«У моей спортсменки есть бронзовая медаль Олимпиады, хотелось бы как минимум серебряную», — делился ожиданиями от Пекина Михаил Шашилов на этапе в Антхольце. В итоге задача-минимум выполнена. Ирина Казакевич и Светлана Миронова, которых Шашилов ведет с детства, поднялись на вторую ступень олимпийского пьедестала.
Та бронзовая медаль Олимпиады у воспитанницы, о которой говорил тренер, была завоевана 30 лет назад Еленой Мельниковой (теперь она носит фамилию бывшего мужа, двукратного олимпийского чемпиона Сергея Чепикова) на Играх в Альбервиле. Интересно, что бронза была тоже завоевана в эстафете, а в составе нашей команды была биатлонистка по фамилии Резцова.
После серебряной пекинской эстафеты «Матч ТВ» пообщался с Еленой Чепиковой о том, каким тренером был Михаил Шашилов 30 лет назад. В этом интервью:
- Почему Елена попросилась именно в группу Шашилова, где не было ни одной девушки
- Из-за чего тренер не разговаривал с биатлонисткой весь сбор и как помирились
- Какой рубец оставила на сердце тренера Чепикова после Олимпиады-1992
- Почему Шашилов согласился возглавить женскую сборную России
— Знаю, что вы сейчас находитесь в Турции. Удалось посмотреть женскую олимпийскую эстафету?
— Нет. В Турции Олимпиаду вообще не транслируют, даже в записи. Мы не можем ничего посмотреть. Только нарезки, которые выставляют в инстаграме*. Нашли трансляцию в интернете, где есть комментатор, но нет картинки. Поэтому мы слушаем, но не видим.
— Ожидали подобного результата от наших девушек?
— Конечно, надеялась. Я всегда верю в девчонок, в ребят и в своего тренера.
— Сколько, на ваш взгляд, внес в этот успех Михаил Шашилов?
— Он внес 100 процентов. Этот человек в первую очередь заслуживает похвалы и наград. Очень жаль, что его не ценят. На сегодняшний день это самый лучший тренер в России.
— Помните ваше знакомство с Михаилом Викторовичем?
— Конечно, помню. Мне еще было лет 12, наверное. Он приехал на соревнования по биатлону в город Артемовский, где я жила и занималась лыжными гонками. Приехал, потому что числился на нашем заводе и должен был раз в год принимать участие в стартах. Он был для нас звездой. Из Свердловска, весь разодетый, в «адидасе». Мы за него болели. А потом через два года я приехала в Свердловск, и там уже поближе познакомились.
— Как это было?
— Сама к нему пришла и сказала: «Возьмите меня к себе в группу». Он тогда был старшим тренером команды профсоюзов. У него в группе было 30 мужчин и ни одной девушки. Но он меня взял.
— Почему пошли именно к нему?
— Тогда в области женским биатлоном занимался Валерий Шитиков. Шашилов хотел устроить меня к Шитикову в команду, в которой на тот момент было пять спортсменок из сборной СССР. Я подумала и решила, что к нему не хочу, а хочу к Шашилову.
— Почему? Шашилову тогда еще даже 30 лет не было.
— Да, но он мне был как-то ближе в общении.
— Сразу ему доверились?
— Мы притирались с ним до последнего дня, пока я не закончила карьеру. Все никак не могли найти точки соприкосновения. Я была не очень покладистая дама. Я считала, что я права, а он — что он прав. Но когда были победы, то все становилось хорошо, понимали, что идем по правильному пути.
— Он был жестким тренером?
— Не могу сказать, что жестким. Просто я, наверное, была немножко вредная, строптивая. Сейчас понимаю, насколько все неправильно делала. Поэтому очень рада за Михаила Викторовича, что у него две воспитанницы приедут домой с медальками.
— За два неполных сезона не смог разобраться, какой он больше в общении: открытый или закрытый? Иногда говорит, что не остановишь, а иногда отвечает коротко или избегает разговора.
— Он просто очень откровенный. Говорит так, как думает. Сейчас решил, что лучше помолчать, чем сказать что-то не очень удобное для кого-либо. Все же слова потом извратят. Поэтому всем кажется, что он закрытый.
— Я посмотрел ваши результаты, которые смог найти, и по ним сделал вывод, что вы были скорее стрелком. Так ли это? Просто сейчас шашиловские воспитанницы больше выделяются ходом, а не стрельбой.
— Да в интернете не все есть. Там, например, написано, что я четырехкратная чемпионка мира среди юниоров, а я шестикратная. На самом деле я и ногами хорошо бежала, и стреляла неплохо. Но как только попала в сборную, то психология меня, наверное, задавила. Это происходит и теперь, когда юниоры приходят в основной состав, то им приходится тяжело.
— У нас сейчас отборы в команды — это мини-война. Как было у вас?
— У нас было по результатам. Шестым номером могли взять кого-то другого, но все равно он находился близко к лидерам. В основном же брали по результатам. Я попала в команду, когда была юниоркой. Сказали, что кто выигрывает основной старт, тот и едет на Кубок мира. Я выиграла и поехала.
— Удавалось ли Михаилу Викторовичу, опять же учитывая молодой для тренера возраст, продавливать и отстаивать интересы своих воспитанниц в сборной?
— Нет. За весь год подготовки к Олимпийским играм его вообще не допускали до меня. Мне было очень психологически тяжело, потому что я вообще была одна.
— Как складывалась коммуникация с ним?
— Раньше с этим было сложно. Ни мобильных телефонов, ничего. Уехал на полгода — и все. Он, наверное, как-то с тренерами общался. На соревнования не пускали. По-хорошему, он должен был со мной на этапы Кубка мира поехать. Но нет. Там все Москва решала. Как они отцепят своего москвича и возьмут Шашилова? Нет, конечно.
— Перед Олимпиадой Шашилов давал какие-то наставления?
— «Делай все, как умеешь». Какие наставления он мог дать? Перед Играми нас даже домой не отпустили — ни на Новый год, никуда. Сидели в Москве. Шашилова не видела до весны.
— Сейчас он к своим воспитанницам относится, как к своим детям…
— Он и ко мне относился так же. Можно сказать, что был как отец. Я сейчас оглядываюсь назад и понимаю, что он тогда делал для меня, и вижу, что он сейчас делает для своих воспитанников. Отдает последнее, с себя снимает. Как раньше у нас было: сам не доест, но главное, чтобы у меня все самое лучшее было. И у меня действительно было все самое лучшее.
— В бытовых вопросах тоже помогал?
— Да. Он всю жизнь живет в маленькой двухкомнатной квартире. Михаил Викторович никогда не придет и не скажет: «Дайте мне, потому что мне надо! У меня семья!» Нет. Но для своих воспитанниц он придет и скажет, что им надо. Если не ошибаюсь, у всех его воспитанниц есть свои квартиры.
— Вы сказали, что он относился вам, как к своей дочери. Как он реагировал на ваши отношения с Сергеем Чепиковым?
— Конечно, он был против, потому что считает, что это все равно мешает, в голове уже не то. Я же, наоборот, думала, что в этом есть эмоциональный подъем. Там случилась целая история. Мы с ним на этой почве очень долго не разговаривали, целый сбор. Но в конце сбора у нас был чемпионат СССР по летнему биатлону. Спринт. После второго рубежа я ухожу лидером. Слышу, как Шашилов бежит по лесу и на весь лес кричит: «Лена-а-а-а! Дава-а-ай!» Тогда я поняла, что все хорошо, что мы снова вместе.
Он очень сильно за все переживал. У меня даже вина перед ним есть, что закончила сразу после Олимпиады. Мне еще можно было бегать и бегать.
— Закончили, потому что ушли рожать?
— Нет. Просто была сильная эмоциональная и физическая нагрузка во время подготовки к Олимпиаде. И после всего, что случилось на Играх, я поняла, что все — не хочу никого видеть. И я ушла. Меня еще целый год вызывали на сборы, но я для себя все решила. Хотя мне было всего 20 лет, а до следующей Олимпиады было 2 года. А я взяла и ушла. Предала немножко Михаила Викторовича.
— Объяснились с ним?
— Нет. Мне кажется, что для него это такой рубец приличный на сердце. Мы как-то по сей день это не обсудили.
— Почему 30 лет его воспитанницы не добирались до олимпийских медалей?
— Не знаю. Много факторов. Времена были такие. Мне кажется, что он долго восстанавливался, что я так резко ушла из спорта. Не верил в себя.
— Сейчас же общаетесь?
— Мы в прекрасных отношениях. Виделись осенью перед этапами Кубка мира. Он обычно приезжает в Екатеринбург на день-два со сборов, да и то бегает по делам своих воспитанниц. Быстренько все решит и снова уезжает на сборы. Поэтому не так часто видимся. Весной обычно встречаемся на его день рождения 3 апреля. В том году подарила ему статуэтку, на которой написано «Я в вас верю». И всегда буду верить.
— В течение сезона постоянно переписываемся. Поздравляли его с серебром. Он говорит: «Не читай, что пишут!» Я ему: «Михаил Викторович, ну как вы все это выносите?» — «Не читай!» — «Хорошо, не буду». Но просачивается же информация. Ужас, что пишут. Скажите мне, пожалуйста, как в такой обстановке работать?
— Бывшие тренеры сборной называют эту должность «расстрельной».
— Все верно. Но это же отражается на воспитанницах. Хоть он им и говорит, чтобы не читали. Но все равно запретный плод всегда сладок. Если нельзя, то, значит, надо почитать, что там пишут. А потом стреляют так…
Он весной обычно тренирует спортсменов у меня в клубе. Видела, как в позапрошлом году ему названивали из Москвы, уговаривали, чтобы он пришел в сборную, на коленях стояли: «Миша! Миша!» Миша согласился, о чем, наверное, пожалел много раз. Но не было тренера, некого было ставить, никто не соглашался. Он пошел ради девчонок на эту должность.
— Что сейчас делать: уходить или оставаться?
— Наверное, проще уйти, чтобы его не дергали и не клевали. Посмотрим, какое он примет решение. Я представляю, какую он тащит нагрузку. Надо спокойно жить и творить. А как в такой обстановке это сделать? Я не знаю. Сложно всем: и его ученикам, и ему. Зачем? Как он говорит: «Спокойненько тренирую в Свердловской области, и все хорошо. А сейчас — тут не так сказал, там не так сделал». Это же кошмар! Всем не угодишь.
Читайте также:
- Отстаньте, наконец, от женских тренеров! Их барышни — лучшие
- Внезапное серебро в биатлоне! Российские девушки справились с нервами в эстафете
- «Не могла подумать, что на свете столько хороших людей». Первое интервью Валерии Васнецовой после карантина
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
