Если вы по какой-то нелепой случайности пропустили нашу публикацию от 14 июня — вам срочно сюда!
- Что такое «жестокий шторм» по шкале Бофорта?
- «Дети капитана Гранта» как руководство к действию
- Зачем юнга переехала под стол и как ей там живется?
- Черной меланхолии и гадам-китобоям — война!
- О чем не парился Жюль Верн?
- Чем измеряется индекс общей противности?
- Когда уже в меню появятся пельмени и оливье?
- Между прочим, сегодня у кэпа день рождения. От души!
«Держит штурвал крепкими руками и цедит сквозь зубы соленые словечки»
— Три с лишним месяца Lady Mary гуляла в морях-океанах. Два из них вы, можно сказать, не видели даже краешка земли. Я правильно понимаю?
— Мы тут подумали все вместе и присвоили переходу «Чили — ЮАР», от мыса Горн к мысу Доброй Надежды, третий порядковый номер. Вторым стал поход в Антарктиду.
Длительность автономного перехода — 55 дней, потому что почти месяц мы шли по фьордам Огненной Земли. С высадками на берег, но без общения с людьми — фьорды же необитаемы. Несколько раз поговорили по рации с ребятами из Armada de Chile (ВМФ Чили. — matchtv.ru), помахали ручками рыбакам…
— Цитирую вас же: «С Армадой лучше не спорить». Серьезные ребята? Наследие режима Пиночета?
— Все пограничники и военные вообще — серьезные ребята, работа у них такая. Да и воды опасные: бдят, чтобы никто не затонул ненароком. А в целом чилийцы очень доброжелательные, всегда готовы помочь.
Через три недели вышли в Магелланов пролив, около недели простояли в Пунта-Аренас: в проливе гулял шторм, порт не давал добро на выход. Выписались 27 августа — и да, до 21 октября не ступали на землю. Направились к Фолклендским островам, но, вопреки прогнозу, попали не в 9-балльный шторм, а в 11-балльный.
К Фолклендам подобраться не смогли: сначала с юга зашли, потом с севера, миль накрутили много, но к цели почти не приблизились. И двинули на Африку.
Кругосветное плавание по «ревущим сороковым». Экспедиция с детьми через три Великих мыса
- Общая протяженность маршрута — 26000 морских миль (48150 км)
- Средняя скорость яхты Lady Mary — 100 морских миль в сутки
Этап 1
- Остров Таити — мыс Горн. Ноябрь 2018 — январь 2019. 6365 морских миль по треку
Этап 2
- Антарктида. 21 февраля — 16 марта 2019. 1742 морские мили
Этап 3
- Мыс Горн — мыс Доброй Надежды. 18 июля — 20 октября 2019. 5500 морских миль
Этап 4
- Мыс Доброй Надежды — мыс Луин. 4800 морских миль по генеральному курсу. Стартует в середине января 2020, завершится в конце марта 2020
Этап 5
- Олбани (Австралия) — Таити (Французская Полинезия). 6750 морских миль по генеральному курсу. Завершится в декабре 2020
— А землю видели на отсечке «31-33», когда удалось встать на якорь с необитаемой стороны Тристан-да-Кунья (архипелаг в южной части Атлантического океана, одно из самых удаленных от материков населенных мест планеты: 2816 км от ЮАР, 3360 км от Южной Америки. — matchtv.ru). Но высадиться было невозможно. Постояли у скал — и снова в океан.
— 11 баллов — это вообще как?
— Ну как? Хорошо тряхануло. Предпоследнее деление шкалы Бофорта — «жестокий шторм». Дальше значится «ураган», 12 баллов. И вообще идти по Южной Атлантике было сложнее, чем по Южному Тихому.
— Скудная сухопутная фантазия рисует примерно такую картину: Lady Mary — песчинка в злобном океане, он ее крутит-вертит, ломает-бросает, не видно ни зги, кэп держит штурвал крепкими руками и цедит сквозь зубы соленые словечки, экипаж заперся в рубке и молится всем богам сразу…
— В целом похоже на правду. Самая жесть была ночью. Волны лупят, амплитуда метров 12-14, валы через крышу. То на гору взбираешься, то летишь вниз. Но у нас очень крепкая и довольно тяжелая лодка: 14 тонн при длине 12 метров. Мы, во-первых, попадаем между валами, в отличие от больших пароходов, которым приходится носом волну вспарывать, а во-вторых, все же не так летаем, как легкие лодки. И большой плюс конструкции: рубка со вторым штурвалом. Отруливать в кокпите было бы совсем неприятно.
К счастью, шторм выдался попутный. Понесло было на Фолкленды, но мы поменяли галс и ушли на северо-запад, в сторону Бразилии. Скакали, нужно признать, лихо. На кусочке маленького стакселя.
— Вот просто уверен, что молитва посреди жестокого шторма имеет практический смысл. Посейдоны все эти, Нептуны, Тритоны — они же в итоге решают судьбы мореходов…
— Я всегда про себя молюсь, если в море страшно. Как-то успокаивает, когда думаешь: ты не один, Бог тебя бережет, он все видит. Может, раньше ему не до тебя было, не до молитвы твоей. А теперь — ладно, думает, дай посмотрю, что там у них творится…
Устойчиво дуло 50-55 узлов в течение нескольких часов, на порывах — до 62 (31 м/сек, около 115 км/час. — matchtv.ru). Ветропилот не справлялся, отруливал почти всю ночь капитан, часам к 4 утра я его сменила. С полки, у которой барьер 15 сантиметров, все плотно утрамбованные книги дважды слетали на пол. В итоге собрали их в мешок. Вышибло вообще все с полок, с которых не улетало ничего в течение почти шести лет.
— Да у вас там целая библиотека, оказывается. Какие книжки самые потрепанные — не штормами, а посетителями?
— Конечно, «Дети капитана Гранта». Настя памятную надпись сделала на эрзаце: «Эта книга была на 37-й параллели в точке с координатами 37’11 южной широты и 153’00 западной долготы». Мы к ней постоянно обращаемся, потому что процентов на 80 повторяем маршрут героев. Читаем об истории открытий и мест, по которым идем. Это очень интересно — сопоставлять сведения конца XIX века с современными.
И еще «Очерки по истории географических открытий». Книга пришла к нам на край света старой, она какого-то там пятьдесят лохматого года выпуска. Изучаем места, по которым идем, мореплавателей, чьи пути повторяем. Особенно русских. Карты сравниваем, чертим линии…
«Уничтожение животных и рыб — большая печаль. Проблема планетарного масштаба»
— Можно сказать, что переход к мысу Доброй Надежды был труднее перехода к Горну? Или такие оценочные категории в вашем случае не работают?
— Первый был длиннее, он вел вектором к ухудшению погодных условий и прочим ужастикам. Если ты до этого шел по тропикам и субтропикам, то спускаться к проливу Дрейка — немного нервная история. В этом плане в сторону экватора идти, конечно, веселее. Теплеет, день увеличивается. Ведь мы почти десять месяцев зимовали: сначала прожили зиму зеленую, а потом и белую.
Поход в Антарктиду был менее штормовым просто потому, что длинных переходов там нет. Но, конечно, более экстремальным. Пролив Дрейка — шесть напряженных дней туда и столько же обратно. Надо было втиснуться в «окна» между циклонами. В Антарктиде сложная навигация, которая подразумевает круглосуточное бдение среди льдов, расталкивание айсбергов по ночам на якоре.
— Антарктический этап — тревожный и прекрасный одновременно. Много стоянок, голубые льды, пингвины и тюлени, киты и морские слоны. Встреча с полярниками — отдельное счастье… А третий этап на отрезке «Магелланов пролив — Тристан-да-Кунья плюс еще пара дней» можно назвать выматывающим. Шторма, качка — и перечень дел, которыми можно заниматься, сужается, в сущности, до чтения и готовки.
— Помню, стоянку у Тристана летом вы оценивали как почти невозможную — «если повезет».
— Самые счастливые три дня в переходе. Мы за месяц устали очень. Ждали встречи с островом как глотка воздуха. Хоть и не высадились, радости было через край.
— Ваш любимый Жюль Верн, если уж сравнивать две реальности, описывал совсем другой Тристан-да-Кунья, судя хотя бы по количеству тюленей. Вы, насколько знаю, видели ровно одного, да и тот удрал, не представившись. Печаль…
— Уничтожение человеком животных и рыб — вообще большая печаль. Проблема планетарного масштаба. Не так давно узнала, что в некоторых странах, в том числе считающих себя цивилизованными, все еще процветает китобойный промысел. Это ужасно.
— Вот же гады.
— Будто последний день живем на планете. Даже на пару ходов вперед не думаем. Жюль Верн тоже не сильно парился, что когда-нибудь киты с тюленями исчезнут, а столб дыма от трубы «Дункана» выбрасывает в атмосферу яд. И тогда человек не мыслил этими категориями, и сейчас большинство ни о чем не задумывается.
Задержаться у Тристана нам помогло упорство, потому что на единственной обозначенной якорной стоянке люто дуло, а ветра очень причудливо огибали остров почти со всех сторон. Везде волна, не встать на якорь. Лишь одно место засекли, в милю длиной, наверное, где обнаружилась ветровая тень, — но неразмеченные глубины, не указано, что здесь можно стоять. Решили попробовать — и получилось.
— А когда через день ветер и зыбь до нас все же добрались, передвинулись за угол и снова заякорились. Чувствовали себя первопроходцами! Подошли максимально близко к берегу, дно с бушприта выглядывали, чтобы не налететь на камни. Интересный опыт. На коралловых островах тоже все время рифы смотришь и на ощупь идешь, но тут совсем другое: глубины резко уходят, поэтому подбирались чуть ли не к самым скалам.
— «И живут там в горе и радости аж 270 человек. И характер они имеют нордический, и беспрестанно хлещут виски — от одиночества, видимо». Хлещут?
— Да кто ж их знает, кунцев этих с тристанцами? Мы ведь их не видели. Один по рации вышел на связь, когда мы у деревни кружили. Но там не встать было, о чем рация и поведала. А следующие трое суток никто нами не интересовался, кроме серых альбатросов.
— Эх, какая тайна мироздания осталась неразгаданной…
— Придется ждать следующей оказии.
«Шли штормом или очень крепким ветром, летали от стены к стене»
— Актуальная в наше время тема — занятость населения. Как строится рабочий день экипажа в режиме долгого перехода, если обходится без форс-мажоров?
— Всегда есть чем заняться. Это вопрос силы воли.
— Как я вас понимаю! А если накроет вдруг черная меланхолия? Как в старой итальянской комедии про Робинзона Крузо, помните? Сидит такой на берегу, пялится на горизонт: «Какой интересный сегодня сюжет»…
— Ночью взрослые, включая 17-летнего матроса, по очереди вахтят. Если это открытый океан и более-менее спокойная погода, вахта идет вполглаза. Каждые час-два звенит будильник: визуальный осмотр по кругу, проверка приборов, скорости ветра и лодки, подстройка курса, если требуется. Завтрак, уроки, чтение, уроки, ремонт, уроки, хозяйство, работа с парусами или неработа с ними, уроки… Если хватает электричества — видеолекции какого-нибудь Стэнфордского университета. Вечером — семейный кинотеатр. Все довольно однообразно.
— А откуда вы черпаете электричество?
— Изначально у нас были четыре солнечные панели и ветрогенератор. Плюс подзарядка от двигателя. Ветрогенератор не выдержал испытания пятидесятыми широтами, а штормом у Фолклендских островов сорвало две из четырех панелей. Остались, стало быть, две панели и двигатель. Заводились не для хода, а для подзарядки приборов.
Меланхолии сразу четверых, думаю, трудно одолеть. Мы от этого бережемся как можем. Когда начался наш первый мощный переход — от Полинезии до мыса Горн, — договорились, что будем стараться излучать позитив, друг друга поддерживать, ибо наша задача — выжить и достичь цели, а не делиться душевными терзаниями. День так на 50-й уже тяжеловато морально, особенно если погода не позволяет приблизиться к цели. Именно так и было в этот раз: сначала шторм пережидали, потом штили пришли — очень медленно двигались последние пять сотен миль.
— Да на вас не угодишь, как я погляжу. Десять штормов, если правильно посчитал, для такого перехода — нормальная статистика или могло быть хуже?
— Конкретных штормов было все-таки пять. Остальные — баллов по восемь. По Бофорту это не шторм даже, а очень крепкий ветер. Но в сороковых и пятидесятых широтах он всегда крепкий, так что теперь для нас 30 узлов — как бы и ничего. Но изматывает, конечно. Волна ведь идет с таким ветром высокая.
— Пять штормов — тоже нехило.
— Наверное, могло быть и хуже. И было бы, если бы после Тристана так же штормило. В общем, первый месяц шли либо штормом, либо очень крепким ветром, беспрестанно летали от стены к стене. Салон залило, много течей образовалось. Юнге пришлось переехать спать под стол в рубке — хорошо, что она туда еще помещается. Это очень смешно, когда ребенок под столом спит и балдеет от этого. Но главное — сухо.
— Юнга — по-любому экстремал.
— Это точно.
— Не знаю почему, но мне любопытно: можно привыкнуть к морской болезни или она способна в любой момент накрыть даже бывалого морехода?
— Морская болезнь, если вы ей подвержены, в любом случае настигнет в первые три дня перехода. А потом индекс общей противности идет на спад. Если налетает непогода с большой волной, снова становится противно, но уже не очень. Просто голова тяжелая и тошнит, однако без призыва выглянуть за борт.
Вообще с морской болезнью такая хитрая штука. Чисто по психосоматике это подсознательный страх смерти. Ты не то чтобы боишься, что вот ступишь на палубу — и сразу помер. Ты просто боишься. В общем и целом. И на этом фоне накрывает сильнее. Проверено. В первые наши две зимы в Средиземке я боялась, поэтому болела жутко. А когда вышли через Атлантику и меня страх отпустил, меньше стало накрывать.
Надо воду пить, когда укачивает, ибо главное, чтобы голова не разболелась. А поплеваться обедом на этом фоне не так уж страшно.
«От китовых зубов больше всего проблем. Киты — они кусачие»
— Как живет русская диаспора в Кейптауне? Окружили вас вниманием поди, теперь пельмени каждый вечер, блины, окрошка…
— Встретили нас очень тепло. Прямо здорово! Как живет диаспора, пока минимум сведений, но надеемся за время стоянки много интересного узнать. Пельмени и окрошка, надеюсь, в перспективе, а фуршет, которым нас потчевали на встрече с соотечественниками в Генеральном консульстве, был таким вкусным, что словами не передать.
— Еще бы. На фоне макарошек-то.
— Я после такой вкусноты все думала: как же скучно мы едим!
— Зато живете весело.
— Ваша правда. Но самое веселье все же на берегу. Хотя шторм — тоже весело. Точнее, так: слабый шторм — муторно, а сильный мобилизует. Из него выходишь весь из себя перерожденный. Словно птица Феникс. Интересно этот кайф от преодоления ловить. Прямо чувствуешь, что подрос, ощущение полета появляется.
— Переход к третьему из Великих мысов, к Луину, стартует по плану в январе 2020-го. Какого ремонта требует Lady Mary? Нужно латать пробоины от айсбергов? Думать, что делать со следами от китовых зубов?
— Да, от китовых зубов больше всего проблем. Киты — они такие: лают, кусаются… Самое главное — замена всего стоячего такелажа. Одна ванта порвана, вторая начала расплетаться. Обе закрутки передних парусов надо серьезно ремонтировать: возможно, из двух получится собрать одну, а вторую придется покупать. Очень много течей по палубе — в местах крепления лееров, вентиляций. Штормами разбито два иллюминатора, причем один не смогли починить даже с помощью скотча.
— Дикий ужас.
— Внутри требуется серьезный косметический ремонт. За десять холодных месяцев конденсат, текущий ручьями, серьезно попортил обшивку. Надо все шкурить, пропитывать средством от плесени, покрывать лаком. По-хорошему, стоит заменить люки, но на это уже вряд ли хватит бюджета.
— Родина вам поможет!
— Две солнечные панели надо покупать и устанавливать. Ветрогенератор тоже нужен. На этой позиции бюджет уже совсем трещит, поэтому как быть с генератором, пока не знаем. Капитан меня дополняет: главный компас требует замены, часть электроники — дисплей автопилота, например, нечитаем. Его список глобален: 80 пунктов.
— Ваш кэп максималист, это всем известно.
— Другой вопрос, что мы уже научились на одном крыле ходить. Но не хотелось бы. Так что без помощи Родины немного грустно, да. Нам бы спонсоров под проект привлечь…
— Извините за оффтоп, но мне почему-то кажется, что кэп болеет за ЦСКА, а старпом за «Спартак».
— Ха! У меня папа болел за ЦСКА. И я вместе с ним все детство и юность. Но теперь мы болеем за Россию всем экипажем. Правда, кэп уточняет: стараемся здоровыми оставаться.
— А вы знаете, например, что ФК «Сибирь» почил в бозе и теперь честь вашего города защищает ФК «Новосибирск»?
— Бли-и-и-ин, жалко-то как.
— Но это лирика, не имеющая отношения к делу. Дело — вот оно: январь не за горами, даже в ЮАР от него не спрятаться. Хватит вам времени на отдых и ремонт? Скоро заскучаете по штормам?
— Уже мониторим, где можно добыть запчасти, делаем уборку в яхте. Ждем в гости друга из Смоленска, чтобы справить день рождения капитана, хотя весь мир почему-то отмечает 31 октября Хеллоуин. Потом двинем огибать мыс Доброй Надежды. Встанем на якорь в большой бухте южнее мыса и постараемся проехать по стране. Нас приглашали на встречу с соотечественниками в Дурбан и криминальнейший Йоханнесбург. Оцениваем возможность туда сгонять и остаться целыми.
С середины ноября ремонт вступает в активную фазу и к Новому году должен быть завершен. Юнгу отправим на четыре дня в местный русскоязычный лагерь. Дальше как у всех: пельмени и оливье, а потом целенаправленная подготовка к переходу. Старт намечен на 15–20 января. Пойдем по «ревущим сороковым» либо через остров Амстердам, что лежит на той самой жюльверновской 37-й параллели, либо по дуге большого круга со всеми вытекающими отсюда айсбергами — с заходом на остров Кергеллен. Проход мыса Луин и финиш в Олбани намечен на середину-конец марта. Предстоящий этап обещает быть одним из самых трудных…
— Куда труднее-то?
— …и по дальности, и по условиям. У Южного Индийского океана дурная слава. Там Николай Литау (российский яхтсмен, заслуженный мастер спорта, организатор и участник уникальных путешествий под парусом. — matchtv.ru) на «Апостоле Андрее» перо руля ломал и потом из каютной двери новое делал.
— А кажется, что Индийский — нежный и ласковый. В океанариумах он именно такой.
— Говорят, не везде. Но пусть уж лучше будет ласковым. Дай нам Бог настроиться правильно, но, если честно, пока о долгих переходах думать не очень хочется.
Читайте также:
- Его применял для тренировки всадников Александр Македонский, долгое время снаряд был ассиметричным. История гимнастического коня
- «Мы были на втором месте в рейтинге после «Диалогов о рыбалке». Чем сейчас живет реслинг в России
- Дружит с дочерью Семака, не хотел исполнять трюк, который сделал его знаменитым. Новые подробности в истории Максима Абрамова
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
