Двукратный призер Олимпийских игр Климент Колесников рассказал «Матч ТВ» о первых днях после рекорда мира, вопросах допуска и отношении к Олимпиаде.
— Климент, много получил сообщений после рекорда? Кто-то поздравил?
— Да, сообщений было много. Ребята знакомые пишут, незнакомые люди тоже пишут. Есть те, кто пишет и непоздравления. Ничего такого необычного.
— «…и непоздравления» — это что?
— Хейт какой-то.
— Неужели?
— Есть такое.
— Кто-то из ребят с чемпионата мира написал?
— С утра проснулись, написали: «Молодец, болеем, тоже смотрим».
— Расскажи, пожалуйста, как у вас с тренером строятся взаимоотношения? Вы — друзья, или строгая субординация?
— Субординация присутствует. В первую очередь, он мой наставник, он старше меня, отношусь к нему с уважением. Спустя такое количество времени стали друзьями, но в то же время не могу себе позволить такие разговоры, как с ребятами. Хотя опять же могу поделиться сокровенным, своими секретами, переживаниями.
— Как часто ему приходится заставлять тебя что-то делать?
— Нечасто. Я его слушаю и выполняю. Мне так привычнее и так по жизни сложилось. С одной стороны, это, может быть, и нехорошо, потому что зачастую отсутствует свое понимание, что сделать в данный момент, но я слушаю его, выполняю и все работает.
— Тренер сказал, что был разговор — несмотря ни на что, надо работать и бить рекорды.
— Я сам по себе абстрагируюсь в нынешней ситуации, настраиваюсь, и он ко мне со всем этим не пристает. Я могу сам настраиваться. Мимоходом что-то обсуждали в какие-то моменты, когда возникало что-то из разряда «возможно, Олимпиады, не будет». Или когда кто-то менял гражданство.
— Как к этому относишься?
— Эту тему стороной обойти нельзя, потому что есть уже те, кто сменил гражданство, но я придерживаюсь того, что я не собираюсь этого делать. Нет сокровенных мыслей куда-то перейти. Меня в целом все устраивает как есть. Да, понятно, есть моменты неприятные, но плаваем с надеждой на хорошее и смотрим в будущее.
С ребятами не говорю на эти темы — это все-таки более личное. Это серьезный шаг для спортсмена. Если обычный человек, то да — захотел, уехал.
— На Олимпиаду шансов мало остается.
— Шансов мало. Когда обсуждают, говорят: «Шансы почти равны нулю». Но если почти равны — значит, какие-то шансы все-таки есть. Посмотрим, надеемся на лучшее, на то, что нас допустят. Даже если отбор будет за неделю — будем отбираться. Но не будет Олимпиады, так не будет. Это не катастрофа. Безусловно, будет обидно, но один раз я туда уже съездил, пусть и не воплотив все свои мечты. Для меня это — не самое значимое мероприятие. Просто навязанное мнение было насчет Олимпийских игр — что это что-то невероятное, небесного уровня, а это — обычный старт, но раз в четыре года, и все потом упирается в те вещи, которые нужны не тебе, а остальным. Ты едешь показать, что в стране есть люди (в спорте). На чемпионатах мира и Европы при этом нет такого давления и ответственности. Так что на Олимпиаде все-таки встревает политика, пусть не так прямолинейно, как это сейчас происходит. У меня слегка поменялось мнение об Олимпиаде. У нас уже есть соревнования другие, которые будут проводить. Будем стараться готовиться туда — конкурировать с ребятами.
— Участие в Олимпиаде поменяло что-то для тебя?
— Конечно, Олимпиада дала мне большой толчок для понимания, кто я есть как спортсмен и к чему вообще стремился. С детства хотелось туда попасть, это свершилось, что-то не получилось, что-то получилось. Олимпиада со спортивной точки зрения мировоззрение меняет, и приходит понимание того, что ты достиг точки, к которой стремился, и что теперь. Начинаешь расставлять приоритеты. Поменялось мировоззрение, но это не так чтобы впасть в депрессию, думая: «Что дальше делать и как жить?»
— Кумиры были?
— Майкл Фелпс? Навязанное мнение. Я изначально плавал и комплексом, и спиной, и кролем, и брасс тоже неплохо до какого-то момента получался… Приоритеты ушли на спину, на кроль. Не скажу, что он перестал быть для меня легендарным спортсменом, но не является кумиром.
— Ты для многих детей сейчас — кумир. Сколько автографов раздаешь в бассейне!
— Я делаю это для ребят, им приятно. К сожалению, всем автографов не раздашь, всех не успеешь порадовать — сколько могу, столько времени этому уделяю.
— На чем приходилось расписываться?
— Телефоны, кроксы, рюкзаки, шапочки, футболки, кепки. Какой-то парень мелкий прибежал, дал кредитку, чтобы я на ней расписался.
— Воду любишь?
— В бассейне — да, в отпуске — нет. Море, озера, океаны — это не ко мне. У меня в голове крутится, что там есть кто-то помимо меня в воде.
— То есть те, кто рядом на дорожках плывут — пусть будут?
— Это нормально, принимается.
— Как у вас дела с личными спонсорами? Не ушли из-за нынешней ситуации?
— У меня был только один личный контракт, но я отплавал два года с этим спонсорством — и на этом все (после Олимпиады). Конечно, хотелось бы, чтобы они были, так как есть взаимовыгодная составляющая — я буду стараться для результата, а им будет выгоднее предоставлять экипировку для меня. Но с этим тяжело, зная, как у нас все это происходит.
— Многие считают, что настал момент уходить от государственного финансирования для нашего спорта. Это реально, если ты говоришь, что со спонсорами тяжело?
— Я не знаю, не углублялся в эту сферу и не могу сказать. В целом, бесспорно, это было бы круто, но найдутся ли люди, которые будут готовы вкладываться в спорт и в поддержание плавательной структуры, чтобы можно было тренироваться и зарабатывать. Пока что представления такого не имею, если такое произойдет — будет здорово.
— Осознаешь, что, несмотря на все эти крутейшие достижения и рекорды мира, тебя в лицо мало кто знает у нас в стране?
— Да, такое есть. Я прекрасно понимаю, какая популярность у плавания и что меня узнают только те, кто так или иначе в этот вид спорта вовлечены. А так мало кто узнает, будут путать. Не скажу, что смирился. Но, например, проплыл я, сын чей-то увидел по телевизору и говорит: «Хочу быть, как он», — вот он уже будет узнавать.
— Ты бы узнал в десять лет Александра Попова, встретив на улице?
— Однозначно, да. Я к тому моменту уже много лет был увлечен плаванием.
— Тренер сказал, что следующая цель — рекорд мира на олимпийской дистанции?
— Да. Это было бы более показательно для самого себя. Будем стремиться, работать, стараться.
— Если бы у тебя было золото на Олимпиаде в Токио, ты бы смог сохранять эту бешеную мотивацию?
— Я думаю, что да. Но опять-таки нельзя точно сказать. Когда попадаешь в моменте в какую-то ситуацию, эмоции совсем другие, чем себе представляешь. Но, вероятнее всего, да. Я тот человек, который не любит проигрывать. Для меня конкуренция — превыше всего.
Авторы: Вероника Гибадиева, Александр Пшеничный
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
