— Как ты вообще попал в команду Пита Мюллера и Клаудии Пехштайн?
— Я сам написал им весной, сделал первый шаг. Здесь, в России, ловить нечего. Но первый весенний сбор сорвался из-за того, что я лег на операцию по удалению межпозвоночной грыжи. Восстановившись после операции, в июне я поехал в Крым, покрутил велосипед, вернулся в рабочую форму и уже после этого в июле начал подготовку с командой Пита, сразу с ледового сбора в Берлине.
— Какие были первые впечатления от тренировок в команде у Мюллера?
— Честно говоря, на первой неделе у меня все горело и болело, мягко выражаясь. Даже, наверное, на первых двух неделях. Меня просто убивали интервальные забегания в лестницу, ведущую к ресторану, который принадлежит самой Пехштайн. Сначала там шел подъем минут на шесть, в который мы забегали раза три на максимальных усилиях, а затем в эту лестницу секунд по сорок, шесть раз. В конце меня уже Пит ловил на руки, я стоять не мог вообще. В общем я как заехал на первый сбор в Берлин в начале июля, как у меня ноги заболели, так и прошли они только в конце августа, когда со сбора из французского Фон-Роме уезжал.
— На льду такая же жесть творилась?
— Привожу пример. Выходим на лед, раскатываемся немного, затем едем каждый индивидуально семь кругов на дистанционной скорости под 5000 метров, затем немного отдыхаем, далее группой едем тридцать кругов по 29-31 секунде круг, затем уходим на подготовку льда, после нее возвращаемся и едем каждый индивидуально пятнадцать кругов по 31-й секунде каждый.
— Как ты семь кругов сделал?
— 3.47,00 сделал, в Берлине на небыстром льду. По двум малым поворотам.
— Не преувеличиваешь?
— Да я клянусь! Тяжело было, конечно, капец, я когда пятнадцать по 31 секунде ехал, понимал что уже на скорость 30 секунд круг не смогу раскрутить.
— То есть все-таки самой непривычной для тебя была беговая работа?
— Да, я к ней не привык. И у Пита много интервальных тренировок и на льду, и «сухих». Вся работа по времени, не по кругам, жесткий отдых по времени, все очень непросто.
— Можно боле предметно?
— Пять минут катание, четыре минуты отдых, шесть минут катание, пять минут отдыха, четыре минуты катание, три минуты отдыха и вот таких три сета по 29-30 секунд круг.
— Как остальные члены команды эту работу воспринимали?
— Ну у нас там венгр, роликобежец, он слабый, сливался на всех работах. Наш Валера Конышев — нормально, все вытянул, правда получил прозвище «Мистер Йети». Норвежец, Уле Бьёрнсмун, тоже отлично показал себя, как и его земляк Александр Вагенес. Иногда нас ставили работать спринт с Денни Иле, удалось даже за ним сделать круг 25,0, правда больше я не захотел это повторять.
— Подожди, но команда же называется «Team Pechstein». Под саму Клаудию работа была?
— Вообще не было! Она, в свои 45 лет, с пятью золотыми олимпийскими медалями в коллекции, просто сидит сзади и не пищит, терпит, делает свои смены, все на общих основаниях. Иногда даже хотелось ей сказать: «Мать, ну куда ты на пятом десятке лезешь, сиди сзади, побереги здоровье». Сейчас она в отличных кондициях, в Инцеле сбегала 3000 метров за 4.06,82, проиграла только голландкам, при том что бежала по заданию, под дистанцию 5000 метров, то есть с запасом скорости.
— Ты же языков не знаешь совсем, как вписался в эту тусовку международную?
— Сначала жестами общались но сейчас уже все нормально! Когда уезжал, Пит даже не хотел меня отпускать, настолько проникся общением. Вообще, он мне звонит каждый день, мы на связи, общаемся по-английски, плюс я немного заговорил по-немецки. В команде мне дали прозвище «Джим Керри».
— Как тебе Мюллер?
— Офигенный перец. Ему 63 года, его жене 35 лет, но по ощущениям он в душе даже моложе ее. Сидит на ужине, все спокойно, вдруг он начинает что-то рассказывать, про старые времена, когда сам бегал в 1970-х, про первые свои тренерские годы в 1980-х, про какие-то адские запои, загулы, при этом жонглируя фамилиями легендарных спортсменов, которых он тренировал. Сейчас вот предлагает после этапа Кубка мира в Солт-Лейк-Сити отвезти меня в Вегас и там поженить.
— Про Мюллера образца начала нулевых говорили что он не адаптируется под спортсменов, те просто делают что им говорят. Сейчас он прислушивается к тебе?
— Да, прислушивается. Когда делаем какие-то прыжки, фартлек, спринтерскую работу, и меня начинает «вязать», я ему показываю, мол, все, с меня хватит.
— Жест выглядит как будто ты налить просишь. Пит всё понимает?
— Пит всё понимает. Он сам нас тормозит если начинаем «закусываться» на тренировках. Матом по-английски орет на весь каток, чтобы остановились.
— Вы же пересеклись со сборной командой России в Фон-Роме, что Мюллер сказал, глядя на их тренировки?
— Он ходил и офигевал. Что, говорит, это за туристы приехали, 3+1 работают? В смысле три дня тренируются и четвертый выходной. Что это вообще такое? Мы-то там проводили двухнедельный сбор, отработали его почти без выходных, и это в среднегорье.
— Почему ты пошел к Мюллеру а не к Виктору Сивкову, у которого сильная команда стайеров, к тому же русская?
— Во-первых, я пошел по стопам Дарьи Клишиной и Юлии Ефимовой, решив, что нужно поработать с иностранными специалистами, чтобы получить результат. Во-вторых, хотелось приобрести опыт и понять, может, там какая-то совсем другая система подготовки. В-третьих, это профессиональная команда, а это уже другой уровень.
— Может ты тогда пойдешь по стопам девочек до конца и снимешься немножко раздетым для какого-нибудь журнала?
— Можно, идея хорошая. Прикроюсь шлемом для масс-старта.
— В итоге, на данный момент, ожидания оправдались? Тренер доволен?
— Ожидания оправдались, первым моим стартом в этом сезоне Пит доволен, все в порядке. Сейчас в ноябре должен быть еще один сбор, но у меня возникли проблемы с визами, я их решаю, а так вообще у меня с командой контракт до марта 2018 года.
— К чему тебя Мюллер готовит?
— В больше степени к дистанции 10 000 метров. Нас там таких трое, я, один из норвежцев, и Валера Конышев.
— Как ты на чужбине вопросы личной жизни решал?
— Никак не решал! Идет седьмая неделя воздержания, я уже взорвусь скоро.
— Погоди, у тебя же была подруга, что случилось?
— Ну что случилось, она сделала мне предложение, нужно было заморачиваться со всеми этими свадебными делами, а у меня сборы, олимпийский сезон, я понял что нужно выбирать, свадьба или Олимпиада и выбрал Олимпиаду. Подруга не поняла. Вот и вся история.
— Семь недель без секса, ты как спасался вообще, тренировки помогали?
— Нет, уже даже тренировки не помогали, вообще уже ничего не помогало, это кошмар просто. Пит уже не знал как меня «убить», шутили что у меня тестостерон наверное зашкаливает и если будет допинг-контроль то повяжут меня к чертям. Другие-то ездили домой, а я безвыездно сидел семь недель в Германии.
— Сколько вам платят, профессионалы?
— Шмотки, проживание, аренда льда и залов — все бесплатно. Десять евро в день на еду дают. Больше ничего. Плюс в контракт входит один перелет туда-обратно в Европу. То есть если бы мне не помогали мои регионы, за которые я выступаю, то я бы там не семь недель просидел в целибате, а вообще с весны до зимы и, наверное, там бы с ума сошел от всего этого.
— Какие регионы спасли твой разум, уточнишь?
— Москва и Нижегородская область, за которые я бегаю. Спасибо им большое!
Читайте также:
Отбор на Олимпиаду или цирк на конькобежной тяге?
Павел Кулижников: «По сравнению с прошлым сезоном я новый человек»
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
