Пока большинство российских фигуристов старательно скрывает свой олимпийский выбор музыки, ведущие спортивные российские пары рассекретились почти в полном составе, но в разных условиях. Мишина — Галлямов и Бойкова — Козловский показали полуготовые программы на двух мастер-классах, которые ежегодно проводит Тамара Москвина в рамках подготовки к новому сезону. Тарасова — Морозов как счастливые обладатели американских виз (без шуток — сейчас, кажется, визу на Юпитер получить проще, чем в США) отправились на турнир серии Б в Бостоне. Там они стали первыми пусть и с сырыми, но все же со значительно более доработанными программами.
Поговорка про полработы в этом случае сыграла против учеников Тамары Москвиной. Несмотря на то что зрителей традиционно просят не делать видео таких выступлений на августовских мастер-классах (там пока нечего обсуждать по большому счету, кроме самой идеи, а она понятна и без видео), зрители все же снимают, а потом делятся ими со всеми желающими. Так и вышло, что не успели Анастасия Мишина / Александр Галлямов и Александра Бойкова / Дмитрий Козловский поднять голову ото льда, как со всех сторон в них полетели комья земли. Это зрители и фанаты массово, вооружившись лопатами, бросились закапывать олимпийские перспективы спортсменов. И все это — на основании одного только выбора музыки и пары подпольно снятых видео с программами, которые сейчас готовы не больше чем наполовину. Главные претензии адресованы тренерам.
Ну и, конечно, отдельный вид народной забавы, как в детективах про убийство садовника, — попытаться понять, кого же «сливает» тренер. В качестве главного доказательства слива рассматривается якобы заведомо проигрышная музыка. Забавно, что жертва слива при этом всякий раз меняется в зависимости от музыкальных предпочтений следователя.
Давайте попробуем оценить музыкальный выбор трех лучших пар России по итогам прошлого сезона без придыхания, причитаний и тем более лопат.
Советский авангард для Мишиной — Галлямова
В короткой программе у них осталась прошлогодняя «Эсмеральда» — интерпретация одноименного балета на музыку Цезаря Пуни. Могут ли действующие чемпионы мира входить в новый сезон со старой программой? Вообще-то да. Никаких четких судейских установок с предубеждениями на этот счет не существует, к тому же подобные финты периодически позволяли себе и суперзвезды — Юдзуру Ханю, Каролина Костнер, Вэнцзинь Суй — Кон Хань.
Тем более что короткой — по сути, технической — программой невозможно выиграть. Зато легко проиграть, если сделать хотя бы одну серьезную ошибку. И в этом смысле «Эсмеральда», которую за два года вкатывания Мишина — Галлямов успеют исполнить на тренировках и соревнованиях примерно миллион раз, может даже стать их стабилизирующим преимуществом.
На фоне того, что короткая программа осталась прежней, от произвольной программы Анастасии Мишиной и Александра Галлямова все ждали нечто особенное. Что-то такое, во что будут вложены все творческие силы тренерской команды. Некоторые болельщики даже надеялись на первый концерт Чайковского (тот самый, который заменил нашей сборной гимн России в Токио-2020) — мол, это справедливые 1:1 по Чайковскому с другой парой группы Бойковой — Козловским. К тому же торжественная патетика концерта должна хорошо подойти Анастасии и Александру.
Без патетики в итоге не обошлось, но отвечать за нее будет не Чайковский, а Свиридов — один из главных советских композиторов. Тамара Москвина предложила Мишиной — Галлямову взять музыку из двух произведений — «Метель» и «Время, вперед!».
Если даже абстрагироваться от того, что части населения России «Время, вперед!» знакома как заставка к новостной телепрограмме «Время», все равно пока не очень понятно, почему эта музыка из двух совершенно разных историй может быть соединена в одну программу.
«Метель» была написана Георгием Свиридовым для экранизации пушкинской повести с таким же названием и после оркестрована в самостоятельную сюиту.
И если повесть носит иронический характер и рассказывает историю о провинциальной барышне, которая выходит замуж за другого, потому что ее избранник не может добраться на свадьбу из-за разыгравшейся метели, то музыка у Свиридова получилась не ироничной, а вполне серьезной и местами даже трагичной.
При этом есть ощущение, что «Метель» выбрана скорее по остаточному принципу, а Свиридов в целом для Мишиной — Галлямова затевался как раз ради финальной части программы — фрагмента сюиты «Время, вперед!». Это такой неофициальный гимн индустриализации, иллюстрация советского авангарда. Музыка, под которую бежит русская тройка лошадей, на ходу превращающаяся в стартующую с космодрома ракету. Музыка, под которую льется и закаляется сталь, выполняются пятилетки, в поле вырастают города, а еще беспрестанно крутятся шестеренки огромной государственной системы. Та самая победоносная патетика, которую многие так хотели для Мишиной — Галлямова и которая так идеально совпала с характерами фигуристов в прошлой программе на музыку Queen с лейтмотивом We Are The Champions.
«Время, вперед!» — достаточно редкий выбор для фигурного катания. Возможно, как раз по причине сложности комбинации этой музыки с чем-то еще. Был удачный пример в родственном виде спорта: сборная России по художественной гимнастике в Рио-2016 как раз под Свиридова делала упражнение с булавами и обручами. И это было очень мощно. Естественно, еще вспоминается программа Ирины Родниной и Александра Зайцева под «Время, вперед!». В парном катании тех лет (программа исполнялась в семидесятые годы XX века) Роднина — Зайцев под Свиридова выглядели как те самые стрелки часов на циферблате в заставке новостей — неумолимые и стремительные.
В общем, это вполне можно считать чемпионским выбором для Анастасии Мишиной и Александра Галлямова, но одного только выбора никогда недостаточно для чемпионства. Большой вопрос, как будет обыграна склейка двух разных по характеру музыкальных фрагментов, каким именно смыслом Тамара Москвина и Николай Морозов наполнят головы фигуристов и хореографию программы. По настроению это совершенно точно программа если и про влюбленных людей, то не друг в друга, а в прогресс или, если хотите, в общее благо. И в эту идею хорошо вписывается финальная поза, если она останется именно такой, как на показательных выступлениях в ледовом дворце «Игора»: Александр держит Анастасию в высокой поддержке на вытянутой руке. Вызывает ассоциации одновременно с двумя культовыми советскими скульптурами — «Девушка с факелом» и «Рабочий и колхозница».
Классика для Бойковой — Козловского
Александра Бойкова и Дмитрий Козловский после метаний вокруг короткой программы в прошлом сезоне решили принять самое однозначное решение в карьере. Отчасти это заслуга Александры, которая, как сама призналась, с детства мечтала кататься под «Лебединое озеро». С этой идеей она пришла к партнеру, а получив поддержку Дмитрия, предложила Чайковского на рассмотрение тренерам.
Не знаю, существует ли более олимпийский выбор музыки, чем «Лебединое озеро». И как бы ни плевались сторонники концепции «классика — это нафталин, берите Моргенштерна, чтобы всех удивить», при чистом прокате мощное впечатление музыки Чайковского будет еще сильнее. Ошибаться нельзя, правда, — программа должна быть «бесшовная» и звенящая. За бесшовность отвечают постановщик Николай Морозов и вся команда тренеров в группе Москвиной, которая до Олимпиады будет начищать программу как самую ценную монету в коллекции нумизмата. К Чайковскому иного отношения и быть не может, тем более в Петербурге.
В произвольной программе Бойкова — Козловский будут кататься под «Малагенью».
«Малагенья» — почти классический выбор для фигурного катания. Эту музыку часто и с удовольствием тренеры берут как для десятилетних детей, так и для заслуженных спортсменов. Из недавнего прошлого можно вспомнить Станиславу Константинову и, конечно, Хавьера Фернандеса — у него была аутентичная «Малагенья». Вряд ли кто-то может перебить впечатление от постановки для испанского фигуриста от испанского хореографа в испанской же музыке, но Бойкова — Козловский будут решать в ней свои задачи. Им нужно не затмевать Фернандеса, а показать лучшие качества пары. Ну, и в каком-то смысле для них это безусловный выход из зоны комфорта. Никаких больше подмосковных вечеров, хруста французской булки и прочих признаков русской аристократии в эмиграции.
Испанский танец «Малагенья» — постановка не от либретто, а от хореографии, требующая от фигуристов способности не только выдержать достаточно высокий темп, но и превзойти заложенное в музыке напряжение, красным маком раскрывающееся из тугого бутона к финалу программы.
Интересно, что катать фламенко Бойкова — Козловский могли еще в прошлом сезоне — эту программу им поставил Александр Жулин. Но из-за сложностей с подготовкой в ковидное время было решено вернуться к программе «Джеймс Бонд», а «Малагенью» приберечь до олимпийского сезона, когда ее переработал уже Николай Морозов.
Даже не припомню, когда еще и у каких фигуристов в постановке сошлись бы идеи сразу двух топовых российских постановщиков — в данном случае Жулина и Морозова. Это примерно столь же редко, как если бы «Пепси» и «Кока-кола» объединились для создания новой газировки. Как идея «Малагенья» выглядит амбициозно, но посмотрим, какой окажется реализация.
Песня из плеера для Тарасовой — Морозова
Евгения Тарасова и Владимир Морозов новую короткую программу представили без разогрева в виде открытых тренировок, а сразу на соревнованиях «Крэнберри Кап» в американском Бостоне — первый старт под руководством Этери Тутберидзе. У них «Лунный свет» Клода Дебюсси — на редкость красивая по звучанию, но при этом совершенно бесплотная (в хорошем, почти эльфийском смысле слова) музыка. Здесь точно нет отношений мужчины и женщины и тяжелого либретто с историей страдания. Есть только почти живописная картина лунной ночи — вроде куинджевского «Днепра» или «Одесса ночью» Айвазовского. В галерее на подобных картинах обычно отдыхают глаза. И постановка программы получилась такой же деликатной — с бережным отношением к акцентам и умеренным выражением эмоций.
К тому же если рассматривать хореографическую подготовку, то Тарасова — Морозов — одна из самых «чистых» российских пар, и тут с музыкой Дебюсси они совпадают идеально.
Единственный спорный момент — трансформация костюма партнерши. После тодеса уже ближе к концу программы Евгения отстегивает верхний слой платья, и на нижнем слое проступает как будто изображение желтой лунной дорожки на синей воде. Метафорически это можно воспринять, что тучи на ночном небе разошлись, возвестив полную власть луны.
Но, во-первых, в прокате трансформация прошла не слишком гладко — платье принимало новую форму явно дольше запланированного. Во-вторых, этот внешний выразительный прием никак не поддержан в самой музыке — там нет смены характера и настроения. В-третьих, в канве деликатной живописной программы внезапное перевоплощение выглядит как белая краска, нечаянно пролитая на полотно в тот момент, когда художник пытался добиться усиления лунного блеска. В общем, таким опытным мастерам, как Евгения и Владимир, вряд ли нужны костюмные «костыли», чтобы справиться с передачей образов.
Кто-то вспомнит недавнее фиолетово-красное платье к программе «Жар-птица» у Анны Щербаковой. Это был, пожалуй, один из самых удачных по задумке примеров трансформации платья. Та трансформация служила в первую очередь для логичной склейки двух разных музыкальных произведений, выполняя роль магического «вжух», после которого «Разрисованная вуаль» превращается в Игоря Стравинского. Без этого приема программа воспринималась бы даже странно. Но в случае с Тарасовой — Морозовым абсолютно самодостаточная композиция Дебюсси, кажется, все же не очень «дружит» с преобразованием костюмов. Надеюсь, пара вместе с тренерами найдет тот самый идеально сидящий вариант нарядов — одновременно просто и дорого. Тем более что Евгения Тарасова сама по себе светится — никакое изысканное дизайнерское платье с лунной дорожкой не переиграет ее природную органику.
В произвольной программе Евгения Тарасова и Владимир Морозов воплощают идею, предложенную им Даниилом Глейхенгаузом. В основе — песня Lighthouse («Маяк») канадского исполнителя Патрика Уотсона. Здесь есть и связь с короткой программой через продолжение поиска парой источника света, и даже некоторый символизм для их персональной спортивной истории: психологические трудности и неопределенность с тренером и местом тренировок после Игр-2018 напоминают путешествие по туману после бури в ожидании увидеть маяк, теплу которого можно будет, наконец, довериться.
У песни есть один недостаток — в ней нет яркой мелодики, запоминающихся риффов и вообще каких-либо якорей для памяти. Программа прошла, и уже через пятнадцать минут мы не вспомним музыку, если только до этого не гоняли ее в плейлисте сотню раз. Насколько это выигрышная стратегия для олимпийской программы? Скажем так: она не проигрышная. Вспомнит ли кто-то сейчас, под какую именно музыку становилась олимпийской чемпионкой Алена Савченко в паре с Бруно Массо? Что-то незамысловатое, кажется… Максимум, что помнит средний зритель или даже судья — фиолетовое платье в цвет пхенчханских бортов да чистый прокат, в то время как конкуренты не справились с нервами в своих, возможно, более ярких постановках.
При этом песня «Lighthouse», гораздо больше похожая на разговор вполголоса, чем на хит, — возможно, самый современный выбор для произвольной программы среди всех, что уже были озвучены российскими парами. Хорошо это или плохо и чья именно музыка окажется победной, рассудит только Олимпиада в Пекине.
Другие материалы раздела:
- Москвина-конферансье, программа «Аладдин» и счастливые дети. Как спортивные пары из Петербурга показали новые программы для Олимпиады
- Стресс соревнований, проблемы с весом и боязнь завершения карьеры. «Матч ТВ» разбирает главные страхи фигуристов со спортивным психологом
- С четверными пока проблемы, но прогресс в катании есть. Как прошли закрытые прокаты юниорской сборной России
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
