Впервые за последние пять с половиной лет Александр Поветкин уезжает из России, чтобы провести бой. Ему 38 лет, он по-прежнему излучает здоровье (помогают румянец и белые рубашки), но объективно у главного российского тяжеловеса остается 2-3 года, чтобы провести лучший отрезок своей карьеры.
31 марта в Кардиффе Поветкину надо будет сдать вступительный экзамен и побить англичанина Дэвида Прайса. Через час после этого боя Энтони Джошуа там же побьет Джозефа Паркера и станет чемпионом WBA, IBF и WBO и главной целью для Поветкина. В интервью корреспонденту «Матч ТВ» Вадиму Тихомирову Поветкин рассказал, какими словами он не готов назвать Джошуа и почему он любит Карелию.
– Мы общались в 2014-м, и вы говорили, что у вас восемь прыжков с парашютом. За эти четыре года их стало больше?
– Нет, но надеюсь, что станет. Я в первый раз прыгнул в 16 лет с инструктором. Отец договорился. 1800 метров со стабилизатором: цепляешься, и он парашют автоматически вытаскивает при выходе из самолета. Тебе надо только проверить, что купол нормально раскрылся, и выдернуть чеку на высоте 400 метров, чтобы запасной не сработал. Там есть штука, которая может автоматически раскрыть парашют, если сознание теряешь.
Потом уже прыгали без стабилизатора, когда сам раскрываешь – вообще прыгать всегда страшно. У меня, кроме самолета, есть и с вертолета прыжки. Можно было попробовать прыгнуть с четырех тысяч, но там уже спортивный парашют требуется.
– Вы много путешествуете по России. Где были и где не были?
– Много где был: в Карелии, гора Воттоваара, в Воронежской области на раскопках. На Сахалине, на Байкал бы съездил во второй раз. На Алтае очень хорошо, на Камчатку очень хочу съездить. Там пока не был.
– Чаще всего?
– В Карелии.
– Место силы?
– Там просто красиво.
– В Чехове есть место, которое вас подзаряжает энергией?
– Да, в Чеховском районе лесополоса, там есть место, куда я прихожу. Но не хочу рассказывать, где именно.
– Хабиб Нурмагомедов говорит, что в Махачкале ему сложно просто взять и сходить в магазин. А вам в Чехове?
– Я за покупками редко хожу, это чаще жена делает. Но у меня вроде нет проблем, когда хожу куда-то встретиться с друзьями, могут остановить и попросить сделать фото. Мне это не мешает.
– Когда с вами в последний раз фотографировались?
– Сегодня в английском посольстве. Делали визы, чтобы вылететь на бой. Несколько сотрудников узнали: подошли, сделали фото.
– Вы по-прежнему живете в трехкомнатной квартире в Подмосковье?
– Да. Есть мысли построить дом, свой дом это очень хорошо. Я пока обдумываю и в будущем – не исключаю. Но еще ничего не строю.
– Дом в широком смысле слова у вас по-прежнему в Курске?
– В Курске. Мама живет там же, где прошло наше детство. В Курске дочка, брат, бабушки, друзья. Все родные там. Когда приезжаю, живу у мамы.
– Это же в районе Казацкой слободы? Вроде в 90-е было жесткое место.
– Это скорее еще до моего детства были какие-то стычки между районами. Я особо этого не застал, но по юности тоже подобное бывало. По парку идешь, останавливают: «Ты откуда?» – «С Казацкой». – «Ну ладно, иди». Или другой вариант: «Сюда иди». И начиналось.
– На бокс надо было ходить через этот парк?
– Секция находилась на улице Советской, недалеко от нас. На трамвае можно было добраться. Рядом центральный рынок, по сути, центр города. Потом ходил на рукопашный бой, это уже в районе «Химволокно».
– Спустя 23 года после занятий рукопашным боем вы сможете вспомнить хоть один болевой прием или сделать удушение?
– Так я их до сих пор изучаю и делаю. Показать вам?
Мне интересно бывает побороться. Чему-то меня Сергей Харитонов учил, подсказывал. И разнообразие, и нагрузка хорошая.
– С каким счетом по болевым вы можете закончить пятиминутный раунд с Харитоновым?
– Трудно говорить, но он, конечно, сильнее в этом.
– Есть видео вашего боксерского спарринга с Харитоновым, есть спарринг Федора Емельяненко с Денисом Лебедевым. Был ли хоть один спарринг Емельяненко с Поветкиным?
– Нет, мы никогда не спарринговали. Денис с Федором жил в одном городе, поэтому они тренировались вместе. Мы с Федором общались много, в какой-то момент, может, и могли бы поспарринговать, но этого так и не случилось.
– Лебедев вырос в Старом Осколе, это 150 км от Курска. Вы помните, когда познакомились с ним?
– Точно не помню, лет в 15, наверное. То я приезжал в Белгород боксировать, то он к нам. У нас даже был один бой в любителях.
– Да ладно!
– Мне кажется, году в 1995-м или 1996-м. Возможно, чемпионат России или Спартакиада. Победу ему отдали.
– Ваш брат выступал в ММА, проиграл, и вы вроде сразу предложили его сопернику подраться с вами? Правда?
– Не было такого…
– Владимир же не придумал это?
– Он проиграл удушающим, я вылетел на эмоциях. Ну и да, хотел лупануть.
(Владимир Поветкин - слева)
– Вам хоть раз предлагали в ММА выступить?
– Тогда это настолько популярным не было, а потом я уже полностью в бокс ушел.
– Вы заканчивали школу в середине 90-х. Среди одноклассников были те, кто ушел служить и попал на войну в Чечне?
– Один парень был точно, Александр Белозеров. Вернулся живым, с ним все в порядке. Но мы никогда про это не говорили, мне кажется, если бы хотел, рассказал бы сам. Из Курска ездили еще ребята, точно знаю. Были знакомые, кто ушел в армию, но не попал туда. Я в Москве служил в ЦСКА.
– На Олимпиаду в 2000-м вы не попали, но в Сидней поехали как спарринг-партнер Султана Ибрагимова.
– Тогда мы соперничали еще и с Алексеем Лезиным: один раз я ему проиграл, хотя бой равный был. Несколько раз выигрывал. А в Сидней – да, взяли человек шесть спарринг-партнеров, чтобы те, кто едет, могли побоксировать с кем-то, не теряя ловкости, навыков, тонуса. С Султаном Ибрагимовым у нас, кстати, тогда спаррингов совсем немного было. Зато свободное время давали: на Олимпиаду слетать уже интересно, открытие посмотрели, возили на экскурсию в зоопарк, кенгуру увидели.
– На каких-то любительских соревнованиях вам подарили 4500 долларов и брусок золота, который вы храните как талисман. Он до сих пор у вас?
– Был турнир в Красноярске, назывался «Битва чемпионов». Я в тот момент был чемпионом Европы. Приехал парень из Белоруссии, Султан Ибрагимов боксировал с Русланом Чагаевым. Было еще несколько боксеров известных.
Вот там подарили слиток золота небольшой, до сих пор у мамы лежит. У нее же – золотая медаль из Греции.
– Вы выиграли Олимпиаду в 2004-м. Какие тогда были призовые?
– Кажется сто тысяч долларов. Как потратил – не помню.
– Вы сразу решили после Олимпиады, что будете в профессионалах боксировать?
– Если честно, вообще думал завязать с боксом после Олимпиады. Потом понял, что еще хочу выступать.
– Будучи любителем, вы были знакомы с Владимиром Хрюновым?
– Нет, с ним меня познакомили уже после любительской карьеры.
– Это человек, который с самого начала стал вас продвигать как главного соперника Владимира Кличко и делал первые бои. Почему у вас испортились отношения?
– Почему мы вообще про него говорим? Он вовремя поговорил с человеком, который познакомил нас, а потом проявил всю свою хитрость и оказался рядом. В нужное время в нужном месте. Вот и вся его роль.
– Уверены, что без него у вас была бы такая же успешная карьера?
– На 100%. Было много предложений.
– Вас начал тренировать бывший тренер Майка Тайсона американец Тедди Атлас. Как вы общались?
– Через переводчика. Валерий Иванович (Белов. – «Матч ТВ») уже начал прибаливать. Хрюнов привез Тедди Атласа, стали работать с ним. У него свой менталитет, человек он своеобразный. Не знаю, правильное это было решение или нет, что-то хорошее я взял от него. Неправильным решением был только один человек – Володя Хрюнов.
– В 2008-м ваш бой с Кличко был уже согласован, но вы травмировали ногу. Как это было?
– Мы готовились к бою. С Валерием Ивановичем вышли на пробежку в Курске, в лес. Знакомый маршрут: бежал, споткнулся, зацепился за корень и подвернул голеностоп. Не упал, но понял, что травма. Тогда кто только и что ни говорил: «Мои близкие сказали, что он ногу не сломал, что это уловка». И все в таком духе.
– А на самом деле?
– Поехал к врачу, врач сказал: «Можешь выйти, только если просто денег хочешь заработать. Будешь хромая боксировать». Я говорю: «Мне надо выйти побеждать. С хромотой точно не получится». Гипс наложили, бой отменили.
– Вы тренировались с Валуевым (213 см), который выше на 10 см, чем ваш будущий соперник Дэвид Прайс. Как думаете, тот опыт поможет?
– Это очень давно было, в Германии. Даже не знаю, поможет ли это сейчас. Коля – нестандартный боксер, очень большой. С ним сложно стоять, но мы очень давно тренировались. Да и было у нас не больше одного-двух спаррингов.
– Сколько 12-раундовых спаррингов вы сейчас проводите перед боем?
– Как правило, два-три раза за подготовку. А так – от шести до десяти раундов, и раунды можем делать по 3:20 или 3:30.
– Вы будете боксировать на вечере бокса в Кардиффе вместе с Энтони Джошуа (чемпион WBA и IBF, лучший тяжеловес по версии сайта boxrec.com. – «Матч ТВ»). Есть такая традиция: когда два потенциальных соперника дерутся на одном вечере или хотя бы находятся в одном здании, они встречаются на ринге и проводят дуэль взглядов, могут что-то сказать друг другу. Вы можете это сделать?
– А что такого – без проблем. Если надо выйти на ринг, где будет Джошуа, и сделать фото, если это нужно для организации боя, чтобы создать ажиотаж, почему бы нет? Если бы мне начали говорить что-нибудь типа: «Давай, скажи, что это лох печальный», я бы не стал этого делать. А выйти и сфотографироваться с ним, пожать руку… без проблем.
– Вы смотрели бои Джошуа с Такамом и Уайлдера со Стиверном (интервью записано до боя Уайлдер – Ортис. – «Матч ТВ»)?
– Смотрел. Такам хорошо боксировал. Мне кажется, остановили рано.
– Сделайте выбор: Уайлдер и Джошуа проводят бой между собой, а вы – с победителем или боксировать с кем-то из них при первой возможности?
– Надо боксировать, чего уже ждать. Просто с Уайлдером как-то странно происходит. У нас чуть-чуть до боя остается, и тут Уайлдер начинает говорить: «Поветкин принимает допинг, у него изменилась челюсть. Смотрите, какой он стал здоровый». Серьезно, я уже в тот момент задумался, что что-то не так. Меня никогда не обвиняли в этом, а тут он сказал, а потом меня поймали.
– Сколько у вас было внеплановых тестов после боя с Хаммером?
– Пока ни разу, но я готов. Пусть приезжают и берут. Я уже устал думать про эти допинг-тесты.
– Мы сидим в ресторане возле станции метро Курская. Могут ли прямо сейчас сюда прийти допинг-офицеры и попросить вас сдать тест?
– Думаю, да. По крайней мере мой менеджер постоянно пишет, где мы находимся территориально, его телефон у них есть. Они могут в любой момент позвонить.
– Вам снилось, что вы снова сдаете тест – и результат положительный?
– Нет, у меня психика устойчивая, никаких проблем с этим.
– Сколько раз вам пришлось слетать за океан для разбирательства в суде?
– Раза четыре, кажется. Даже в Мексику надо было летать, там штаб-квартира WBC, и в Нью-Йорк еще дважды. Нужно было прилететь и дать показания. Прилетал, отвечал на вопросы, улетал.
– Вы каждую пресс-конференцию говорите, что чувствуете себя на 25 лет, но вам же 38.
– Конечно, какие-то вещи ощущаешь: спать стараешься вовремя ложиться, если придется ночь не поспать, то уже день потом очень сложно, поэтому такого почти не бывает.
– Сколько раз вы можете подтянуться?
– Думаю, около 30. Лежа сто килограммов на десять раз могу пожать спокойно, 120 кг – раз на пять.
– В Великобритании вас спросят, почему до допинг-скандалов вы побеждали нокаутами, а после этого у вас обе победы судейскими решениями. Что вы ответите?
– Ну, а что у меня находили: остарин и мельдоний. Мельдоний силу удара не добавляет. Когда нашли остарин, я показал один из самых небольших весов в карьере, хотя остарин вроде как наращивает мышечную массу. Все эти разбирательства добавляют волнения: выходишь в мыслях, как бы тут вообще не проиграть. А насчет нокаутов, думаю, мы это исправим.
Фото: globallookpress.com, РИА Новости/Павел Лисицын, социальные сети Владимира Поветкина
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
