- Российская фристайлистка Валерия Демидова в сезоне-2019/20 стала обладательницей Кубка мира в хафпайпе, причем сделала это первой в истории из наших спортсменок. Важно также то, что первым этапом КМ, который тогда выиграла Демидова, стал китайский, проводившийся на трассе ОИ-2022.
- Минувший сезон, однако, у Демидовой сложился не так успешно, если, конечно, его вообще можно назвать сезоном: мировая элита собралась в Аспене (США) всего на два старта, чемпионат мира и Кубок мира, после чего снова разъехалась по домам. В итоге на ЧМ Валерия стала седьмой, а на КМ — пятой. Перед этим у нее был только один старт — чемпионат России, который прошел не без скандала.
- Учитывая, что о нашем фристайле в принципе немного информации, а о специфике дисциплины хафпайп ее еще меньше, мы встретились с Валерией на фестивале New Star Camp, проходящем в данный момент на Роза Хутор, и детально обсудили все, что касается и выступлений самой спортсменки и развития ее вида спорта в России.
Из интервью вы узнаете:
- Сколько дней полноценной подготовки было у Валерии перед ЧМ
- Что за скандал произошел на чемпионате России
- Сколько зарабатывают фристайлисты на этапах Кубка мира
- В чем проблема восприятия фристайла российским обществом
- Могут ли заниматься фристайлом дети из небогатых семей
- Как иностранные спортсмены отреагировали на нейтральный статус сборной России на ЧМ
- К чему приводят постоянные разъезды
- Что помогает не заразиться звездной болезнью
— У сноубордистов из-за коронавируса в этом году международный сезон состоял всего из двух стартов — чемпионата мира и Кубка мира. Подготовка к ним тоже оказалась смазанной?
— Еще в прошлом году, когда мы были в Канаде на завершающем этапе КМ, уже было понятно, что ситуация будет сложной. Затем отменили New Star Camp 2020, куда мы все приехали, очень хотели выступить, но не вышло. Так что сейчас, после всего двух международных стартов все приехали сюда, в Сочи, очень голодные.
В этом сезоне, у меня специальная подготовка составила всего 21 день перед чемпионатом мира. Получилось так, что я дважды болела, не смогла из-за этого поехать на X-Games, где-то погода не позволяла. У других спортсменов команды вышло потренироваться чуть дольше, примерно на неделю. А до этого у нас был зал и батуты, может быть, немного катались по склонам, но именно на пайпе было очень мало тренировок.
Поэтому ничего особо нового наработать не успели, но у меня была готова достаточно сильная программа, с которой удалось поехать на ЧМ. Но, к сожалению, там, видимо, не хватило наката: в финале все три попытки я не смогла хорошо выполнить.
— Не хватило именно соревновательного объема?
— Сначала у нас прошел чемпионат России, а затем сразу же первым международным стартом стал чемпионат мира. Дополнительная проблема состояла в том, что в Аспене спуск к подъемнику занимает порядка 20 минут, и получалось, что за тренировку мы делали всего пять спусков, это очень мало, ты не успеваешь даже привыкнуть к пайпу, а ведь еще нужно наработать программу.
Для сравнения, когда коронавирус не влиял на подготовку, летний блок ОФП у нас начинался с середины мая, с конца июня мы уже катались на горных лыжах, это занимало порядка трех недель, затем обычно переезжали в Новую Зеландию и там проводили примерно месяц, то есть каждый месяц до начала сезона мы находились на снегу, а сезон открывался в сентябре, тоже в Новой Зеландии. И дальше уже шли соревнования, сперва небольшие, а в декабре стартовали этапы Кубка мира. То есть дома мы почти не находились. Разница с нынешней зимой существенная.
— В этой ситуации оказались все страны?
— У кого-то было больше возможностей, потому что у нас в России нет трасс, чтобы готовиться к ЧМ, и нам приходится выезжать, искать варианты подготовки в Европе, где этой зимой тоже были локдауны. Европейцам повезло, где-то они имели возможность покататься больше, чем мы. У американцев хафпайп есть почти на каждом горнолыжном курорте, они могут тренироваться. У канадцев и американцев имеются воздушные подушки, на которых они отрабатывают трюки, а мы в этом году прыгали на воздушную подушку четыре дня в Красноярске, дольше нам остаться не разрешили. Вообще, из-за каких-то проблем с распылением снега и так далее из месяца, что мы просидели в Красноярске, тренировались на пайпе лишь вот эти четыре дня.
— А затем возникли сложности с подготовкой хафпайпа на чемпионате России.
— Да, и с ними мы встречаемся уже давно. Так получается, что спортсменам нужен ЧР, потому что это путь в сборную, путь для попадания на ставку и в принципе главный отчетный старт для всех российских спортсменов, которые не выезжают на более крупные соревнования. И мы всегда в России выступаем в каких-то средних условиях, хотя их можно улучшить, но для этого надо передавать информацию по цепочке, через тренера и дальше. До шейперов, которые готовят трассы, это может вообще не дойти. В этом и заключалась проблема, мы на ЧР даже не знали, кому сказать, чтобы трассу подправили. Мой пост в инстаграме* вызвал большой резонанс, и начались какие-то изменения: подходили шейперы и говорили, что они даже не знали о неполадках, иначе постарались бы их исправить. Но меня возмутила ситуация, что фреза, которой готовят трассу, сломалась за неделю до ЧР и за это время можно было как-то решить вопрос, уменьшить время тренировок, чтобы не разбивали пайп, или даже перенести ЧР. Но ничего не сделали. В результате спортсмены взяли лопаты и пошли делать трассу.
— Этот пост спровоцировал какие-то проблемы с федерацией?
— Нет, проблем не было, есть понимание с их стороны, по какой причине это все произошло. Но, как они считают, решить вопрос в конструктивном ключе, после того как я высказалась публично, будет сложно. Руководство «Солнечной долины», где проходил ЧР, восприняло мое высказывание как агрессивное, то есть возник конфликт, так как их позиция диаметрально противоположна моей. Об этой проблеме много лет молчали, я первая решила высказаться.
— Долго решались на это высказывание?
— Я понимала, что имею какие-то заслуги и меня могут услышать. Вопросы были у всех спортсменов, и они говорили тренерам, что надо что-то менять. Но ничего не происходило. Дело еще и в том, что у большинства спортсменов есть какие-то обстоятельства, мешающие им высказывать критику публично: кто-то хочет в сборную, кто-то находится в сборной под вопросом. Мое положение более надежно, у меня никогда не было конфликтов с руководством, диалог всегда был конструктивный. Но тут ситуация, как я уже сказала, давняя, и нужно было ее менять.
Дети, которые выступают в России, не видят хорошего хафпайпа и даже не знают всех международных правил. И когда они приезжают на ЧМ, то оказываются в совершенно других условиях. Так было со мной в 2015 году, когда мне никто не объяснил, что и как. В итоге я тогда сделала хороший проезд, но финишировала намного раньше линии, и мне снизили балл наполовину. А на ЧР это вполне допустимо, то есть еще и судейство различается, а никто этого не говорит. Ты приезжаешь на первенство мира с хорошей программой, но получаешь за нее совершенно другие баллы, не понимая, почему это произошло. Нынешние дети тоже этого не понимают. Да, они крутят какие-то трюки, но из-за незнания международных правил, приехав на ЧМ, окажутся в конце турнирной таблицы. Кроме того, на чемпионате мира и хафпайт оказывается в два раза больше, чем те, на которых мы выступаем в России, — и они даже доехать до конца не могут, потому что им страшно.
— Страшно, потому что высоко и сложно или потому что новички просто физически не готовы к такому?
— Сложно сказать, я не со всеми общаюсь, не могу проехать за них, а они не всегда подходят ко мне, чтобы рассказать, возможно, стесняются. Но когда я сама впервые приехала на большой пайп, это был ужас от того, насколько было высоко. Ты стоишь на стенке, смотришь вниз и не понимаешь, как отсюда вот туда прыгнуть. В России такого просто нет.
— Если взять все места, где в нашей стране готовят трассы для соревновательных сноубординга и фристайла, и предположить, что там будут делать все на мировом уровне, этого хватит или нужно еще и количество спортивных объектов увеличивать?
— 100% будет достаточно того, что есть. Даже пусть будет одно место, но идеальное, с одной трассой для каждой дисциплины, но соответствующей мировому стандарту. Мы даже с текущими условиями попадаем в топы на ЧМ — в этом году в бигэйре девочки взяли золото и серебро, я в прошлом сезоне удачно выступила, в сноубординге тоже есть хорошие ребята, но всем не хватает опыта, наката на трассах мирового уровня, это сразу ощущается, когда ты попадаешь на международные турниры, — соперники чувствуют себя там намного комфортнее, а ты как рыба на суше.
— У вас есть объяснение, почему ваше поколение уже добилось многого в сноубординге и фристайле, а в горных лыжах у нас как ничего не было, так ничего и нет?
— Думаю, что в горных лыжах больше конкуренция, их знают все, а фристайл и сноубординг даже многие путают, приходится объяснять, в чем разница. И как мне кажется, для родителей, которые решают, куда отдать своих детей, горные лыжи кажутся менее травмоопасным видом спорта, потому что в них нет прыжков. Поэтому они более охотно отдают своих детей туда, тем более что на начальном уровне там просто ездят по фишечкам. В результате в горных лыжах больше спортсменов, выше конкуренция и сложнее попасть в топ. А у нас конкуренция высокая на мировом уровне, но не в России. В России ты можешь попасть в сборную и уже затем, поехав на сборы, начать развиваться. У наших парней конкуренция выше, но если мы берем девушек, то возможностей больше.
— Сколько зарабатывают спортсмены в вашем виде?
— Если брать этапы Кубка мира, то после уплаты налогов за первое место выходит 600 000 рублей, за второе и третье — 300 000 и 150 000. За общий зачет ничего не платят. То есть когда до коронавируса проводили шесть этапов КМ в год, максимально, выиграв их все, можно было заработать три миллиона шестьсот тысяч. Но это нужно все выиграть, быть невероятно стабильным.
— Насколько быстро происходит адаптация ребенка к тому страху, о котором вы говорили выше, когда он стоит на краю стенки и внизу пропасть?
— Очень быстро. Страшно смотреть вниз, а когда ты едешь снизу вверх, то страха нет. Когда мой папа впервые приехал в Новопеределкино, где тогда еще строили хафпайп, то он очень испугался, не понимал, как все это можно проехать, а я уже даже не задумывалась. Формируется привычка, и чем ты моложе, тем проще воспринимать что-то новое, даже если это и сопряжено с какими-то изначальными страхами.
— У вас нет ощущения, что и фристайл, и сноубординг в России воспринимают как некие «несерьезные» виды спорта?
— Да, это так. Например, сравнивая с биатлоном или лыжными гонками, — там спортсменам нужно очень много тренироваться, чтобы развить тот уровень физической готовности, который позволит им выступать на высоком уровне. А у нас речь идет о взрывной работе. Трасса хафпайпа — это шесть-семь прыжков, они выполняются за сорок секунд, и таких попыток у тебя три. То есть еще имеется право на ошибку, ты можешь одной попыткой все исправить. Ну и плюс — у нас все спортсмены дружелюбные, общительные, расслабленные, и это тоже создает некую внешне «несерьезную» атмосферу. Но мне этим и нравится мой вид спорта, мы все — большая семья и в России, и в мире. Приехав на международный турнир, ты можешь без проблем сразу начать общаться с кем-то из мировых лидеров. К тому же у нас достаточно расплывчатые рамки ограничений по акробатике, и мы всегда можем делать что-то новое, прыгать какую-то новую ось, и это будет хорошо, нет жестких правил прыжков.
— Ну и, возможно, возраст спортсменов сказывается, в элите очень много подростков.
— Да, уже в 14-15 лет можно выступать на крупнейших турнирах, и в последнее время спорт молодеет с каждым годом, может быть, даже скоро надо будет какие-то возрастные лимиты вводить.
Я в 21 год уже «бабушка», есть однокомандник, которого я называю сыном, а он меня мамой. Стараюсь заботиться, как-то помогать, подсказывать. Прежде ребята учились на своих собственных ошибках, учили друг друга, а следующее поколение училось уже, глядя на них, каждое новое поколение как-то развивает наш спорт. Раньше у людей не было возможности прыгать в воздушную подушку, а сейчас есть. Это позволяет качественнее отрабатывать трюки, выполнять больший объем, сразу избегать ошибок предыдущих поколений.
Если здоровье позволяет, кататься можно долго, до тридцати. Но я, например, уже чувствую боли в спине, плечах, коленях, голенях, все хрустит, и, наверное, до тридцати я не докатаюсь именно как спортсмен.
— Травмы. После того как ты видишь, что соперника или просто другого спортсмена увозят на скорой, сложно убрать страх?
— Когда я получила свою первую серьезную травму в пятнадцать лет, то долго лежала в больнице и подумала о том, что, если я вернусь и стану испытывать страх, то нужно будет завязывать, потому что никакого развития и прогресса не будет — страх выступит в роли стопора. И когда вернулась, была безумно счастлива, что страха получить новую травму не было. Страх бывает, когда ты начинаешь делать новый элемент, но это другое, это про неизведанное, а не про травмы.
Сложно видеть, как человек падает, как у него сворачиваются колени, это очень тяжело. Но всегда веришь, что спортсмен вернется, что ты увидишь его максимум через год, однако это удается не всем — некоторые ребята заканчивают со спортом. И тут, конечно, трудно смириться, потому что ты же всех знаешь, со всеми вместе выступала, ты понимаешь, насколько важна была для этих людей их спортивная карьера, — и вдруг их нет рядом. Это непросто.
— Как появляются новые элементы в хафпайле?
— Именно что-то абсолютно новое продавливают мужчины, программа у которых намного сложнее, и если у девушек кто-то делает какой-то элемент впервые, то его наверняка уже раньше делали парни. А вот уже парни, исходя из своей конкуренции, ищут что-то новое — добавляют обороты, крутку через голову. К примеру, если брать хафпайп, то никто них девушек еще не прыгал «дабл» — это когда нужно два раза прокрутиться через голову — даже на тренировках. Я пока что прыгала этот прыжок в воздушную подушку, и мы хотим сделать его уже на снежной трассе. Для таких элементов нужен правильный выход вверх, чтобы обеспечить высоту и, соответственно, время в воздухе и скорость крутки, а затем правильное открытие. У меня на данный момент все хорошо с выходом, но не хватает скорости крутки, я не понимаю, где приземление, когда надо открываться. Плюс если говорить о соревнованиях, то нужен определенный запас стабильности, тем более что все пайпы уникальны, нет двух одинаковых, какие-то более закрыты, на других длиннее стенки и так далее. То есть к каждому перед соревнованиями приходится привыкать, а еще есть кочки, которые возникают при подготовке трассы.
— Несерьезное восприятие вида в России формирует ситуацию, когда о попадании в призы на ЧМ напишут одну новость. А когда в призах будет биатлонист или фигурист, это займет все информационное пространство. Нет обиды, что ваши успехи, требующие большого труда, остаются практически незамеченными? Вы же в курсе, как регулярно путают двух Логиновых, сноубордиста и биатлониста, ставят фото одного в новость про другого?
— Обиды, что не замечают, нет. А про путаницу с Логиновыми слышала, это ужас (смеется). Но мне кажется, что интерес растет, интервью, скажем, берут достаточно часто, хотя, возможно, это относительная оценка частоты контактов со СМИ. Но мы все равно развиваем вид для следующего поколения, которое должно стать еще популярнее. Биатлон, хоккей, фигурное катание — традиционные, сложившиеся в России с точки зрения зрительского интереса виды спорта. Чтобы фристайлу войти эту группу, необходимо время, нельзя просто прийти и сказать: «У нас есть фристайл, давайте его везде показывать и писать о нем». И потом, в биатлоне и фигурном катании понятно, что делают спортсмены, а во фристайле мы что-то крутим, это сложно с ходу понять, оценить.
— Боюсь, что большинство тех, кто смотрит фигурное катание и ломает копья в интернет-битвах на профильных ресурсах, бесконечно далеки от знания правил и системы оценок, они просто топят за своих фаворитов.
— Возможно. Зрительно фристайл очень интересен, но медийно развивать его начали очень сложными способами, федерация для этого мало что делает. И вот как раз New Star Camp — это классное место, где очень хорошо показывают фристайл, распространяют информацию о нем по всей России. Здесь есть спортивные программы, к которым мы все относимся очень серьезно. При этом тут есть возможность отдохнуть, почувствовать ту атмосферу праздника, которой так не хватает в последнее время, просто потрясающе.
— Глядя на толпы людей на подъемниках даже сейчас здесь, в Сочи, в голове возникает парадокс. Куча родителей привозят своих совсем еще маленьких детей покататься на сноуборде или лыжах, но выхлоп в спортшколы от этого отдыха, когда ребенок затем приходит заниматься уже спортом, а не просто кататься, на мой взгляд, минимальный.
— Даже спортшколу сложно найти, надо куда-то как-то через кого-то выходить по цепочке, чтобы отдать туда своего ребенка.
— Есть стереотип, что и горными лыжами, и фристайлом, и сноубордингом могут заниматься только дети из богатых семей, это так?
— Это неправда. Оборудование да, очень дорогое, и, возможно, это приводит к подобным мнениям. Нам повезло с тренером, Евгением Серовым, который помогал с оборудованием, выездом на сборы и так далее. Затем я хорошо выступила на чемпионате России, попала на зарплату, и так все пошло. Возможно, если бы мы пришли к другому тренеру, ничего этого бы не было, я бы сейчас здесь не сидела, потому что изначально потребовали бы каких-то существенных вложений.
— Прошедший ЧМ был для вас еще и под нейтральным флагом, это наложило какой-то отпечаток?
— Среди спортсменов никак не сказалось, многие иностранцы не понимали, что происходит. У меня на шлеме написано «Россия», и пришлось буквы заклеить, люди подходили и спрашивали: «Где твоя «Россия»?» Я отвечала «Я не русская, нет-нет». Люди сначала не поняли смысл этой шутки, а когда получали развернутое объяснение, то многие были возмущены: «В смысле? Боже, я вообще об этом забыл / не знал, это так печально!» Как я уже говорила, у нас очень дружный вид спорта, поэтому какого-то негатива вообще не было.
— Для вас эта ситуация, схожая с ОИ-2018, или есть отличия?
— В Пхенчхане я была помладше и воспринимала это проще, думала, что все и так знают, что мы русские. Да, нам тогда убрали флаг, это было очень обидно, и были вопросы к той ситуации. Но когда это повторяется снова и снова, то становится еще обиднее, происходит какое-то накопление. И это при том, что во фристайле, что в сноубординге допинга вообще нет.
— А в шутке «Я не русская» нет доли истины, ведь вы до коронавируса очень много времени проводили за рубежом, в международной спортивной тусовке, общались по-английски, то есть, в принципе, могли почувствовать себя уже человеком мира?
— Нет, разница ощущается. В США мне, например, дискомфортно, потому что там другие стандартны общения, менее искренние. Допустим, я не буду улыбаться человеку, который мне не понравился. А они будут. То же в Европе. Чувствуется другое отношение людей, и в какой-то момент ты начинаешь громко разговаривать по-русски, идя где-нибудь в США, с мыслью, что, может быть, это привлечет внимание кого-то из соотечественников, с ними получится пообщаться. Хочется оставаться русской и сохранять нашу культуру, даже когда ты все время за рубежом.
Постоянные поездки приводят к другому нюансу — я порой забываю, какой сегодня день или месяц, так как живу какими-то временными периодами: летний блок подготовки, зима, сезон, сессия и так далее. Один раз, после того как я упала и ударилась головой, тренер, чтобы проверить мое состояние, спросил, какой уже по счету раз мы находимся в Финляндии. А я на этот вопрос в принципе не смогла бы ответить. Ты живешь в тренировочном цикле, мыслишь этими категориями времени.
— Поначалу в таком режиме постоянных разъездов молодые спортсмены кайфуют от новых ощущений, но затем зачастую это приедается и, наоборот, хочется больше стабильности, оседлости. У вас это желание еще не возникло?
— Нет, потому что ты к этому привыкаешь, тянет общаться с разными людьми из разных стран, имеющих разные истории. Тяжело сидеть на одном месте, когда ты долго находился в разъездах. Сложно только не видеться с семьей, да, это проблема, хотелось бы видеть родителей чаще. Хочется какой-то жизни за пределами работы, а спорт — это работа, и даже когда ты приезжаешь домой на неделю, то весь график расписан: встречи, оформление документов и так далее. Получается, что очень мало времени на обычную жизнь, ты лишь вечерами можешь как-то найти время, чтобы посидеть с родителями, а потом снова нужно уезжать.
И многочисленные поездки — это тоже не турпрогулки, не те путешествия, из которых ты привозишь воспоминания о стране или городе. Ты видишь аэропорт, отель и трассу, просто ставишь галочку, что побывал в этом месте. В Новой Зеландии нам повезло, что мы были там достаточно долго и из-за плохой погоды была возможность куда-то выбраться, посмотреть страну. А чаще всего ты просто видишь какой-то город, который чем-то отличается от предыдущего, не более.
— И тем не менее вы же сказали, что до тридцати как спортсмен вряд ли будете кататься. А что дальше?
— Хотелось бы после спорта развиваться, и я понимаю, что делать это после тридцати сложно, тем более когда ты всю жизнь находился в одной среде. Можно пойти работать тренером, куда-то в сферу, связанную со спортом, но мне бы хотелось развиваться где-то в другом направлении.
— В каком?
— Меня привлекают психология, фотография, рисование — все это интересно. Нравится архитектура. Но при этом получается так, что высшее образование зачастую отбивает желание работать по профилю, потому что ты слишком долго обучаешься одному и тому же.
— А сейчас вы по какой специальности образование получаете?
— Специалист физической культуры.
— Вы выиграли этап КМ на олимпийской трассе в Пекине. Там есть какие-то особенности?
— Конструктивно нет, трасса вполне стандартная. Есть специфика погоды, мы там выступали в декабре, и было достаточно холодно, надеюсь, в феврале 2022 года будет теплее. На холоде ты, во-первых, сам мерзнешь, а во-вторых, трасса покрывается льдом, и это создает сложности.
— Когда взяли Кубок мира прошлого сезона, та победа добавила ответственности или, наоборот, вдохновила?
— Ответственности, наверное, не добавила. Я всегда хотела становиться лучше относительно самой себя прежде всего. И когда я проигрываю, то злюсь на саму себя, а не на судей или соперников. Что касается титулов, медалей, то я об этом не думаю. Всегда была и остаюсь тем же спортсменом, человеком. Специально экранирую все это, не люблю представлять себя по титулам и званиям. Да, они есть, но это не только моя заслуга, но и тренеров, родителей, это не только я. И все, чего я добилась, — продукт не исключительно моей работы или таланта, но и труда многих других людей.
Больше интервью от Сергея Лисина:
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
