Маркус Крамер остался со сборной России еще на четыре года. Мы встретились с ним на сборе в Рамзау и поговорили о том, как его группа и ее лидер Сергей Устюгов начинают новый олимпийский цикл.
– Олимпийский сезон позади, следующий будет через лишь через три года. Согласны с тем, что неплохо бы немного отдохнуть?
– Нет, не согласен. Часть атлетов моей группы не смогли стартовать на Олимпиаде, а этот сезон также очень важен, потому что в феврале–марте пройдет чемпионат мира по лыжным видам и они хотят показать, что являются сильными спортсменами, возможно, самыми сильными. Все крайне мотивированы, причем не только ЧМ, но и предстоящими кубками мира, которые тоже дадут возможность продемонстрировать нашу готовность.
– Но год назад вы работали на максимуме, еще не зная, что почти все не поедете на Игры. Этот сезон будет уже вторым подряд, когда группа занимается в таком ключе, а для Устюгова – третьим после триумфальной зимы 2016/17. Не боитесь выгорания ребят?
– Нет, потому что после того как мы окончательно узнали, что большая часть группы не едет на Игры, а случилось это в конце января, нагрузки у этих спортсменов несколько спали, да и сложно было от них что-то требовать, учитывая сильнейший удар по олимпийским планам. Устюгов еще и приболел. Так что с конца января до середины мая времени на отдых от серьезных нагрузок и перезагрузку было достаточно. И когда мы собрались, то Сергей сказал: «Хорошо, я покажу в этом сезоне и на ЧМ, и на КМ, что являюсь одним из сильнейших лыжников-гонщиков мира». Так что мы очень бодро начали подготовку.
– В каких кондициях был Устюгов после такого долгого отдыха от полноценных тренировок?
– В чуть худших, чем перед олимпийским сезоном. Но это можно понять, ему требовалось время, чтобы осознать, что случилось, почему он не поехал на Олимпиаду. Для меня это полное безумие до сих пор, потому что мы не знаем причину. Одно дело, когда у тебя есть положительная проба, тут все ясно. Но в нашем случае мы не получили ответа, и такая ситуация вызвала тяжкие раздумья о будущем. Но когда он вернулся, все решив, то работа закипела с прежней, а может быть, даже большей эффективностью, потому что он теперь намного лучше знает язык.
– В тренировочном процессе произошли изменения?
– Небольшие - в интервальных тренировках, но и только. В остальном мой подход остался прежним. Но минимальные перемены нужны, потому что у нас в лыжных гонках очень много сильных спортсменов, и чтобы обогнать их, нужно всегда пробовать что-то немного новое.
– Что-то, что поможет Сергею вырезать финиш у Клебо?
– Да, в том числе и это. Норвежец, конечно, очень силен, и мы это знаем. Но, возможно, чтобы вырезать финиш у Клебо, нужно делать длинный кусок, уходить раньше, не привозить его к последним метрам за своей спиной. Только надо помнить, что в данный момент его команда может предугадать наши планы и тоже что-то придумать в ответ (смеется). Помимо функционалки мы работаем над техникой Сергея, он все-таки во многом необычный лыжник, высокий и относительно тяжелый, весом около 80 килограммов. Это требует постановки техники, которая по чуть-чуть берет из разных школ, формируя уникальный для него и наиболее эффективный стиль передвижения.
– Относительно тяжелый лыжник Устюгов планирует «Тур де Ски» в этом сезоне?
– Да, это будет отличной подводкой к ЧМ, потому что мы используем эту гонку в том числе и для этого. Перед ней будет сбор, затем пробежим «Тур де Ски», немного отпустим нагрузку и уже после этого выйдем на финальную прямую подготовки к ЧМ, которую проведем в Тоблахе. Не нужно забывать, что чемпионат мира займет две недели и сам по себе, только в силу продолжительности, станет огромной нагрузкой на организм.
– Подготовка к ЧМ включает в себя исследование трасс? Что про них скажете?
– Мы знаем эти трассы очень хорошо. В прошлом сезоне были там дважды на сборах, в том числе и перед «Тур де Ски». Мне и моим спортсменам трассы нравятся.
– Устюгову они подходят?
– Там их две, одна под классику, а другая под конек. Последняя очень хорошо подходит Сергею - длинные, но не слишком крутые подъемы, как раз такие он любит. После них начинается длинная пологая часть, и получается, что, поднявшись в пологий подъем, на достаточно высокой скорости Сергей может еще попробовать увеличить ее на этом выполаживании.
– Вы сказали, что Сергей улучшил язык. Какой именно?
– Английский и немного немецкий. Для нас это важно, потому что стало проще понимать друг друга, выстраивать диалог. Я же не могу заглянуть в душу человека, постичь, что там происходит, поэтому мы должны общаться. Например он может рассказать, как зашла сегодняшняя интервальная тренировка - так же, как неделю назад, или иначе. Кроме того, у Сергея появилась возможность поговорить с другими спортсменами, например, когда этим летом мы были в Норвегии, то они общались с Мартином Сундбю. Это отличная возможность, потому что можно обсудить тренировки, подготовку, обменяться мнениями. Это здорово – не замыкаться внутри лишь российской сборной. И я очень доволен результатом такой коммуникации с Сергеем на данный момент. Можно даже сказать, что я счастлив.
– Языковой барьер остается проблемой в работе с другими спортсменами?
– Юлия Белорукова, к примеру, когда я начал с ней работать, говорила совсем чуть-чуть, но сейчас мы общаемся отлично, причем не только о спорте, но и о жизни, о том, что происходит дома. Молодые спортсмены овладевают языком очень быстро, для них это не проблема. Есть и те, у кого возникают трудности. И как я уже говорил выше, это важно - общаться не только со мной, но и с другими спортсменами, не замыкаться в своей команде.
– После нескольких лет работы с российскими лыжниками вы начали понимать русскую душу?
– Думаю, да, я понимаю ее все лучше. Начинаю разбираться в чем-то, что было неясно, когда только приступил к работе. Раньше я думал: «Что здесь вообще происходит, что они делают?», а теперь этих вопросов все меньше. В этом мне очень помогает Елена Вяльбе, у нас отличные отношения, она мне рассказывает, почему в российском спорте происходят те или иные вещи.
– Тем более что Вяльбе отлично знает немецкий.
– Не только, в последнее время она начала много общаться на английском, потому что это необходимо для переговоров с FIS, например. Так вот, я задавал ей массу вопросов со словом «почему?», и она объясняла, что Минспорт работает вот так, а ОКР вот так. Что тренеры из этого региона будут на стороне вот этого спортсмена, а не того. И я постепенно начал понимать русский спорт и русских все лучше и лучше.
Фото: РИА Новости/Александр Вильф
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
