— У вас большая академия. Как тренер вы работаете с мальчиками и девочками. Объясните — в чем специфика?
— Мне нравится работать и с девочками, и с мальчиками. Они совершенно разные по психологии, отношению к тренировочному процессу. Мальчики дольше формируются, голова у них на место встает немного позже. Девочки — более ответственные, им нужен результат здесь и сейчас. В случае с парнями необходимо время.
Но у меня в принципе нет деления. Я в этом году и с парниками работал по технике. У нас есть новые пары, которыми сейчас занимаются Арина Ушакова и Сергей Алексеев. Я им отдал эту зону ответственности, потому что мне не разорваться. Но перед началом сезона мне удалось поработать с ребятами над техникой. В перспективе у меня будут и танцы.
— Даже так?
— Да, школа растет. Через месяц откроется дворец в Москве — там будет два льда, гостиница, тренажерные залы. Условия очень хорошие. В этом году я изменил подход — никуда не тороплюсь. Раньше у меня было рвение всех обыграть, получить сиюминутный результат.
Сейчас я поменял свои хотелки, методику подготовки. Понимаю, что сегодня нужно поработать, подождать. У нас есть перспективные фигуристки: Софья Титова, Вероника Жилина, Алиса Полякова, Мария Мазур. И ребята тоже хорошие: братья Сарновские. Их 10-летняя сестра Софья подрастает — тоже с отличной перспективой.
— То есть желающих заниматься фигурным катанием меньше не становится?
— Детей сейчас много хороших. Хочется, чтобы спортсмены катались дольше и желательно без травм. Потому что есть тренеры, которые в 12-13 лет уже загоняют людей на четвертные-пятерные. Понятно, что фигурное катание продвинулось вперед в плане техники. Но если говорить о тех же девочках, то не хочется, чтобы они в 15 лет заканчивали.
— Экстенсивные методы подготовки — не ваш подход?
— Да, так было всегда. Я сам пытался сделать так, чтобы кататься как можно дольше. Меня и тренер вел соответствующим образом — где-то убирал нагрузки. Стараюсь придерживаться такого подхода.
— На соревнованиях у нас далеко не все мальчики в 16 лет прыгают четверные прыжки. Девочки исполняют квады уже в 13-14 лет. С чем это связано?
— Мальчики прыгают четверные в 16 лет, просто не в таком количестве, как девочки. Сегодня даже 12-летние парни делали квады и тройной аксель. Так что все нормально. Теперь парни начали набирать обороты. Просто они в массе своей немного запаздывают в развитии. Но некоторые ребята и на четверные лутцы уверенно заходят, и на тулупы, и делают их.
— Ваш ученик Кирилл Сарновский занял второе место на первенстве Москвы среди юниоров. Как оцените его перспективы?
— Кирилл показал ту программу, которую мы готовили на эти соревнования. Он не заходил на четверные прыжки, потому что есть нюансы. Хорошо сделал свою работу, занял второе место. После короткой Кирилл был первым. Поэтому идем дальше, восстанавливаем четверные.
— Ключевая проблема современных российских одиночников — отсутствие стабильности. Вы же никогда не разваливали программы. У вас есть понимание — как добиваться от фигуристов стабильности?
— Я сейчас сталкиваюсь с проблемой, что иногда спортсмены меня не слышат. Даже сегодня парень катается на разминке, я ему подсказываю сделать элемент, а он не слышит. Все из-за очень сильного волнения. Нашим спортсменам надо поменять подход и понять, что, если что-то не получилось, конец света не наступит.
— У нас все слишком заточено на результат?
— Да. Нужно получать удовольствие от своих прокатов! Тут еще и родители приходят, душат, если что-то не получилось. Не надо этого! Наоборот, у них вся жизнь впереди, нужно дать им свободу — пусть они развиваются. Если что-то не получается: подумали-посмотрели в тренировочном процессе — поменяли.
У многих наших спортсменов очень большая зажатость. Справляются те ребята, которые катаются свободно. Вот сегодня вышел Арсений Федотов — ему вообще по барабану.
— Ему 12 лет. Может, еще не понимает ответственности?
— Да, возможно. Но все равно это здорово. Если он сейчас так катается, то, вполне вероятно, и в дальнейшем сможет выступать на топ-уровне. Если его не передавят. Это важно.
Взять моего сына Сашу. В его возрасте есть ребята, которые уже прыгают тройные. Мы их учим потихоньку. У меня нет цели, чтобы он проводил по пять-шесть часов на льду, ходил на дополнительные тренировки. У него есть свой график занятий. Он получает удовольствие от фигурного катания.
— Саша мне иногда говорит: «Пап, пойдем в воскресенье покатаемся». Я говорю: «Сегодня не надо, у тебя впереди неделя, в течение которой ты будешь нормально работать в полную силу. Получать удовольствие от процесса — это твоя работа».
А то бывает так — у меня спортсмен увидел судей и в шоке говорит: «Как их много! Мне бы тройной сделать!» Так он четверными владеет! Наоборот, покатай для них, открой душу! Вот это бы поменять. Но очень сильно влияют родители.
— Давят ожиданиями?
— Да, душат, давят. Этого делать не надо. Конечно, требовать иногда необходимо, но не душить.
— Я знаю, что некоторые хоккейные тренеры не пускают родителей на тренировки. У вас как с этим?
— У нас в академии есть второй этаж — там ресторан с обзором. Родители могут смотреть, как катаются их дети. Бывает, приглашаем их на открытые тренировки, чтобы они видели тренировочный процесс.
— Хоккейные тренеры это делают, чтобы родители не вмешивались в тренировочный процесс. В вашей практике бывало такое?
— Да, именно поэтому мы и расстались с Настей Зининой. У нее была травма, и я ей сказал, что мы неделю не будем прыгать. Надо восстанавливаться и выполнять другую работу: макеты, вращения, дорожки, шаги, скольжение, намотки, имитации… В ответ на это реакция спортсменки была неадекватной, а потом еще и мама ее вмешалась. Если родители лезут в тренировочный процесс, то приходится расставаться. Это неправильно.
Я им объясняю: «Вы же когда отдаете детей в школу, не сидите с ними за партой и не говорите учителям, как им работать». Кто-то понимает, кто-то нет.
— Вы получаете удовольствие от тренерской деятельности — это видно. Можно ли сказать, что вас так повлиял Алексей Мишин?
— Алексей Николаевич — великий педагог и специалист! Конечно, я взял от него самое лучшее. Больше двадцати лет я катался под его руководством. Он меня вел с 11 лет. И у меня даже мысли не было куда-то перебраться, поехать к другому тренеру. Алексей Николаевич для меня — учитель, наставник, второй отец. Я ему доверял полностью — выполнял все, что он скажет, даже когда имел золотую олимпийскую медаль.
— Конечно, когда у меня появилось свое мнение, которое основывалось на определенных ощущениях, через диалог мы корректировали какие-то вещи. Вот и я сейчас стараюсь прислушиваться к спортсменам. Подход «я — начальник, ты — дурак» в корне неправильный. Каждый спортсмен — это личность.
Безусловно, бывает так, что спортсмены, чувствуя это, делают что-то неправильно. Считают такой подход слабостью. Но только в силу того, что катались в других школах. Теперь у нас много своих спортсменов, мы их учим — как правильно готовиться. На это нужно время.
Мне действительно нравится тренерская деятельность. Меня радует, что у нас своя школа, которая принадлежит нам с Яной (Рудковской). Потому что я в свое время намучился — приходилось арендовать катки. Сейчас у нас свой лед. В сентябре мы начнем строительство второго катка для школы «Ангелы Плющенко» в Московской области.
— С тренерским кадрами не возникнет проблем?
— Когда я начинал, то уволил 17 тренеров. Потому что с их стороны было неправильное отношение. Мало кто знает, что я как тренер на раннем этапе занимался начальной подготовкой. Ко мне приходил трехлетний ребенок, и я с ним катался. Для меня это было незазорно. Я занимался со спортсменами, у которых был первый юношеский разряд, приезжал на тренировки к шести утра.
Потом я начал набирать тренеров. Стою на катке в 6:30 утра, специалиста на месте нет, а у нее группа ждет. Думаю — где же она? Выхожу на улицу, а она стоит — покуривает. После этого она была молниеносно удалена. Было такое, что детей на льду били, швыряли их в борт. Такие специалисты тоже есть.
— Какой ужас.
— Да, бывало, что дети получали сотрясения. Я сразу сказал, что такого в «Ангелах Плющенко» быть не может. Я не допущу, чтобы детей щипали, кололи иголками, давали подзатыльники, унижали. У нас концлагеря нет. Мы делаем так, чтобы дети относились с любовью к своему виду спорта. Только в таком случае может быть хороший результат.
Когда я увидел на записи с камер, как один из тренеров на занятиях кидает в борт свою четырехлетнюю дочь, был просто в шоке. Как такое возможно? Это ж твой ребенок! Сейчас эта мадам работает в другой школе, не буду говорить в какой.
— Она без проблем нашла работу?
— Да, ее взяли в другую школу, несмотря на то, что я ее моментально уволил.
— То есть дефицит качественных тренерских кадров есть?
— Конечно. Есть реально топовые тренеры, а есть те, которые только ведут себя как топовые, хотя на деле… Но это во всех видах спорта есть, чего греха таить.
— Насколько я пониманию, у вас имеется возможность выращивать своих тренеров. Например, Елена Радионова присоединилась к вашей команде.
— Лена — великолепный специалист! Она работает у нас хореографом. Поставила Веронике Жилиной прекрасные программы: короткую и две произвольные. И другим девочкам тоже ставит.
Также у нас есть Сергей Вербилло, он работает над скольжением, ставит программы моему сыну Саше. Дима Михайлов, Сергей Алексеев — прекрасные тренеры. Они все молодые, но я их взял четыре года назад. Мы прошли большой путь. Сегодня они работают самостоятельно — ставят программы, выводят спортсменов на старты.
У нас больше 30 тренеров, нам хватает. Недавно к нам присоединился Иван Скобрев в качестве специалиста по ОФП. С нами работают хореографы из Большого театра.
Сейчас я открываю школу балета в своей академии. Вместе с многократным чемпионом мира по кикбоксингу Сашей Липовым мы открываем его школу единоборств. Постепенно растем, развиваемся.
— Как пришла идея взять тренером по ОФП Ивана Скобрева?
— У меня сейчас две группы, в которых катаются сборники. С ними работают два коллектива: в одном Саша Абт, Артем Значков и я, во втором Михайлов, Алексеев и я. Есть еще и третья группа, которую также веду я, группа Юлии Липницкой, парное катание. В таком раскладе одного тренера по ОФП на всю школу мало.
Изначально я хотел легкоатлета. Когда я катался, у меня был тренер из легкой атлетики. И тут я создал хоккейную команду «Союз чемпионов», где собраны чемпионы из разных видов спорта: Александр Легков, Александр Мостовой, Александр Абт, Роман Костомаров, Илья Авербух, Максим Ставиский и т. д. У нас получилось очень здорово. К нам пришел Ваня (Скобрев). Мы с ним поговорили, он рассказал, что работал в хоккее, потом случилась пауза. Я сказал: «Не надо ничего думать, давай приступать к работе».
Мы начали трудиться, и спустя полтора месяца я вижу результат. Он — мегапрофессионал, который знает свое дело. С ним моментально улучшились результаты. А самое главное — Ваню очень любят дети.
— Какие цели в тренерской карьере для себя ставите?
— Конечно, хотелось бы вырастить олимпийских чемпионов и чемпионов мира. Для этого и создаем максимально комфортные условия, финансируем спортсменов. Мои партнеры и спонсоры помогают сборникам. На территории академии мы построили гостиницу, в которой спортсмены бесплатно проживают. Не надо далеко ездить, тратить нервы и силы в пробках. Я со своей стороны сделаю все, чтобы добиться цели, но нужно время.
Бывает, конечно, что тренер берет какого-то уникального спортсмена, а на следующий год — Олимпиада. Он выигрывает, и специалист потом считает, что его воспитал. Такие тренеры были и есть.
— Насколько сильно на вас давит тот факт, что международные старты для наших фигуристов закрыты?
— Конечно, хотелось бы повыступать за границей, покататься со всем миром, поездить, посмотреть уровень. Но наша федерация фигурного катания, Минспорт и ОКР — молодцы! Сделали большое количество внутренних стартов в этом сезоне. Ну, а что делать? Не бросать же теперь все.
Может быть, они через год замерзнут и передумают — снимут с нас эти санкции. Нам надо готовиться, продолжать работать. Наши спортсмены — самые сильные.
— Мировое фигурное катание очень страдает из-за отсутствия наших фигуристов.
— Сто процентов. Они нас боятся. Я периодически слышу известных зарубежных тренеров и спортсменов, как они радуются, что наконец-то убрали русских.
— Но ведь ценность медали может быть максимальной, только если она добыта в конкурентной борьбе. Разве они этого не понимают?
— Ну а кто-то хочет проскочить на облегченке.
— Вас это удивило?
— Да, эти высказывания вызвали у меня удивление.
