал, и вдруг повело. Там всегда поток машин раньше несся. Наверное, провидение: меня тянет поперек дороги, а они словно расступаются на полной скорости, давая коридор. Уткнулся в левый бордюр, развернуло в обратную сторону. Выхожу из машины — колотит от ужаса.
— Сами ведете свои странички в соцсетях?
— Журналист Артем Локалов. Но наговариваю я. Техника в руках индейца — металлолом: с трудом научился эсэмэски писать, фотографии отправлять, «вотсапом*» пользоваться. Дети показали. А я остался в том веке, где человеческие отношения — разговор лицом к лицу. В компьютер тоже не захожу. Не говорю, плохо это или хорошо. Но это так.
— Часто менять взгляды для эксперта и журналиста — нормально?
— Тут вот в чем соль. Мои взгляды на футбол давно сложились, но есть факты и события, которые надо учитывать. Другое дело, зависим ты от кого-то или искренен. Подыгрываешь, боишься обидеть — или действительно так считаешь? Взять историю с Глушаковым. Знаю его настолько, что мнение болельщиков или жены в соболиной шубке, рассказывающей, как мало у нее денег, не повлияют. Но мы встретились в конце прошлого года, когда его переизбрали капитаном, и сказал в лицо: «Ден, играешь плохо». — «Да вы что, я прилично последние матчи провел». — «Обалдел? Я что, не знаю, как ты можешь играть?» То же самое сказал потом в интервью. А в воскресенье написал Глушакову, поздравляя с днем рождения: «В двух первых катарских матчах лучшими были ты и Ханни. Будешь так играть — все заткнутся». Понимаете? Если так думаю, могу сказать кому угодно. Кто-то меняет взгляды, может, попав в зависимость. Я ни от кого не завишу, включая РФС. Наверное, потому и не пригласили на 100-летие российского футбола еще при Колоскове. В шоке был. Все-таки есть строка в биографии: лучший футболист страны.
— 1972 года. Помним.
— Ругали Колоскова, кстати: не так руководил, не то делал. А сегодня кажется, что одним из лучших руководителей футбола был. И что, за старое мнение держаться?
— Пользовались когда-нибудь аналитикой Александра Бубнова?
— Нет. Устаревшая методика.
— Лучший футболист, с которым играли когда-либо в одной команде?
— Уф-ф. Наверное, Николай Осянин. Но лучший человек, с которым мне комфортно было играть, — Сергей Ольшанский. Вместе вышли из «Буревестника», вместе пришли в «Спартак». Он был нападающим, но сломались центральные защитники. Николай Старостин говорит: «Воспитаем Бабу-Ягу в своем коллективе». Поставили Серегу — цепкого, неуступчивого. Лучший мой партнер! Была договоренность: если кричит «атакуй!», я бросаюсь в ноги, он делает все остальное. И наоборот. С полувзгляда понимали друг друга.
— Лучший тренер, с которым довелось работать?
— Симонян. Привел меня в «Спартак», был как отец. Возникали сложности, ругались. Точнее, я ругался. И тем не менее. Обязан упомянуть двух величайших, Бескова с Лобановским. Сейчас слушаю Карпина с Семаком из Катара: «Неважно, как выступим, главное подготовиться». Не представляю, чтобы такое сказал Бесков или Лобановский. Тренера слышат игроки, чего от них требовать потом?! Во времена, когда играл, теперь уже далекие, тренеры были с идеями, команды отличались почерком. Сейчас все инкубаторские. Молодые не пытаются привнести что-то свое, ставят на «физику» и мечтают скакнуть с 6 места на 4-е. Не творцы. А тогда две команды десятилетиями спорили об эффективности своих стилей.
— Вас правда тошнило от тренировок Лобановского?
— Не так было. Готовились на горе Белмекен в Болгарии. Только тренажеры появились, Лобан устроил максималку. 30 минут, 12 станций, от одной к другой перебегаешь и жмешь, тянешь, толкаешь, приседаешь. Ему нужна была не просто выносливость, а предсказуемая, аритмию планировать. Всё в душном маленьком зальчике. В какой-то момент я просто сознание потерял. У Лобановского очень серьезные нагрузки были.
— Самый непонятный человек, с которым пересекались в футболе?
— Уважаю, как игрока, знаю, что тяжело болеет, желаю здоровья, но это Анатолий Крутиков как тренер. Вообще не понимал его. Построил команду, сказал рассчитаться на первый-второй. «Основа и резерв уже есть». — «У меня не будет».
— Сколько автографов в день даете?
— Не веду статистику. Узнают постоянно, подходят, и это греет душу. Бухгалтерша в мини-футбольном «Спартаке» рассказывала: как раз когда в «Советском спорте» стали появляться «Дневники с Евгением Ловчевым», ехала на поезде. В купе двое разговаривают: «Читаешь «Дневники...»?» — «Нет». — «Да ты чо, а я подсел!» Все когда-нибудь проходит, но приятно.
Как-то гуляю по Арбату. С девушкой. В два часа ночи. Чую затылком, а все спортсмены чуют, как бы ни отрицали, — идут ко мне двое лет двадцати, узнали. Подходят: «Ловчев?» — «Да». — «Спасибо, что играли в «Спартаке». И за честное отношение к футболу». Мне лестно, и девушка распахнула глаза. Отошли. А я вдруг сознаю, что они не видели, как я играл, потому что закончил двадцать лет назад.
— С девушкой удачно сложилось?
— Тогда и без почитателей удачно складывалось. Телевидение тоже играет роль. Сидишь в кадре, слева Аршавин, справа Мостовой, бежит строка: «Лучший футболист страны». Западает людям в память. Хотя не всем. В Милане как-то занесло в магазин. Не люблю это дело, на юбилей четыре часа костюм выбирал — проклял все. А там быстро взял и пошел. Вдруг идут две русские, видно по ним. Смотрят пристально и интересуются: «Простите, вы не из Саратова?»
— Типично миланский вопрос.
— Вылетаю куда-то в шесть утра, сонный. В аэропорту просоленные мужики в морских робах. Один подходит, бьет по плечу и говорит с гордостью: «Наш, магаданский!»
— Сказали бы, что из Саратова.
— С рыбаками лучше не спорить. Но вот оно — телевидение. Примелькалось лицо, а кто такой, с ходу не вспомнишь.
— Почему вы до сих пор не были героем «Разговора по пятницам» в «СЭ»?
— Конкурирующая фирма.
— Все-таки вы шире рамок одного издания.
— В свое время «Спартак» лишил Рабинера аккредитации, Асхабадзе был гендиректором. Я тогда смотрел матчи в ложе Федуна. Как борец за правду отвожу их в сторонку. Спрашиваю: «Кто так решил?» Переглянулись, отвечать стал Федун: «Гадости про нас пишет». — «Я вам скажу одну фразу, от журналиста Сережи Шмитько услышал. Никогда не ссорьтесь с прессой: скажете один на один, а ответят вам миллионным тиражом. Неправильно это, нужно быть выше». Рабинеру аккредитацию вернули. Я приехал в «Советский спорт», рассказал. И узнал, что, оказывается, неправильно поступил. Потому что Рабинер из «СЭ».
— Что ответили?
— Что никого не спрашивал, как мне поступать. Это мое. Я так считаю. Боритесь за читателя материалами, а не этим.
— Кто лучший футболист нынешнего «Спартака»?
— Луис Адриано.
— Соглашаясь войти в комиссию по «договонякам», действительно верили, что сможете что-то изменить?
— Не верил — Кавазашвили уговорил. Как и пойти на выборы президента РФС. Уважаю Анзора, но понимал: бесполезно. На заседаниях говорил: «Три месяца уже работаем и кого поймали? Люди смеются».
— Корпоративы — реальный источник дохода?
— Корпоративы — неточное слово, но не гнушаюсь. Скоро поеду на встречи в Кострому и Барнаул, как отказать, если люди просят? Сейчас это моя профессия, дающая определенный заработок. Не могу назвать себя бедным, хотя до нынешних футболистов далеко. По большому счету давно живу за счет того, что играл в «Спартаке». Даже на рынке иной раз дают помидоры, огурцы, а денег не берут. Пытаюсь заплатить, но и обижать людей не хочется.
— Были когда-нибудь конфликты с болельщиками?
— Редко, один из тысячи, может, скажет что-то. Жена в фейсбуке* читала, что мы с Глушаковым козлы. Это я смягчаю. Когда ехал на ЧЕ-2004 с группой от «Уренгойгазпрома», в Мадриде на пересадке встретились с болельщиками в армейской форме. Один попер на меня, ребята растащили.
— Верите в бога?
— Нет. В себя верю. Супруга и усыновленный Аким, вратарь в юношеских хоккейных «Крыльях Советов», воцерковлены.
— Правда, что каждая последующая жена хуже предыдущей?
— Не-е-е-ет. Скажу такую вещь. Я хозяин в этой жизни, со мной может жить женщина, которая эта понимает, поддерживает и ценит. Возраст тоже играет роль. Одно дело, когда мне 45, а ей 20. Другое — когда мне 65, а жене 40. Разница та же, но все по-другому. Годы берут свое.
— Когда-нибудь лично сталкивались с допингом?
— Не знаю, допинг это был или нет, но когда у Лобана в сборной требовалось восстановление после нагрузок, нам все время давали таблетки. Выбрасывал.
— Не доверяли?
— Просто не пил, и все. Допинг в футболе не нужен, от него голова лучше работать не начнет. Физическое состояние, может, и подтянется, но иногда пятка Стрельцова решает намного больше «физики».
— Ваше любимое занятие кроме футбола?
— Телевизор смотреть.
— О чем жалеете?
— Ни о чем. Прожил интересную жизнь, временами сложную, но другой себе не пожелал бы.
— Оказавшись перед Старостиным, что ему скажете?
— «Спасибо за житейскую науку. К сожалению, в спартаковской среде завелись нехорошие люди, а я постарался то, что вы создавали, вернуть».
Читай также:
- «Команду нужно выбирать одну и на всю жизнь». Виктору Шустикову — 80
- Плюс Тарасов, минус Тихонов, разгильдяй Фетисов, путь к вере и жизнь в инвалидной коляске. Большое интервью Виктора Жлуктова
- 16 часов без сознания, огненный монолог на «Стад де Франс», под ручку с Ярцевым и работа с судьями. Олегу Романцеву – 65!
Фото: РИА Новости/Антон Белицкий, РИА Новости/Дмитрий Донской, РИА Новости/Владимир Астапкович, РИА Новости/Андрей Быков, ФК «Спартак», РИА Новости/Юрий Сомов, РИА Новости/Простяков, РИА Новости/Александр Поляков, РИА Новости/Владимир Федоренко
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
