Наталья Хлесткина, 29 лет, тяжелая атлетика. Двукратная чемпионка Европы в категориях до 58 кг и до 63 кг
— В детстве я занималась волейболом, баскетболом, около восьми лет ходила на народные танцы. Мне было 13, в танцах закончился период выступлений, и я, чтобы поддержать форму, решила пойти в тренажерный зал. Так получилось, что в зале работал тренер-тяжелоатлет. И он сразу стал показывать, как приседать правильно, как тяги делать, чтобы не травмироваться. И мне здесь занятия танцами сильно помогали, потому что ты очень хорошо умеешь повторять движения, включать те или иные мышцы и очень быстро схватываешь технику. Когда меня отправили к тренеру, который с тяжелоатлетами занимался, я мастера спорта, наверное, за год выполнила. Помню, что на первых соревнованиях у меня был рывок 28–30 кг и около 40 кг — толчок. Выиграла. И вот после этого в меня вцепились: «Занимайся, не уходи, мы во всем поможем».
Сначала мне родители запретили: говорили, что тяжелой атлетикой не стоит заниматься, что будет фигура портиться, много всего страшного. Я ходила тайно: у меня есть брат-двойняшка, и мы придумали, что он станет ходить в тренажерный зал, чтобы привести себя в форму, а я скажу, что буду ездить с ним, чтобы смотреть, как он занимается. Мы приезжали в зал, он делал пресс и спину, а я работала как нужно. Это недели три продолжалось, потом мы с братом поссорились, и он меня сдал родителям.
Полгода меня не отпускали, и полгода я уговаривала родителей. В какой-то момент просто надоела им, папа сказал: «Если точно будешь заниматься, занимайся, но только чтобы серьезно уже». Сначала я одновременно и на танцы, и на тяжелую атлетику ходила, потому что с родителями договаривались, что танцы я не оставлю. Потом пришлось выбрать.
Когда начали работать со штангой, мне понравилось. Почему-то понравилось, что тяжело, само это ощущение, что ты борешься сама с собой, преодолеваешь какие-то барьеры: физические, моральные. Появился азарт, сам спорт казался необычным: везде надо прыгать, скакать, а тут можно штанги поднимать. Думаю, мне нравилось даже потому, что родители сначала это запрещали.
Сейчас и мама, и папа очень хорошо относятся к моему виду спорта: они смотрят, болеют, папа знает, какие веса я поднимаю и в какой я форме. Я вообще могу ему позвонить и поговорить, он может подбодрить как-то. Я им иногда запрещаю смотреть соревнования, чтоб они не волновались, но они находят трансляции и смотрят.
Было несколько забавных моментов. Один раз мы с кем-то из команды разыграли инструкторов в обычном тренажерном зале: почему-то мы туда пришли позаниматься и попросили инструктора показать, как делать самое сложное упражнение. Нам начали показывать тягу, приседания. Мы спросили про самое сложное упражнение. Инструктор стал показывать, как делать рывок. Я еще сначала специально повторила неправильно. Нам еще раз показали. Я говорю: «Так, ну, вроде поняла». И около 80 подняла. Тогда все стало ясно, хотя, я думаю, что в зале еще раньше поняли — все равно по технике видно. В лучшей форме, когда я выступала в категории до 63 кг (сейчас — до 58 кг), я могла присесть со 170 кг, примерно столько же в становой. Так что, когда я в обычный зал прихожу, люди могут с удивлением смотреть.
В тяжелой атлетике тренировочный процесс очень энергозатратный. С одной стороны, конечно, ты после тренировки получаешь удовольствие. Я, например, знаю, что, если у меня перерыв больше недели, я уже себя некомфортно чувствую. Максимум 10 дней, и безумно хочется в зал — мышцы просят. Но если именно тренировочный день рассматривать, то надо как-то переключаться. Стараюсь читать больше. Недавно читала «Мертвые души». В школе начинала и бросила, а сейчас читаешь и совсем иначе смотришь на текст, столько всего интересного понимаешь.
Софья Палкина, 23 года, метание молота. Серебряный призер Кубка мира среди молодежи, серебряный призер чемпионата России–2017
— В детстве я была довольно крупным ребенком и, как и все, хотела заниматься каким-то видом спорта. В школе была доступна легкая атлетика, и я записалась туда. Некоторое время бегала на детских соревнованиях. Но, опять же, поскольку я была большой, тренеры, наверное, поняли, что бегать далеко или быстро у меня не получится. В итоге один тренер познакомил меня с другим тренером, который предложил толкать ядро. Это был Владимир Александрович Быков, работающий со мной до сих пор. Он раньше метал молот, и, наверное, ему было проще объяснять мне технику метания молота. Мне стало нравиться. Думаю, это на уровне обычного интереса: если вам предложат как можно дальше что-то метнуть, станет же интересно, как получится. А ребенку — тем более.
Помню, что где-то за неделю до городских соревнований мне сказали: «Давай попробуешь выступить, ты вроде сильная». Тренер мне показал какие-то движения, и я выступила. Заняла первое место среди себя, больше в таком возрасте никто ядро не толкал. Толкнула метров на восемь, мне было 11 лет. Потом стала учиться метать молот, пытаться освоить технику, стало интересно.
Тренироваться мне с детства нравилось, я каждый день хотела ходить на тренировки. Почти никогда не пропускала, не было такого, чтобы бросала или пыталась бросить, хотя когда тебе что-то объясняют, а у тебя не получается, можешь распсиховаться. Несколько раз слезы были. Мне кажется, мама не думала, что я этим буду серьезно заниматься. Разговаривала с тренером, спрашивала его, зачем и как я тренируюсь. Она боялась, что это повлияет на учебу. Но все было нормально, единственное, ты со временем начинаешь больше общаться с теми, с кем тренируешься, а не с ребятами из школы. В школе уроки заканчиваются, и ты торопишься на тренировку.
О том, что этот вид спорта считают мужским, я как-то не задумывалась. Мне кажется, так считают, потому что вроде бы ты больше с железом работаешь. Но я приходила на соревнования и видела, что там есть девчонки, совершенно разные по комплекции, и в любом случае у тебя фигура спортивного человека, а не того, который не следит за собой. Тем более у меня специфическая подготовка: я относительно немного занимаюсь со штангой, чтобы дополнительно не нагружать спину; заменяю это другими упражнениями — беговая работа, упражнения на баланс — и стараюсь довольно много метать. Еще у нас есть специалист в сборной, который дает много работы, со стороны похожей на упражнения из йоги, когда закачиваются мелкие мышцы.
Мой вес варьируется в диапазоне двух килограммов, и я за ним слежу, скорее, как спортсменка, потому что, например, если я сброшу больше этой цифры, будет другое сопротивление со снарядом. Если наберу, то потеряю скорость. Я понимаю, что с такими тренировками могут быть ноги крупнее, чем у обычного человека, что в принципе спортивная фигура будет отличаться от стандартной, но ведь есть люди, кто не занимается спортом, в плохой форме, и они тоже выглядят не совсем хорошо. Тем более моему молодому человеку (он тоже легкоатлет-метатель) нравится, как я выгляжу, так что все в порядке.
Мама рада, что я этим занимаюсь. Когда я говорю, что у меня на тренировках что-то не получалось, она утешает: «Ничего, все получится». Когда незнакомому человеку рассказываешь, что метаешь молот, у него, конечно, появляется много забавных вопросов. Почему-то спрашивают: «А ты можешь кого-то сильно ударить?» Я говорю: «А зачем мне это делать?» Спрашивают: «А крутиться надо?» или «Молот — это большой молоток?» То есть не все знают, как выглядит молот. Вчера в аэропорту рядом со мной сидел мужчина — пришлось очень много чего объяснять, когда я сказала, где выступаю. В аэропорту, кстати, если везешь молот, часто задают вопросы, просят достать из багажа, чтобы посмотреть, что это такое.
Бить я никого не била, я неконфликтный человек вообще. Но в школе могла заступиться за кого-то. Мне кажется, все равно люди понимают, что ты спортом занимаешься и реагируют на это… Вы же если увидите большого человека, все равно немножко поосядете. Вот у меня так же получалось — видишь, что кого-то обижают, подходишь, спрашиваешь: «Зачем так делаешь?», и люди останавливаются.
Валерия Коблова, 28 лет, серебряный призер Олимпийских игр по борьбе
— Мы с братом двойняшки, и у нас так было, что мы и росли вместе и играли вместе, и я с ним за компанию пришла на борьбу. Даже не думала, борьба или танцы: брат пришел, и с ним пришла я. На танцы, может быть, было бы и интересно ходить, но я росла в маленьком городе, и там огромного выбора не было, походила на фитнес-аэробику, поняла, что это не мое. А попала на борьбу — и мне понравилось.
У меня тем более было такое дворовое детство. Если мы играли, то во всех играх надо было либо бегать, либо убегать. Мы постоянно соревновались, кто дольше провисит, кто больше отожмется. Помню, что я никогда не боялась ни испачкаться, ни упасть, ни подраться… Ну, не прямо уж подраться, но, наверное, стычками между дворами это можно назвать. До тренировок по борьбе у меня вообще только одна серьезная драка была, с девочкой, которая как раз обидела брата, и я пошла заступаться. Правда, она была старше меня и побольше. А после того как записалась на борьбу, ни разу ни с кем драться не приходилось. Если вы меня спросите, победила бы я мальчика или нет, честно, мне даже сложно сейчас понять, каким было бы преимущество у мужчины и как бы это выглядело, могла бы я использовать свои навыки и как. Слава богу, мне ни разу не приходилось. Может, мне даже не хватает каких-то конфликтов, драк, чтобы чуть позлее на ковре быть.
Когда я пришла на борьбу, мне кажется, что я была сильной, у меня было неплохо с акробатикой, но я не умела своей силой владеть. Не могла подтягиваться и по канату забираться. Тренер мне сказал: «Хочешь научиться лазить по канату, оставайся после тренировки и пробуй». И я стала тренироваться.
Помню, что я пришла на борьбу зимой и до лета занималась по три раза в неделю, как обычно дети тренируются. Летом уехала на сбор со взрослыми девочками и после него уже стала тренироваться каждый день. Пришло какое-то понимание, что чем больше ты работаешь, тем больше будет результат, плюс тренеры очень сильно повлияли, потому что изначально у меня многое не получалось, я довольно долго проигрывала, а они все равно сумели заинтересовать. Тем более мой брат был мой самый главный соперник, и я проигрывала ему: все равно мальчик и сильнее меня, и технику он быстрее схватывал. Почему-то запомнилось, что он мне волосы выдирал в схватках. Но брат год-полтора позанимался и ушел, а у меня не получалось, я хотела научиться и осталась.
Дома меня не отговаривали, но, если я уставала, могли сказать: «Лера, отдохни, полежи, можно не ходить на тренировку». Я практически не пропускала, было даже такое, что родители вместе с братом уезжали куда-то отдыхать, а я не могла себе этого позволить. Потому что занималась. Потом разговаривали с мамой, когда в 9-м и в 11-м классе нужно было готовиться к ЕГЭ. А у меня подготовка к экзаменам совпала с подготовкой к Европе, и ЕГЭ даже пришлось сдавать досрочно. В итоге я и написала нормально, и выступила, но перед выступлениями, конечно, больше волновалась.
О том, как менялась фигура, я вообще не переживала. Скорее я, наоборот, понимала, что буду спортивно выглядеть, если буду заниматься. Простой пример: я лет в 15 выиграла первенство России и вернулась с фингалом под глазом. Пришла в школу, кто-то подшутил надо мной, и моя подружка начала мне говорить: «Давай, может, не будем никуда выходить, не пойдем в столовую». А для меня, наоборот, было важным, что вместе с этим синяком ко мне пришла золотая медаль и я отобралась на первенство Европы. И я подруге говорю: «Нет, я пойду, специально пройдем через всю школу, и пусть все видят, что у меня синяк».
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
