Корреспондент «Матч ТВ» Дмитрий Занин поговорил с Ольгой Подчуфаровой еще до смешанной эстафеты, где россиянка выступила не слишком удачно.
— Стартует сезон, с какими мыслями его начинаете?
— Раньше перед сезоном у меня была все время какая-то суета. А сейчас вхожу в него более осмысленно. Появилось понимание того, что из штанов не выпрыгнешь, выше головы тоже не прыгнешь. Первый этап часто получался скомканным – излишняя нервозность отрицательно сказывалась на результатах. А теперь приехала в Эстерсунд очень спокойной, никакого волнения.
— Нет ощущения, что внутри что-то погасло, поэтому и не нервничаете?
— По сравнению с тем, как во мне все погасло весной, нынче вообще все – огонь. Весной были достаточно нехорошие мысли, я переживала кризис, по разным причинам, врачебным или нет – неважно. Сейчас все намного лучше, просто нельзя сравнивать. Даже если брать физическое состояние в течение прошлого сезона и то, как я себя чувствую теперь, — небо и земля. Год назад возникли проблемы, которые требовали времени, чтобы их решить. И мы могли располагать только теми ресурсами, которые в организме имелись, а они были не очень большими. Но прошло время, и все наладилось. Кроме того, с опытом я научилась сдерживать свою нервозность, чтобы загораться в нужное время, а не спонтанно.
— Какие задачи ставите перед собой? Вернуться в топ или просто навязывать борьбу на дистанции?
— Просто бороться – не то, ради чего стоит возвращаться. Задача-минимум – вернуться в ту точку, из которой я выпала, а в идеале выступать еще лучше. Вообще если знать все, через что пришлось пройти, то дно, с которого пришлось подниматься, можно считать себя уже победителем только потому, что я здесь. Не знаю, как готовы соперники, как они побегут, — могу говорить лишь о себе. Да и судить по первому этапу нельзя: многие разгоняются в течение двух-трех этапов и еще доберут форму. Что-то конкретно можно будет говорить в конце декабря – январе. По ощущениям я иду правильно, не форсируя подготовку, как и рекомендовали врачи, шаг за шагом, ничего не пропуская. Раньше самой большой проблемой было то, что меня не хватало на весь сезон. Посмотрим, сможем ли на сей раз с ней справиться.
— Вы говорите про болезни и проблемы. Готовы что-то конкретизировать?
— Не хочу все выносить на публику. Скажу лишь, что началось все еще примерно четыре года назад, но на это сперва как-то не обращали внимание, поэтому ситуация незаметно ухудшалась. Все копилось как снежный ком, плюс тренировочный процесс был не всегда, возможно, подходящим. И вот два года назад грянул кризис. Тогда, подняв старые анализы, тесты, мы поняли, что сигналы были, что ситуация уже давно проблемная. Самое страшное во всем этом, что ты, даже находясь в состоянии перетренированности, можешь еще прогрессировать, и это маскирует проблему, но не убирает ее. А затем падение будет еще более жестким.
Со мной все выплыло наружу в январе 2016-го, когда я все старты пробегала на очень плохой биохимии, в одном из ее компонентов; возникли трудности со сном.
— Именно тогда ведь была победа в спринте в Антхольце.
— Вот это и было уже что называется из последних сил, когда кончились все резервы организма. По идее, мне нужно было после этого этапа недели три откатываться, отдыхать, а мы поехали в Канаду, на высоту, и все добили. Весь тот январь я практически не спала. Биохимию пытались объяснить другими причинами, менее страшными. Я не вправе обвинять кого-то, это и моя ошибка тоже. В какой-то нужный момент мы все не среагировали, не отдохнули, не восстановились. Дело в том, что в том январе пару раз была ситуация, когда следовало пропустить гонку, но, например, масс-старт я выходила одна от страны. Ну как тут пропускать? Кроме того, меня с детства научили, что тренер прав. И я не смела перечить. Где-то мы дискутировали, но в целом я делала все, что говорили. А личный тренер меня предупреждал: «Оля, вот это тебя загубит, вот тут нужно отдохнуть или делать что-то другое». Но сборная команда – это такая система, в которой ты не можешь сделать шаг вправо или влево. И потом, есть характер, самолюбие – «все делают, я тоже должна». Никто не давит, это само собой происходит. Я и раньше понимала, что мне что-то делать не нужно, но боялась это сказать; а сейчас, после того как поднялась с нуля, уже не боюсь: говорю и защищаю свою точку зрения. Я просто аргументирую, предлагаю что-то другое, призываю все обсудить, — но то, что мне делать не нужно, я точно делать не буду. Так отработали предсезонку, и пока все хорошо.
— Вы тогда закончили сезон раньше времени – всего одна гонка на чемпионате мира-2016, и на этом все.
— Тогда в Америке я плохо пробежала, и состояние шло по наклонной. Мы приехали на сбор в Байтоштоллен, до турнира еще оставалось 2 недели. Но я чувствовала, что тренировки даются тяжело. Поняла, что не стоит бежать все гонки, решили, что готовимся к спринту, подводились к нему. Но времени не хватило восстановиться. Тот резерв, который мы накапливаем за все лето, — в соревнованиях он расходуется, а на тот момент все было вообще ниже плинтуса. Я в спринте в том впервые в карьере не попала в пасьют. Я бежал и понимала, что нет смысла бежать следующие гонки. Я просто нулевая, результат не будет никакого. Меня тренеры пытались уговорить пробежать масс-старт, в который я попадала, но этого так и не случилось. После чемпионата мира я должна была ехать домой, но я попросилась поехать в Ханты-Мансийск просто потренироваться на снегу, чтобы восстановить аэробный потенциал, откататься. В Москве на тот момент снега уже не было.
— Прошлый биатлонный год тоже закончился досрочно.
— Да, тогда я вообще всерьез размышляла о пропуске сезона. Но выпадать из обоймы большого биатлона было нельзя – ни в плане тренировок, ни в плане гонок. Полтора года были просто пыткой какой-то. Когда началась летняя подготовка, я еще была очень слаба. Те самые январь–февраль 2016 года сорвали все, вообще все резервы, выжали организм полностью, я была «мертвой». Запомнилась фраза тем летом – «у тебя сейчас показатели хуже, чем у перворазрядника». Представьте, это когда дети в спортшколе занимаются, и я такая же приехала в сборную. А сам сезон в итоге бежала просто на желании. В прошлом году у меня всего пара гонок прошли нормально, а все остальные были мучением, после которого не хочется выходить на старт. На этом далеко не убежишь.
— Но ведь вы выиграли медаль чемпионата мира. Гордитесь ею?
— Я про нее, если честно, даже не вспоминаю. И совсем не горжусь. За ту эстафету, за свой этап мне стыдно, я его тогда завалила, хотя со стрельбой справилась. Может, был бы на моем месте кто другой, результат команды был такой же, никто не знает. Но когда меня просят вспомнить ту эстафету, у меня в голове тут же мысль, что я медаль немного не заслужила, хотя это и общекомандный результат.
— Затем сразу после турнира вы поехали лечиться?
— Да, мы с тренерами решили, что чем раньше я пойду по врачам, тем быстрее смогу восстановиться и поехать со всеми на сборы. Но весной 2017-го я приехала в Москву, сдала миллион анализов, тестов, прошла осмотры, и все мне говорили: если ты продолжишь тренироваться, то проблемы никуда не уйдут. И с таким безрадостным настроением я просто встала на распутье и не знала, что делать. Понимала, что на одном «хочу» не поднимусь на нормальный уровень. Желание, стремление – все было, но если здоровье не позволяет, рассчитывать не на что. Появились мысли завершить карьеру. Думала собрать чемоданы и поехать в кругосветное путешествие, чтобы год никого не видеть и о биатлоне не думать. Но понимала: если закончу, оторву от себя какую-то важную часть.
— Кто остался рядом в это сложное время?
— Остались самые близкие, перечислять их не буду. Просто вот в такие периоды и узнаются люди, кто друг, а кто – так. Я понимала, что со мной было очень тяжело. Я была как комок негатива, вообще ничего светлого вокруг не видела, все было хмуро. Рядом были некоторые тренеры, знакомые. В этой ситуации я и узнала людей. Ситуация приближалась к тому, чтобы прозвучало «Подчуфарова заканчивает». Кого-то повергло бы в шок, кто-то обрадовался бы. Но были люди, которые не давали мне этого сделать. Говорили, что надо попробовать. Когда в России мне сказали, что здоровье свое не поправишь, стало очень тяжело. Я думала: либо посвящаю себя другой жизни, либо продолжаю бегать, но мучиться. Только какой в этом смысл? Даже если в таком плохом состоянии я могу проходить в команду по результату, меня это не устраивает. Видимо, характер такой, что постоянно хочется быть только лучшим. Просто быть статистом совсем не хочется.
— Но вы все-таки решили остаться в спорте…
— Было много раздумий. Но жизненные ситуации заставили меня держать себя в руках. У моего личного тренера тяжело заболела и, к сожалению, затем умерла жена. Я подумала, что если еще и я закончу бегать, он потеряет вообще все, чем живет, в чем видит смысл. Я осознала, что не вправе добавлять боли в эту ситуацию. Надо что-то пробовать, придумывать, что-то делать.
Оставался шанс, что помогут за границей. И действительно: в Инсбруке помог муж Кати Юрловой, который работает физиотерапевтом в австрийской федерации горных лыж, а до этого был в биатлоне. Мне назначили лечение, сказали: «давай попробуем три месяца, посмотрим, как пойдет». Буквально через месяц я почувствовала улучшение. Начала тренировки даже раньше, чем планировали – не в мае, а в середине апреля. Вот так: в России врачи на тебе ставят крест, а в Европе говорят: «все нормально, не паникуй, не заканчивай, давай попробуем».
— Каким вы видите свое будущее?
— Я решила, что нужно жить сегодняшним днем, не делать слишком больших шагов, а идти шаг за шагом.
— Три цели, к которым вы стремитесь?
— Реализоваться в спорте, достигнуть того, что я хочу достичь. Это одна из причин, почему я весной так и не решилась на тот плохой шаг. Потому что мне моя самая близкая подруга говорила: «ты себе не простишь того, что ты не раскрылась». Все мечтают стать олимпийскими чемпионами, но мне кажется, что общий зачет Кубка мира более значим, чем Олимпийские игры. То, в чем я не сильна, к чему мы стремимся – выступать ровно весь сезон, — это очень круто. Быть лучшим не один раз, а постоянно. А если не говорить о спорте, то цели – это семья, дети, свой уютный уголок.
— Когда все это начнется?
— Зачем торопить события? Будем двигаться шаг за шагом.
Что такое Эстерсунд? Отвечает Анна Богалий
Александр Кравцов: «Все заседания комиссии Освальда похожи на спектакль»
Сергей Коновалов: «Юрлова стала другим человеком»
Текст: Дмитрий Занин
Фото: РИА Новости/Алексей Филиппов
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
