5 сентября 1964 года, Салланш, Франция, чемпионат мира, групповая гонка среди любителей, дистанция 186 километров. 19-летний Меркс сольным отрывом выигрывает у пелетона 27 секунд и берет свой первый и последний серьезный титул до ухода в профессионалы. Лучшим из советских гонщиков, седьмым, тогда был 27-летний Алексей Петров. Через полтора месяца Меркс еще приедет в Токио, на единственную в своей жизни Олимпиаду, и станет там 12-м, проиграв многим из тех, кого обошел на чемпионате мира, но не пропустив вперед никого из сборной СССР — Гайнан Сайдхужин и Анатолий Олизаренко не удержались в головке основной группы, разыгравшей финишный спринт, и уступили, какие-то десятые доли секунды, но уступили. Главный тренер сборной СССР Л. Шелешнев через 12 лет так вспоминал ту гонку:
— Петров имел шанс повторить успех, достигнутый в Риме в групповой гонке. На предпоследнем круге трассы в Токио ушел от группы на труднейшем подъеме — тут он был большой мастер. И с ним испанец Лопес. К финишному кругу они опережали всех на 48 секунд. Казалось, цель близка. Но чего в гонке не бывает! У Петрова сломался туклипс, и он как бы захромал, работал одной ногой. Лопес в одиночку ничего не сумел сделать, группа догнала и его. Необыкновенным был этот финиш. Подобного больше не помню. Представьте мчащуюся длинную ленту гонщиков, извивающуюся, как змея. 82 велосипедиста атаковали финиш, и разница во времени между первым и последним 0,2 секунды!
В те годы мировой велоспорт сотрясали проблемы, о которых сейчас даже как-то сложно писать, настолько мы стали от них далеки. Перед закрытием Игр в Токио тогдашний президент МОК Эйвери Брендендж опубликовал статью, буквально взорвавшую спортивный мир. В этой статье он поставил под сомнение, с точки зрения будущего олимпийского движения, целесообразность участия в Играх велогонщиков, футболистов и боксеров из-за повышенного внимания к профессиональным лигам в этих видах спорта. Брендендж обвинил Международный союз велосипедистов в том, что тот мало развивает любительский спорт и довольствуется профессиональным, приносящим стабильный доход.
На фоне этого выступления президента МОК целая плеяда гонщиков, которые еще могли поехать в Мехико через четыре года, решили, что нечего ждать у моря погоды, не факт, что велоспорт вообще оставят в программе ОИ, так что нужно уходить в профессионалы, если, конечно, позовут. У них хотя бы был выбор. У советских гонщиков его не было — никто их в профессиональные команды не отпускал.
Ушел и Меркс. Он-то как раз ушел не потому, что боялся за будущее велоспорта на Олимпиадах, он ушел, потому что был рожден для профессиональной лиги — для гонок, которые в СССР не показывали, про которые не писали ничего хорошего, кроме материалов с использованием выражений вроде «цирк на колесах», «шоу капитала» и «спортивное рабство». Впрочем, лучше здесь привести прямую цитату из книги Алексея Куприянова «Велоспорт — моя жизнь», выпущенной, между прочим, в 1987 году, когда в СССР уже началась перестройка, а до подписания первых профессиональных контрактов советскими велогонщиками оставалось два года:
«Очевидно, что профессиональный спорт — любой из его видов — это столь беззастенчивое угнетение человека, что невольно задумываешься: можно ли вообще назвать его спортом, главная задача которого совершенствовать физические и духовные качества человека. Индустриализация профессионального спорта в буржуазном обществе развивается по законам капитализма».
Ветераны сборных СССР, прочитав эти строчки, только печально усмехнутся — уж с чем-чем, а с беззастенчивым угнетением у нас все было в порядке, особенно у армейцев: слово поперек сказал — едешь в часть.
Эдди Меркс, великий гонщик, самой своей карьерой, длившейся восемнадцать лет, своими более чем пятью сотнями побед словно показал, чего лишали наших спортсменов все эти годы. Бессмысленно писать о спортивной биографии Меркса — про это изданы десятки книг, сняты фильмы, ему даровали титул барона. Человек пять раз выигрывал «Тур де Франс» и столько же «Джиро д’Италия», доминировал во всех видах гонок, от однодневных северных классик по плоскому рельефу до трехнедельных многодневок через альпийские перевалы. Он стал легендой — иконой, везде, только не у нас. Люди, которые отняли у наших гонщиков тех лет возможность выступать среди профессионалов, отняли и у болельщиков шанс узнать, проникнуться, полюбить героев тех лет. Они так и остались для нас лишь людьми из критических обзоров советской прессы, мы не видели их великолепных побед, невероятных страданий, а наши спортсмены не могли оказаться рядом с ними. Хотели. Но не могли.
Я мог бы сегодня, в день, когда «Каннибалу» исполняется 75, написать стандартный шаблонный материал, разобрать пару его больших побед, вспомнить, почему и как Меркс получил свое прозвище, впрочем, за этим лучше пройти в Википедию, там все есть. Писать о Мерксе это как писать о Пеле — ну, попробуй, выдай что-нибудь внятное в формате статьи, когда и трех томов будет мало.
Меркс — символ того, чего лишили поколения ребят, прошедших жесточайшую школу советского спорта, доросших до сборной СССР и уперевшихся в стенку Велогонок мира, куда сборная ехала с главной задачей — выиграть командный зачет. Это было главное, личный — на втором месте. Раз в четыре года Олимпиада и каждый год осенью — чемпионат мира, но строго среди любителей. Всё. И если футболисты играли клубные турниры, а на ЧМ оказывались среди всех сильнейших игроков планеты, если для хоккеистов редко, но организовывали встречи с канадцами, оставившие после себя целый культурный пласт, вспомните ту же песню Высоцкого, то велогонщикам никто ничего не открывал, они варились в собственном соку, довольствуясь редкими закрытыми просмотрами профессиональных гонок, ну а затем, уже под конец 80-х, видеозаписями.
Меркс — это боль нашего спорта, боль уже забытая, старая, но тем не менее — боль. Это человек из другой жизни, другой вселенной, словно параллельно проживший и создавший эпоху в спорте, но эпоху чужую, не нашу. Именно поэтому он так бесконечно чужд рядовому отечественному болельщику велоспорта сейчас. Ну да, великий, но все — сопереживания нет, он чужой. Его не видели наши родители, нам не рассказывали про него в детстве, мы не зачитывались статьями в «Советском спорте» про его победы — ничего этого не было, все это у нас забрали, отняли, просто потому что боялись. Это главный парадокс, дело же было не идеологии, не в железном занавесе — велогонщики, как никто другой, часто и надолго выезжали в капстраны, на любительские гонки. Дело было в том, что боялись проиграть. Не спортсмены — чиновники. «Пустим, продуют, а нам головы снесут» — вот какой был главный мотив. Спортсмены не боялись, они рвались туда, боролись с соблазном остаться на Западе, тем более что итальянцы периодически предлагали такие варианты. Весь этот бедлам советского спорта был, в общем-то, от страха и неуверенности руководства, тем более что серьезные решения национальным федерациям никто принимать и не давал — за них думали люди в других кабинетах.
Меркс — это урок нам всем: не стоит замыкаться, закрываться в себе, возмущаясь давлением Запада на российский спорт. Случись это — и в каждом виде спорта повторятся судьбы тех советских велогонщиков, которые так и не вышли на старт с «Каннибалом», когда он был в расцвете. Так и не попробовали навязать ему борьбу на паве «Париж-Рубе», на перевалах «Джиро», на холмах чемпионатов мира. В каждом виде спорта мы убьем сотни, а сбегут в другие страны — железного занавеса-то нет — десятки лучших.
Мерксу 75. Он легенда в виде, популярность которого в России исчезающе мала, представитель эпохи, которую уже почти забыли, все его советские соперники в любителях, перечисленные выше, — и Петров и Сайдхужин, и Олизаренко — давно не с нами. Он словно памятник чужому богу на чужой планете — ты смотришь на него, понимаешь монументальность, величие, но не проникаешься до конца — ты не вырос с этим, не играл у этого постамента, не писал на нем мелом имя любимой девочки. И если уж для нас «Каннибал» и является памятником чему-либо, то лишь глупости, страху и ограниченности руководства, ломавшего судьбы не самых плохих ребят просто в угоду политической конъюнктуре. Не дай бог такому повториться.
Другие материалы автора:
- «Шоу должно продолжаться, и гонщики должны пострадать». Вспоминаем снежный ад на Джиро-88
- «Спортивная тюрьма» в СССР, нелегальное пересечение границ, победа над Армстронгом. Евгению Берзину — 50!
- 111 лет назад стартовала лучшая велогонка на Земле. Через два километра на дорогу выбежал ребенок, и все упали
