Танцевальный дуэт Катарины Мюллер и Тима Дика представляет Германию, но имеет русский след — Катарина родом из Сибири. Фигуристы третий год ставят программы и проводят основное время в Москве, тренируются у Анжелики Крыловой. Через неделю они выступят на чемпионате мира в Стокгольме, а пока рассказали «Матч ТВ» свою интересную историю.
Из этого интервью вы узнаете:
- Как девочка из Нижневартовска и мальчик из Дортмунда стали кататься вместе
- Об опыте стажировки пары у Марины Зуевой
- Почему фигуристам в Германии непросто живется, а спонсоры не спешат с рекламными контрактами
- О дружбе внутри группы — когда вы действительно соперники только на льду
- Танец-посвящение больным онкологией — как он появился у пары и что означает
«Марина Зуева учит не только фигурному катанию, но и жизни. Она прекрасный психолог»
— Катарина, в раннем детстве вы эмигрировали с родителями в Германию. Почему семья приняла такое решение?
— У моего папы немецкие корни: его предки когда-то приехали в Российскую империю и обрусели, в советское время их депортировали в Казахстан. Папа и его мама (моя бабушка) родились там, затем волею судьбы поселились в Сибири. В 1999 году у папы и его родственников появился шанс уехать на историческую родину по программе возвращения соотечественников. В те годы Европа манила. Сначала уехали бабушка с дедушкой, затем мы с родителями. Все поселились в городе Халле, земля Вестфалия. А мамины родственники остались в России.
Конечно, все внутрисемейные традиции у нас русские, и между собой мы говорим только на этом языке. Немецкую культуру тоже знаем и уважаем, но в душе я всегда ощущала себя больше русской. Помню, еще в детстве мама убаюкивала под русские песни, например, «Я — водяной» из советского мультика. С рождения я Екатерина, но после переезда мы решили адаптировать имя на немецкий манер. Хотя дома меня называют Катей, Катюшей, Котенком. Тим, кстати, тоже только так обращается. Я вот думаю: если буду менять паспорт по семейным обстоятельствам — обязательно верну родное имя.
— Помните что-то о жизни в родном Нижневартовске?
— Храню дома фотографии и видео из детского садика, в который успела походить. Я там вечно в игрушках (улыбается). Вообще мы с родителями периодически навещаем малую родину: там остались тетя и знакомые, бабушка жила до пенсии, в городе примерно ориентируюсь. Последний раз была в Нижневартовске в 2017 году. Увы, туда из Германии добираться неудобно: пересадка в Москве и потом еще три часа лететь. За те годы, что мы живем в столице, я ее лучше узнала, чем свой родной город.
— Тим, а ваша семья изначально немецкая и, насколько я знаю, вся связана с фигурным катанием.
— Да, мой дедушка был тренером и мама сейчас тренирует одиночников. Папа выступал в танцах и даже завоевывал бронзу чемпионата Европы по фигурному катанию на роликах. Сейчас он организует турниры в Германии. Сестра тоже была фигуристкой, но после школы решила посвятить себя учебе в институте и теперь работает в автомобильной компании. Еще она судит танцы на льду на местных турнирах, стремится выйти на международный уровень. Когда мы собираемся всей семьей, главная тема — фигурное катание. Оно наше все, родное и любимое!
— В такой атмосфере ваша профессия была предопределена с рождения?
— Мне даже кажется, что кататься на льду я быстрее научился, чем ходить и бегать. Правда, с шести лет я занялся и теннисом. Позже не смог успевать совмещать два вида спорта и решил сделать акцент на профессиональном теннисе. Но через пару лет я понял, что скучаю по фигурному катанию, и вернулся. Сначала в одиночное, а затем окончательно сделал выбор в пользу танцев. Подростком я валил прыжки на соревнованиях, но получал высокие баллы за артистизм. Так эмоционально танцевал, что тренер рекомендовал сменить дисциплину. У Кати, кстати, аналогичная история перехода в танцы.
— Как образовался ваш дуэт?
— Мы оба тренировались в Дортмунде в разные периоды, но у одного тренера — Виталия Шульца. Катя уже уехала в Берлин в новую команду, когда я появился на катке с предыдущей партнершей Флоренс Кларк. Затем так сложилось, что и Флоренс, и партнер Кати Джастин ушли из спорта почти одновременно. Виталий начал искать мне новую пару и вспомнил о своей бывшей ученице. Сопоставил наши способности и параметры, пригласил на пробы. Мы подошли друг другу и вот уже почти семь лет вместе.
— Ваш первый совместный турнир — юниорский Гран-при в Словении в 2014 году. Помните те ощущения?
Катарина: — Мы были счастливы! Я вообще долго не выступала после ухода предыдущего партнера, поэтому горела желанием соревноваться. Когда мы только встали в пару, быстро стало ясно, что в Германии мы фавориты среди танцоров. Это дало импульс — новая история, приключения. Мы успешно выступили на контрольных прокатах и получили разрешение федерации на участие в серии Гран-при. Хоть и катались в Словении с ошибками, а затем на японском этапе недосчитали твизлы и упали, все равно было круто. Весь наш первый сезон в юниорах пролетел на драйве, и я иногда скучаю по тем эмоциям.
— Вы стажировались у Марины Зуевой — тренера олимпийских чемпионов. В чем секрет ее мастерства? Помните ли какие-то ситуации с участием знаменитых учеников Марины Олеговны?
— Когда мы узнали, что едем к ней тренироваться, был приятный шок: «О боже, это же великая Зуева! Там все пары, на которые мы с восхищением смотрим по телевизору!». Для нас была честь оказаться на одном льду с братом и сестрой Шибутани (бронзовые призеры Олимпиады 2018 г. — «Матч ТВ»). Марина учит не только фигурному катанию, но и жизни. Она прекрасный психолог, умеет доносить мудрые мысли и настраивать на хороший прокат. Мы стали многое перенимать и именно после той стажировки стали прибавлять. Хоть и дорого обошлась сама поездка и жизнь в Америке в течение двух месяцев.
Тим: Помню, как на каток пришел Чарли Уайт — к тому времени уже олимпийский чемпион. Он предложил Кате вместе попробовать исполнить танец, который мы разучивали. Они начали быстро танцевать, а я смотрел, как завороженный. Такие моменты очень вдохновляют: ты хочешь соответствовать. Еще мне запомнилось, как Майя и Алекс Шибутани настолько хорошо понимали друг друга, что почти не делали целиковые прокаты. Они все выполняли отдельно — маленькими частями. Например, пять раз твиззлы повторят, заход в поддержку отрепетируют. Затем выходили на турниры и все исполняли без ошибок. Мы смотрели и поражались, как это возможно.
«У россиян менталитет более жесткий, человек старается выжать из себя максимум»
— Как обстоят дела с фигурным катанием в Германии — именно с точки зрения развития спорта?
— Тяжело, потому что в центре внимания немецкой публики — футбол, иногда теннис и легкая атлетика. Остальные виды спорта зрители не особо воспринимают, мало разбираются. Поэтому государство не идет навстречу фигуристам. У нас нет системы сочетания спорта и образования: в школах редко дают пропускать уроки ради тренировок и соревнований, не признают спортивный график. В итоге дети проводят по полдня в школе и затем сидят над домашним заданием как раз в те годы, когда надо развивать физическую форму и родители могут спонсировать тренировки. Закончит ребенок школу — уже поздно рассчитывать на топ-уровень, да и о заработке пора думать. Молодежь вынуждена делать выбор в пользу классической профессии.
Спортивные школы есть только в Берлине и Хемнице. Кате повезло, что она переехала в Берлин и попала как раз в такую школу, где ей пошли навстречу с расписанием. Она училась с понедельника по среду, затем ехала на поезде ко мне в Дортмунд. Мы тренировались четыре дня, потом она возвращалась в Берлин (расстояние в 400 км). Это счастье, что мы нашли баланс, и очень жаль, что подобного формата для фигуристов нет по всей стране. Еще в Германии мало тренеров по танцам для международного уровня. В Дортмунде есть сильные одиночники, а парное держится в Баварии и Оберстдорфе. Но не сравнить с российской атмосферой, где занимаются фигуристы разных возрастов и старшие вдохновляют младших.
— Что по финансовой части?
— В детстве все оплачивают родители, а если ты становишься членом сборной Германии, федерация помогает. В зависимости от результатов и статуса спортсмену выделяют деньги, которые он может потратить в сезоне. Например, костюмы, билеты на турниры или только массажи. Часто денег не хватает на покрытие всех расходов, а тренировки мы полностью сами оплачиваем. Наш основной источник дохода сейчас — зарплата от армии Бундесвера.
— В немецкой прессе следят за вашими успехами? Есть ли рекламные контракты?
— Газеты Дортмунда, который мы представляем, иногда берут интервью. Недавно было приятно получить отзыв одной маленькой фигуристки с родного катка: она увидела в интернете, как мы выступали на Финале «Кубка России». Вообще мы шутим, что в России уже более знамениты, чем в Германии. Хотя билеты на национальный чемпионат хорошо продаются, зрителей много. Рекламный партнер у нас пока один — спортивная линия немецких курток. Увы, фигуристам сложно найти спонсоров: мы же выступаем в тематических нарядах и потом лишь пару минут нас показывают в кисс-энд-край, где можно одеть форму с рекламным логотипом. Фирме невыгодно за это платить, а на тренировках, где мы как раз в костюмах, нет обилия гостей. Спонсорам легче сотрудничать с лыжниками, теннисистами и бегунами, которые могут хоть весь костюм обвешать логотипами.
— Как получилось, что последние три года вы занимаетесь, в основном, у русских тренеров?
— В межсезонье 2018 года мы думали как обычно поехать на стажировку в Америку. Но выходило очень дорого, и мы решили попытать счастья здесь. Наш тренер Виталий Шульц посоветовал замечательного хореографа Елену Масленникову, чтобы поставить креативные, глубокие программы. Работали мы с Еленой на катке в Одинцово у Алексея Горшкова. В итоге так погрузились в атмосферу, все понравилось, что решили остаться. Весь сезон мы катались под руководством Алексея Юрьевича, но каждые три месяца возвращались в Германию за новой визой. Виталий Шульц оставался нашим тренером и работал с нами, когда мы ждали дома оформления документов. Летом 2019 года из группы Горшкова пришлось уйти, но мы хотели остаться в Москве. Решили попробовать к Анжелике Крыловой, так как восхищались ее парами на Универсиаде и как раз дружили с ребятами из ее группы, они нас вечно зазывали. Мы договорились о пробах, пришли и полюбили этого тренера.
— В чем различие системы тренировок у западных и российских тренеров?
— Нам кажется, у россиян менталитет более жесткий, человек старается выжать из себя максимум. В Германии спортсмен самостоятелен: устал — иди отдохни, тренеры не будут тебя заставлять. Хоть по часу в день катайся. А здесь тренер чувствует, когда у ученика есть резерв, и отправляет трудиться. Это хорошо, потому что Анжелика научила нас пахать каждый день на сто процентов, делать полноценные прокаты и показывать свои сильные стороны. В западной системе тоже есть много хорошего, например, распределение сил, которое Анжелика явно освоила за годы работы в США и внедрила здесь. В нашей группе четыре тренера (она, Олег Овсянников, Албена Денкова и Максим Ставиский), каждый отвечает за сферу корпуса или техники. Также у нас балет дважды в неделю, легкая атлетика и джаз.
— Тим, как вы адаптировались в новой стране? По-русски вы очень хорошо говорите для иностранца.
— Я сразу полюбил местный менталитет и атмосферу, вечерние прогулки по Москве, а еще русскую кухню. Обожаю пельмени и куриные крылышки — ем их в ресторане минимум дважды в неделю. Язык выучил благодаря общению внутри нашей команды и русским комедиям: смотрю их каждый вечер и осваиваю речевые обороты. Катя тоже помогает расширять словарный запас. Лишь во время карантина, когда появилось свободное время, я занимался грамматикой в онлайн-школе.
— Катарина, а вам какой язык ближе, учитывая родину и эмиграцию туда-обратно?
— Вообще я с детства билингв: дома мы говорим по-русски, и в садик я тоже русский ходила. Немецкий практикую со сверстниками и в быту, по грамматике он мне легче дается. Но я больше люблю общение на русском, на нем легче выразить свои эмоции, нюансы чувств. Когда у меня были парни немцы, наглядно ощутила разницу. Когда я приезжаю в Россию, с удовольствием погружаюсь в эту богатую языковую среду.
— Расскажите об атмосфере в вашей интернациональной группе. Знаю, вы даже арендовали жилье мини-компаниями и часто проводите вместе время вне тренировок.
Катарина: О да, в прошлом году мы сняли квартиру вместе с Аделиной Галявиевой (выступает за Францию. — «Матч ТВ») и нашим педагогом по джазу. Когда было три старших пары в группе, на тренировках всегда было классно, мы примерно одного уровня и подстегивали друг друга. Все такие открытые, чуть сумасшедшие (смеется), умели разделять дружбу и соперничество. Сейчас, когда Бетина и Сережа завершили карьеру, а Аделина с Луи в Милане, мы единственный взрослый дуэт на катке, и нам даже грустно. Я пока живу одна и скучаю по тому классному времени, утренней болтовне и кипишу.
Тим: Мне тоже не хватает большой компании. Я хотел арендовать жилье с Луи, но ему было удобно у Бетины. Она его опекала и возила на тренировки. Теперь у нее своя жизнь, и я надеюсь, когда Луи с Аделиной вернутся в Москву, мы съедемся, вернем дружную атмосферу.
«Стоит ли поднимать на льду тему смертельной болезни? На тот момент танец нужен был нам»
— Ваш произвольный танец посвящен больным с онкологией. Тема тяжелая, не хочу ворошить ваши семейные трагедии. Но может, спустя время вы свежим взглядом оцените глубину этой темы в искусстве?
— Мы понимали, что многие неоднозначно воспримут такую историю на льду, и ни в коем случае не хотели делать акцент на «О боже, как все страшно!». Танец разделен на три части. Вначале — как развивается болезнь, как у человека растет опухоль. Это то, что мы проходили с нашими бабушкой и дедушкой. Вторая часть — эмоции человека, когда он знает о приговоре. Надежда на исцеление сменяется злостью. Человек растерян, не хочет принимать ситуацию и корит себя за то, что вовремя не проверил здоровье. Третья часть — о хорошем. Несмотря на кошмар, люди, больные раком, и его близкие становятся сильнее и понимают, что в жизни действительно важно, а что меркнет. Мы показали то, что поняли из горя наших семей: как важно иметь хорошую семью, где все друг друга поддерживают, как важно ценить жизнь. Больной либо выздоравливает, либо ему не надо больше страдать от боли. В этом и смысл нашего танца — увидеть хорошее.
Многие боятся такие темы брать, ожидают негативной реакции судей и зрителя. Нам люди говорили разное: кто-то восхищался глубокой идеей, а кто-то не понимал, как можно такое катать, просто «тяжело это смотреть!». Можно долго дискутировать, стоит ли поднимать на льду тему смертельной болезни. Но на тот момент танец нужен был нам: мы посвящали его родным людям, и это помогло пережить горе внутри. Хоть программу и не одобрили для показа на чемпионате мира — мы ни о чем не жалеем. Танец остался в памяти как нечто светлое.
— Расскажите о вашей программе «Коко Шанель», которую вы катаете уже два года.
Тим: Идея пришла ко мне в феврале 2019 года, когда умер Карл Лагерфельд. Мы как раз приехали в Россию ставить новые программы: короткая была уже готова, а для произвольной выбрали индийскую музыку. И тут я вижу новость, говорю Кате: «Великий немецкий модельер умер сегодня». Про смерть мы уже не хотели рассказывать, зато возникла ассоциация с Шанель, Катя предложила взять музыку из фильма. Это был магический момент: мы посмотрели друг на друга и поняли, что идея крутая. В процессе мы придумали образы: сначала Катя играет мадам Коко, я — фотографа. Во второй части наше время: я изображаю Лагерфельда, отсюда серые волосы, убранные в хвостик. А Катя — модель.
Катарина: Тим изучал биографию Карла, а я смотрела фильм про Коко. Хотели сходить на балет, ей посвященный, но увы, не попали. Я вообще люблю Шанель как личность. Помню, для выпускного экзамена в школе готовила про нее доклад: изучала биографию, характер понравился. Счастлива изображать эту легендарную даму на льду.
— Как идет ваша подготовка к чемпионату мира?
— Сейчас самая тяжелая неделя: мы выполняем по два проката каждый день и оттачиваем элементы. Это сложно физически, а ментально мы готовимся давно. Выступление на финале «Кубка России» — тоже часть подготовки, нам было важно вернуться в соревновательный режим, почувствовать настрой на разминке и внимание зрителей. Тем более из-за карантина мы почти год не занимались с Анжеликой и потому хотели ощутить единство с тренером. У нас цель — соединить на чемпионате митра лучшие наши прокаты двух танцев (короткого на финале кубка России и произвольного на чемпионате Европы 2020 года).
— Какое у вас образование и планы на жизнь, кроме спорта?
Тим: Мы спортсмены немецкой армии и раз в год участвуем в сборах: учимся физическим приемам, стрельбе, военной тактике. В университете я изучал спортивные науки, но потом бросил. Иногда ставлю хореографию одиночникам в Германии. У меня в планах после спорта стать артистом, как раз выбираю в Москве школу актерского мастерства. Думаю, в России у меня больше шанса прославиться — все-таки я немецкий фигурист, погруженный в русскую культуру.
Катарина: Я начала с юридического образования, но вскоре поняла, что со спортом не совместить. Перешла на спортивные науки и во время карантина как раз много внимания уделила учебе. В будущем хочу стать либо судьей, либо хореографом. В офисе сидеть точно не буду — я слишком творческий и подвижный человек.
Читайте также:
- Русские Барби и Кен, «четыре голубых глаза» и другие красивейшие дуэты в танцах на льду
- «Здесь фигурное катание популярно только в период рождественских праздников». Первое большое интервью новых чемпионов Франции
- «Я не поменяю мою жизнь на меньшее количество морщин, плоский живот и молодость». Говорим с Алексеем Мишиным в день его юбилея
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
