Как должно выглядеть идеальное тело лыжницы и при чем здесь изменение профиля трасс. Колонка Вероники Степановой

Как должно выглядеть идеальное тело лыжницы и при чем здесь изменение профиля трасс. Колонка Вероники Степановой
Фото: © Личный архив Вероники Степановой
На современных лыжных трассах у героинь прошлых лет шансов просто не было бы. Их готовили к совсем другим гонкам. Мы в свою очередь не смогли бы им ничего противопоставить — для «их трасс» у нас слишком много мышц.

Лето — это жара, а значит, ленты ваших соцсетей забиты фотографиями лыжниц в шортах и спортивных топиках на лыжероллерах или кроссе. Ничто человеческое нам не чуждо — это наш эквивалент фото в бикини на фоне морского прибоя.

Если вы внимательный потребитель такого контента, то обратили внимание, что с каждым годом наши тела становятся все мощнее и мускулистее. Я не собираюсь вступать в дебаты, привлекательно это или нет. Попробую объяснить, почему с каждым новым сезоном нам нужно все больше бицепсов, трицепсов и абдукторов (отводящих мышц) и почему ничто так не выдает профессиональную лыжницу, как выраженные латеральные мышцы бедра.

Наш спорт радикально изменился с начала века. Это правда, что технологии изготовления лыж не сильно продвинулись за двадцать лет и некоторые особо удачные пары лыж могут служить нескольким поколениям. Я и сама бежала на таких «динозаврах» на ЧР-2021, их мой тренер Дмитрий Владимирович Бородин где-то «взял напрокат». Бежала небезуспешно, кстати.

Что поменялось, так это места проведения соревнований. Раньше трассы для лыжных гонок больше напоминали естественный рельеф средней полосы России или Скандинавии: затяжные пологие подъемы и такие же спуски, если дистанция гонки была, допустим, 10 км, то и бежали круг 10 км. Откровенно говоря, я такое уже не застала, знаю больше по рассказам.

Фото: © Личный архив Вероники Степановой

Сейчас все по-другому. Телевидению, как главному заказчику соревнований уровня Кубка мира, круги в 10 км никак не подходят. Круг должен быть километра 2,5-3, максимум 5. Тогда относительно малым количеством камер прямого эфира на дистанции можно охватить всю гонку. Тогда вы как зритель не пропустите главного — как Петя обогнал Васю, а еще лучше, как Вася этого не стерпел и треснул Петю палкой по спине. 

Давайте не будем притворяться — телевидение требует рейтинги, рейтинги дают шоу, а шоу — это нечто драматичное, что потом будут повторять во всех выпусках спортивных новостей. Отсюда и еще одно изменение на трассах: вместо длинных пологих спусков, смотреть на которые, видимо, вызывает зевоту у среднего зрителя, с каждым годом придумывают все более крутые, извилистые, зрелищные. 

Когда я приехала на ЧМ-2021 в Оберстдорф, меня впечатлили две вещи: абсолютно конский подъем где-то метров восемьсот — и потом сразу спуск с такими крутыми, резкими поворотами, что первой мыслью было: «Весь смысл в том, чтобы кто-то здесь зрелищно упал прямо в камеру!» На Кубке мира за пару лет до того в гонке у мужчин все так и было — падения, завалы, драма в прямом эфире.

На чемпионате мира никто, кажется, так и не упал — а все потому, что мы сейчас тренируем в том числе те самые прямые латеральные мышцы бедра. Двадцать лет назад они не были так задействованы, только мешали бы на длинных пологих трассах. Кстати, в Пекине спуски были какие-то олдскульные, спокойно-плавные, я даже удивилась. Но это большое исключение, а вот Оберстдорф — норма.

Понятно, что местные трассы даже на моей родной Камчатке не такие радикальные, да и нам профиль трасс телевидение не диктует — но мода лыжная идет, как и положено, сверху вниз. Чтобы хорошо выступать на Кубке мира, у нас и трассы все сложнее становятся. Спросите у любой лыжницы, бежавшей гонки в Тюмени, как ей удалось проехать без падений знаменитый спуск с народным названием «Унитаз». Тот же Дмитрий Владимирович Бородин, спасибо ему в очередной раз огромное, часы уделял именно отработке техники спусков и, соответственно, «прокачке» мышц, которые уверенное прохождения спусков обеспечивают. Мне не было еще и 15 лет, но мы уже тогда думали о Кубке мира.

В общем, изменение профиля трасс привело к эволюции понимания того, как должно выглядеть идеальное тело лыжницы. Все это сподвигло тренеров и специалистов-аналитиков разработать совсем другие упражнения.

Я пишу эти строки на так называемом межсборье. Это значит, что я тренируюсь по плану, присланному тренером Егором Владимировичем Сориным, но самостоятельно. В крайнем случае — скажем, экзамены в автошколе — могу изменить аэробную тренировку или даже (о ужас!) пропустить ее. Но силовые, ОФП и стабилизацию — все это разные виды развития мышц — абсолютно не должна пропускать. Не получается днем — идешь в зал ночью, рано утром, — но идешь точно.

Фото: © Личный архив Вероники Степановой

«Качать мышцы» я начала примерно с 14 лет. Точнее, думала, что качаю. Когда впервые попала в юниорскую сборную три года назад и увидела, как Наташа Мекрюкова отжимается на брусьях с дополнительным весом в 25 кг, я была в шоке. Сейчас делаю то же упражнение с куда большим весом — и я далеко не рекордсменка в команде.

Силовые и координационные тренировки в основной сборной — это даже не шаг, это прыжок вперед, в том числе для чемпионки мира среди юниоров. Аэробные нагрузки возрастают постепенно, и принципиальной разницы я не заметила. А вот силовые упражнения возросли так резко, что после ОФП доходило до того, что руки тряслись так, что ложку не могла до рта донести.

Помимо того что это само по себе тяжело — работать с весами, близкими к массе твоего собственного тела, — это еще и очень сложно. В юном возрасте ты делаешь, условно, отжимания, повтор за повтором. В сборной ты должен отжаться, потом резко выпрыгнуть, сделать в воздухе оборот вокруг своей оси и приземлиться в шпагате. Relax. Это не дословное описание наших упражнений, это иллюстрация сложности. У тебя и так все тело разрывается, а ты еще должна все сделать, не перепутав и максимально технично.

Безусловно, каждый килограмм мышц — это дилемма, может вырасти в проблему в гонке. Вопрос ставится так: нужен ли мне этот килограмм или правильнее его согнать перед конкретным стартом? У Терезы Йохауг не было ни грамма лишнего, я примерно представляю, какой у нее процент жира при таком теле — большинство атлетов-мужчин позавидовали бы. А Йонна Сундлинг или словенка Ева Уревц — девушки очень мощные, мышцы просто играют под кожей. Ева, кстати, свободно стойку на руках, не снимая лыж, делает, чтобы народ на Кубке мира повеселить.

Ева Уревц / Фото: © Личный архив Евы Уревц 

Мне кажется, сейчас тренеры и сами спортсменки по всему миру ищут баланс.

Причем в зависимости от конкретного старта. На высоте, например, любой лишний вес мешает — перед Олимпиадой в Пекине, 1700 метров над уровнем моря, я под руководством и наблюдением Егора Владимировича и врачей команды согнала вес — сама не верила цифрам на весах перед отлетом. При этом ела все, ни в чем себе не отказывала — тренировки были так построены, что вес уходил. В итоге в Пекине в двух «моих» гонках (спринте и эстафете) мне бежалось относительно легко, в полуфинале спринта опыта не хватило, но точно не «физухи».

И все-таки Пекин — исключение. 1700 м — это практически максимальная высота, на которой мы бегаем. Поэтому общая тенденция — на дальнейшее наращивание мышц. У вас гораздо больший шанс столкнуться с лыжницей в спортзале, а не непосредственно на лыжне.

Читайте также: