На чемпионате страны, проходящем в Сыктывкаре, Ермил Вокуев пока что завоевал два серебра — личное в гонке на 15 километров, проиграв Александру Большунову 19 секунд, и командное в тим-спринте, где сборная Коми-1 уступила Архангельской области, представленной все тем же Большуновым и Александром Терентьевым.
Тем не менее Вокуев сейчас без каких-либо оговорок лучший марафонец России и как минимум один из лучших в мире. В этом сезоне он выиграл одну из самых престижных лыжных марафонских гонок — семидесятикилометровую итальянскую «Марчалонгу», после чего оказался ровно в той же ситуации, что и все остальные российские лыжники: марафонская серия Visma Classics отстранила команду «Русская зима» от стартов. Именно о марафонской стороне его карьеры мы и поговорили.
— Марафоны бегаете регулярно, а вот последний старт на этапе КМ датирован декабрем 2020 года, почему?
— Раньше меня вызывали на этапы Кубка мира, но там не получалось показывать результаты, которые можно назвать успешными. Видимо, поэтому перестали вызывать, хотя, в принципе, готовлюсь я как лыжник, выступающий на дистанциях олимпийской программы.
— То есть объемы подготовки марафонца не отличаются?
— Целенаправленно к марафонам я не готовлюсь, тренируюсь под обычные старты — классика, конек. А подготовка к марафонам начинается уже в ноябре–декабре, когда выезжаю за границу, где есть шикарные условия для такой подготовки, есть куда поехать, не приходится крутиться на пятикилометровом круге. Там можно уехать в одну точку и вернуться с другой. Именно там и начинаю уже набирать объемы, километры.
— Знаю, что в Тоблахе действительно можно найти круг на пятьдесят километров. В России вообще нет таких мест или все-таки есть?
— У нас в Сыктывкаре, когда катают между стадионами «Динамо» и республиканским, тоже можно километров двадцать пять круг сделать.
— Рочев говорил — сорок.
— Это если уже в сторону торгового центра «Макси».
— Сколько километров выходит в год?
— Около десяти тысяч.
— Больше тысячи часов?
— Меньше. Я не любитель больших объемов, потому что они тяжело даются, больше стараюсь работать налегке.
— Неужели в годовом плане нет профилирования подготовки под марафоны?
— Нет, даже тренер пишет план, в котором летом мы только раз в неделю выезжаем на дорогу и там катаемся даблполингом.
— Питание на марафоне отличается от «полтинника»?
— Гели, батончики, да, но часто бывает, что питание пропускаешь, бутылка падает. Многое зависит от того, сколько специалистов в команде тебе помогают с питанием. Раньше, когда команда была маленькая, приходилось даже питаться на специализированных точках, заезжать туда, что-то пить и затем самому возвращаться в гонку.
— А теперь подвозят?
— Да, когда гонка из точки в точку, то машина едет, накормили — и мы дальше едем.
— Бывало, что из-за пропуска питания, невозможности питаться из-за борьбы накрывала гипогликемия, падал уровень сахара в крови?
— В прошлом году было на «Вассалопете», когда мы ушли втроем и не было времени питаться, нужно было делать отрыв. Это сказалось на последних десяти километрах, я просел, не хватило питания.
— В лыжных марафонах принято делиться едой с соперниками, бывало, что кто-то из лыжников других команд помогал?
— Владей я английским, может, и получилось бы договориться… но такого не было.
— А как питались на той дико холодной La Diagonela в Италии, где, подозреваю, гели могли и замерзнуть даже.
— Там нужно было питаться очень аккуратно, потому что у многих напиток проливался на перчатки, после чего некоторые из этих гонщиков отморозили пальцы.
— После той гонки было много дискуссий, нужно ли было вообще давать ей старт. Вы какие выводы сделали?
— Каждый выбирает сам. Ты рискуешь своим здоровьем и можешь не стартовать, можешь сойти, как сделали многие. Можно надеть сверху что-то утепляющее. Каждый несет ответственность за себя сам.
— Сейчас считаете, что стартовать и доехать до финиша тогда было правильно?
— Скорее всего, имей я возможность переиграть тот момент, я бы не стартовал. Все-таки было очень холодно и имелся значительный риск того, что получу обморожения.
— Мы только что говорили с Ильей Трифановым о том, как будет складываться ситуация с инвентарем у лыжников, если производители уйдут из России. Вы видите риски, что в какой-то момент то, что есть сейчас, просто выработает свой ресурс?
— Разговаривал с Вячеславом Ведениным, он сказал, что Atomic, на котором я бегаю, не уходит с российского рынка и они будут искать любую возможность помогать российским спортсменам.
— Как оказались на Atomic вообще?
— Сначала был на Fischer, когда ушел из сборной — у меня заканчивался контракт с ними. Искал спонсора, предложили Atomic, и вот уже четыре года я очень этому рад, они дают хорошие лыжи.
— Сколько пар на сезон нужно?
— Десять.
— Так мало?
— Хватает.
— Возвращаясь к марафонам, вспомните самую тяжелую гонку в карьере.
— La Diagonela 2018 года, условия тогда были тяжелыми, я заехал девятнадцатым, и это было очень сложно.
— Титул лучшего горного лыжника марафонской серии. Принцип тот же, что в велоспорте: очки на вершине горы?
— Да, на подъеме стоит отсечка, там разыгрываются очки, затем они суммируются.
— Предполагали, что сможете взять этот титул, шли к нему сознательно?
— Многие лыжники просто не стараются делать рывок в гору, потому что после него тяжело восстановиться и зачастую борьба за эту отсечку может испортить гонку. Когда этот зачет появился, я попробовал, получилось, а затем и соперники как-то не особо хотели бороться за эту майку. В этом сезоне тоже был лидером, но из-за пропуска стартов сейчас иду где-то третьим.
— Говоря о «сейчас». Правильно понимаю, что призовые с марафонов в Европе это основная составляющая доходов вашей семьи?
— Это да.
— И вот теперь этих гонок для вас не будет. Какие мысли?
— Не знаю (смеется). Бегать в России.
Читайте также:
- «Было холодно, ехал — зубы трещали». Вокуев — о марафонах в Европе и соперничестве с Большуновым
- «Два дня пропустил и стыдно становится». Бессмертных — о выступлении «в удовольствие» и тренировках дома
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
