Алексей Олейник (и он сам это проговаривает в прямом эфире) — самый возрастной действующий боец UFC. На турнире 26 марта Олейник (59-16) выйдет драться с Илиром Латифи (15-8) за три месяца до своего 45-летия. Сейчас в UFC есть бойцы, которые родились позже, чем Олейник начал выступать в ММА.
За свою карьеру российский тяжеловес успел выиграть 59 боев, возглавить два первых турнира UFC в России, забрать несколько бонусов за действительно уникальные приемы, побить тяжеловесов из мировой элиты ММА и дать несколько заметных интервью «Матч ТВ».
В 2022-м Олейник идет на серии из трех поражений, но побеждавшие его Деррик Льюис и Крис Дакас — это № 5 и № 9 рейтинга тяжеловесов, а молодой Сергей Спивак после победы решением судей признавался, что очень устал за 15 минут боя.
— Вопрос, который очень давно хотелось задать, поэтому он будет первым. Я однажды написал у себя в социальных сетях: «Вот бы Франсис Нганну бил каждого, кто называет Алексея Олейника «Дядя Леша»», и вы опубликовали это у себя. А вам не очень нравится, когда вас в интернете называют «Дядя Леша»?
— Это не худшее прозвище, которое могло бы быть. Сначала я не понимал, чувства были смешанные. С одной стороны, думал, что это уважительно, а с другой — будто относятся так, что я уже немолодой совсем. Прямо дяденька-дяденька. Но сейчас уже больше с улыбкой, потому что иногда подходят люди, которые чуть старше меня, и говорят мне «Дядя Леша». Иногда даже весело и прикольно.
— Если написать в поисковике «Дядя Леша UFC», то выпадет много смешных заголовков. Вас они тоже смешат?
— Сейчас к этому спокойно отношусь. Ничего плохого в этом не вижу.
— 25 февраля вы выходили в прямой эфир и сказали, что пока тренируетесь в режиме 6-8 тренировок в неделю. Сколько из них приходится на спарринги?
— У меня особенность — я не очень люблю спарринги. У меня их не было где-то первые лет 15-18 моих тренировок. Даже со своим сэнсэем на первых тренировках мы делали так: выходишь, разрешены удары ладонями по спине, по лицу, по животу, но именно ладонью. А дальше — делай что хочешь. Хочешь — можешь получать открытой ладонью по лицу либо ты можешь снести человека и оторвать ему руку или ногу. И у нас всегда была задача: как можно быстрее влететь в человека, зацепить за любую часть тела и сделать так, чтобы он сдался. Мы не старались подождать, размягчить, что-то еще такое. Надо было влететь, снести и отломать. Если посмотреть, то я и боев 40-45 закончил в первом раунде. Потом уже моя техника стала впитывать другие техники, с разными людьми стал работать.
В итоге у нас теперь в зале American Top Team стоит 2-3 спарринга в неделю. Сам я минимум на две такие тренировки приходил. Третий спарринг на неделе мой тренер мог мне заменять на работу на лапах.
— А с кем спарринговали?
— Марсело Голм, бывший боец UFC, сейчас дерется в Bellator. Саид Соума, недавний оппонент Виталия Минакова. Жаирзиньо Розенстрейк… Но его имя никто не может выговорить, и в зале его называют «Бигги бой». С Давлетом Ягшимурадовым. Хоть он и думает в 84 кг перейти, но вес и размеры у него похожие на моего соперника.
— Как, на ваш взгляд, Илир Латифи рассчитывает выиграть у Алексея Олейника?
— Думаю, он считает, что ему нужно меня зацепить, чтобы я потерял ориентацию. Или отвлечь каким-то резким ударом, снести и держать меня на полу. У него есть пара опасных ударов, если он ими попадет неожиданно, то может сбить человека. Дальше у него по плану будет граунд-энд-паунд, но надеюсь, что в этом (добивание соперника на земле. — «Матч ТВ») ему меня не забить.
— Вы впервые в жизни оказались на серии из трех поражений, как вы сами оцениваете свой этап карьеры?
— Считаю, что у меня неплохая бойцовская карьера. Я дерусь почти 26 лет. Вряд ли кто-то столько дерется и сегодня находится в UFC. Я провел более 70 поединков, в них у меня огромное количество побед, достаточно каких-то рекордов — я за них не цепляюсь, но если смотреть на это для какой-то оценки, то почему нет. Почти всегда, выступая, я был меньше своих соперников по весу. Я все еще остаюсь в UFC. Так что я могу считать, что я свой путь прошел красиво. Если у меня сейчас будет поражение от Латифи, я буду считать, что это не так важно по сравнению с тем, когда я дрался в Москве на первом UFC в России против Марка Ханта. Мне тогда хотелось показать, что меня не зря туда поставили.
И я понимаю, что, если я выиграю у Илира Латифи или проиграю ему, это не будет событием, которое весь мир всколыхнет. Я скорее думаю, что это уже не запылит пройденный мной путь.
— Вы давали комментарий по поводу поражения Александра Волкова, но никто не обратил внимания, что, когда вам было 33 года, у вас тоже было 4 поражения в 8 боях. По сути, точно такой же этап. Опираясь на этот опыт, что бы вы посоветовали Волкову?
— У меня еще и сын родился в тот момент.
Честно, я очень не люблю, когда лезут в мои дела, в мои отношения с менеджером, с тренерами, с командой. Это же не просто боец Саша Волков, это механизм, состоящий из всего, что я перечислил: и его семья, и его команда. Со своей стороны я вижу массу недоработок и массу ошибок, которые совершаются вокруг него, но это только мое мнение. Тем более я сам не идеал, и у меня тоже были ученики, которые проигрывали. И со своим мнением я не буду лезть, пока сам Саша Волков меня о нем не спросит, а не журналисты или даже друзья зададут вопрос. Он же взрослый парень, ему уже не 19-20 лет. Он приходил ко мне за советом, когда ему было лет 20. Подходил: «Леха, я не умею бороться, меня валят и делают вот это и это». Говорю: «Тебе необязательно бороться, просто если валят, делай это и это». И вижу, что Саша на следующий бой выходит и ему уже не могут сделать то, что делали раньше, потому что теперь Саша делал ровно то, что ему говорили, не боролся, а связывал человека в конкретной позиции, их поднимали в стойку, и Волков там разбивал.
Сейчас Саша взрослый, сильный, крутой, я думаю, он обойдется без моих советов. Когда меня не спрашивают, я никуда не лезу.
— У нас был личный диалог, и мне интересно услышать ваше мнение. Мне кажется, что это неправильно, когда бойцы закрываются после поражения, потому что твои адекватные болельщики заслуживают того, чтобы узнать, почему их любимый боец проиграл. Это уважение к своей аудитории. При этом я могу понять, что не очень просто говорить с журналистами после поражений. А вы как считаете?
— Я думаю, что в социальных медиа точно не надо. Если сам хочешь, то выскажись. Если есть потребность и ты сам понимаешь, что это твой долг перед фанатами, то выскажись. Если нет, можешь поделиться со своими близкими людьми или остаться наедине с собой. А если просто тебя все дергают, но ты сам не хочешь, то не имеет смысла. Это все равно что тебе говорят: «А скажи что-то про Украину, а скажи что-то про Россию». Но если я не хочу высказываться?! У меня есть свое мнение, оно твердое, и чье-то еще мнение меня не убедит в обратном. Это так же, как меня миллион мух не убедит, что *** вкусное, так и тут — даже миллион лайков или комментариев не убедят, что какая-то точка зрения правильная.
— Вы очень много прожили в Харькове, у вас был украинский паспорт и теперь есть российский. Вы в принципе высказались про политическую ситуацию во время прямого эфира, поэтому я хотел бы только уточнить — а стало ли сложнее общаться внутри зала, потому что я вижу, что у некоторых людей из American Top Team очень резкая позиция относительно происходящего.
— В зале напряжения не чувствуется. Но насчет того, что некоторые бойцы радикальны… Я, бывает, напишу: «Что ты за чушь делаешь?», и он мне начинает отвечать: «Да вот сейчас же все говорят…» И еще разговаривает со мной не очень. На следующий день видимся в зале, разговариваем уже не через телефон: именно разговариваем, я что-то объясняю, а не просто он мне сбрасывает какие-то ссылки и фотографии… Я уже слышу слова: «Ой, извини, я что-то погорячился».
Я знаю обстановку, которая там сейчас, и знаю, что к этому привело. И знаю все это лучше, чем 90% людей, которые все это комментируют, поддерживают или осуждают. Знаю, потому что живу не просто обычной жизнью, а стараюсь держать в уме какие-то геополитические процессы. Я там родился и 30 лет прожил в Украине. И я общался там со многими ребятами, которые кем-то стали в этом обществе, и могу от них узнавать информацию. У меня там живут родственники, и мои родственники прячутся в бомбоубежищах. Моих родственников стараются забрать в армию, хотя им 16-17 лет. Хотят куда-то привести, дать автомат и сказать: ты вот тут вот сиди и стреляй.
Много чего нехорошего происходит со всех сторон, правых на 100% никогда не будет.
Читайте также:
- Бойцы из России не проигрывают в 2022-м — в чем секрет? Все россияне в UFC — полная статистика побед и поражений
- UFC анонсировал бой Олейника и Латифи 27 марта
- Алексей Олейник: «Спустя 25 лет в ММА уже не скажу, что это в кайф»
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
